меня дело, скоро буду..." Потом бабушка стала
замечать:  деньги  стали пропадать...  Ну,  списала  раз  на
водопроводчика, другой - на соседку... А потом у нее сережки
с  бриллиантами  пропали... Она к Верке:  "Брала?"  -  Та  в
слезы:
     "Бабушка, ну как ты могла подумать..." Вот.
     Бритвин пару секунд помолчал, затем продолжил:
      - Однажды Верка не пришла ночевать... И что характерно
-  мать, вот ведь старая овца, вот ведь дура! - мать мне  ну
ничегошеньки  не  говорила. Боялась, видите ли,  потревожить
мою ранимую, творческую душу! Дура, вот дура! - Он застонал.
      - А ты сам что, с дочкой не общался? - строго спросила
Женя.
      -  Общался!  Общался  - по выходным.  В  "Мак-доналдс"
ходили,  в  "Елки-палки", в кино... И, знаешь, я  ведь  тоже
ничего  не  замечал!  Ну, бледной Верка стала...  Ну,  денег
начала больше просить... Ну, характер поганый: то молчит, то
раздражается...  Но  я думал: переходный возраст,  мальчики,
одежка  ей нужна красивая. Может, думал, залетела...  Аборт,
то-се... Мне ж неудобно об этом спрашивать.
       Он  опять  помолчал.  Глядел  мимо  Жени,  куда-то  в
пространство: на черное стекло окна, в ночь.
      -  Ну, вот... - продолжил он через силу. - А потом она
раз  на целых три дня и три ночи исчезла... Тут уж мать мне,
наконец,  позвонила. Мы Верку и по больницам  искали,  и  по
моргам,  и  по  милициям... Потом она, слава богу,  приходит
сама: бледная, зеленая, как смерть, в какой-то чужой одежде,
худая...
      Ни слова не говорит... Разделась, рухнула спать у себя
в комнате. Тогда только я стал догадываться. Прошел к ней...
Посмотрел - а таму нее на венах - ранки.
     Глаза у Димы снова наполнились слезами.
     - Героин? - в ужасе спросила Женя.
     - Да, - глухо ответил Бритвин.
      Опять  повисла  пауза.  Тихо было  на  кухне,  и  весь
семнадцатиэтажный дом безмятежно молчал... И  тихо  было  во
дворе   -  как  бывает  тихо  только  зимней  ночью,   когда
/.+c,%b`."k) снег скрадывает все звуки.
     Бритвин вдруг глянул на наручные часы:
     - Ого. Уже полвторого. Пожалуй, я поеду.
      -  Подожди, - требовательно сказала Женя. - А что было
дальше?
      -  Дальше? - пожал плечами Дмитрий. - А что могло быть
дальше?..  -  Он нахмурился. Рассказ, очевидно, давался  ему
все  с большим трудом. - Ну, уговорили мы ее: детонька, надо
лечиться.  И  она - согласилась. Горячо так, сама  говорила:
да, конечно, обязательно надо лечиться... Ну, положили мы ее
в  клинику... Дорогая клиника, хорошая... Вот... Нас  к  ней
даже не пускали...
       Кровь  ей  там  меняли,  кололи  что-то,  чтоб  ломки
купировать...  В институте оформили мы ей "академку".  Потом
ее  выписали.  Врачиха мне сказала - хорошая  была  женщина,
душевная:  физическую  тягу мы ей,  говорит,  сняли,  а  вот
психическая  -  осталась...  И  останется  -  надолго...   И
поэтому, сказала она, надо, чтобы с Веркой все время  кто-то
был. Кормить ее надо вкусно...
      Развлекать,  говорит, надо: кино, театры,  выставки...
Чтоб забывалась она...
     Съездить с ней куда-нибудь за границу, если можете себе
позволить... Ну, я отправил их с мамой в Италию на месяц.
      Женя  слушала молча. Ей было жаль Бритвина, несчастную
его  дочку,  его маму... Всех... И себя - почему-то  тоже...
