б,  прямой
красивый  нос,  длинная,  изысканных  форм  шея  и  в  довершение  всего   --
светло-серые, как эта петербургская ночь, глаза. Легкая  вуаль делала ее еще
более  загадочной и недоступной для неискушенного в амурных делах Бураева. А
этот сводящий с ума голос!
     Короткая взаимная прогулка кончилась приглашением миллионера на  обед к
генералу Ермилову.
     Уже возвращаясь в коляске домой, старшая сестра тихо спросила младшую:
     -- Ну и как тебе этот медведь?
     Та чуть улыбнулась кончиками губ, потом нехотя ответила:
     -- Меня позабавили его пламенные  взгляды. Но, к сожалению, он не в моем
вкусе.
     --  Анита, ты сильно-то не  заносись. Шляхетскую  спесь  пора унять. Еще
пять годков -- и  третий  десяток разменяешь. Лучшей партии, чем Бураев, тебе
не  сыскать.  Самый  богатый  вдовец  столицы.  А  все  эти  твои тонконогие
офицерики -- одна голозадая спесь, не больше. Слава Богу,  что удалось замять
скандал со смертью Николая. И как ты могла изменять такому человеку?! Хорошо
еще, что он проигрался перед этим, а то  совсем было бы не объяснить роковой
выстрел.  Так   что  смотри,   сестричка,  окажешься  в   родном   Вильно  в
полуразвалившейся усадьбе...
     -- Ну Катуся, мы же все-таки состоим в родстве с самими Радзивиллами,  и
после этого какой-то Бураев!
     Агитация  родной сестры  все-таки  возымела свое действие, и через  два
месяца Викентий Николаевич торжественно ввел в дом новую супругу.
     Первые  два года показались  ему сказочным сном.  Он по-прежнему  много
мотался по всей России,  а приезжая домой, попадал в объятия  самой красивой
женщины Петербурга.  Он  принимал  в  ней все, даже некоторое высокомерие  и
холодноватость -- она как бы позволяла ему себя любить,  отнюдь сама не пылая
страстью к Бураеву. В свою очередь  и Анна получала все, что хотела. Покупки
дорогих  нарядов и  драгоценностей Викентий Николаевич воспринимал абсолютно
спокойно.  Оправа  великолепного бриллианта должна  соответствовать  красоте
алмаза.
     Балы  и светские  рауты, столь  любимые  женой,  отнимали  очень  много
времени,  но  приносили  многочисленные  и порой  весьма ценные  знакомства.
Присутствовал  он  и  некоторый  элемент   развлечения.   Бураеву  нравилось
наблюдать, как мужчины при виде его  жены сначала цепенели, а потом начинали
вести   себя   так,  словно  только  что  хватанули  добрую  порцию   водки.
Промышленник даже соизволил, впервые за свою  жизнь, устроить  себе отпуск и
по осени укатить с женой в Париж.
     Единственное, что обескураживало Бураева, это холодное отношение дочери
к  мачехе, хотя Анна  Владиславовна  вела себя  с  Лизой  просто безупречно.
Неприязнь  эту  отец  списывал  на отсутствие постоянной близости:  все-таки
большую часть  времени дочь проводила  в  престижном  пансионате, появлясь в
доме только по выходным да на каникулах.
     Все изменилось после трагедии, произошедшей  с  Викентием Николаевичем.
Став  инвалидом, этот большой, физически крепкий человек резко  сдал, сильно
поседел.  Начали  донимать  ранее не  тревожившие магната болезни. Жена  же,
наоборот -- словно расцветала все больше и больше. Она всеми корнями вросла в
великосветскую  жизнь  Петербурга,   обзавелась  обширным  кругом  друзей  и
знакомых, а так  как  муж перестал выезжать  в свет, то одна раскатывала  по
театрам и балам.
     С год назад Бураев почувствовал то, что рано или поздно понимает каждый
обманутый мужчина: жена явно изменяла ему. Может, подобная проблема возникла
раньше, но он,  ослепленный  любовью,  не  обращал  внимания.  Теперь  же он
полностью ощутил всю  холодность  и беразличие  к нему  этой  женщины. Более
того,  какая-то  враждебность  начала  проскальзывать   в  словах   и  делах
великосветской  полячки.  Раньше  она   позволяла  себя  любить  богатому  и
красивому мужчине, теперь же ей досаждал надоевший немощный инвалид.
