Валерия  под  конвоем  провели  коридорами,  в  которых   горели   вечные
немигающие лампы. Калинин шел сзади, держась на почтительном расстоянии.
   Валерия заставили повернуться лицом к стене и сняли  наручники,  а  потом
выдали гражданскую одежду.  Нестеренко  надел  серый  пиджак  от  Версаче  и
ботинки крокодильей кожи. Галстук он сунул в карман.
   Потом ему опять нацепили наручники и вывели во  двор,  туда,  где  урчала
черная, как копирка, "Волга". Калинин сел в "Волгу"  спереди,  а  Нестеренко
втолкнули между двумя амбалами.
   - Куда мы едем, - спросил Нестеренко, когда фигурная  решетка  уползла  в
сторону перед носом "Волги" и машина свернула налево, к набережной.
   - К трейлеру. Следственный эксперимент.
   - Не валяй дурака! Убрать меня решил? Собственноручно?  Боишься  доверить
ответственную работу третьим лицам?
   Калинин не отвечал.
   - Ты меня продал, да?  Очень  стыдно  полковнику  ФСБ  остаться  в  живых
благодаря бандиту. Куда лучше приписать все успехи себе.  А  меня  грохнуть,
чтобы не болтал лишнего. И останутся только  видеозаписи.  Чудо  оперативной
работы.
   Калинин молчал.
   Машина миновала набережную, свернула у Кремля  влево  и  через  несколько
минут вылетела на Воздвиженку.
   - Знаешь, перед кем мне больше всего стыдно? -  спросил  Сазан.  -  Перед
Мишей Ивкиным. Сыном гендиректора. Он попросил меня защитить отца. И чего он
запомнит? Он запомнит бандита с пушкой в кабинете  -  наглого  хама.  И  еще
эфесбешников, которые придут, пожмут Ивкину ручку и объяснят, что органы  во
всем  разобрались  и  бандиты  с  коррумпированными  чиновниками  сидят   за
решеткой. И Миша на всю жизнь запомнит,  что  бандиты  в  России  плохие,  а
органы хорошие. Совершенно правильная сексуально-политическая ориентация для
российского гражданина, ты не находишь?
   Машина свернула направо у мэрии, сразу же налево - и через минуту въехала
в растворившиеся чугунные ворота Белого дома.
   Напротив, на горбатом  мостике,  скучала  какая-то  демонстрация:  не  то
шахтеры, не то академики. Пузатый дядька  в  обвисших  тренировочных  штанах
держал  большой  самодельный  плакат:  "Правительство  -  на  мыло!"   Слово
"Правительство" было написано через два "и". Чуть поодаль болтались плакаты,
аналогичные по содержанию и грамматике.
   - Правильно, -  сказал  Сазан,  -  порубают  вас  когда-нибудь  к  чертям
собачьим - ни одного приличного человека ни в одном комитете, у нас  бы  вас
всех давно как отморозков замочили.  О  Господи!  И  ведь  были  же  у  меня
варианты! Краснодарскую братву  сориентировать,  с  Лешим  поговорить.  Нет!
Навернулся, как последний фраер, поверил - и кому! Конторе! Ты при Союзе что
делал? За иностранцами следил, да? Ах, студентка Университета имени  Патриса
Лумумбы позволила себе заявить, что в магазинах колбасы нет - выслать ее  за
это антинародное высказывание!
   Машина остановилась под навесом у  стеклянных  дверей  подъезда.  Калинин
наклонился, достал ключи от наручников и снял их с запястий Сазана.
   - Выходи, - сказал полковник, - и если ты еще хоть раз хавку откроешь, мы
сядем и поедем обратно. Въехал?
   Сазан молча вышел из машины. Все так  же  молча  они  прошли  через  арку
металлоискателя  и  мимо  двух  солдат,  придирчиво  сличивших  пропуска   с
паспортами, переданными им Калининым, а потом поднялись на  верхний  этаж  и
пошли по длинному, как рукав пожарного шланга, коридору.
   Калинин завернул в первую же дверь с треугольником, обращенным основанием
вверх. Засим полковник открыл дипломат и достал из него помазок, тюбик крема
и безопасную бритву.
   - Подними подбородок, - велел полковник.  Валерий  поднял  подбородок,  и
Калинин густо намазал его кремом для бритья.
   - Сам побреешься, - спросил полковник, - или тебя побрить?
   - Жалко, - сказал Сазан, - что опасных бритв больше нет. Сам побреюсь.
