тельно направилась  в  сторону
метро. - Я его игры поддерживать не стану! Позвонит -  брошу
трубку и вообще пошлю ко всем чертям!"
      -  Бабушка, бабушка, а что такое "голубые"?  -  Вопрос
(ae.$(+  от пятилетнего малыша в пестрой шапке. Малыш  хитро
взглянул  на  интеллигентную  бабушку,  которая  покраснела,
глубоко задумалась и наконец вкрадчиво разъяснила:
     - Голубой, Сашенька, - это оттенок синего.
      Сашенька пожал плечами и потопал дальше, бросив старой
женщине:
     - Ничего ты, бабушка, не понимаешь в современной жизни.

                             ***

      В  пустой гостиной она долго ходила от стены к  стене,
обхватив плечи руками. Ходила, пока не заломило ноги,  потом
рухнула  на  диван  и тупо уставилась на  телефон.  Половина
первого ночи. Вадим так и не позвонил. Мысли о том, что  его
задержали на работе, что он сидит в какой-нибудь засаде  или
несется  на  машине, как Глеб Жеглов, преследуя преступника,
сами  собой растворились, уступив место отчаянию.  Он  мучил
ее.  Мучил  осознанно или, что гораздо хуже, бессознательно.
Он  мог  забыть  о том, что назначил встречу,  так  же,  как
забыл,  что  обещал  позвонить. Или предпочел  ей  эту  свою
криминалистку, или сидит дома и просто смотрит  телевизор...
И ведь что самое обидное - проблема-то решается элементарно:
достаточно снять трубку, набрать его номер и выяснить, может
быть,  устроить  ему разнос, но именно это решение  проблемы
абсолютно невыполнимо. Лиха беда начало - если она включится
в  правила  его  игры,  то так будет  постоянно,  он  станет
избегать ее, а она ему названивать, потом и того хуже - чуть
ли  не  вешаться ему на шею. А потом все разлетится в пух  и
прах,  и  она останется одна, посреди пепелища. Хотя  скорее
всего она уже осталась посреди этого пепелища.
      Ведь он уже перешел Рубикон, сжег за собой мосты, а ей
осталось  только  смести пепел в совочек и  забыть  о  своих
надеждах  на  любовь.  И  сейчас все,  что  имеет  смысл  ей
совершить,  это действительно послать его ко всем  чертям  и
выкинуть  из головы напрочь. Так будет правильно. Так  нужно
сделать, чтобы потом не чувствовать себя половой тряпкой. Но
именно это она не может сделать. Не может она послать его ко
всем чертям и из головы выкинуть не может. Вернее, из головы
- это пожалуйста, это ради бога. А с сердцем что делать?
     Сердце-то ноет.
      "Самые  жестокие  игры  -  это  игры  с  человеческими
чувствами..." Откуда эта фраза? А не все ли равно.
       Она  вспомнила  десятки  случаев,  когда  сознательно
мучила,  притворяясь, чтобы заинтересовать, увлечь, влюбить.
И   тогда  ей  казалось,  что,  жонглируя  чужими  страхами,
неуверенностью,   искренностью,   она   не   вредит   своему
избраннику,  а лишь подогревает его интерес к их затейливому
"пинг-понгу".  А  ведь  с Вадимом она  тоже  позволяла  себе
такое. И, собственно говоря, не особенно задумывалась о  его
душевном спокойствии. И вот теперь он дал ей понять,  каково
это  -  стать  партнером такого "игрока". Что он  выкинет  в
следующий  раз? И что ей самой теперь делать? Не разыскивать
его? Дать ему время одуматься? Затаиться?
      Алена  схватилась  за  голову. Мозговой  центр,  ранее
#%-%`(`cni() хоть какие-то мало-мальски пристойные идеи даже
в  самых экстремальных ситуациях, теперь словно онемел.  Она
физически ощутила гудящую пустоту в черепе. Гудящую до звона
в  ушах.  Звона?  Резкий звук повторился. И  он  был  извне.
Позвонили в дверь. Она ринулась с дивана в прихожую, зацепив
по  дороге  горшок  с цветком, и, не особо  интересуясь  его
участью, понеслась дальше. За спиной раздался грохот.
      Горшок  упал  и  разбился, раскидав влажную  землю  по
паркету.  Ерунда!  Она  прильнула к  "глазку",  потом,  едва
переводя  дыхание, с трудом справилась с замком и распахнула
дверь.  На  пороге стоял Вадим. Еще не понимая,  что  должна
делать, она очутилась в его объятиях, прижалась лбом  к  его
холодному плечу и закрыла глаза.