     Бураев  чувствовал  присутствие соперника в утомленных движениях  жены,
возвращающейся  поздно  ночью якобы  из театра  или с раута.  Он безошибочно
определял,  когда Анна  действительно едет к сестре, а когда на свидание.  У
нее и движения становились более резкими,  ярче блестели глаза, более громко
звучал голос, командующий прислугой.
     Весь год христианское смирение боролось в сознании миллионера с бешеной
ревностью. Он понимал, что уже не сможет дать жене ничего, кроме  комфорта и
беззаботности. Но шесть  месяцев назад  Бураев узнал, что неизлечимо  болен.
Тогда  он не выдержал  и  нанял  частного  сыщика,  дабы  узнать имя  своего
счастливого   преемника.   Результат    расследований   оказался   настолько
неожиданным,  что  Викентий  Николаевич   чуть  не  задохнулся  от  приступа
ненависти, спазмой сдавившего его горло. Но  он взял себя в руки и продолжил
игру до конца, стремясь  как можно больше узнать об  этом красивом дьяволе в
женском облике.
     Анна Владиславовна слишком была занята собой, чтобы заметить  слежку. И
вот теперь настал час истины. Бураев дождался,  когда  горничная принесла  в
высоком бокале лимонад и вышла из комнаты, и лишь потом начал разговор.
     -- Сударыня,  я понимаю, что я сейчас  немощный  старик и  мне  надо  бы
начать думать  о загробной жизни, но я  еще ваш муж и  имею кое-какие права.
Полгода назад я нанял человека с целью узнать о вас все...
     Анна Владиславовна неожиданно прервала его речь громким смехом, откинув
при  этом голову  назад и раскинув  руки  на спинке дивана. Отсмеявшись, она
пояснила свое столь странное поведение:
     --  Конечно,  чего  же  еще   можно   было  ждать   от  человека  вашего
происхождения?
     --  Да,  у  меня  нет  герба, и  мои  предки не участвовали в  сеймах по
избранию  польских  королей. Только  вам  сейчас,  сударыня, подойдет другой
титул -- королевы шлюх.
     Полячка презрительно  скривила  свои красивые губы,  но  промолчала.  А
магнат продолжал:
     --  Я навел справки о вашем  прошлом.  Смерть вашего первого мужа многим
показалась более чем странной. Блестящий офицер,  ему  предсказывали хорошую
карьеру. Прожили вы  с ним всего три года, но за это время успели оставить о
себе "добрую" память у многих подчиненных полковника. Именно ваше поведение,
а  не  растрата казенных средств привели  его к смерти. Большинство офицеров
вообще сомневаются, что это было самоубийство. В тот вечер он вернулся домой
слишком  рано,  поговаривают, что он  застал  вас не одну и даже  не вдвоем.
Именно поэтому  мундир полковника оказался разорван, а если учесть, что один
из тех офицеров являлся казначеем полка, то понятно, откуда взялась версия о
растрате. Что там было на самом деле, вы уже не  скажете, так что вернемся к
делам нынешним.
     Здесь Бураев  прервал  свою речь,  потянулся было к  столу  за  бокалом
лимонада,  но достать  его  не  сумел.  Жена холодными глазами  смотрела  за
тщетными  попытками  мужа,  но  даже  не  шевельнулась,  чтобы  ему  помочь.
Миллионеру  пришлось  кликнуть Пантелея. Здоровый малый,  нанятый специально
для  того, чтобы  таскать на руках хозяина, подал ему лимонад, но,  принимая
его обратно, умудрился выпустить тонкостенный фужер из неуклюжих рук.
     Звон разбитого стекла настроил Бураева на философский лад.
     "Прямо как  моя семейная жизнь," -- с  невеселой усмешкой  подумал он и,
отослав растерянного Пантелея, продолжил свою обвинительную речь.
