ником.
   Орлов влетел в свой кабинет, снял одну из трубок.
   - Говорит генерал-лейтенант  Орлов,  соедините  меня  с  начальником  ГАИ
города... Здравствуй, это я. Мне немедленно нужен городской телефонный номер
автомашины  марки...  -  Орлов   подвинул   к   себе   записку   Гурова,   -
"мерседес-ЗОО". - Он продиктовал госзнак  и  номер.  -  Не  знаю,  кому  она
принадлежит, дорогой, и на  кого  оформлялась.  Сейчас  на  ней  ездит  Аким
Леонтьев по кличке Ленчик, солнцевская группировка. Машина  заминирована,  а
парень мне нужен живым. Дашь всем постам? - Орлов взглянул на Гурова. - Нет,
тогда он не нужен живым. А я не знаю, как вы  даете  телефоны,  но  знаю,  в
каких вы отношениях с телефонщиками... А ты тогда - мудак,  а  не  полковик!
Найди мне номер и забудь, что я у тебя го спрашивал!
   - Если мы его зацепим, наверняка выйдем на убийц Ильина, - сказал  Гуров.
- лавное, на заказчиков.
   - Это ты мне говоришь? - безразлично поинтересовался Орлов.
   - Конечно, нет. -  Гуров  повернулся  к  Крячко,  который  вошел  тихо  и
протянул ключ, оставленный в дверях кабинета.
   Крячко был не  в  курсе,  понимал,  происходит  нечто  серьезное  и  ждут
телефонного звонка.
   - Чтобы время скоротать, предлагаю подбить бабки на сегодняшний день. Что
- имеем, что - хотим...
   Орлов согласно кивнул Гурову:
   - По убийству на даче Барчука?
   - Розыск преступника временно прекратить. Мое мнение, что дурацкую  затею
осуществил  сам  Скоп,   случайно   застрелился.   На   веранде   в   момент
фотографирования возникла  сумятица.  Возможно,  люди  были  изрядно  пьяны,
возникли амбиции. Кто-то не хотел  стоять  рядом  с  "X",  который,  в  свою
очередь, не желал находиться рядом с "У". Скопа толкнули, а на палец у  него
была намотана нитка, он непроизвольно дернул рукой и получил  пулю.  Я  могу
еще доказать, что лишь Скоп и Еркин, перед тем как сесть за  стол,  выпадали
из поля зрения окружающих почти на час. Один - якобы ходил  в  свою  машину,
которая стояла поодаль, второй объясняет, что лазил на чердак, интересовался
устройством, собирается творить нечто подобное.  Самострел  представляет  из
себя  детское  устройство,  доказывающее,  что  его  устанавливал  дилетант,
действовал в одиночку.
   - Скоп случайно застрелился. - Орлов хмыкнул, хитро прищурился.
   - Так кто тогда разобрал самострел? - продолжал за друга Гуров. -  Барчук
нашел карабин. Какой  хозяин  захочет,  чтобы  на  его  даче  был  обнаружен
самострел? Петр Николаевич, поймите, данная история  печальна,  но  не  суть
важна. Отложим, со временем разберемся. Вот убийство полковника Ильина  хоть
и не потрясло Россию, но видится мне очень опасным. Сигнал исходил из верхов
контрразведки, а выполнялся  уголовниками.  Если  это  не  коррупция,  тогда
подберите другое определение.
   - Ты Илиьина знал? Он мог пойти на контакт с уголовниками?
   - Я знал Игоря давно. Очень толковый оперативник. Последние годы мы с ним
не ладили. Перестройки "конторы" его доконали, отдел его использовали не  по
назначению, он был на ножах с Коржановым.  Игорь  передал  мне  предсмертную
записку...
   - Почему не доложил?
   - Виноват, господин генерал-лейтенант!
   - Что ты плетешь вокруг Галея? Зазвонил телефон спецсвязи, все  притихли.
Орлов снял трубку.
