ияшка его забыла у нее в квартире... Я спросила
- неужели Алия ушла без паспорта? У нее же была старая привычка - выходя
на улицу, брать документы... С такими личиками,  как  у  нас  с  ней,  в
Москве лучше без  документов  не  ходить.  Мало  приятного,  если  менты
остановят и отвезут в свой клоповник. Пока, еще  докажешь,  что  у  тебя
временная прописка есть... Так что Алияшка всегда носила паспорт. Именно
паспорт.
   Студбилет забывала. Ее даже в метро как-то по льготному проездному не
пустили.
   - А студбилет Дана тебе тоже вернула?
   - Нет. Судя по всему, он остался у Алии...  Хотя  бы  труп  опознают,
если она мертва... - привычно, без  ужаса  заметила  Муха.  -  Все  было
как-то несуразно, не так все должно было быть.
   - Зачем же она тебе паспорт отдала?
   - Не знаю. Сказала, чтобы я его хранила. Я его и носила с собой. Сама
не знаю зачем... На всякий случай.
   - А зачем же ты мне представилась как Алия? - поинтересовался он.
   - Чтобы не представляться Мухой. Не понимаешь, что ли? Я же  приехала
на дело. А ее паспорт у меня всегда лежал рядом с моим собственным.  Это
было что-то вроде суеверия, наверное. Я все  думала,  что  потом,  когда
Алияшку найдут, он сразу пригодится. А я всегда ждала, что ее  найдут...
Дана говорила:
   "Храни у себя все документы, я же слепая,  могу  засунуть  куда-то  и
забыть..." И это опять же вранье.
   Ничего она не забывает. Я тебе рассказывала, как она стреляет?!  Жуть
- слепошарая, как крот, а бьет не хуже меня! Прямо в цель!
   - Как ты это узнала?
   - О, я видела, - загадочно сказала Муха.
   - Где это? Она что - в соседей по коммуналке палила?
   - Нет, я на пикнике полюбовалась. Это было еще до того, как  я  стала
работать на Дану... Алияшка вызвала меня в Москву в октябре. Осень  была
такая теплая, золотая. Она меня познакомила с Даной, потом  с  Толгатом.
Мы вчетвером решили выехать за город, поесть шашлыка. Поехали на  машине
"того гада". Все расходы были на нем. Он купил водки, вина, мяса, всяких
разностей. Мы с Алияшкой замариновали целый бидон  баранины.  Дура  я...
Как вспомню - еще и старалась,  чтобы  невкуснее  вышло!  Дана  ехала  в
качестве бесплатного приложения, толку от нее на  пикнике  никакого.  То
есть это я так думала. Мне-то хотелось поговорить с сестрой,  а  Дана  и
"тот гад" мне были до  лампочки.  Приехали  мы  куда-то  в  лесочек,  не
слишком далеко  от  Москвы.  Там  на  берегу  речки  развели  костер.  Я
разводила, я все умею делать - с детства приучилась. Мы  же  с  Алияшкой
совсем маленькими жили у бабушки в ауле. Родители тогда на  химкомбинате
работали, им квартиру долго не давали, жили в общаге. Ну, бабушка нас  и
взяла к себе, чтобы мы не мучились. Там было здорово... - Голос  у  Мухи
упал.
   Иван подбодрил ее:
   - И чего ради Дана стала стрелять?
   - А тут особый разговор. Мы  выпили,  разогрелись.  "Тот  гад"  вдруг
говорит: "Давайте пулять в березу, она белая,  толстая,  хорошо  видно".
Алияшка, бухая, вела себя как-то ненормально. Я же тогда не  знала,  что
она уже села на иглу. Она легла на одеяло и лежала так, с  закатившимися
глазами, в отрубе...
