ую. Она увидела, что они стоят друг
напротив друга, как разгоряченные петухи, и орут друг другу:
     - Я тебе говорю, что споришь!
     - Не спорю я с тобой! Понял?
     - А что же ты иначе делаешь? Конечно, споришь!
     - Не спорю я! Это просто... Это просто разговор!
     - Ничего себе разговор! Нет, серьезно, разговор?
     - Да!
     - Хорошо, - неожиданно легко согласился Конан и вдруг стал совершенно
спокойным.
     - Да, разговор, - в последний раз  громко  проговорил  Дункан,  после
чего так же, как и собеседник, спокойно и с улыбкой произнес, -  и,  между
прочим, разговор окончен.
     Дункан широко улыбнулся  и  собрался  было  выйти  из  комнаты,  даже
развернулся уже к двери, послав очаровательную улыбку Тессе, как вдруг  за
своей спиной услышал раздосадованный голос Конана:
     - А-а-а, - протянул тот, - ты всегда выбираешь вариант полегче...
     Дункан замер, подняв ногу для следующего шага, и слушал, что  же  еще
скажет Конан, а тот как ни в чем не бывало, продолжал так заинтересовавший
его разговор:
     - Дункан, - позвал он. - Дункан...
     - Что? - Дункан развернулся и тут же получил страшный удар в челюсть,
лишивший его возможности продолжать разговор.
     Он потерял  сознание.  Тесса  бросилась  к  нему,  а  Конан,  потирая
ушибленный кулак, ей объяснил:
     - Он спорил. Но ты  не  волнуйся.  С  ним  ровным  счетом  ничего  не
случится.
     Затем он прошел в прихожую,  натянул  прямо  на  голое  тело  влажный
свитер и взял свой меч.
     - Ты не должен туда отправляться, -  остановила  его  Тесса,  которая
бросилась из мастерской за ним вдогонку.
     - Да, - согласился он, пристегивая ремнями катану к телу и разыскивая
плащ.
     - Но ведь он вызывал Дункана... - она чувствовала, что  несет  всякую
чушь только для того, чтобы хоть как-то оттянуть момент выхода  Конана  из
дома, но она не могла ничего другого сказать и  не  могла  ничего  другого
сделать.
     - Какая разница? Важно  только  то,  что  сегодня  кому-то  предстоит
биться со Слэном. Ему, по-большому счету, все равно, с кем драться, а  мне
было бы приятно сегодня подраться самому.
     - Ты это делаешь ради меня, Конан?
     - Может быть, нет.
     - Ты ведь не должен туда идти...
     - У нас нет выбора. Когда Дункан придет в себя, передай  ему  привет.
Надеюсь, мы еще когда-нибудь увидимся.
     Конан наконец-то нашел свой плащ, быстро надел его и вышел из дома.


     Дункан глубоко вздохнул и открыл  глаза.  Из  белоснежной  сверкающей
пелены выступили знакомые черты лица с  блестящими  звездочками  слез  под
глазами и голос Тессы, звучащий словно из пустого гулкого коридора, позвал
его:
     - Мак!..
     Звуки омывали горящую голову и пылали, пылали... Веки горели и  глаза
резало от ослепительного белого пламени, пылающего прямо  перед  ними.  Но
внезапно все прошло и пламя погасло. Он ощутил  прикосновение  ко  лбу  ее
теплой ладони. Ее нежные пальцы, прогоняя боль, сбежали ручейком со лба  и
коснулись волос, и она тихонько, но настойчиво спросила:
     - Мак, ты слышишь меня, любимый?!
     Встряхнув головой, Мак-Лауд  наконец-то  понял,  что  лежит  на  полу
мастерской Тессы, и его голова покоится на ее коленях. Она гладит  его  по
голове и плачет.
     - Где он?  -  простонал  Дункан,  потирая  пальцами  все  еще  ноющий
подбородок.
     - С тобой все в порядке? - тихонько, словно боясь потревожить кого-то
спящего, проговорила она.
     - Да, уже все нормально. Где Конан?
     - А ты сам как думаешь? - спросила Тесса, помогая ему сесть.
     "Умеет он все-таки", - подумал Дункан и снова спросил:
     - Сколько я здесь провалялся?
     Он поднялся и стал собираться.
     - Около двух часов, - так же тихо, как и раньше, ответила Тесса. -  Я
знаю, - она опустила глаза, - ты обязан отправиться туда, но вначале скажи
мне...
     - Что ты хочешь услышать? - он подошел к ней и обнял ее.
     - Скажи, кто-нибудь где-нибудь  знает,  почему  все  это  происходит?