   - Слушаю. Да? - Генерал подвинул календарь,  записал  номер  телефона.  -
Молодец.
   Он положил трубку, ткнул пальцем в свою запись.
   - Городской номер вашего Акима. Взрыва пока не зафиксировано.
   - Надо срочно  звонить.  -  Гуров  подсел  к  столу,  развернул  один  из
аппаратов, глянул на Крячко, кивнул: - Давай. Ты  его  сегодня  видел.  Хоть
какой, а контакт.
   - Завсегда так, как нырять, так Станислав. - Но в голосе  Крячко  звучало
удовлетворение.
   - Парень, есть основания полагать, что Галей  машину  Акима  заминировал,
шарахнуть может в любой момент, - сказал Орлов таким тоном, словно  сообщил,
что дождик собирается.
   - Планировалась поездка... Остановки... Проверки... Временной  фактор,  -
бормотал Крячко. Лицо  его  преобразилось  -  из  округлого  и  добродушного
превратилось в злую маску.
   Он подвинул аппарат, посмотрел на Гурова пустым взглядом, твердым пальцем
набрал номер.
   - Але! - ответили почти сразу.
   - Аким?
   - Кто его спрашивает?
   - Аким, с тобой говорит полковник уголовного розыска.
   - Чего?
   - Молчи и слушай. Твоя тачка заминирована,  выключи  немедленно  мотор  и
паркуйся в сторонке. Если ты, сука, плохо поставишь железку и она  взорвется
и покалечит людей, я тебя достану.
   - Слушай, командир, движок выключил, еду накатом.
   - Ты где?
   - Хер его знает! Какой-то  переулок  у  Трубной,  впереди  Садовое.  Вижу
подходящий двор.
   - Молодец! Заезжай.
   - Встал, падла!
   - Рискни, Аким. Представь, что не знаешь.
   - А, мать твою, бога в душу! Не из бумаги сделаны! Повернул  ключ,  вроде
не взорвался.
   -  Спокойно,  Аким.  Улыбнись.  Мне  еще  днем  твоя  простецкая   улыбка
понравилась. Ты ведь помнишь, я попросил тебя руки поднять?
   - Так это ты, сука! Простите, господин полковник. Очень ловко  вы  кейсом
завладели, уважаю. Бабки-то настоящие?
   - Жопой на вулкане сидишь, а деньгами интересуешься. Слушай  внимательно.
Выходишь из машины, ключ из замка зажигания нс вынимай, ищешь телефон.
   - Воду в пустыне скорее найдешь.
   - Понял. Стережешь машину, лучше стоять за столбом или  углом  здания.  К
машине никого не подпускаешь, ждешь нас.  Мы  сейчас  подъедем,  специалиста
привезем, а ты за это время рассчитай весь  путь,  по  которому  должен  был
возить Яшина, прежде чем грохнуть. Если Галей поставил мину,  ну  с  часовым
механизмом, то он рассчитал твой путь до  самого  конца,  накинул  время  на
непредвиденные остановки. В общем, прикинь время. Он хотел тебя  прикончить,
когда ты вернешься домой.
   - Обижаешь, начальник. Я в жизни человека ничем, кроме кулака, не тронул.
У меня и пушки нет, сам проверял.
   - Обрисуй, где стоишь, мы выезжаем.  -  Крячко  некоторое  время  слушал,
кивал. - Понял. Едем. - Он повернулся к Гурову. - Какого агента  ты  слепишь
из него. Лев Иванович!
   - Почему я? - искренне удивился Гуров.
   - Потому как мне такой конь не по руке. Не удержать.
   Через  несколько  минут,  прихватив   с   собой   двух   сотрудников   из
научно-технического отдела, сыщики уже отъехали от министерства.