   Мелкий белодомовский чиновник, забежавший в сортир отлить,  с  изумлением
вбирал ушами диковинный диалог.
   По завершении процедуры бритья Калинин повязал Нестеренко галстук, открыл
дверь туалета, взял Сазана за  руку  и  опять  повел  его  куда-то  в  дебри
правительственного здания, устроенного явно с расчетом на то, чтобы сбить  с
толку террористов и иных злоумышленников. Ибо, после того как  вышеуказанные
террористы справились с наиболее легкой частью задачи -  а  именно  пронесли
через два металлоискателя оружие и взрывчатку,  они  должны  были  неминуемо
заплутаться в лабиринте кабинетов и сдаться от отчаяния  первому  встречному
чиновнику.
   Основательно проплутав по коридорам, Калинин наконец постучался и впустил
Сазана в дверь,  на  которой  не  было  никакой  таблички.  Сазан  удивленно
огляделся. Они оказались в  небольшой  комнате,  где  стояли  круглый  стол,
кожаный диванчик и парочка кожаных же кресел.
   Посереди стола стояла ваза с фруктами. У окна торчал  небольшой  шкаф  со
вдвинутым в него плоскоэкранным "Панасоником".
   Все вещи были высококлассные, но без малейших признаков  рабочего  стола,
телефона и прочих аксессуаров, необходимых, по мнению Сазана, для нормальной
бюрократической  деятельности.  Сазан   никогда   не   бывал   в   кабинетах
действительно высоких начальников и потому не мог понять, куда он попал.
   В этот момент дверь в комнату - не та, через которую они вошли, а другая,
напротив, - стремительно распахнулась, и в нее просунулась голова.
   - У меня сейчас совещание, - сказала голова, - сидите  и  ждите.  С  вами
начнем минут через пятнадцать.И голова скрылась.
   Сазан в изумлении вытаращил глаза.  Хотя  он  был  небольшой  охотник  до
газет, а по телевизору смотрел только боевики, по некоторому размышлению  он
идентифицировал   голову   как   принадлежащую   очень   высокопоставленному
чиновнику. Что самое удивительное - этот чиновник не имел никакого отношения
к силовым структурам, если,  конечно,  не  считать  его  постоянных  попыток
урезать средства государственного бюджета, отпускаемые  на  содержание  этих
самых структур. Поэтому взаимоотношения между  этими  самыми  структурами  и
чиновником, в настоящий момент занимавшим пост вице-премьера, были далеки от
идиллических.
   Кроме того, в распахнутую дверь  Сазан  заметил  настоящий  кабинет  -  с
батареей желтых телефонов и компьютером, с совершенно  невообразимым  столом
для заседаний из розового какого-то дерева, протянувшимся от стены до стены.
И понял, где он находится: не  в  предбаннике,  который  имеется  у  каждого
кабинета, а в каком-то "послебаннике", комнате для отдыха, что ли, в которой
высокопоставленный чиновник беседовал с самыми близкими друзьями  и  отводил
душу от всякой алчной и злоречивой дряни, наводняющей его кабинет.
   Сазан бросил еще один взгляд на кожаный диван, на котором было так удобно
сидеть, и ему в голову тут же пришла крамольная и совершенно  неуважительная
по отношению к власти мысль: на  этом  диване  необыкновенно  удобно  валять
секретаршу.
   Калинин наклонился к нему и заговорил почему-то шепотом:
   - Рассказывать будешь ты, ясно?
   - Почему я?
   - Потому что кто рассказывает - тот и  получает  медаль.  Ты  шкуру  свою
спасти хочешь?
   Нестеренко сглотнул и осторожно вынул из  вазы  большое  зеленое  яблоко.
Живот его сводило от голода. Пять дней он  видел  только  воду  да  кашу,  а
последний день и каши от хандры не ел.
   Чиновник  появился  не  через  пятнадцать,  а  через  двадцать  минут,  в
сопровождении еще двоих,  одного  постарше,  другого  помоложе.  Этих  двоих
Нестеренко не знал, но не без оснований предположил, что к  силовым  органам
они  тоже  отношения  не  имеют,  а  скорее  имеют  отношение   к   аппарату
правительства, или Минфину, или тому подобным обиталищам лохов.  Выправка  у
них была не как у военных, а как у экономистов.