Почему, Мак?
     Дункан ничего не ответил. Опустив руки, он выпустил Тессу из  объятий
и прошелся по мастерской в поисках  куртки.  Не  найдя  ее,  он  прошел  в
гостиную, нашел там свои вещи и, прихватив меч, вернулся в мастерскую.
     Подойдя к Тессе, он сказал:
     - На этот раз я не вернусь, даже если очень захочу.
     Из глаз Тессы брызнули слезы, горло перехватил  спазм,  и  она  почти
беззвучно спросила:
     - И это после двенадцати лет? - внезапно голос вернулся к ней, и  она
закричала. - Ты уйдешь так просто?
     - Нет, конечно...
     Он очень не хотел смотреть ей в глаза. Ему было  просто  страшно  это
делать, а кроме того, ему было больно говорить то, что он был вынужден  ей
сказать. Другого выхода он не видел. Он видел только то, что  ей  плохо  и
одиноко, и страшно, и самое простое - это уйти из ее и без  того  порядком
изуродованной жизни. Поэтому он сказал то, что он сказал, и еще:
     - Дорогая, ты не знаешь, как это тяжело...
     - Я знаю, - твердо ответила Тесса.
     - Но все это будет повторяться и повторяться. Это все  будет  еще  не
один раз...
     - Мне все равно, - перебила она. - Я не маленькая девчонка и знаю,  о
чем говорю.
     - Тесса, я люблю тебя, но я не вернусь.
     Так же, как и Конан, он развернулся и вышел из дома, сунув  привычным
движением под мышку свой меч.
     Тесса хотела еще что-то сказать, но не успела и,  тяжело  опустившись
на стоящий неподалеку стул, заплакала.


     Солдатский мост находился в северо-восточной части  города,  милях  в
шести от того района,  где  на  узенькой  улице  располагался  антикварный
магазинчик Мак-Лауда. Здесь практически не было  жилых  домов  двух-  или,
например, трехэтажных. Здесь располагались лишь огромные деловые здания из
стекла и бетона.
     Когда-то этот мост служил связующим звеном  с  окружной  дорогой,  по
которой в деловой центр ездили служащие, не желающие пробираться  утром  в
толчее центральных улиц. Со временем мост  обветшал,  стал  небезопасен  и
попросту мал для  все  увеличивающегося  автомобильного  потока.  Так  что
несколько лет назад был построен новый, более пригодный  для  стремительно
растущих транспортных нужд города, широкий мост. А этот должен был  вскоре
подвергнуться демонтажу.
     Из-за чего его называли "солдатским", не помнил никто. Наверное, даже
в городском архиве не было об этом никаких данных,  а  вскоре  должен  был
исчезнуть и сам мост.
     Слэн стоял на середине  этого  мертвого  строения,  связывающего  два
берега  реки,  облокотясь  на  обшарпанные  трубы  перил   и   смотря   на
погружающийся в сумрак город. Постепенно зажигались  разноцветные  огни  и
перед ним словно раскинулось игровое поле какой-то странной, необыкновенно
сложной автоматической игры. Слэн вдыхал влажный ветер, порывами бьющий  в
лицо, и время от времени менял положение тела, ожидая, когда же возле щита
с надписью "проезд закрыт" появится уже хорошо знакомый ему "лендровер", в
котором приедет его соперник, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.
     Мысли, что Мак-Лауд не  явится,  даже  не  возникало  в  его  голове.
Разговаривая сегодня с Тессой, он постарался  произвести  на  нее  должное
впечатление, чтобы ее красавчик прибежал сюда со сверхзвуковой скоростью.
     Размышляя  таким  образом,  Слэн  извлек  из  кармана  своего   плаща
миниатюрную  пудреницу,  раскрыл  ее  и,  дунув  в  запыленное  зеркальце,
внимательно осмотрел свое лицо, поймав для подсветки лучик стоящего  рядом
прожектора,  освещающего  металлическую   пустоту   "Солдатского   моста".
Обнаружив на правой ноздре маленький прыщик, он старательно припудрил  его
и, убедившись, что теперь все в  порядке,  отправил  пудреницу  обратно  в
карман.
     Было уже порядочно темно,  когда  из  темноты  пустых  улиц  делового
центра вынырнул темно-синий  "кадиллак".  Мигнув  габаритными  огнями,  он
резко притормозил возле запрещающего проезд щита, и из него  вышел  Конан.
Заметив его, Слэн недовольно покачал головой и пробормотал себе под нос:
     - Смотрите-ка, кто здесь прогуливается...
