а  извлек  из  кармана  пачку  сигарет  "Петр  Первый".  Это  тут   же
расположило компанию в пользу незнакомого мужика.
   - Слышь,  ребята,  вы  тут  работаете?  -  спросил  Муха,  усаживаясь  на
истоптанную землю.
   - Ну?
   - Мне бы террасу к дачке пристроить. А? Не возьметесь?
   Один из солдат поскреб  за  затылком.  Если  бы  мужик  попросил  сделать
крыльцо или, скажем, калитку, они бы с удовольствием отлучились на  час.  Но
террасу...
   - Не, - сказал белобрысый, - это не к нам. Это к Михеичу.
   Михеич, как тут же выяснилось, заведовал в части хозяйством.
   - Да мы вообще не по плотницкой части, - сказал другой, - мы  больше  все
по кирпичу.
   Любая работа, шедшая через Михеича, ни малейшей выгоды им не приносила, и
чем меньше ее было, тем лучше. Поэтому никакого энтузиазма по поводу террасы
солдаты не проявили.
   - Давно служите? - спросил Муха.
   - Третий месяц, - ответил белобрысый.
   - А деды тут есть? - поинтересовался Муха, оглядывая пейзаж с котлованом.
   - А какой смысл Михеичу дедов сюда гнать? - удивился солдат. -  Они  что,
работать будут? Нет тут дедов.
   - А ты сам откуда будешь, мужик, - полюбопытствовал маленький солдатик  с
рассеченной губой.
   - Да из Ивантеевки, - и Муха неопределенно  махнул  рукой  в  направлении
леса, за которым скрывались далекие дачи. Помолчал и добавил:
   - А вообще-то я из Ярославля. Десять лет как в Ярославле не был.
   Белобрысый солдат вздохнул. Он был родом из  Челябинска  и  всегда  хотел
жить в Москве, но за три месяца  службы  Москва  надоела  ему  хуже  горькой
редьки.
   - А у вас ярославские есть? - спросил Муха.
   - Да вон Андрюха у нас ярославец. Андрю-ха! - заорал  белобрысый  во  всю
глотку.
   Солдат, к которому он обращался, как заведенный, трудился  над  кирпичом.
Заслышав свое имя, он завертел головой, потом бросил мастерок и спрыгнул  на
размешанную в грязь землю.
   - Андрюха! Подь сюда! Хватит вкалывать! Спустя три  минуты  Андрей  стоял
перед Мухой.
   Ноги его болтались в больших не по  росту  сапогах,  руки  были  изъедены
какими-то  красными  цыпками,  глаза  смотрели  на  незнакомого   мужика   с
настороженным отчаянием. Видимо, участие Андрея в смерти Шила не прошло  для
солдата даром: Андрей был запуган и сгорблен больше, чем обычный салабон.
   - Ну? - сказал Андрей.
   - Земляк вон твой, поговорить с тобой хочет, - сообщил белобрысый солдат.
   Андрей воспринял сообщение о земляке без энтузиазма.
   - Это дело надо бы отметить, - сказал белобрысый и тут же заорал:
   - Эй, ребята! Кто за водкой пойдет?
   Но  за  водкой  ходить  не  пришлось  -  бутылочка  нашлась   в   кармане
"ярославца", и никто не удивился этому счастливому обстоятельству, а если бы
и  удивился,  то  наверняка  бы  сообразил,  что  дачник  захватил  бутылку,
намереваясь с  ее  помощью  подвигнуть  солдат  на  великое  дело  постройки
террасы.
   Вскоре в тени  под  деревом  возник  натюрморт  из  одинокой  бутылки  на
импровизированном столе из обрывка  картона.  Натюрморт  дополнила  вскрытая
банка килек и несколько кусочков хлеба.
   - За знакомство! - сообщил Муха, обращаясь главным образом к Андрею.