   Я думала - ей плохо, но "тот гад"  сказал:  "Оставь  ее,  она  просто
напилась..." Он пошел к березе, шел неровно, его тоже развезло.  Нацепил
на острый сучок кусок мяса, который мы не зажарили.  У  нас  много  мяса
осталось. Потом он отошел и достал пистолет. Стал стрелять и не попал ни
разу. Поменял обойму, хотел опять начать, но я ему сказала:  "Хорош  так
шуметь, уши болят. Дай, я с одного выстрела попаду". И "тот  гад"  начал
разоряться,  чтобы  я  уматывала...  Он  совсем  не  умел  пить.   Такой
противный, мерзкий... Но я все же выстрелила и сшибла это мясо.  Тут  он
совсем развыступался. Стал надо мной издеваться,  подкалывать  всячески.
Ну, и вдруг Дана говорит: "Можно и мне стрельнуть?" Тут у  меня  челюсть
отвисла - она же ничего не видит. А "тот гад" мне начинает подмигивать и
отдает ей пистолет.
   Я только боялась, как бы она не попала в нас с Алияшкой. Если бы  она
"тому гаду" что-нибудь отстрелила, я  бы  ей  благодарна  была.  Но  она
сделала все четко. Кстати, совсем не напилась, почти ничего и  не  пила.
Дана сперва пошла к березе, ощупала ее со всех сторон,  нацепила  другую
мишень на другой сучок.
   Она, по-моему, насадила туда луковку, тоже от шашлыка осталась. Потом
она еще раз ощупала мишень, повернулась и  плавно  пошла  к  нам.  Очень
плавно, как по струночке. Потом повернулась и выстрелила  в  березу.  Ты
что думаешь? Луковица вдребезги!
   - Как же у нее все это получается? - поразился Иван.
   Он почти поверил Мухе, потому что рассказывала девушка с  чувством  и
слишком в быстром темпе, чтобы врать на ходу. Но  у  него  в  голове  не
укладывалось, что такое возможно.
   - Я тоже у нее спрашивала, - ответила Муха. - Она мне сказала, что  у
нее память развита очень сильно. Как бы это выразиться? Пространственная
память, вот. Она даже в раннем детстве в полной темноте ориентировалась,
если знала, где там что находится. Даже любила это  дело,  что-то  вроде
игры себе придумала.  Ну  а  когда  ослепла,  ей  ничего  другого  и  не
осталось. В жизни не видела слепых, но у меня как-то всегда было мнение,
что они все разливают, разбивают, портят. А она - фиг! Даже блюдечко  ни
разу не разбила, даже ложечку не уронила. Алия за ней ухаживала, так она
просто за голову хваталась - до того Дана все точно помнила.
   - А кто подсунул Дане тот  наркотик,  от  которого  она  ослепла,  не
знаешь?
   - Понятия не имею.
   - Не Толгат?
   - Да вряд ли, иначе зачем бы она с ним так носилась. Она просто с ума
по нему сходила - Толгатик умный, Толгатик интересный, Толгатик  добрый,
у него папа богатый... А этот Толгатик  был  обычный  мерзкий  наркоман,
причем со стажем, как сама Дана.
   На этой почве  они  и  сошлись.  Откуда  она  взяла  тот  наркотик  -
неизвестно. Она ослепла буквально незадолго до пикника, в конце лета.  И
страшно  переживала.  Только  что  вышла  из  больницы,  только   начала
привыкать к жизни в темноте... Толгат потому и повез ее на пикник, чтобы
Дана немного развеялась. Между прочим, Алия в октябре не успела у нее  и
двух недель проработать, как Дана к ней пристала  -  привези  сестру  да
привези сестру. Алия думала, она хочет, чтобы я за ней ухаживала. Но она
мне даже не предлагала этого. Ее вполне устраивала Алия.
   А я на эту роль не гожусь.
   - Почему?
   - Слишком грубая, - откровенно пояснила Муха.
   Иван припомнил, как она ударила его по почкам, и рассмеялся:
   - Да, приласкала ты меня тогда... Знаешь, честно тебе  скажу...  Этой
ночью я сперва боялся с тобой спать.
   - Я не кусаюсь.