     Поправив ладонью аккуратно уложенные волосы, Слэн расплылся в  улыбке
и поплотнее запахнул свой плащ. Он стоял безоружный  и  спокойный,  глядя,
как к нему приближается Конан. Тот тоже шел спокойно и уверенно, и только,
когда до противника  оставалось  чуть  больше  пяти  ярдов,  в  его  руках
появилась катана.
     - Ты очень настырный собеседник, - обратился к  нему  Слэн,  разминая
кисти замерзших рук, - я ждал совсем другого Мак-Лауда, а не тебя.
     Конан прищурился и скороговоркой произнес:
     - Но что же мне делать, если ты не являешься, получив мой вызов. Даже
наоборот, Слэн, ты все время исчезаешь. И уж коль скоро у  меня  появилась
возможность самому найти тебя, не дожидаясь, когда же ты соизволишь...
     - Просто ты мне неинтересен, - сказал Квинс и, распустив пояс  своего
длинного плаща, достал из-под него двуручный эспадон.
     В  сравнении  с  ним  легкая  серебристо-голубая  катана   смотрелась
игрушечной и ненадежной.
     - Ну что ж, - предложил Слэн, - хоть ты и не то, что меня бы  сегодня
заинтересовало, но начнем?
     Конан поиграл  мечом,  описывая  вокруг  себя  изящные  восьмерки,  и
ответил:
     - Я думаю, что ты не будешь слишком  разочарован.  Поверь  мне,  тебе
понравится...
     - Мне больше всего понравится твоя голова, - перебил его Слэн. -  Но,
черт побери, может быть,  ты  и  прав.  Глядишь,  действительно  получится
забавно...
     Запустив в карман плаща руку, Слэн достал аккуратно сложенную  маску,
- ту самую, в которой он впервые появился у Дункана дома, - и надел ее  на
лицо.
     - Ты продолжаешь оберегать свою мордашку, - язвительно заметил Конан.
- Цвет лица, это ведь так важно!
     - Это у меня  самое  ценное,  -  не  обратив  внимания  на  колкость,
отпарировал Слэн.
     - Ну теперь, если ты готов, начнем?
     Не дожидаясь ответа,  Конан  первым  нанес  удар.  Клинки  со  звоном
встретились над головами противников. Звонкая волна прокатилась по  мосту,
отражаясь шквалом искаженных звуков от металлических арок и опор.
     Катана намного короче двуручного эспадона и предполагает близкий бой,
почти вплотную к противнику, в то время, как эспадон  предназначен  скорее
для наступления, чем для обороны и им можно просто выкашивать  противников
в радиусе доброго взмаха вокруг себя.  У  Слэна  была  великолепная  школа
владения мечом, и он очень хорошо работал таким внешне громоздким оружием,
как эспадон, - может быть еще и потому, что это было его  любимое  оружие.
Так  что  Конану   приходилось   прикладывать   максимум   усилий,   чтобы
приблизиться к противнику хоть на дюйм.
     Слэн размахивал огромным мечом, стараясь  прижать  Конана  к  ветхому
заградительному бордюру моста, где и собирался нанести свой решающий удар,
но Мак-Лауд превратился в стремительную вспышку,  из  которой  то  и  дело
вылетал острый шип катаны, упрямо пытающийся подобраться  поближе  к  телу
Слэна.
     Отбив очередной выпад Конана, Слэн прижал серебристо-голубую сталь  к
бетонной плите крепежной  конструкции  пролета  моста  и  нанес  несколько
ударов кулаком, придерживая свой меч другой,  свободной  рукой.  Казалось,
что голова Конана оторвется под мощными ударами сильной руки, привыкшей  к
тяжести эспадона. Кроме того, Квинс, по-видимому знал толк и в  рукопашной
схватке, поэтому через секунду очумевший Мак-Лауд полетел на асфальт, едва
не выпустив из рук свое оружие. Следом за ним, как черный ворон, полетел и
Квинс, подняв перед собой эспадон, чтобы пригвоздить к земле противника.
     Но он опоздал. Конан уже пришел в себя и  готов  был  сражаться.  Ему
было трудно встать, так как, сделав хоть одно  неосторожное  движение,  он
тут же бы угодил под разрушительную  сталь  меча  Слэна,  но  у  него  уже
нашлись силы для того, чтобы, парируя страшный удар катаной, откатиться  в
сторону и сгруппироваться для дальнейшего боя.
     - Ну как? - спросил его Квинс, когда Конан, чудом выскользнув  из-под
его меча, подпрыгнул как мячик и оказался на ногах. - Неплохо?