   Вся публика расселась вокруг круглого стола, а вице-премьер, заметив, что
корзиночка с яблоками наполовину опустела, достал откуда-то из шкафа конфеты
и печенье. Тут же секретарша, цокая высокими каблучками,  принесла  кофе,  и
Валерий уставился на нее с легким разочарованием. Она  была  на  десять  лет
старше  и  на  двадцать  килограмм  тяжелее,  чем,  по  мнению   Нестеренко,
полагалось человеку с трехкомнатным кабинетом.
   Валерий с сожалением подумал, что вряд ли диван,  на  котором  он  сидит,
служит любовным лежбищем.
   - Рассказывайте, - сказал вице-премьер. Голос его был сух и отрывист, - у
вас полчаса.
   - Как рассказывать? - спросил Валерий.
   - Как было.
   - Все... э-э... началось с того, что передо  мной  расстреляли  тачку.  В
меня тоже попало, я вылетел на обочину, выскочил-:  смотрю,  а  те,  которые
стреляли, развернулись и едут назад. Недострелили, значит. Ну, я за пушку  и
стал шмалять. Я думал, они в меня целились, - смущенно пояснил Нестеренко.
   Два спутника  вице-премьера  подняли  голову  и  откровенно  заулыбались.
Вице-премьер сидел с каменным лицом, как будто ему каждый  день  приходилось
общаться с уголовниками.
   - Я их спугнул, они уехали. Я подошел к расстрелянной  машине.  Там  были
дети - сын  директора  авиакомпании  "Рыково-АВИА"  и  его  подружка.  Этого
директора, Ивкина, и хотели застрелить, а сын подвернулся по  ошибке.  Через
день Миша Ивкин попросил меня быть "крышей" для его отца.
   - А что, у аэропорта не было "крыши"? - встрепенулся один из  чиновников,
тот, что помоложе,  демонстрируя  тем  самым  похвальное  знание  российских
экономических реалий.
   - Была. Некто Шило. Он  у  них  держал  топливо-заправочный  комплекс,  -
объяснил Сазан, - но этого Шило накануне грохнули.
   - Кто? Бандиты?
   - Нет. Военный патруль. С соседнего аэродрома. Рыково-2.
   Сазан поспешно заглотил конфету "Мишка на севере" и продолжал:
   - А этого директора, Ивкина, накануне чуть не  сняли.  Контрольный  пакет
"Рыково-АВИА" находится в государственной собственности, а голосует по  нему
Служба транспортного контроля.
   - Голосует по нему  Мингосимущества  по  поручению  Службы  транспортного
контроля, - брезгливо поправил вице-премьер, и восхищение Сазана собственной
экономической грамотностью сильно поблекло. Он поспешно  заглотил  еще  одну
конфету и продолжил:
   - В общем, СТК хотела снять  этого  Ивкина,  а  на  его  место  поставить
Кагасова - это из аэропорта Еремеевка в Краснодарском  крае.  Они  говорили,
что у "Рыково-АВИА" плохие финансовые результаты, а  у  Кагасова  результаты
были еще хуже, и они все  равно  хотели  его  поставить.  Я,  конечно,  стал
смотреть, в чем дело, и увидел, что эта самая СТК создала при себе  компанию
"Петра-АВИА"  и  распорядилась  передать   ей   в   аренду   все   имущество
топливозаправочных комплексов, а во главе  "Петра-АВИА"  оказался  сын  зама
главы СТК.
   - Служба распорядилась? - недоверчиво уточнил вице-премьер.
   - Было постановление правительства, - быстро сказал один из чиновников, -
я его помню. Номер девятьсот тридцать пять за этот год.
   - Все топливозаправки в аэропортах  контролируют  бандиты,  -  застенчиво
продолжал Сазан, - и я решил, что СТК решила  отхватить  себе  очень  жирный
кусок. И что, возможно, за СТК стоят какие-нибудь-воры или нефтяники.
   - Небольшая  разница,  -  прошелестел  одними  губами  более  молодой  из
чиновников, и его товарищ сдержанно прыснул.
   - У вас осталось двадцать минут,  -  сказал  вице-премьер,  -  может,  мы
перейдем к делу? Сазан проглотил еще одну конфету.
   - Ну если к делу, то были три афганца-товарища, майоры Бачило и  Тараскин
и полковник Сергеев. Первый был десантником, а остальные два - летунами. Вот
они послужили в Афганистане с честью и славой,  и  в  числе  прочего  Бачило
завел контакты через местную милицию с продавцами дури, а летуны в  процессе
исполнения  интернационального  долга  научились  возить  опиум   вместе   с
грузом-200 на социалистическую родину.И надо сказать, что Тараскин  на  этом
деле почти попался, и хотя судить его не судили, но  со  свистом  вышибли  к
черту на  рога,  руководить  крошечным  аэропортом  Еремеевка.  Ну,  в  ходе
конверсии половину Еремеевки отдали коммерческому  аэропорту,  тут  Тараскин
сам постарался, и стал наш полковник подрабатывать нехитрым способом...