Дима перевел дыхание, тяжело вздохнул, продолжил рассказ:
      -  Потом  они  вернулись из Италии, все хорошо  шло...
Верка  вроде поправилась, даже улыбаться стала... Все  время
кто-то  рядом  с ней был: то мама, то я... А  потом  однажды
ночью  мать  просыпается  -  от  телефонного  звонка.   Пока
проснулась, вскочила-а Верки уже и нет... И триста долларов,
что я давал им, из маминого тайничка пропали... Вот...
     Снова тягостная пауза.
      -  И  вернулась она - через четыре дня...  И  по  роже
видно:  кололась она, сволочь, кололась!..  А  сама  плачет:
"Папа, бабуля, это последний раз, я не сдержалась, но теперь
все - я в завязке, в полной!.."
     На глаза у Бритвина снова навернулись слезы.
      Он резко вскочил, не вполне владея собой, пробормотал:
"Где  у тебя тут ванная?" (словно однажды и не заходил  туда
без  спроса).  Не дождавшись ответа Жени, едва не  опрокинул
стул, бросился в сторону туалетной комнаты.
      Женя  вздохнула.  Встала, подошла к окну.  За  стеклом
медленно,   беззвучно   падали   хлопья   крупного    снега.
Молчаливый,   свежезабеленный   квадрат   двора   равнодушно
освещался  ртутным фонарем. На припаркованных машинах  лежал
молодой  снег.  В  доме напротив горело с десяток  бессонных
окон.
     В голове у Жени беспорядочно мелькали мысли:
     "Как же они будут дальше... Как им жить - с таким горем-
то...  Почему ж он исповедуется мне? Притягиваю я,  что  ли,
всякие несчастья? И несчастных? Что мне теперь с ним делать,
с  этим  Димой?..  Скоро  два  часа-ночи...  Завтра  нам  на
работу..."
      Бритвина долго не было. Сначала в ванной шумела  вода.
Потом там щелкнула зажигалка. Затем все стихло.
      Женя  машинально спрятала в холодильник почти  допитую
бутылку  водки  и  слегка початую бутыль мартини.  Задумчиво
съела  пару маслин, затем немного "оливье". Снова подошла  к
окну.  От  торжественно  падающего  снега  веяло  вселенским
равнодушием.
     Молчаливая ванная вдруг забеспокоила Женю.
      "Что  он  там  делает? Спит?.. А,  может,  тоже  решил
уколоться?.."
      -  Бритвин, ты живой? - насколько могла бодро крикнула
она.
      -  Да, - отозвался через дверь почти трезвый голос.  -
Все в порядке. - А затем, через паузу:
     - Иди сюда.
     - Зачем? - крикнула она.
     - Иди. Пожалуйста.
      "О,  господи,  сейчас  начнет приставать.  Решил,  что
настал подходящий момент, чтобы я его пожалела".
     - Давай лучше ты выходи. Уже поздно. Завтра на работу.
      - Зайди. Пожалуйста, - через дверь проговорил Бритвин.
-  Я  тебе  еще  не все рассказал... Да не  бойся  ты,  черт
возьми!.. Я одет. И не собираюсь на тебя бросаться.
      Женя  открыла  дверь и заглянула  в  свой  совмещенный
санузел.  Бритвин, в брюках и расстегнутой  на  три  верхних
пуговицы рубашке, сидел на краешке ванны и курил. Пиджак его
висел  поверх  Жениного  махрового  халата.  Волосы  и  лицо
Бритвина были мокрыми.
      -  Заходи-заходи, - безжизненным голосом позвал он.  -
Будет интересно.
      -  Что  - интересно? - сухо осведомилась она.  Бритвин
протянул руку и на полную мощность включил воду.
      - Рассказ будет интересный, - проговорил он сквозь шум
воды. Она понимала его скорее по движению губ. - Я тебе  еще
не все рассказал.
     Женя секунду поколебалась и вошла внутрь.