      "Я  пошлю  его ко всем чертям! Обязательно  пошлю,  но
потом.  Когда  снова  обрету.  Когда  он  снова  будет  моим
безраздельно. Господи, ну и стервы же мы, бабы!"

                             ***

      Утро  принесло  ей  новые открытия.  В  редакции,  как
всегда,  многолюдной и шумной, она с трудом  протиснулась  к
своему  столу,  села,  обхватила  голову  руками  и  глубоко
задумалась.  Вадим даже не постарался найти для  нее  какие-
нибудь  оправдания. На вопрос - какого дьявола он не  пришел
на  встречу, просто заявил, что возникли неотложные  дела  -
вот  и  все  объяснения. Она посчитала неуместным  раздувать
скандал,   загнала   свои  обиды  подальше   и   постаралась
насладиться предложенным вечером. Их ночь была на  удивление
жаркой  и  страстной. Но она каждую минуту  ловила  себя  на
мысли, что обнимает и целует Вадима так, словно делает это в
последний раз в жизни. Когда он утром уходил, она  с  трудом
проглотила  подступивший к горлу ком. Она  поняла,  что  это
прорывается  неуверенность  -  самое  страшное  чувство  для
влюбленной  женщины. Она не знала, ждать  ли  его  появления
снова.
      Так было лишь один раз в ее жизни - в первую встречу с
Буниным,  когда  он  бросил ее на смятой постели,  поцеловал
сквозь  шелк  простыни и сгинул на целую неделю  без  всяких
объяснений.  Она  очень хорошо помнила те бесконечные  шесть
дней,  а  еще  больше  те  семь  ночей,  в  течение  которых
слонялась  по жизни, как зомби, не зная, что делать  дальше.
Но  тогда  ее  мучила только страсть. Она всем телом  хотела
Бунина, каждая клеточка болела от желания. А теперь ситуация
осложнилась  -  в процесс включилась душа - то,  что  ученые
напрочь  отрицают  как  физическое явление.  Вот  эта  самая
несуществующая субстанция ее организма ныла так, что  больно
было   дышать.  Сердце  ее  превратилось  в  нервный  комок,
аритмично  подрагивающий, реагирующий на  каждый  шорох,  на
каждый  резкий  звук.  Вот  как  сейчас:  Алена  вздрогнула,
подскочив на стуле. Бакунин, мирно набивавший текст на своем
компьютере, покосился на нее опасливо:
     - Тебе плохо?
     Она медленно повернула к нему голову, посмотрела мимо.
     - Может, валерьянки?
     - А цианида нет?
     - Увы...
      -  Господи,  что  же  делать?! - разумеется,  стон  не
относился  к  конкретной  безвыходной  ситуации.  Просто  он
гнездился  внутри  со вчерашнего дня и вот наконец  вырвался
наружу в самое неподходящее время.
     Бакунин пожал плечами:
     - Может, снимешь для начала трубку?
     - Зачем?
      -  Телефон звонит уже с минуту, - он кивнул на аппарат
на ее столе.
      Алена вспомнила, что заставило ее вздрогнуть, и нехотя
подняла трубку:
     - Алло.
      -  Н-да,  день  у  тебя явно не  задался,  -  радостно
приветствовала   ее  Ленка  Конкина.  -   Голос   будто   из
подземелья.
     - Привет...
      -  Ладно, я сегодня добрая. Подниму твое настроение до
десятого этажа.
      Посылаю  тебе  факс. Там интервью  с  Андреем  Титовым
двухлетней  давности.  Я  весь наш  архив  перерыла,  но  ты
останешься  довольной.  И  не  забудь  о  нашем  уговоре!  -
протараторила она и бросила трубку.
      Алена в недоумении уставилась все на того же безмолвно
созерцающего ее Бакунина.
     - Ну и?.. - он развел руками.
       -   Слушай,  а  у  мужчин  тоже  есть  какие-то  свои
нестандартные  методы  обольщения?  Те,  о  которых  мы   не
догадываемся? Или вы действуете как придется?
      - Опять?! - рассвирепел он. - Опять за старое?! Почему
я  все  время  оказываюсь крайним и ты мучаешь  меня  своими
идиотскими вопросами?
      -  Просто  ты  сидишь рядом. - Она  равнодушно  пожала
плечами. - Так есть?
     Или все ваши методы: шампанское, цветы и конфеты?
      -  Вот я еще и на оскорбление нарвался! - Он предпочел
обидеться.
      - Соколова, - зычно крикнула Варя, - тут для тебя факс
пришел!