     - Отличный удар, - прошипел  в  ответ  Мак-Лауд.  -  Похоже,  что  мы
штудируем учебник фехтования?
     Легкое  муаровое  лезвие,  словно   подхваченное   порывом   внезапно
налетевшего ветра, блеснуло в воздухе, - и металлический  щиток  на  маске
Слэна разошелся вместе с кожей. Слэн взвыл.
     Одним движением он сорвал маску с лица  и  приложил  к  пострадавшему
месту  руку.  Рана  была  достаточно   глубокой   и   кровь   потекла   по
наманикюренным пальцам, согревая их своим пурпурным теплом. Приступ  гнева
захлестнул Квинса. Совершенно озверев, тот стал допускать ошибки  в  ранее
безупречной технике, чем и воспользовался Конан.
     Ревя, как раненный лев, Слэн поднял над головой свое грозное  оружие,
- и в ту же секунду Мак-Лауд вонзил в него свою катану, проткнув  насквозь
тело противника.
     - Вот так-то, Красавчик, - процедил Конан,  выдергивая  меч  из  тела
противника.
     Квинс охнул, ноги его подкосились, и, теряя равновесие  под  тяжестью
собственного  эспадона,  он  начал  медленно  оседать  назад.  Конан  тоже
отступил на шаг, поднимая катану для  последнего  удара,  как  вдруг  сноп
пламени вырвался из длинной рукояти эспадона. Гром  выстрела,  заглушивший
грохот упавшего Слэна, наполнил ажурную сеть переплетенных конструкций  и,
зазвенев со все нарастающей силой, понесся  над  рекой.  Остро  отточенный
гарпун вылетел из потайного ствола и, пробив грудь Конана, отбросил его  к
перилам в шести ярдах от Слэна.
     - Ну  что?  -  ухмыльнулся  Квинс,  медленно  приподнимаясь.  -  Это,
конечно, не учебник фехтования, но приходится заниматься факультативно...
     Впившись наконечником  в  грудную  клетку  Конана,  гарпун  распустил
оперение из острых крючков, разнесших в одно мгновение в клочья  сердце  и
легкие. Дыхание перехватило. Ноги отказались служить,  -  и  Конан  оперся
всем весом на перила, стараясь не потерять  сознание.  Но  ему  ничего  не
удалось  сделать.  Ранение   было   слишком   тяжелым,   сознание   словно
растворилось в ночи, и  Мак-Лауд  чувствовал  лишь  свою  руку,  сжимающую
катану. Рука эта медленно опускалась вниз - и вдруг, сорвавшись,  полетела
в черную пропасть,  увлекая  за  собой  ватное  непослушное  тело.  Только
прохлада воды прояснила затуманенные мысли Конана. Он понял, что находится
в реке, что ухитрился чудом не потерять  свой  меч,  что  еще  жив  и  что
находится в крайне затруднительном  положении,  так  как  без  посторонней
помощи он не сможет вытащить из  груди  железного  паука.  Слэн,  качаясь,
подошел  к  перилам  и,   заметив   далеко   внизу   всплеск,   прохрипел,
восстанавливая раненное тело:
     - Рад встрече.
     Еще раз тронув свежий рубец на щеке, он достал зеркальце  и  принялся
носовым платком стирать  запекшуюся  кровь.  Закончив  с  этим  делом,  он
спрятал зеркальце и, плюнув в реку, произнес:
     - Прощай, сука!
     Ход его мыслей оборвал визг  тормозов  и  булькающий  рев  глохнущего
двигателя. "Лендровер" Дункана, чуть  не  врезавшись  в  бампер  багажника
"форда", застыл, сверкая в свете прожектора,  совсем  рядом.  Не  открывая
дверцы, Мак-Лауд вылетел из машины, сжимая  в  руках  свой  меч,  и  пошел
прямиком к Слэну, по-прежнему стоявшему возле перил.
     Еще только въехав на  мост,  Дункан  заметил  темно-синий  "кадиллак"
Конана. Он удивился тому, что  дверца  возле  сидения  шофера  и  багажник
открыты, а теперь, увидев фигуру Слэна, он  старался  не  думать  о  самом
худшем.
     Слэн медленно повернул к нему голову и  криво  улыбнулся,  исподлобья
глядя на пришедшего. Дункан подходил все  ближе  и  ближе  -  и  вдруг,  в
какой-то момент, он заметил, что на лице Слэна нет его постоянной маски, а
на правой щеке сияет ярко-розовый свежий  рубец.  Все  это  могло  значить
только одно, что Конан... Но где же тогда тело?..