      -  Садись.  -  Бритвин радушно (словно распоряжался  в
собственной  гостиной)  похлопал  по  поверхности  старинной
стиральной машины "Эврика-8б". Женя послушно уселась.
      -  Не знаю, стоит ли тебе рассказывать... - проговорил
он.  - Ну, да ведь это я тебя во все втравил. Надо, чтоб  ты
знала...
     Голос его едва слышался из-за текущей воды.
      -  Да заткни ты кран! - досадливо сказала она. Бритвин
поднес палец к губам, прошептал: "Нельзя..."
      "Свихнулся... - почему-то отстраненно подумала Женя. -
Крыша у него поехала... От алкоголизма и переживаний..."
      -  Знаешь  ли  ты,  моя  дорогая,  -  сказал  Бритвин,
последний раз затягиваясь и швыряя окурок в раковину, -  чем
на самом деле занимается наше агентство?
     Женя пожала плечами.
      "Точно - свихнулся. Что за загадочность? Что за  мания
преследования?
     Скорей бы его выставить..."
      -  Агентство наше, - продолжал Дмитрий, - "Глобус" наш
родименький,  занимается очень, очень нехорошими  делами.  Я
недавно об этом догадался...
      Сначала не поверил... Но потом стать думать  -  и  все
сошлось.   Все,  все  сошлось...  К  тому  же  я  документец
любопытненький у Хилого Босса углядел. Тогда точно все стало
ясно.
      Женя  сидела  безучастно, смотрела в  стену  ванной  -
штукатурка  кое-где  облупилась.  Она  старалась  особо   не
вслушиваться  в  слова  Бритвина.  Они  походили  на  пьяный
бред...
      -  Агентство наше, - продолжал шептать сквозь шум воды
Дима,  подвигаясь  к ее плечу ближе, - создано  для  того  и
занимается  тем... Нет, - вдруг оборвал он сам  себя.  -  Не
буду  говорить... Не стоит. Так будет лучше: и для  тебя,  и
для меня...
      -  Ладно,  Бритвин,  - досадливо воскликнула  Женя.  -
Сказал "а" - говори уж и "бэ"!..
      -  Тш-ш-ш, - Дима снова поднес палец к губам  и  опять
стал похож на сумасшедшего. - Не надо кричать.
     - Да что ты думаешь - нас подслушивают, что ли?
     - Очень, очень может быть, - серьезно кивнул. Бритвин.
     - Кто же? ФСБ? ЦРУ? Инопланетяне?
     - Наши собственные боссы. Или те, на кого они работают.
     - На кого же они работают?
      -  Не  знаю.  Но  могу  сказать определенно,  на  кого
работаем мы. Мы с тобой.
     - На кого же, кроме Хилого Босса?
     - На наркомафию.
     - На кого?!
      "Нет,  Бритвин точно повредился в уме  -  из-за  своей
дочки.  Еще  бы:  такие  переживания. Теперь  ему  наркотики
мерещатся везде и всюду".
      - На кого слышала. А если мне не веришь, попробуй сама
вспомнить, на каких клиентов ты работала в последнее  время.
Кого "пиарила". Что пропагандировала... Давай вспоминай...
      Женя  сидела  молча,  прямо, не глядя  на  несчастного
Бритвина. Шумела вода.
      - Конкурс молодежных рассказов - раз, Помнишь, кто там
победил? И кто там был в жюри?
     Женя вспомнила не слишком адекватного писателя Песочина
в  черных  очках; вспомнила, что за тексты  они  отобрали  в
"шорт-лист"... Этакие чудеса в перьях с мозгами набекрень...
Мрачные, полные галлюцинаций рассказы, бэкграундом к которым
шли то "марки", то кокаин, то "грибы".
      - Но это стиль сейчас такой московский, - пробормотала
Женя. - Ты же сам мне говорил...
      -  Да,  стиль... Но Дубов знал, кого брать  в  жюри...