   Парень заглотил водку как-то  торопливо,  словно  привычный  пьяница  или
человек, которого грызет неотступная язва заботы.
   - Трудно в армии? - спросил Муха.
   - В банке легче, - язвительно сказал Андрей.
   - Какой-то дерганый, парень. Что, деды достают?
   - Не, - сказал Андрей, - не очень.
   - Он у нас на авторитета охотился, - сообщил белобрысый.
   - На какого авторитета?
   - А тут недавно авторитета застрелили. Шила, слыхал?
   - Так его вроде ОМОН брал... - нерешительно протянул Муха.
   - Ага! Не ОМОН, а СОБР, и СОБР его брал потом, а сначала его наш  патруль
остановил. Просто документы проверить.  А  тот  как  начнет  стрелять  и  по
газам...
   В продолжение следующих пятнадцати минут Мухе рассказывали историю гибели
Шила. Примечательно было то, что сам  Андрей  в  этом  рассказе  участия  не
принимал, а сидел, уставясь взглядом в центр земли.
   Рассказ  кончился,  "ярославец"  молодецки  хлопнул   полстакана   водки,
взглянул на Андрея и констатировал:
   - То-то ты невеселый, как муха в молоке, что, по допросам затаскали?
   - Да нет, - сказал Андрей.
   - А чего нос повесил?
   - Сашку жалко, - ответил Андрей, - его этот бандит застрелил.
   Солдат сглотнул, и Мухе почему-то показалось, что  гораздо  больше  Сашки
Андрею жалко себя.
   Они просидели еще часа полтора, и за это время Муха  услышал  много  чего
разного и про начальника склада, и про дом генерала Сергеева близ Апрелевки,
и знаменитую, коронную историю о том, как генерал Сергеев в пьяном виде удил
с вертолета рыбу, и многое другое.
   Андрей ничего не рассказывал, он  сидел,  уставясь  в  стакан  с  водкой,
словно в экран телевизора,  и  на  расспросы  земляка  о  Ярославле  отвечал
односложно и нехотя.
   К трем  часам  дня  на  площадку  подъехал  глава  строительной  фирмы  с
клиентом, и Муха предусмотрительно ретировался, не дожидаясь, пока бизнесмен
устроит хай из-за непроизводительной траты времени рабсилой.

***

   Вернувшись из Краснодара, Сазан зашел в кабинет к Ивкину и  попросил  его
дать список всех тех аэродромов, с которыми "Петра-АВИА" заключила контракты
на поставку керосина, - благо директор, после преждевременной кончины своего
и, о., в понедельник вышел на работу.
   - Я не хочу прятаться за спинами людей, которых убивают  вместо  меня,  -
горько сказал Ивкин.Хотя по городку упорно ползли слухи, что Глузу убили  не
вместо Ивкина, а по заказу последнего.Список прибыл через пятнадцать минут и
насчитывал четырнадцать  позиций.Сазан  внимательно  прочитал  список,  снял
трубку и опять позвонил Ивкину.
   - Вы что, не могли названия городов написать? - спросил он.  -  Откуда  я
знаю, аэропорт Ждановский в Архангельске или Владивостоке?
   Спустя пятнадцать минут прибыл еще один список, где к названию  аэропорта
был присовокуплен ближайший город.Сазан опять изучил список и  на  этот  раз
пошел с ним к Ивкину.
   - А какие из этих аэродромов использует военная транспортная  авиация?  -
спросил он.
   Ивкин подумал и поставил галочки около четырех аэропортов.
   - Есть еще Чангарск, - сказал он, - там вообще-то  не  аэропорт,  но  там
авиазавод, и при нем взлетная полоса, и топливо они тоже берут у "Петры".