   Глава одиннадцатая
   Орлов проводил ребят, битых, опытных волкодавов, и невольно взгрустнул. И
потому, что спало напряжение, на котором генерал держался, как на допинге. И
просто потому, что они были молодые, хотя и считали себя  стариками.  А  он,
Петр Орлов, был сильно не молодой, он даже себе не говорил - старый,  считал
себя еще ого-го, особенно после многочасовых сидений на советах, коллегиях и
различных совещаниях. Он чувствовал себя на подобных сборищах  молодым,  так
как соображал быстрее,  формулировал  мысли  четче,  с  интересом,  а  не  с
пренебрежением выслушивал сорокалетних генералов.
   А что, Станислав  прав,  Лева  вполне  может  завербовать  Акима-Л„нчика.
Подумав о вербовке, Орлов почувствовал, что поймал мысль,.  которая  у  него
появилась во время описания Крячко своих  подвигов  на  вокзале.  Да,  мысль
была, и отличная, наглая. А вот куда-то девалась.
   Он выбрался из-за стола и,  непроизвольно  копируя  Гурова,  прошелся  по
кабинету. Возможно ли  завербовать  Акима?  Агентурного  дела  не  заводить,
кличку не присваивать,  не  заставлять  что-либо  писать.  Просто  взять  на
короткую связь. Он - напарник киллера Галея. И неважно, что последний  решил
его ликвидировать, что, кстати сказать, пока не подтвердилось.
   А как воспримет Галей Акима, который не ликвидировал Яшина  и  неизвестно
каким образом остался жив? Гуров -  мастак,  легенду  сочинит,  но  Галей  -
профессионал, который не поверит ни в какую легенду, оправдывающую провал  и
чудесное спасение.
   Акима и Галея можно "поссорить", поселить в них недоверие друг к другу  и
мирно развести. Пусть Галей колупается  со  своими  "должниками",  а  мы  со
стороны посмотрим, что у него получится. Он  хотел  затерроризи-ровать  всех
смертью Яшина, который в решающий момент наложил  в  штаны.  Вот!  Та  самая
ниточка, которую мусолил генерал во время  рассказа  Крячко.  Яшин  прилюдно
опозорился! Правая  рука  Коржанова,  который  из  простого  охранника  стал
крупной политической фигурой. Генералу Коржанову  плевать,  в  каком  дерьме
Яшин. Но коли твоя правая рука в дерьме, то  в  дерьме  ты  сам,  с  ног  до
головы. И в жизни не  отмоешься.  Простят  предательство,  кражу  миллионов,
убийство невинных людей простят. Неверно, люди не простят,  но  со  временем
забудут. Но обосранные штаны не забудут никогда. Потому  что  это  смешно  и
очень воняет. Если генерал Орлов даст делу ход, то Яшин  политический  труп,
его не возьмут охранником даже в пивной ларек. И как бы генерал Кор-жанов ни
открещивался от своего подчиненного, как бы ни топтал его ногами,  Коржа-нов
тоже труп.
   А кейс с десятитысячными "куклами" долларов в банковской упаковке?  Такие
куклы может изготовить только профессионал, и его не так уж трудно найти.  И
на кейсе пальцевые отпечатки Яшина. Это петля, на которой можно повесить  не
только Яшина, Коржанова, но и фигуры покрупнее.
   Орлов тяжело вздохнул и неискренне пожалел, что не тяготеет к политике. А
за сколько такой материал можно продать? Орлов хрюкнул от удовольствия, хотя
не  мог   торговать   подобным   материалом   по   человеческим,   этическим
соображениям, и потом прекрасно  понимал,  что  данная  история  имеет  цену
только сегодня. Завтра она превратится лишь во вчерашнее говно и только.
   - Сегодня - значит, сеюдня, - решительно  произнес  генерал  и  приоткрыл
дверь в приемную. - Верочка!
   - Я здесь, Петр Николаевич.
   - Чем занята?
   - Делаю лицо. Вы забыли, господин генерал, что подарили мне два билета  в
"Ленком" и выделили кавалера.