   - Не скажи... Думал - вот я усну, а ты меня уколешь, и  все  -  конец
хорошему парню. Тем более и деньги при мне были.
   - А сейчас нет? - спросила она, отреагировав только  на  сообщение  о
деньгах.
   - Отвез.
   - Взял бы и мои денежки к себе, - сказала она как-то очень  небрежно,
явно нарочно. - Целее были бы, чем тут.
   Иван пожал плечами:
   - Не очень-то я рвусь брать твои деньги. Я за свои-то не уверен.
   - Не бойся, никто с тебя не спросит. Тем более я не могу их тратить.
   - Отослала бы родителям.  Наверное,  обрадуются,  если  у  них  такая
нищета?
   Муха отмахнулась:
   - Переживут.
   - Что - отношения плохие?
   - Никакие, вот какие.
   - Ясно. А я с матерью как-то устраиваюсь. А что делать?  Кому  я  еще
нужен-то?
   - Она про тебя ничего не знает? Не догадалась, чем ты промышляешь?
   - Нет, ты что... Она бы меня сдала ментам.
   - Такая мать?!
   - Такая! - отрезал Иван. - Принципиальная, даже чересчур. Потому я  и
стараюсь к ней на глаза не попадаться. Понимаешь, я ее вроде  бы  люблю,
уважаю, всякое такое... Когда отец ушел - она  не  вышла  больше  замуж.
Недавно призналась - из-за меня. А предложения были.
   Муха жадно слушала, и было видно, что  она  вмиг  позабыла  все  свои
неприятности. Когда Иван замолчал, она коснулась его руки:
   - А отец твой? Он жив?
   - Ага.
   - А он с тобой видится?
   Иван протянул ей сигареты:
   - На, займись чем-нибудь.
   Муха закурила и понимающе кивнула:
   - Закроем эту тему. Знаешь, я  только  потому  так  нажимаю  на  этот
вопрос, что у самой большие проблемы. Мать ничего обо мне  не  знает.  А
отец вот-вот все поймет. Он такой у меня проницательный. Иногда  кажется
- ничего он вокруг себя не видит, хуже, чем Дана. А на самом деле одно к
другому складывает и вдруг выдает результат.
   - Он у тебя кто?
   - Инженер. И мама тоже.
   - О, так ты не из простой семьи?
   - Это "тот гад" не из простой. А я из нищей простой  семьи  советских
инженеров. И мне туда возврата нет. Они, конечно,  все  уже  знают.  Раз
ментам известна моя фамилия, имя, откуда я взялась... Представляю  себе,
что там сейчас творится! Хоть бы родителей в покое оставили...
   - Не дождешься. За них первым делом и возьмутся.  Начнут  выпытывать,
где ты могла остановиться в Москве, кого ты знала.
   - А им это неизвестно. Они даже про Дану ничего  не  знали.  Пока  им
милиция не сообщила, что Алия у Даны работала. Это когда они приехали  в
Москву, забирать Алияшкины вещи.
   - Значит, о Дане вообще никому не известно?
   - Никому.
   - Где же она сейчас? Куда она делась после того, как  ушла  со  своей
квартиры?
   Муха замялась:
   - Я-то знаю, мы вместе прожили все это время.
   Но я не могу тебе сказать, где она пряталась. Вдруг это место мне еще
раз пригодится? Тем более, что ее там уже нет.
   - Куда же она делась?
   - Сбежала. Я осталась там совсем одна Я еще ничего не  знала  о  том,
что меня ищут, что на меня уже составлен фоторобот. Если бы я не  вынула
из ящика газету и не прочла статейку - так бы и сидела  там,  клуша,  до
прихода милиции. И тут я оттуда так рванула.
   Пойми, ведь Дана пропала не зря. Она, гадина, всегда чувствует, когда
надвигается опасность. Но никого никогда не предупреждает.
   И меня она тоже не стала предупреждать. Просто исчезла из дому, когда
я спала.