   Сазан  взял  сотовый  телефон  (GSM,  мы   клянемся,   что   защищен   от
прослушивания) и позвонил одному своему знакомому. Знакомый работал в МВД на
неплохой должности и был не то что прикупленным ментом, но...  в  общем,  он
оказывал Сазану услуги, и Сазан старался не оставаться в  долгу,  хотя  мент
оказывал услуги в основном информационного свойства или заводил  по  приказу
Сазана или иные дела, а Сазан в ответ подарил ему новенький "опель".
   - Саша, - сказал Сазан, - сделай-ка ты мне одолжение: возьми ваши  сводки
и проверь, как выросло за последний год потребление наркотиков  в  следующих
городах:  и  Сазан  продиктовал  названия  тех  четырнадцати  городов   плюс
Чангарск, которые были написаны у него на бумажке.
   - Тебе нужно просто эти четырнадцать городов или они же, но  в  сравнении
со средним по России?
   - А?
   - Потребление наркотиков  в  России,  как  известно,  растет,  -  пояснил
собеседник. - И если ты берешь кривую, скажем, для Иркутска, то она  состоит
как бы из двух частей: из того, что выросло в среднем по России, и из  того,
что выросло собственно в Иркутске.  Может  статься,  что  ты  посмотришь  на
кривую Иркутска и скажешь: "Ото! У них все выросло на 20%". А на самом  деле
у них лучше, чем в среднем по России, где все выросло на 40%.
   - Понятно. Давай эти четырнадцать, давай в среднем по России и давай  еще
какие-нибудь четырнадцать, на выбор. И еще. Давай одной строкой  потребление
любой дури, а особой - опиума и героина. Если у вас есть такая статистика.
   Мент вздохнул в трубку и сказал, что сделает, что может, но  чтобы  Сазан
не очень-то доверял этим данным.
   - А то знаешь, - сказал он, - в городе А потребление растет, а в городе Б
падает. А на самом деле в городе  А  совестливые  менты,  а  в  городе  Б  -
получают вторую зарплату от наркодельцов.
   - Это они напрасно, - сказал Сазан.
   - А?
   - Получают вторую зарплату от наркодельцов.
   - Но первой-то им государство не платит, - объяснил милиционер.
   Сазан сделал еще два важных звонка и перезвонил Ивкину.
   - Я вечером улетаю в Белогорск, - заявил он.
   - Да-да, - сказал Ивкин, - я скажу секретарше.
   Не успел Сазан положить трубку, как дверь кабинета растворилась, и в  ней
показался Муха.
   - Мы нашли "дискавери", - сказал он, - то есть не нашли, а знаем,  откуда
он взялся.
   - Ну?
   - Темно-зеленый "дискавери" приезжал в четверг  на  дачу  к  Васючицу,  в
поселок "Авиастроитель".
   - А кто в нем был? Муха развел руками.
   - На нас и так косо глядят. Ходит какая-то парочка, хочет  снять  дом,  а
вместо этого спрашивает про номер "дискавери". Ну кто его запомнит?
   Сазан молча чертил что-то на листке бумаги. Конечно, это был еще не факт,
что "дискавери" с дачи Васючица был тот же, что и на аэродроме, хотя, скажем
прямо, "дискавери" не "шестерка", которых как одуванчиков весной... В  конце
концов, какой дурак ездит на одной тачке в  гости  -  и  на  дело?  Но  если
"дискавери" все-таки был один и тот же, это подтверждало первое  впечатление
Сазана, что Воронкова пришлось убирать в страшной спешке и повезло  Васючицу
чисто случайно. На что же он все-таки напоролся, этот лопоухий чиновник?
   - Ты летное поле охраняешь? - внезапно спросил Сазан томившегося  от  его
молчания Муху.
   - Ну?
   - Сторожи так, чтоб комар  не  пролетел.  Рядом  с  интраскопом  человека
поставь, а то что такое - я прошел через арку с пушкой, а  меня  никто  даже
остановить не мог!
   - Да чего с ним случится, с полем-то? - резонно поинтересовался  Муха.  -
Авось не украдут.