     Эти мысли промелькнули и исчезли, оставив только одну, от которой  по
телу прошла волна холодной дрожи.  Теперь  между  Слэном  и  Тессой  стоял
только он, Дункан. Теперь все, решительно все, будет  зависеть  только  от
него. И... не думая больше ни о чем, забыв о Конане, Тессе, обо всем мире,
он сделал последний шаг навстречу противнику.
     - Теперь тебе конец, - спокойно и  буднично  сказал  Дункан  и  нанес
первый удар.
     - Где-то я уже слышал  это,  -  ехидно  заметил  Квинс,  с  легкостью
отбивая нападение.
     Сейчас Дункану вспомнилось все, чему его учил Конан. Он  ощутил  всем
телом, что Квинс ждет его следующего удара, и едва уловимо развернул  меч,
словно собирался нанести удар в бок. Меч Слэна также  метнулся  в  эту  же
сторону, чтобы вовремя блокировать атаку.
     Дункан взмахнул рукой, но внезапно направление удара изменилось, -  и
рукоять меча словно споткнулась о скулу Слэна. Только что восстановившаяся
кожа правой щеки  не  выдержала  и  лопнула,  вспыхнув  алыми  капельками,
которые заспешили вниз по лицу. Но на этом Дункан не остановился. Несмотря
на то, что Слэн размахивал эспадоном, как обезумевший медведь,  а  широкое
лезвие с воем резало плотный ветер, обрушиваясь на  звенящие  под  ударами
конструкции  моста,  -  Дункан  внешне  незаметными   легкими   движениями
мгновенно прорезал одежду Слэна, задевая тело и оставляя на  нем  глубокие
кровоточащие порезы. Это длилось всего несколько мгновений. Дункан  словно
растворился в воздухе, превратившись в вездесущее бесплотное облако.
     Через несколько мгновений Мак-Лауд остановился перед Слэном,  который
все еще попусту размахивал своим тяжелым мечом. Остановился  и  Квинс.  Он
окинул себя беглым взглядом и понял, что все его  тело  изуродовано  сетью
порезов и что шрамы еще долго не дадут ему возможности выглядеть так,  как
он привык. Бессильный что-либо предпринять, он взвыл.  По  его  лицу  было
видно, что он решил либо отомстить,  либо  умереть.  Сжавшись  разъяренным
леопардом, он бросился на Дункана, который, казалось, совсем не  ждал  его
атаки, - так спокойно и равнодушно  было  его  лицо.  Он  стоял  напротив,
расслабленный, и ни он, ни его меч не внушали даже тени страха.
     Слэн неумолимо приближался, держа наперевес свой огромный  клинок,  а
Мак-Лауд стоял и смотрел на него, отчужденный, словно из другой галактики.
Внезапно  он  молниеносно  отошел  в  сторону  и  просто  опустил   катану
горизонтально на высоту талии. Слэн пронесся совсем рядом, пропуская через
свое тело  мерцающий  луч  катаны.  Его  истошный  вопль  сменился  глухим
хрипением,  когда  он,  уже  лежа  на  мостовой,  перерезанный  напополам,
осознал, что же произошло. Его меч, словно умирающий  монстр,  по  инерции
пролетел еще ярдов пять и со звоном упал.
     Застывшая фигура Дункана медленно оживала. Развернувшись на пятках  к
Слэну, он занес катану над головой.
     Верхняя половина туловища Квинса, отделенная от нижней  и  истекавшая
кровью, приподнялась на руках и прохрипела:
     - Игра окончена, горец?
     Взгляд Дункана был ясен и  совершенно  спокоен.  В  нем  не  было  ни
ненависти, ни радости. Он тихонько проговорил:
     - Может остаться только один.
     И опустил катану на шею Квинса.
     Голова  откатилась  к  решетке.  На  мертвом  лице  застыла   странно
самодовольная гримаса, не покинувшая Слэна и после смерти.
     Дункан выпустил из рук меч и, расправив плечи, полной грудью  вдохнул
свежий  ночной  воздух.  Это  восхитительно!  Бархатная  ночь,   Тесса   в
безопасности, и больше не  надо  никого  убивать.  Он  опустил  взгляд  на
обезглавленное тело и сразу понял, что передышка была лишь временной.  Как
он ненавидел эти мгновения, когда Сила, словно тяжелый молот, обрушивается
на усталое тело. Конечно, потом, когда все заканчивается, чувствуешь  себя
заново родившимся, но... Короче, это не так приятно, как может  показаться
со стороны.
     Сгустки ярко-голубых молний заскользили по телу Квинса, опутывая  его
бл