                             ***

      Тонкая  бумага  содержала в себе  огромную  статью  из
журнала  "7  Дней" действительно двухлетней давности.  Алена
бегло пробежала глазами первый абзац.
     Ничего сенсационного он ей не открыл. Ну, Андрей Титов,
популярный  уже  тогда телеведущий, вещал о  своей  семейной
жизни,  о  том,  как  хорошо им  вместе  с  женой  и  сыном.
Журналист, видимо, из чувства такта поддерживал этот треп на
полном  серьезе,  хотя  уже  тогда  все  вокруг  знали,  что
подобные  басни  - всего лишь басни и не более  того.  Титов
вспоминал о своей жене только в присутствии журналистов.
      В  остальные мгновения своей жизни он держал в  голове
$%aob*( женских имен и еще больше образов прекрасных "наяд",
"афродит" и "нимф", которых развлекал и ублажал на стороне и
в  "большой тайне от прессы". Кого он хотел обмануть  своими
признаниями  в  нежной привязанности  к  жене  и  ребенку  -
телезрители  ведь  тоже не дураки. Если  только  собственную
жену...
      У  Алены вдруг дух перехватило от одной сокрушительной
мысли:  "А что, если Титов или Бунин - не исключение?!  Что,
если   все   мужики  такие?!  Что,  если  Марина  совершенно
справедливо  подозревает своего Павла в измене  с  Инкой?  И
Коржик такой же бабник, и теткин Горыныч, и главное - Вадим?
Что,  если  неверность не порок отдельно взятого  мужика,  а
просто норма их жизни?"
     - Бакунин!
     - Я занят. - Он старательно пялился в экран, явно боясь
на нее взглянуть.
     - Ну Лешенька... , - У меня статья!
     - Только один вопросик!
     - Ну? - Он резко развернулся к ней всем корпусом.
     - Все мужики - бабники?
      -  Бабники. - Он снова повернулся к монитору. На губах
его застыла издевка.
     - Не правда. - Алена вздохнула.
     - Еще какая правда.
     - И ты?
      -  Я  уже  не мужик. С тобой рядом посидишь,  навсегда
потенции лишишься.
     - Да ну тебя!
     - Не может быть! Неужели я свободен?!
      Алена  разочарованно оглядела его скорченную за столом
фигуру. Как ни странно, но на нее снизошло успокоение.
      "Наверное,  у  меня  крыша  поехала.  Мне  нужно  чаще
общаться   с  нормальными,  не  зацикленными  на,   любовных
историях людьми. А то поговоришь с Мариной да с теткой  Таей
- и до психушки рукой подать..."
      Текст  статьи ее мало занимал. Она не могла понять,  с
чего это Ленка вдруг переслала ей этот антикварный хлам,  да
еще  с  таким пафосным телефонным предисловием.  Читала  она
вяло,  пока наконец не добралась до второй страницы.  И  тут
строчки  побежали  быстрее, она почувствовала,  как  кончики
пальцев  зачесались - явный предвестник разгадки запутанного
дела.
      "Вашему  сыну уже девять лет?" - задал журналист  свой
нехитрый   вопрос,   на  который  Андрей  Титов   разразился
сентиментальным   повествованием:  "Все  мальчишки   в   его
возрасте любят компьютерные игры, кино и ролики, а Валерка -
просто   уникум   какой-то  -  обожает  автомобили.   Совсем
крохотным  торчал  со  мной  в гараже.  Я  тогда  старенькие
"Жигули" купил, у нас целая компания подобралась.
      Я-то  не  особенно  ) разбираюсь в механизмах,  просто
сидел  в  гараже,  анекдоты травил, пока ребята  мою  машину
чинили.  А Валерик пристрастился к автомобилю с малолетства,
знал  каждый винтик в папиных "Жигулях" (так он их называл).
Вот  придем из гаража, я - чистый, на пиджаке ни пылинки,  а
ak-c+o  -  весь в масле, грязный такой, что в  ванне  часами
отмокал.  А  потом,  когда  папа  стал  менять  машины,  как
перчатки,  сами понимаете, он все марки изучил  досконально.
Один  раз даже претензию мне предъявил, мол, что ж ты, отец,
продал свою "Хонду", я ее как следует еще и не перебрал.
     И это было-то в семь лет..."
      Алена  тупо  уставилась перед собой. В голове  всплыла
фраза  Валентины  Титовой:  "Конечно,  мне  Игорь  помогает.