   - Не зли меня, не зови господином генералом! Последнее задание  и  можешь
отправляться в  свой  театр.  В  Управлении  охраны  Президента  есть  такой
полковник, Яшин Егор Владимирович. Срочно разыщи, передай, что я  прошу  его
прибыть немедленно. Думаю, что в настоящий момент он находится дома.
   - Ой, Петр Николаевич! Коржановский парень может и не прийти.
   Разговаривали они через полуоткрытую дверь, при последних словах  Верочка
вошла в кабинет.
   - Петр Николаевич, миленький...
   - Верка! - перебил Орлов. - Знай свое место, выполняй. Немедленно!  Иначе
пошлю за ним "газик" с "галстуком".
   Орлов  прикрыл   дверь,   чтобы   не   слышать   разговор   секретаря   с
"могущественным" полковником.
   Зазвонил городской аппарат, Орлов снял трубку.
   - Орлов слушает.
   - Все в цвет, Петр Николаевич. Взрыв должен  произойти  через  сорок  две
минуты, - доложил Гуров.
   - Работай, тебя учить - только портить. Вас  там,  естественно,  быть  не
должно. Пусть все идет своим порядком.
   - Возможны жертвы.
   - Невозможны.
   - Нас быть не должно, и жертв быть не должно...
   - Не морочь мне голову,  придумай.  -  Орлов  положил  трубку,  кряхтя  и
ругаясь, начал надевать генеральский мундир.
   Орлов редко вербовал с позиции силы, обычно вынуждая к сотрудничеству,  а
вер
   бовка старшего офицера вообще была запрещена. Но он твердо  решил  выжать
из  ситуации  максимум.  Каждый  опытный  оперативник  знает,  что  человек,
вынужденный давать информацию  под  угрозой  разоблачения,  похож  на  змею,
которую ты держишь за  горло  и  отсасываешь  у  нее  яд.  Во-первых,  такая
ситуация может продолжаться очень недолго. Вербовщику трудно  контролировать
наличие яда, он кончился, следует ждать, пока  накопится  новый,  не  давить
зря. Во-вторых,  змея  постоянно  пытается  вывернуться  и  вонзить  зубы  в
держащую се руку.
   Вошла Верочка, сообщила, что полковник  Яшин  выезжает,  и  взглянула  на
любимого начальника странно, казалось,  с  осуждением.  Без  нужды  протерла
чистую пепельницу, хотела что-то сказать, но лишь упрямо наклонила голову.
   - Не бодайся, лучше рубашку оправь,  вечно  она  у  меня  не  в  порядке.
Сердешный полковник сказал, что при смерти, градусник лопнул, в общем,  тебе
его жалко.
   - Жалко! - Верочка поправила на генерале воротничок, даже сняла  какую-то
пушинку с рукава. - Он сильно провинился?
   - Он  провинился,  когда  родился,  -  неожиданно  пропел  Орлов,  сделал
"звериное" лицо и занял свое место.
   Он отлично знал, что за столом выглядит солидно,  даже  грозно:  среднего
роста,  широкоплечий  и  коротконогий,  рукастый,  головастый,  с  лохматыми
бровями. Сидя за столом, генерал казался гигантом  и  на  людей,  плохо  его
знающих, производил тяжелое впечатление. А если учесть, что бывало, когда он
существом своим  соответствовал  внешности,  то  Верочка  в  своей  комнатке
держала  аптечку.  Особым  успехом  пользовались  валерьянка   и   сердечные
настойки.
   Верочка заглянула, спросила взглядом. Орлов кивнул, и  секретарь,  открыв
Яшину дверь, бросилась искать аптечку.
   Яшин вошел, четко доложил о прибытии. Орлов кивнул, руки не подал, указал
на кресло, хмыкнул:
   - Рассказывайте.
   - Что рассказывать, господин генерал-лейтенант?
   Голос у Яшина оказался низкий, красивый, не дрожал.
   Орлов потер ладонями лицо, отчего ни одной морщинки  не  убавилось,  лишь
брови вздыбились больше.