   - Заправлял коммерческие рейсы военным керосином, - подсказал Калинин.
   - Ну, там еще по мелочи было. Ремонтировали самолеты военные техники, а в
документах писали, что ремонт выполнен ООО "Звездочка",  которая  арендовала
ремонтные помещения за ноль целых два десятых  гроша  в  год.  Краснодарская
братва мне все документы прислала.
   Вице-премьер никак не отреагировал на  факт  экономического  шпионажа  со
стороны краснодарской братвы. Сазан торопливо откусил полбанана,  глотнул  и
продолжил:
   -  А  потом  майор  Бачило  в  статусе  полковника  опять  оказался  близ
Афганистана, на таджикской границе, и некоторое  время  пил  чаи  со  своими
старыми друзьями с той стороны и за небольшую плату закрывал глаза на ночные
переправы. А потом его начальник уволился, а Бачило стал командиром заставы,
и после ряда консультаций полковник  Бачило  решил  радикально  пересмотреть
технологию поставки дури в Москву и империалистическое зарубежье.
   Видимо, друзья его поначалу с пересмотром технологии  не  согласились,  и
Бачило с большим триумфом поймал целый караван опия-сырца. Шума было  много,
но вот полковнику Калинину по внимательном изучении документов судьба  этого
конфискованного  опия  представляется  несколько  загадочной.  То  есть   на
бумаге-то его сжечь сожгли, но вот отправлена эта бумага в Москву  почему-то
на день раньше акта сожжения.
   - Я помню этот случай, - встрепенулся молодой чиновник.
   - Так или иначе, старый маршрут через Горный Бадахшан отныне  можно  было
считать достоянием истории. И  дурь  теперь  летела  военным  вертолетом  до
Душанбе, а оттуда - до Астрахани или сразу к Еремеевке, а из  Еремеевки  она
летела в Рыково-2.
   - А почему не сразу из Душанбе в Москву?
   -  А  во-первых,  потому  что  частыми  полетами  такого   рода   военная
прокуратура могла заинтересоваться. А во-вторых, потому  что  большая  часть
дури не в Москву идет, а на экспорт.  А  от  Еремеевки  до  рыбачьего  порта
Ахунды - двадцать километров, и в Ахунде все это добро грузится на баркас  и
отплывает хоть в Турцию, хоть в Барселону.
   - И при чем здесь оказался ваш гендиректор?
   - А потому что генерал-лейтенанту Анастасию Павловичу  Сергееву  стукнуло
шестьдесят и пришел ему срок выходить на пенсию, и сделать по  этому  поводу
решительно ничего было нельзя. И видимо, человек, которого  прочили  на  его
место, был не из тех, кто готов зарабатывать на порошке. И вот тогда-то  они
вспомнили, что при Рыкове есть гражданский аэродром, и восприняли этот факт,
как знамение Божье. Еремеевский Кагасов у них давно был в поделыциках, он их
еще раньше с морячками свел и все переживал, что ему малый процент попадает.
Они решили поставить его на Рыкове. А как?
   И вдруг оказывается, что  в  это  время  создается  Служба  транспортного
контроля и что она будет  управлять  госпакетами  тех  предприятий,  которые
остались в государственной собственности.
   И все эти генералы забегали муравьями и посадили в Службу одного из своих
корешей. И тот немедленно  заявляет,  что  господин  Ивкин  плохо  управляет
аэродромом. А так как народ наверняка будет интересоваться, с чего это вдруг
господин Ивкин стал плохо управлять аэродромом и почему на его место  прочат
Кагасова, который управляет аэродромом еще хуже, они  изобретают  гениальную
операцию прикрытия.,
   - "Петра-АВИА", - это уточнил вице-премьер.
   - Да. Они создают под "крышей" своих армейских друзей  компанию,  которой
должны быть якобы переданы все топливозаправочные комплексы. И  всякий,  кто
интересуется причинами вражды между Службой и рыковским гендиректором, после
недолгих поисков узнает простой и очевидный ответ:
   Служба хочет  продавать  аэропорту  керосин.  Более  того!  Эта  нехитрая
операция минимизирует, в числе прочего, и сумму выплат людям внутри  Службы.