Придумал,  знаете ли, для него развлечение.  Валерка  теперь
только  вечером домой возвращается. И такой смешной, чумазый
-  ребенок ребенком. А глаза совсем взрослые..." Что же  это
за  развлечение?  Уж  не машину ли ему купил,  чтобы  он  ее
перебирал? Уж не из гаража ли он возвращается?
      Чего-чего,  а начинать крестовый поход против  ребенка
она  совсем  не желала. Конечно, никаких доказательств  нет.
Разве что странное поведение Валентины Титовой, которая  так
отчаянно  и  так  поспешно  ухватилась  за  идею  публичного
обвинения господина Горина в гибели мужа. Но все равно,  она
ведь   тоже  могла  лишь  подозревать.  Или  все-таки  знала
наверняка?   Знала,   что   аварию   Андрею   подстроил   их
одиннадцатилетний  сын?  Может быть,  он  и  имел  основания
желать смерти отцу, потому что в этом возрасте дети - жуткие
максималисты,  и  если папа так жестоко обижает  маму,  если
мама  плачет  ночами  напролет, то для  ребенка  такой  отец
становится   ненавистным   тираном.   Жизненные    полутона,
извиняющие  обстоятельства и прочая взрослая ерунда  тут  не
срабатывают. И выход из положения тоже по-детски  простой  и
жестокий:  чтобы  мама  не  страдала,  папу  убрать.   Алена
зажмурилась.
      "Нет, этого не может быть. Таких чудовищных ошибок  не
случается  в  природе.  Нет, виноват  Горин,  и  только  он.
Ребенок тут ни при чем!"

                          Глава 24

      -  Я  все-таки не понимаю, что я тут делаю?! -  Марина
растерянно оглядела огромную мастерскую художника. - Как вам
удалось меня уговорить?!
     - Неужели тебе не хочется посмотреть на своего бывшего?
- усмехнулась Катерина. Алена пожала за нее плечами. Если бы
она была на месте Марины, ей бы не хотелось. Да она бы и  не
пришла.  А вот Марина притащилась, причем никто ее  особенно
не  уговаривал,  сама  напросилась,  едва  узнала,  что  они
собираются с визитом к Лелику - ее первому мужу, от которого
она  четыре года назад ушла ко второму. И никаких  претензий
не  возникало,  пока  в  квартире  Лелика  их  не  встретила
сексапильная брюнетка с грудью четвертого размера и  глазами
цвета насыщенного раствора синьки.
      Марина явно пребывала в расстроенных чувствах. Еще бы!
Лелик  нашел ей достойную замену. Вот если бы на месте  этой
девицы  было  нечто  невыразительное в полинявшем  халатике,
тогда    бы    Марина   в   очередной   раз   торжествовала,
преисполненная гордости, а теперь сникла.
      Алена  могла  ее  понять. Она сотни раз  за  последние
g%bk`%  месяца  пыталась  нарисовать  себе  образ  Вадимовой
криминалистки  и каждый раз останавливалась на  "полинявшем"
варианте,  потому  что представлять соперницу  эдакой  секс-
бомбой опасно для собственной психики - можно сойти с ума от
ревности.  Конечно,  к  Марине это не относится.  Во-первых,
Алена  Вадима  любит, а Марина Лелика только  помнит,  и  то
плохо.  К  тому  же криминалистка Алене - соперница,  а  эта
брюнетка Марине - нет. А во-вторых, ну в сущности, какая  ей
разница,  с  кем  теперь  живет ее  первый  муж?  Неприятно,
разумеется, что девица его нынешняя так хороша собой,  но  и
только.
     - Могу себе представить, какие узоры он вырисовывает на
ее  груди.  -  Марина кивнула вслед удалившейся  в  соседнюю
комнату  девушки. - Интересно, Лелик все так же  помешан  на
Гжели или теперь его пристрастием стала Хохлома?
      -  Не  злорадствуй,  - пристыдила  ее  Катерина.  -  И
пожалуйста,  не  мешай нам своими едкими замечаниями.  Знала
бы, как ты себя поведешь, вообще тебя не пригласила бы.
     - Между прочим, это мой муж. - Марина приняла надменный
вид.
     - Увы, - усмехнулась Алена, - уже не твой.
      -  У  нас деловые переговоры, - напомнила Катерина,  -
поэтому  попытайся  себя сдерживать. Потом,  если  захочешь,
припрешься сюда еще раз и устроишь скандал.
     - Скандал - не мой метод, - гордо парировала Марина.
     Алена ей не поверила.
      -  Ба!  -  Лелик появился в дверях с широко растянутой
улыбкой  на устах. - Неужели мое прошлое само постучалось  в
дверь?