   - Твое счастье, что она тебя не убила во сне, - сказал Иван.
   - Да, она  вполне  могла  бы  это  сделать.  Но  я  так  устала,  так
изнервничалась, что мне уже было все равно. А может, и  лучше  было  бы,
если бы я не проснулась... Один укол - и все...
   - А ставить укольчики - этому тоже она тебя научила? Или ты сперва на
сайгаках тренировалась?
   Муха засмеялась - впервые за весь вечер. Но тут же посерьезнела:
   - Ой, я просто представила, как гоняюсь по степи за  сайгаком,  чтобы
всадить ему шприц в заднюю часть... Подохнуть можно! Да, идея с  уколами
принадлежала ей. Когда стрелять нежелательно,  а  клиент  тебе  доверяет
хоть немного, - ну, настолько, чтобы близко  тебя  подпустить,  -  тогда
ничего лучше укольчика и не нужно.
   - А что было в шприце?
   - Не знаю. Дана дала мне несколько ампул  и  сказала,  что  действует
безотказно. Через полминуты начинаются сильные судороги, а через  минуту
тело вытягивается, и все. Конец.
   - Это только Сереге и его  бабке  "повезло"?  Или  ты  и  раньше  так
орудовала?
   - Один раз до них, - призналась Муха. -  Это  был  мужчина,  и  мы  с
ним... Ну, произошла точно такая же история, что с Серегой  твоим.  Дана
мне тогда сказала, что мужик этот падок до женщин, и предложила мне  его
убить в постели. С помощью шприца - так будет  потише.  Уколы  она  меня
тоже научила делать, раньше я не умела... А ей опыта не  занимать.  Сама
вся исколотая. Ну, и конец пришел мужику.  Я,  слава  Богу,  успела  это
сделать до того, как он кончил.
   - Короче, Дана соображает, что, если ее поймают, она  пойдет  номером
первым... - задумался Иван. - А если она вздумает сама появиться и  дать
показания насчет Жумагалиева?
   - Зачем?!
   - Чтобы отмазаться, сбавить себе срок. Опять же, она калека, ее  вряд
ли пошлют в зону строгого режима. Положат  в  тюремную  больницу,  хотя,
конечно, и там приятного мало.
   - Против себя самой она даст показания, что ли? - возмутилась Муха. -
Она ведь была посредником между мной и Жумагалиевым.
   - Она может не говорить этого. Может просто тебя  сдать.  Ведь  вы  с
ней, как я понял, друг друга ненавидели?
   - Да, но Дана ведь не дура. Если она заговорит - я тоже заговорю.
   - Верно. И в конце концов, тебя сперва нужно тут найти.
   Девушка неуверенно на него взглянула и снова коснулась его руки:
   - Прости, может, это немое дело... Но ты никому не говорил, как  тебя
найти?
   - В смысле?
   - Этот адрес ты никому не давал?
   - Я похож на психа? - удивился Иван.
   - А своей девушке ты тоже не сказал, куда пропадаешь?
   - Нет, представь себе.
   - Вы из-за меня поссорились?
   - Ну, только не делай такое умильное личико, - попросил  ее  Иван.  -
Поссорились мы не из-за тебя.
   Мы по жизни ссорились. Ничего я ей, конечно,  не  сказал.  И  она  не
захочет меня искать.
   - Сомневаюсь. - Муха встала и неожиданно потерлась щекой о его  голое
плечо - он сидел в майке. - Я знаю - она сейчас плачет, - А я думаю, что
она уехала домой.
   - Она тебя ждет.
   - Да что ты вдруг пристала? - удивился он, обнимая ее  и  поворачивая
так, чтобы разглядеть ее лицо. - Муха, чертова ты кукла, чего  ты  опять
добиваешься от меня?
   - Ничего... Я хочу только знать, устоишь ли ты перед  ней.  Если  она
начнет тебя расспрашивать, если захочет меня тут найти... Я знаю, на что
способны ревнивые бабы. Иногда им такое удается, что  и  ментам  не  под
силу. Ты там был сегодня?