Чтобы  победили  именно  те, кто  ему  нужен.  А  теперь  те
мальчики  и  девочки - победители! - утвердятся в  жизни,  в
профессии... В наркотиках... Издадут книжки, напечатаются  в
журналах,  станут получать бабки - и начнут другим мальчишам
и девицам головы морочить.
      -  Извини, Дима, - покачала головой Женя,  -  но,  по-
,.%,c, тебе теперь всюду наркотики мерещатся.
      -  Да?! - перекрикнул воду Бритвин. - Шиш тебе!  А  та
группа - "Пополамы"? А ты знаешь, что Дубов велел сделать  с
твоим пресс-релизом?! Он настоял, чтобы там появились слова,
что  они,  ребятки-музыканты, дескать, кололись  -  а  потом
"соскочили". Но ты же прекрасно знаешь, что ниоткуда они  не
соскакивали!  Потому что никогда ни на чем  не  сидели!..  И
хотели  они  идти  по  жизни  с ясным  сознанием  и  трезвой
головой. "Разве что пивка, мол, можно выпить чуть-чуть..." А
продюсер  их, и наш Дубов убедили "Пополамов" - да  что  там
убедили, заставили! - чтобы они говорили все наоборот... Что
пробовали они и курить, и колоться... "Наркотики - это, мол,
фигня... Захочу - начну... Захочу - брошу..."
     Женя замотала головой, зажала уши руками.
     - Не верю, не верю... - пробормотала она.
      - Не веришь! - усмехнулся Бритвин. - Не веришь!.. А ты
не  знаешь  о  кино,  что "Глобус" взялся продюсировать?  Не
знаешь? "Картечь" называется...
     Начинается со случайной перестрелки на автомойке... Два
симпатичных героя - он и она... В руки им попадает  чемодан,
набитый  странным порошком... Потом герой и  героиня  решили
пригласить    знакомого   наркомана,   чтоб   тот    порошок
продегустировал... Забавный такой наркоман: веселый,  милый,
симпатичный...  Они  пробуют порошок,  все  вместе,  втроем,
улетают...  Это тебе завязка... И понеслось! Дальше  -  все,
что связано с дурью, будет так вкусно снято. Это - что тебе?
Не косвенная реклама наркотиков, что ли?
      -  Но  это же киношный стиль, - неуверенно попробовала
защититься  Женя. - Сейчас так модно... Вроде "Криминального
чтива"... Или "Transpotting"...
      -  Да что ты заладила: "Модно, модно..."! А откуда  ты
знаешь: на чьи деньги тот же "Transpotting" снимали?  Может,
в него тоже тамошние наркобароны вложились?
     - Хватит, Бритвин! - сердито сказала Женя и вскочила со
стиральной машины. - Не хочу даже слушать!
      -  Я  понимаю... - пробормотал Дмитрий.  -  Слышать  -
неприятно... Но ты сядь, сядь... Я еще не все рассказал...
      Он  с силой схватил ее за руку и потянул: садись, мол!
Вода  по-прежнему шумела. Женя сердито вырвала руку - однако
послушалась, уселась...
      -  Знаешь,  - зашептал Бритвин, и его голос  был  едва
различим  за  шумом  воды, - я однажды,  чисто  случайно,  у
Хилого Босса на столе одну бумагу видел.
      Знаешь,  чего там было написано... Правда,  Дубов  эту
бумажку  быстренько прикрыл... Но там говорилось...  -  Дима
полуприкрыл  глаза  и принялся шпарить  как  по  писаному  -
"...Основная  задача агентства состоит в том, чтобы  убедить
потенциального   российского  потребителя   -   в   основном
продвинутую, высокоинтеллектуальную молодежь, - что товар не
является  чем-то опасным, криминальным, запретным. Напротив,
наша  задача видится в том, чтобы создать образ  товара  как
продукта,  во-первых,  безопасного; во-вторых,  модного;  в-
третьих,   положительно   влияющего   на   интеллектуальные,
физические и половые кондиции молодого человека..."