     - Не зарекайся, - Марина приняла позу обольстительницы,
выпятив  грудь,  которая хоть и сильно уступала  в  размерах
бюсту  брюнетки, зато имела отличную форму, - может быть,  в
дверь постучало твое будущее?
     - Теперь я как былинный дядька на распутье. - Он одарил
каждую гостью персональным кивком, приговаривая:
      -  Направо пойдешь - коня потеряешь, налево пойдешь  -
копье потеряешь, прямо пойдешь... - Тут его взгляд уперся  в
фигуру бывшей жены, и он закончил хриплым шепотом:
     - Все потеряешь. Пойду лучше назад.
     Там спокойнее.
     Обернулся и крикнул в глубь огромной квартиры:
     - Детка, свари нам кофе!
     - А как зовут детку? - ехидно поинтересовалась Марина.
      -  Детка,  -  Лелик старался больше не смотреть  в  ее
сторону.
      -  А  это  твоя мастерская? - чтобы снять  напряжение,
Алена   спросила  излишне  непринужденно  и  громко,   а   в
довершение обвела помещение широким жестом.
     - Н-да, - Лелик тут же приобрел уверенность.
      - Что-то не видно бирюлек под Гжель. - Марина оглядела
мастерскую совсем по-хозяйски.
      -  Их  и  быть не может. - Художник наконец  вышел  из
дверного проема и кивнул на картины, стоящие у стены:
      - Период "натурной Гжели" в моем творчестве закончился
$"   года  назад. Да вы слышали, наверное, теперь я  работаю
акварелью, пишу в основном на заказ... - Он подошел к одному
из полотен и откинул закрывающую его ситцевую завесу.
     - Заказы, видимо, поступают из Министерства культуры? -
в голосе Марины проскользнула обиженная издевка.
     - Да нет, заказы частные...
     На холсте была изображена симпатичная дама в пастельных
тонах.
     Изображена со вкусом. Лелик пояснил:
      -  Сейчас  модна акварель. Масло не в ходу. Все  хотят
портреты "под импрессионизм". Подавай им Дега или, на  худой
конец,  Матисса. Репин не в чести нынче. Вот это  -  любимая
женщина одного банкира. Неплохо, правда?
       -   Ты  стал  коммерческим  художником?  -  притворно
удивилась Марина. - Раньше ты называл таких малярами.
      -  Искусство на заказ тоже искусство. Только  за  него
платят большие деньги, - довольно усмехнулся ее бывший  муж.
-  Если  у  меня талант, почему бы мне не получать  за  свое
творчество  в  долларах? И кто сказал, что  художник  должен
быть голодным?
      -  Ты очень изменился, - констатировала бывшая жена  с
грустью.
     - Но тем не менее вам ведь нравится эта вещь?
      -  Я ничего не понимаю в живописи, - тактично ответила
Алена, - но мне нравится.
      -  Слишком  претенциозно, - Катерина откинула  голову,
оценивая, - но в целом привлекает.
      - А я бы тоже попозировала, - Марина повела плечом,  -
разумеется, мой муж заплатит нужную сумму.
      -  Хочешь поддержать отечественное искусство? -  Лелик
смерил ее долгим, недвусмысленным взглядом.
      Стало  понятно,  что Марина сделает все,  чтобы  Лелик
расстался со своей потрясающей брюнеткой.
      Eсли надо, она будет позировать и позировать ему, пока
у  мужика  крышу  не снесет от ее прелестей. Алена  пожалела
несчастного.
       Разумеется,  он  согласился  на  участие  в  съемках,
предупредив, правда, что сделает это не ради справедливости,
а чтобы "покрасоваться в рядах почтенной публики" на экране.
      "Понимаете,  - пояснил он, - для меня -  это  классная
реклама.  Так  что  я  обязательно выступлю  и  между  делом
расскажу, какой я замечательный художник".
       Подобная  перспектива  отклонения  от  основной  темы
программы ни Алену, ни тем более Катерину не устраивала.  Но
выбора у них не было, пришлось соглашаться.
      -  Может,  все  эти обиженные клиенты  должны  сказать
спасибо  фирме "Дом", - предположила Алена, когда они  вышли
от  Лелика. - Я даже представить не могу, как все  эти  люди
ужились бы в одном поселке, окруженном высоченным забором.
      -  Да  брось!  Они все из одного теста, -  отмахнулась
Марина.
     - Ну тебе уж нечего на "Дом" пенять. Лелика ведь надули
совсем  недавно,  так что, если бы все было по-честному,  ты
оказалась  бы  в одном загоне сразу с двумя с