   Он  выдержал  ее  пристальный  взгляд.  И  снова   поразился,   какие
изменчивые глаза  у  этой  девушки.  То  глубокие,  красивые,  то  вдруг
жесткие, колючие и, надо  сказать,  довольно  неприятные...  Сейчас  она
смотрела на него именно так - жестко, без тени  симпатии,  без  признака
улыбки.
   - Ну а если я там был? - спросил он наконец.
   - Ты уверен, что она не проследила за тобой?
   У нее есть машина?
   - Машины у нее нет.
   - Она могла поймать тачку.
   - Слушай, если Танька за мной и проследила, то только  до  матери,  -
небрежно ответил он.
   Ее голос истерично зазвенел;
   - Пойми, мне страшно.
   - Мне тоже!
   - Ты-то чего боишься? - выкрикнула она и вдруг отвернулась к стене.
   Он с изумлением услышал, что Муха плачет. Она рыдала и мерно  ударяла
ладонью в стену, в такт всхлипам:
   - Ненавижу! Не-на-ви-жу! Ненавижу тебя! Всех ненавижу! Всех! О  черт,
почему я должна подохнуть?!
   Почему я?! Отвали! Отвали, отвали, говорю!
   Иван давно уже стоял рядом и держал ее за худенькие плечи:
   - Успокойся. Это истерика.
   - Сама знаю! Пусти!
   - Успокойся, говорю. Ты весь дом разбудила.
   Тише, тише, не из-за чего заводиться... Ревнуешь, что ли?  К  Таньке?
Было бы к кому!
   Муха вжалась в стену и глухо рассмеялась. Потом  ее  плечи  перестали
вздрагивать и обмякли под его ладонями. Иван оторвал ее от стены и почти
перенес в комнату, на постель. Муха  ложиться  не  пожелала.  Она  села,
забившись в угол, обняв подушку, и мрачно опустила ресницы. Ее лицо  еще
блестело от слез, но она уже не плакала, только тяжело дышала, как после
драки.
   - Чего ты хочешь? Чтобы я ушел? - спросил Иван.
   Она промолчала.
   - Могу уйти, - продолжал Иван, надеясь услышать хоть какой-то ответ.
   Ответом опять было молчание.
   - Только мне сегодня тоже нежелательно мелькать на  улице,  -  сказал
он.
   - Ты что - тоже в розыске?
   - Откуда мне знать? Никогда нельзя быть уверенным, что кто-нибудь  не
составил твой фоторобот.
   - А, ясно... - Она отшвырнула подушку. - И что ты со мной связался? И
что ты ко мне прицепился?
   Шел бы к своей девушке! Она, наверное, порядочная.
   Нежная, красивая. Русская.
   - Ты чего. Муха? Какая мне разница, кто она по "национальности?
   - Огромная! Огромная, ты  же  только  прикидываешься,  что  тебе  все
равно! Я  для  тебя  -  просто  животное,  экзотическое  животное!  Типа
сайгака! А она - полноценный человек! Русская, москвичка, без жилищных и
материальных проблем, - зло продолжала она. - А такие парни, как ты,  не
про меня! Ничего в твоей гребаной Москве для  меня  нет!  Ничего,  кроме
смерти! И дома тоже! То же самое! Для местных я  -  метиска,  хуже,  чем
немка, вообще не человек! Скажут - убирайся, а куда я  уберусь?!  Сюда?!
Для здешних ментов я - казашка! Нацменка без прописки!
   - Ты что завелась на ровном месте? Опять начинается? - изумился он. -
Я-то думал, у тебя нервы железные.
   - У меня ни к черту нервы!
   - Уже видно по тебе. Ну вот что, никуда я сейчас не пойду. По крайней
мере, из этой квартиры.
   Если настаиваешь, могу лечь в другой комнате. Там есть тахта.
   - Мне все равно, где ты сегодня спишь.