   - Если я виноват, право,  не  знаю  в  чем,  меня  должны  допрашивать  в
инспекции по личному составу. И не вашего министерства.
   - А если такой хлыщ в карман залез, то, может быть, с него хватит и опера
отделения милиции? Мне на таких говнюков  всегда  время  жалко.  Ты  что,  в
смотровую щель танка смотришь, что ничего не видишь? Вон  на  дальнем  конце
стола для совещаний лежит твой кейс. В нем находятся  сто  пачек,  якобы  по
десять тысяч долларов США. Пачки опечатаны, имеют все необходимые  реквизиты
Центробанка России. Но  долларовых  купюр  в  каждой  пачке  только  две.  В
простонародье такая штука называется "куклой". Вот я  хотел  бы  знать,  как
данный "миллион" к вам попал и  кому  вы  сегодня,  десятого  апреля  тысяча
девятьсот  девяносто  пятого  года,   пытались   его   передать.   Никчемные
подробности, что вы в момент передачи обосрались, можете не описывать.
   - Данный кейс был у меня похищен несколько  дней  назад,  дальнейшая  его
судьба мне неизвестна. Я о пропаже не  заявлял,  так  как  не  хотел,  чтобы
вокруг моего имени велись лишние разговоры. Их и так хватает.
   Генерал Орлов улыбнулся улыбкой  черной  пантеры  Багиры  из  мультфильма
"Маугли". Он снял  трубку  и  попросил  пригласить  в  кабинет  эксперта  по
дактилоскопии.
   - Я же сказал, что данный кейс недавно принадлежал мне.  Естественно,  на
нем имеются мои пальцевые отпечатки.
   - А вот что ты узнал свой кейс на таком расстоянии - неестественно.
   - Узнал по царапинке на крышке.
   - Так я его тебе и положил царапинкой вверх. Не буду я с  тобой  спорить,
пока ты громко и внятно не скажешь: "Дяденька милиционер, дурак я, и  судьба
у меня дурацкая. Душу берите, а тело хоть на время мне оставьте!" Могу  тебя
успокоить, никогда не пугаю, зря не говорю, дело твое безнадежное. Ты можешь
все взять на себя, пойти под суд, получить срок, малым он тебе не покажется,
и тянуть его до конца.  Напоминаю,  что  испра-вительно-трудовые  учреждения
подчиняются нашему ведомству. Другой путь - продать мне своего  генерала  со
всеми его гнилыми потрохами, то есть стать моим негласным.  -  Орлов  поднял
палец. - Никаких  корочек,  бумажек,  подписок,  кличек.  Лишь  дружеские  и
честные встречи. Ты все время будешь пытаться меня обмануть, я буду тебя  на
лжи ловить. Жить будем весело. Парень, стой! - Генерал вскочил. - Ты мне тут
не наложишь кучу? У меня секретарь - девушка, запах три дня  держится.  Иди,
иди, по коридору направо, там увидишь.

   Яшин молча вышел. Верочка ввела  эксперта  с  неизменным  чемоданчиком  в
руках.
   - Здравия желаю, я вообще-то домой собрался.
   - Привет, Саша. Домой это хорошо, тут делов-то всего ничего. Этому хлыщу,
что в туалет побег, пальцы откатать.
   - Полковнику? Без надлежащего оформления?
   - Саша, не строй из себя... девочку. - Орлов взглянул на Верочку,  и  она
покраснела. - Еще несколько пальчиков снимешь и домой.
   Эксперт возился с пленкой, снял отпечатки с крышки кейса, затем несколько
отпечатков со стодолларовых купюр, которыми  были  обклеены  "куклы",  когда
вернулся Яшин, который облегчил желудок и набрался сил и наглости и заявил:
   - Я официально заявляю,  что  данный  кейс  ранее  принадлежал  мне.  Был
похищен у меня из квартиры неизвестным лицом, и дальнейшая судьба кейса  мне
неизвестна.  Мне  также  неизвестно,  что  конкретно  находится  в  кейсе  в
настоящий момент.