   Сазан усмехнулся, и усмешка вышла кривой, словно бандит  проглотил  лимон
или какую иную пакость.
   - Знаешь, что я бы сделал на месте Васючица? - спросил он.
   - Что?
   - Разбил бы самолет.
   - Как так? - обалдел Муха.
   - А что, трудно? Ты думаешь, Глуза единственный ему в рот глядел? Тут еще
полно доброжелателей. Вон, в ангарах каждый день  самолеты  осматривают.  Уж
кто-нибудь найдется, кто бы за хорошие деньги выкрутил не тот винтик.
   - Но зачем?
   - А ты сам подумай. Снять директора нельзя, а  хочется.  Падает  самолет,
аэропорт осаждают журналисты, шум на всю  страну,  смотрят  "черные  ящики",
выясняется  -  техническая   неисправность.   "Рыково-АВИА"   напутала   при
профилактическом ремонте. Васючиц делает елейные глаза и объясняет:
   "Мы давно хотели снять директора за некомпетентность, и, если бы  мы  это
сделали, трагедии бы не было". После чего Ивкин вылетает из своего кресла со
сверхзвуковой скоростью, куда там твой истребитель.
   - Ты это серьезно?
   - Вполне.
   - И что же нам делать? - Смотреть в оба, - усмехнулся Сазан,  и  еще:  ты
зайди там к этому Макарьеву, который ремонтом заведует. И  скажи-ка  ты  ему
без всякой нежности,  что  если  что  с  каким  самолетом  случится,  то  мы
диверсанта живьем в землю зароем.
   - А как мы диверсанта найдем?
   - А на глазок выберем.  Кто  покажется,  -  того  и  зароем.  Ты  им  это
разъясни, пусть они друг за другом смотрят.

***

   Секретарша Ивкина перезвонила через пять минут.
   - Я по поводу рейсов в Белогорск, - сказала  она,  -  сегодня  вечером  в
18.17 рейс из Домодедова, из Внукова в час ночи и из  Шереметьева  в  девять
вечера и в девять сорок пять.
   - Что?! - сказал Сазан.
   - Вы просили заказать вам билеты... Сазан, не дослушав,  швырнул  трубку.
Через три минуты Нестеренко появился в кабинете Ивкина.
   - Это что такое?  -  спросил  Валерий,  держа  двумя  пальцами  маленький
листок, изъятый им только что в  качестве  вещественного  доказательства  со
стола секретарши.
   Ивкин внимательно изучил листок и сказал:
   - Это вечерние рейсы в Белогорск.
   - Это аэропорт или не аэропорт? - спросил Сазан.
   Ивкин молчал.
   - Почему, - заорал Сазан, - я должен  лететь  в  Белогорск  из  какого-то
Внукова? Внуково летит,  Домодедово  летит,  Шереметьево  летит,  Рыкове  не
летит. Правильно вас Служба  хочет  к  черту  из  кресла  выкинуть,  засрали
аэропорт до полного изумления!
   - Мы никогда не летали в Белогорск.
   -  У  вас  что,  самолет   не   долетит   до   Белогорска?   У   вас   же
среднемагистральная авиация!
   - Валерий Игоревич, все борта заняты...
   - Вздор! Два стоят у южной стенки и кукуют, ТУ-134 починенный.
   - Валерий Игоревич. Я так понимаю, вы один хотите полететь?
   - Я один и два пилота, - подтвердил Сазан.
   - Вы представляете себе, сколько  стоит  керосин  на  рейс  через  четыре
часовых пояса? - спросил директор. - Заплатите за керосин - летите  хоть  во
Владик.