   - А мне не все равно. Я бы предпочел с тобой.
   Муха стрельнула в него  косым  взглядом,  обхватила  согнутые  колени
руками и затихла. Иван  вздохнул,  сунул  в  рот  сигарету  и  отошел  к
телефону.  Накручивая  номер  матери,  он  чувствовал  на  спине  взгляд
девушки. Но упрямо не  сообщал  ей,  кому  звонит.  Наконец  он  услышал
знакомый голос.
   - Мам, это я, - сказал он. - Как ты? Ты мое  письмо  читала?  Я  тебе
письмо оставил.
   - Ваня?! Куда ты пропал?! - закричала мать.
   - Мам, а что такое?
   - Ты не знаешь?! Ванечка, ну что ты со мной  делаешь,  когда  же  это
кончится! Ужас какой - по-прежнему кричала мать.
   Никогда он не слышал у нее такого паникующего голоса и  не  на  шутку
встревожился:
   - А что случилось? Можешь наконец сказать?!
   - Таня, Таня, твоя девушка, вы с ней вместе жили! - отчаянно сообщила
мать.
   - И что с ней? - У Ивана вдруг  похолодела  спина  -  верный  признак
волнения.
   - Она убита! Где ты? Откуда ты звонишь? У нас уже была милиция,  тебя
не могут найти!
   - Мам, спокойно, мам, - пробормотал он, едва шевеля губами.  -  Я  не
делал этого.
   - Я верю, верю... Но что же это такое?! Когда же это кончится?! Когда
же у тебя начнется нормальная жизнь?!
   - Мама, успокойся... Я приеду... Куда мне ехать?
   К тебе? Туда?
   Мать задыхалась от волнения и не могла ничего  толком  сказать.  Иван
прижал трубку к уху так сильно, что ощутил боль, и повернулся,  взглянул
на Муху.
   Та смотрела на него расширенными, неподвижными,  чужими  глазами.  Он
положил трубку.

Глава 15

   Он и сам не знал, что именно ему пришло в голову, когда он увидел  ее
глаза. Может, вспомнил  недавнюю  сцену  ее  ревности  к  Таньке,  такую
неожиданную сцену, совершенно ни с чем не связанную.
   Может быть, заново осознал, с кем он имеет дело.
   И самое главное - он не доверял ей, не доверял с начала и до конца. А
она молчала. Смотрела на него очень странным взглядом, как будто чего-то
ожидая.
   Похвалы? Одобрения? Крика? Удара?
   - Ты сегодня выходила из дому?
   - Да что случилось?
   - Я тебя спрашиваю, где ты сегодня была?
   - Нигде, ты что - с ума сошел? - изумилась она. - Что случилось?!
   Неизвестно, сколько бы они задавали друг другу  вопросы,  не  получая
ответов, если бы Иван не опомнился и снова не взял трубку. За это  время
мать должна была собраться с мыслями. Его расчеты оправдались  -  теперь
разговор получился лучше.
   - Мам, ты одна? - спросил он.
   - Да, сейчас я одна... - всхлипнула мать. Но она не плакала -  просто
страшно нервничала.
   - Кто у тебя был?
   - Милиция... Потом приехали родители твоей девушки...
   - Ты от милиции все узнала?
   - Сперва мне позвонили и спросили, дома ли ты.
   Я сказала, что ты здесь давно не  живешь.  Спросила,  кто  звонит.  В
случае чего хотела дать твой новый адрес и телефон... Мне сказали -  это
милиция. Я дала им твой адрес... Они  сказали,  что  сами  находятся  по
этому адресу. Велели записать телефон и позвонить по этому номеру,  если
ты появишься. Сказали,  чтобы  я  не  скрывала  твоего  местонахождения,
потому что тут совершено убийство. Лучше, если ты  сам  придешь  и  дашь
пояснения - где был, что делал.
   - Это алиби называется, мам, - судорожно пояснил он.
   - Да, да! Так ты можешь доказа