Я сильно подозреваю, что с дури они не получают  ничего  вообще.  Им  просто
отвалили десяток ТЗК и пообещали еще парочку. Конечно, никакого Внукова  или
Шереметьева Службе при этом не светит, но на хлеб с маслом и с красной икрой
она и без этого заработает.
   Вот, собственно, и все.
   - Кто в этом замешан? - спросил вице-премьер.
   - Генерал-лейтенант  Сергеев,  полковник  Бачило,  полковник  Тараскин  и
первый зам, главы Службы Васючиц. Ну и, конечно, Кагасов.
   - Святослав Кагасов свояк генерал-майора Астафьева, командующего  ...ским
военным округом, - вставил Калинин.
   - Это те аэродромы, про которые  я  знаю,  -  сказал  Сазан,  -  но  дурь
развозили по всей России, и, если копать, там еще накопаешь столько же.
   Вице-премьер взглянул на Калинина, и тот утвердительно кивнул.
   - А глава Службы? Рамзай?
   - Сергей Рамзай  -  маленький  гондон,  который  ежемесячно  получает  от
Васючица по пять штук в конверте и искренне благословляет судьбу,  пославшую
ему такого тароватого зама. Вице-премьер переглянулся с товарищами.  Видимо,
судьба Рамзая ему была небезразлична - то ли тот был  его  ставленником,  то
ли, наоборот, человеком противоположного лагеря, и чиновник тут же  принялся
подсчитывать, как отставка Рамзая скажется  на  расстановке  сил  в  средних
эшелонах правительства.
   - Доказательства есть?
   - Оперативная съемка, телефон и десять килограмм героина.
   - Сколько?!
   - Десять. И еще сорок пять - опия.
   - Где их взяли?
   Сазан почесал в затылке.
   - Это... - сказал он, - ну, в общем, когда к нам  из  Еремеевки  прилетел
борт, мы его с ребятами завернули в лесок и там малость пощупали.
   - Что значит пощупали?
   - Они переоделись в милицейскую форму, - подал голос Калинин, - водителей
связали, а трейлер разграбили. Наркотики забрали себе.
   Вице-премьер по-прежнему сидел с каменным лицом.  Его  глаза,  не  мигая,
глядели в глаза Нестеренко.
   - А потом мы договорились с Владленом, - сказал Сазан, - и  я  пришел  на
встречу с Кагасовым и Васючицем. Я сказал, что отдам им дурь и буду работать
с ними. У них от радости развязались языки. Это все записано на пленку.
   Присутствующие замолчали. Сазан взглянул на часы и  заметил,  что  прошло
уже тридцать пять минут, но чиновники не собирались уходить. Видимо, история
о торговле  наркотиками,  в  которой  оказалась  замешана  верхушка  военной
авиации страны, стоила очередной встречи.
   - Валерий Игоревич! - вдруг  сказал  вице-премьер.  -  Мне,  конечно,  не
жалко, но вы что - не обедали?
   Валерий в смущении оглянулся и увидел, что рядом с его чашкой возвышается
кучка фантиков и огрызков.
   - Нестеренко четыре  дня  сидел  в  камере,  -  ответил  Калинин,  -  мое
начальство недоумевало, по какой  причине  мы  должны  делиться  с  бандитом
лаврами столь блистательно проделанной им оперативной работы.
   - Принести вам обед? - спросил чиновник.  Это  была  первая  человеческая
реакция за все время встречи.
   - Если меня отсюда отправят обратно в камеру, то, конечно,  принесите,  -
любезно сказал Нестеренко.
   Все, кроме вице-премьера, расхохотались.
   - Вы, конечно, понимаете, Валерий Игоревич, - сказал вице-премьер, -  что
эта история не для печати?
   - И все эти парни останутся на своих постах? - почти закричал Нестеренко.
   - Со своих постов они будут уволены. Но не более того.  Страна  не  может
позволить себе роскошь  нового  скандала,  в  котором  замешано  федеральное
ведомство и вдобавок армия. Хватит с нас Юркова и Далина.
   - А вы,  -  сказал  Нестеренко,  -  получите  возможность  торговаться  с
генералами? Угрожать им разбором полетов?
   Холодные лягушечьи глаза глядели прямо сквозь Нестеренко.
   -  Вас  это  удивит,  Валерий  Игоревич,  но  я  предпочитаю  возможность
сократить расходы бюджета удовольствию видеть за решеткой пару  мерзавцев  в
погонах.
   - Ваше дело, - сказал Нестеренко, поднимая руки, на запястья