   Лицо Валерия побелело от гнева.  Рот  оскалился,  обнажая  крупные  белые
клыки. Ивкин тихонько схватился рукой за полированную поверхность стола:  он
никогда еще не видел Нестеренко в таком состоянии. За неделю  встреч  с  ним
Ивкин привык, что его новая  "крыша"  представляет  разительный  контраст  с
Шилом: покойник ходил все больше в джинсах и  цветных  рубахах,  пиджаки  от
Версаче пачкал в первый же день в  мазуте,  а  под  пиджак  вместо  галстука
наворачивал толстую  золотую  цепь.  Всегда  безукоризненный  Нестеренко,  в
выглаженной  сорочке  и  элегантных  костюмах,  производил  на   фоне   Шила
чрезвычайно приятное впечатление, а золотой цепи на нем  Ивкин  не  наблюдал
никогда.
   - Ты, фраер! - прошипел Нестеренко. - Кто кому платить должен  -  ты  мне
или я тебе?
   Рука Сазана протянулась к  директорскому  галстуку,  зажала  его  мертвой
хваткой и так, за галстук, приподняла  директора  из  кресла.  Лицо  бандита
приблизилось вплотную к  лицу  директора,  и  глаза  Сазана  глядели  сквозь
фраерка насквозь, и были эти глаза мертвые и темные, как остывший чифир  или
выдохшаяся кока-кола.
   - "Крыша" авиакомпании "Рыково-АВИА" прилетит  в  Белогорск  на  самолете
авиакомпании "Рыково-АВИА", и я не заплачу за этот перелет  ни  копейки,  не
считая на чай пилотам, понятно?
   Сазан выпустил директорский галстук, и  Ивкин  шлепнулся  в  кресло,  как
сбитая с ветки груша.
   - Вполне понятно, Валерий Игоревич, - довольно хладнокровно сказал Ивкин.
- Но вы не забыли, что вы не  являетесь  "крышей"  Белогорских  авиалиний  и
аэропорта Елизарова? Я сейчас позвоню в Елизарово  и  попрошу  выделить  вам
"окно", но вы понимаете, что в Елизарове о Рыкове никто не слыхал и что окно
вам выделят самое неудобное:в три ночи или там в четыре утра? И даже если  я
упаду перед телефонной трубкой на колени и закричу, что меня за такое "окно"
застрелят, то вряд ли этот не  относящийся  к  графику  прилетов  и  отлетов
фактор как-то повлияет на елизаровских диспетчеров.
   Сазан молча смотрел на директора. Это было  резонное  соображение.  Очень
резонное. Сазан снял трубку и позвонил человеку, с которым  говорил  полчаса
назад.
   - Алло? Это Сазан. Прости, что опять беспокою. У  меня  вот  еще  что:  я
прилечу в Белогорск (Сазан быстро подсчитал в уме время полета и четыре часа
разницы) - часов в восемь утра. На чартерном самолете. Ты  скажи  им,  чтобы
они посадили самолет, когда мне надо, а не когда им удобно. ;.
   Сазан обменялся с невидимым собеседником еще парой фраз и опустил  трубку
на рычаг.
   - Я хочу улететь, - сказал Сазан,  взглянув  на  часы,  -  в  одиннадцать
вечера. - Не удержался и добавил:
   - Еще не хватало, чтобы я по твоим делам летал за свои бабки! Да на  меня
пальцем показывать будут, если услышат, что я в твоем самолете хоть за  пиво
заплатил!

***

   Валерий прилетел в Белогорск в восемь утра. "Окно" аэропорт  выделил  без
малейшего  прекословия,  хотя  даже  Нестеренко  понял,  что  обошлось   это
аэропорту непросто: восемь утра было забитое время, и пилот  (большую  часть
полета один-единственный пассажир ТУ-134 провел в кабине, глазея на приборы)
в начале посадки молча показал Нестеренко пальцем вбок, туда, где в разрывах
облаков был виден разворачивающийся лайнер.
   - Внуковский, - сказал пилот, - отогнали на второй круг.