      -  Но  ведь  это... Это может быть о чем  угодно...  -
прошептала Женя. - О табаке... О водке... О коле...
      -  Да? А много ты видела, чтоб мы табак рекламировали?
Или  -  спиртное? А потом, как ты думаешь, за что тебе такие
бабки  платят? Ну, и мне - тоже... Где мы еще такую зарплату
найдем?..  И из каких, думаешь, шишей нам столько  платят?..
Тебе  -  три штуки "зеленых", мне - пять, главбуху -  вообще
восемь...
      Думаешь, агентство наше так много зарабатывает,  чтобы
нам  столько  платить?  Что, мы  на  музыкантах  этих  много
наварим?.. На конкурсе литературном?.. На фильме?..
      Да  у нас в балансе был бы сплошной минус - если б нас
все время не подпитывали.
     - Бритвин усмехнулся и продолжил:
      -  Если б "Глобус" не снабжали деньгами - мы б  вообще
давно разорились! Как ты думаешь, чьи это бабки? Откуда  они
к нам текут?
      Не  веришь  мне - спроси главбуха, Федора Степаныча...
Он, по-моему, к тебе нежные чувства питает...
      Дима наклонялся к ней все ближе, она чувствовала запах
перегара.
       Отстранялась  от  него  все  дальше   -   но   совсем
отодвинуться от Бритвина мешала стена.
      -  Ну, хорошо... - досадливо сказала Женя. - Допустим,
ты меня убедил...
     И что теперь? Что дальше?
      -  А ничего, - пожал он плечами. - Предупредил тебя  -
значит, вооружил.
     Ты же должна знать, во что я тебя втравил.
     - Ну, положим, теперь - знаю... И что?
      -  А ничего. Ты же хотела покорить Москву - ну, вот  и
покоряй.  Хорошая работа, высокая зарплата... Что еще  нужно
молодой "бизнесвумен"! Только потом, когда все откроется,  -
а  рано или поздно все откроется! - тебя вряд ли куда-нибудь
возьмут  в  другое  место...  В хорошее  место...  Мир  наш,
рекламный,   маленький...  Будем  мы   все   изгнанниками...
Неприкасаемыми... Пальцами будут на нас показывать: "А,  это
те  самые, что на наркомафию работали!" Придется тебе в свои
Тетюши  -  или как там твой городок зовут? - возвращаться  с
позором.  И  работать  там в районной газетке...  На  тысячу
рублей в месяц...
     - Ну, ладно, Дима, хватит! - Женя рассерженно вскочила.
Бритвин  ударил  ее  по самому больному  месту.  Возвращения
назад, в К., Женя боялась больше всего на свете.
      -  А  знаешь, моя дорогая, - заявил Бритвин, - у  меня
есть план...
     По-моему, хороший план... Хочешь послушать?
     - Ой, хватит. Ты и так уже столько всего наговорил...
     - Нет-нет! Ты послушай, послушай!.. Сядь и слушай, кому
сказал!
      И  опять  Женя  подчинилась. Мужчины, когда  возвышали
голос или приказывали, имели над ней странную власть.
     Жене вдруг стало муторно. Возникло ощущение, словно она
находится внутри странного сна. Или в романе Кафки...
      Облупленная  ванная, мужской пиджак  висит  поверх  ее
махрового халата...
     Шумит, шумит проклятая вода из крана... И чужой мужчина
рассказывает ей свой бред. Свой сон.
      -  Знаешь,  что  я думаю, - Бритвин  снизил  голос  до
явственного  шепота, подмигнул ей заговорщицки,  -  думаю  я
пойти к Хилому Боссу и сказать:
      "Я  все  знаю, господин Дубов... Я все знаю -  и  буду
молчать...  Но мое молчание, - скажу я, - будет вам,  Дубов,
дорого  стоить...  Отстегните, - скажу я,  -  мне  пятьдесят
тысяч "зеленых"... И я выхожу из игры... Я буду молчать  как
рыба... А если не заплатите, я вас, господин Дубов,  и  ваше
замечательное агентство ославлю по всем газетам...  И  подам
на вас заявление в МУР... И в прокуратуру..."