   Эксперт закрыл кейс, расстелил на столе бланк для  пальцевых  отпечатков,
достал  подушечку,  похожую  на  ту,  каким  пользуются   секретари,   чтобы
воспроизвести на документе печать.
   - А я не желаю! - крикнул Яшин. На  пороге  кабинета  появились  Гуров  и
Крячко. Последний беззаботно спросил:
   - А может, его ударить, Петр Николаевич? Я в жизни человека в кабинете не
бил. А мне интересно, и люди интересуются. А мне им и сказать нечего.
   - Тебе нельзя, Станислав, - ответил генерал. - Тебе  сейчас  с  человеком
предстоит душевный разговор вести, нужен контакт. Пусть Гуров стукнет.
   Разговор велся столь обыденно и безлично,  словно  решался  вопрос,  кому
вынести в коридор чемодан.
   - Лев Иванович, вполсилы. Ты слышал? Мне с ним еще. беседовать.
   - Он умный, его  бить  не  надо.  -  Гуров  отстранил  эксперта,  откатал
очумевшему Яшину пальцы. - Пройди в туалет, вымой руки. Верочка,  дай  гостю
пемзу.
   - Ну и юмор у вас, розыскников, - попытался пошутить Яшин.
   Гуров ударил  его  ребром  ладони  по  бицепсу,  рука  Яшина  безжизненно
повисла.
   - Надеюсь, левая? А вы, господин, не трогайте моего  приятеля!  -  Крячко
схватил Яшина за рукав, потащил в коридор. - Егорушка, пойдем мыть ручки.  А
то времени до хрена, да ты еще пишешь, наверно, медленно.
   - Я ничего писать не буду!
   - Верно! Мы с тобой сразимся в морской бой.
   бумажек, подписок, кличек. Лишь дружеские и честные встречи. Ты все время
будешь пытаться меня обмануть, я буду тебя на лжи ловить. Жить будем весело.
Парень, стой! - Генерал вскочил. - Ты мне  тут  не  наложишь  кучу?  У  меня
секретарь - девушка, запах три дня держится. Иди, иди, по коридору  направо,
там увидишь.
   В кабинете оперативников Крячко убеждал Яшина  писать  правду,  мол,  так
получится быстрее. Они скорее сбегут  из  этой  чертовой  конторы,  окажутся
дома,  хлобыстнут  по  стакану  и  забудут  такой  неудачный  день.   Крячко
признавал, что объяснения Яшина о том, что кейс ранее принадлежал ему,  даже
дураку доказывают, откуда на кейсе появились пальцевые отпечатки Яшина. "Это
ты здорово подстроил, снимаю шапку! Но зачем же ты пачки-"куклы" лапал.  Они
лежат и лежат, никого не трогают, а ты их пальцами хватаешь и  хочешь  людей
убедить, что никогда их не видел".
   - Вот, Егор Владимирович, ты пишешь,  что  такого-то  числа,  примерно  в
пятнадцать часов пришел в багажное отделение  Киевского  вокзала.  Правду  и
пишешь, а потом опять ахинею начинаешь нести. А то тебя не видели! Я глаз не
спускал. Человек, к которому ты пришел, тебя видел,  и  ему  ты  открывал  и
показывал содержимое своего кейса. А говоришь, кейса у тебя не было. Хороший
ты парень, только чудной.  А  сержант?  А  уборщица  Екатерина,  которой  ты
полтинник сунул, чтобы она  за  тобой  прибрала?  Хороший  ты  парень,  Егор
Владимирович, но не торопишься домой, не хочешь душ принять, грехи  смыть  и
стакан выпить. Потому сиди, сочиняй, а я к генералу  пойду,  скажу,  что  ты
дозреваешь.
   Орлов сидел в своем кресле, а Гуров на  любимом  подоконнике  и  дымил  в
окно. - Тачку хотя мы и подорвали у дома любовницы Акима,  Галей