   У трапа Валерия дожидался похожий на  породистого  дога  "БМВ"  и  машина
сопровождения:"форд" с мигалкой. Мигалка  завертелась  и  взвыла,  ворота  с
летного поля услужливо распахнулись: небольшой эскорт вылетел на трассу  как
раз тогда, когда на взлетную полосу  с  ревом  садился  внуковский  аэробус,
задержанный ради чартерного рейса из Рыкова.
   Через сорок минут бешеной гонки машины подлетели к кокетливому  особнячку
в центре города, неподалеку от здания администрации края. Особнячок во время
оно состоял на балансе Белогорско-го меткомбината и  служил  прибежищем  для
курсов кройки и шитья и тому подобных занятий. Теперь от  старого  особнячка
не оставалось ничего, кроме стен, отреставрированных и  покрашенных.  Внутри
располагалась гостиница, штаб-квартира нескольких фирм и бизнес-центр.
   При входе в гостиницу Валерий немедленно зазвенел, а на  арке  импортного
металлоискателя замигал тревожный оранжевый огонек.
   - .! - с искренним огорчением сказал Валерий и выложил перед  изумленными
охранниками крупную пушку в потертой бархатной кобуре. Охранники все были  в
пиджаках и при галстуках и с почти человеческим выражением лица.
   Сазан с изумлением вспомнил, что просто забыл оставить в Москве ствол:  и
тогда, когда улетал из Рыкова, и тогда, когда сел в Елизарове. Положительно,
владение собственным аэропортом развращающе сказывалось на его привычках как
авиапассажира. Сверкающий лифт вознес его на третий этаж, и через  мгновение
Валерий очутился в просторном, с иголочки отделанном  офисе.  Навстречу  ему
поднялся молодой еще человек в безукоризненном костюме  салатного  цвета,  с
серым галстуком, заколотым бриллиантовой булавкой.
   - Леший просил тебя принять, - сказал молодой человек, - прости,  что  не
мог вырваться в аэропорт. Дела, - и собеседник Сазана со счастливой  улыбкой
обвел рукой письменный  стол,  заваленный  бумагами,  и  офисный  телефон  с
великим множеством разноцветных кнопок.
   Когда-то Сергей Бакай начинал простым рэкетиром. Теперь под  его  началом
был один из крупнейших металлургических комбинатов России,  и  хотя  налоги,
уплачиваемые комбинатом, были неприлично малы, в негласной табели  о  рангах
завод вскарабкался в первую пятерку лучших по качеству менеджмента.  Рабочие
у прокатного стана получали по тысяче баксов и про задержки зарплаты слыхали
только по  телевизору,  как  про  событие  столь  же  далекое,  как  уличные
беспорядки в Майами.
   Последним финансовым достижением  Сергея  Бакая  было  избрание  на  пост
губернатора края бывшего начальника заводского управления.
   Бакай достаточно нервно относился к  своему  прошлому,  терпеть  не  мог,
когда его называли не по имени-отчеству, а старым погонялом, и  единственным
признаком, выдающим нетрадиционную  финансовую  ориентацию  хозяина  завода,
была  фантастическая  тароватость,  с  которой  Бакай  осыпал  жителей  края
подарками и субсидиями. Было в Бакае  что-то  от  бедуина,  вольного  жителя
пустыни, с безумной щедростью угощающего в своем шатре путника, которого  он
сам не успел ограбить в пустыне.
   По меньшей мере половина того, что было  недодано  государству  налогами,
было раздаваемо им народу от имени завода. И лично от имени Сергея Бакая.
   - У меня к тебе странный вопрос, - сказал Валерий, доставая из  дипломата
белый листок, - эти цифры соответствуют действительности?
   На листке были данные  МВД  по  городу  Бело-горску:  кривая  потребления
наркотиков за последний год.
   - Чушь  собачья,  -  сказал  Бакай,  вчитавшись  (по  правде  говоря,  он
выразился куда более энергично), - если бы я так налоги  составлял,  мне  бы
давно руки-н