     Женя скептически скривила рот.
      -  И  он  -  заплатит! - закричал Бритвин. - Заплатит,
никуда  не денется! И я возьму маму, и Верку, и уедем  мы  в
Швейцарию... Верку определим в клинику...
     Я сам, лично, не буду отходить от нее ни на шаг... Я ее
вылечу... Я ее должен вылечить.
      -  He  делай этого, Бритвин! - жестко сказала Женя.  -
Если,  допустим,  все  так, как ты говоришь...  Ты  что,  не
знаешь, сколько стоит убить человека?
      Обычного,  как ты? Десять тысяч. Не больше...  Да  они
убьют   тебя!..   Если,  ты,  конечно,   прав   и   "Глобус"
действительно работает на наркомафию.
     - Я же хитрый, Жека... - протянул вдруг Бритвин. - Я хи-
итрый... Я Дубову скажу: у меня есть страховка... На  случай
моей  смерти...  Я  оставил письма... Они лежат  в  надежном
месте... И если меня убьют - они уйдут по адресам... По всем
заинтересованным в раскрутке этой истории адресам...  И  вот
оно, письмо, туточки!
      Бритвин  привстал с ванны, снял с крючка свой  пиджак,
достал   из  внутреннего  кармана  письмо.  Повесил   пиджак
обратно. Помахал помятым конвертом.
      -  Возьмешь  его, Марченко, а? Возьмешь  -  на  всякий
случай? Для моей страховки? А я с тобой деньгами поделюсь...
     - Нет, - жестко сказала Женя. - Не возьму.
     - Почему? - сузил глаза Бритвин. - Боишься?
      -  Не  возьму  -  потому что идти я  тебе  ни  к  кому
категорически не советую. Потому что выглядеть ты  будешь  -
извини, идиотом. А история твоя - полным бредом. И ни одного
доказательства, кроме твоего "бла-бла-бла", у  тебя  нет.  И
Дубов  тебе  просто  скажет (извини, конечно):  "Пошел  вон,
дурак!" И правильно сделает. И вышвырнет тебя с работы...  И
на что тогда ты будешь свою дочку лечить?
      -  Не  веришь, значит? - с пьяной обидчивостью спросил
Бритвин.
     - Не верю, - твердо сказала Женя.
     - Ладно, все. Пошли тогда.
     Бритвин сунул смятый конверт обратно в пиджак, завернул
шумящий  кран,  распахнул  дверь ванной.  По-хозяйски  вышел
первым. Прошагал, не дожидаясь ее, на кухню.
      Женя  покорно потащилась следом. "Может,  он  прав?  -
/.$c,  +   она.  - Довольно складно у него все получается...
Конкурс  рассказов... Рок-певец... Фильм... Может,  "Глобус"
действительно  занимается  пропагандой  наркотиков?  Неужели
такое возможно?..
      Неужто  наркомафия может работать с такой наглостью?..
Никого  не  боясь?.. Да нет... Чушь, чушь  и  чушь!  Бритвин
просто  бредит... Никаких доказательств у него нет... Просто
фантазии...  А  наркотики  ему теперь  из-за  дочки  чудятся
всюду...
     Бредит он... Напился и бредит...
      А  может,  он  меня просто проверяет? Зачем?..  И  для
кого?..
      Или  он  просто перебрал - и, как все мужики, надувает
щеки? Хочет порисоваться? Показаться важней, чем он есть  на
самом деле? Я, мол, крутой: на наркомафию работаю? Ну, тогда
он просто козел... Ох, как спать хочется..."
      -  А  что,  водяры  больше нет? - недоверчиво  спросил
Бритвин.
      Вернувшись на кухню, он снова превратился в привычного
Диму  -  балованного,  слегка весе