     --  За  эти шесть  месяцев  вы  сменили восемь  любовников, причем порой
умудрялись  встречаться  в  течение  дня  с  тремя.  Поистине,  темперамент,
достойный Мессалины.
     -- Я не перебирала любовников, -- прервала  его Анна  Владиславовна,  еще
более высокомерно  откидывая  назад  свою  хорошенькую  головку, -- я  искала
человека, которого полюблю, и я его нашла.
     -- Вы имеете в виду лейтенанта  Козловского? То-то я смотрю, в последний
месяц вы  на  редкость постоянны! Отправили  в  отставку  даже моего бывшего
врача. Я не сомневаюсь, что он вам успел разболтать, что я неизлечимо болен.
Ведь так?
     Но  женщина молчала,  лишь глаза  ее торжествующе блеснули да на  губах
промелькнула тень усмешки.
     --  Узнав  о  том,  что  вы  встречаетесь  с  Кохом,  я  уволил его.  От
врача-любовника собственной жены можно ожидать чего угодно, даже чашу с ядом
вместо  лекарств. Бедный  эскулап  сразу стал вам  не нужен, и вы тут же его
бросили, не так ли?
     --  Он надоел мне  своими  преследованиями и угрозами покончить с собой.
Все говорил мне: уедем со мной, сбежим на край света. Дурак!
     Вынеся  этот  приговор  отставному  любовнику,  полячка с  любопытством
спросила:
     -- Ну и что же вы теперь будете делать? Подадите на развод?
     -- Я бы подал, да не успею. Жить мне осталось меньше месяца, а Священный
синод так долго тянет с подобными делами. Я бы мог вас лишить наследства, но
вы  бы  наняли адвокатов  и  все равно что-нибудь  отсудили бы.  Я решил все
сделать по-другому. И знаете, что послужило толчком?
     Теперь уже на исхудавшем лице Бураева заиграла победная усмешка.
     -- Единственное, в чем вы были  постоянны,  так  это в месте  встречи  с
вашим  Козловским.  Отель   "Версаль",   номер   шесть.  Нельзя  быть  столь
постоянной, Анна Владиславовна, это не ваш стиль.
     Полячка  не понимала, к чему клонит муж, но внутренне напряглась. А тот
все продолжал говорить тихим, болезненным голосом:
     --  Малый, что следил  за вами эти полгода, человек чрезвычайно ловкий в
своих делах. Ему не  составило труда снять номер рядом с вашим и просверлить
в стене небольшую дыру. С помощью обычного врачебного стетоскопа он  сегодня
слышал каждое ваше слово, все, о чем вы говорили со своим минером.
     Вот  теперь Анна Владиславовна побледнела, убрала руки со спинки дивана
и  подалась  всем  телом  вперед.  А Бураев,  обливаясь  болезненным  потом,
продолжал:
     -- Я бы простил  вам  все  -- измены,  распутство... Но когда вы со своим
офицеришкой принялись  обсуждать, как избавиться от моей дочери  и завладеть
всем моим состоянием... Это ведь вы предложили отправить молодоженов на яхте
и,  взорвав  ее, отправить на дно? Молчите, ясновельможная пани? Значит, все
правильно. И вот тогда я понял, что у меня  есть только один способ защитить
мою дочь...
     Бураев откинул наброшенный на  колени  плед, жена его вскочила,  хотела
закричать, но не успела.
     Дремавший  за  дверью  в  кресле Пантелей  услышал  три  резких  частых
револьверных выстрела и чуть попозже -- еще один...
10. ПО ШПАЛАМ.
     Приткнувшийся  в  самом  углу вагона  электрички  Силин  долго  усмирял
нервную дрожь. Он пытался выкинуть все  случившееся из головы, но секунда за
секундой  опять и опять память выкидывала в воспаленный мозг  сцены  бойни в
Хлебном   переулке.   Электричка    мерно   следовала    своим    маршрутом,
останавливалась  и трогалась снова,  народ в вагоне менялся, как  приливы  и
отливы в море, а Нумизмат не замечал ничего на свете. Из этого состояния его
вывели три человека  в  камуфляжных куртках. Один из  них что-то сказал,  но
видя, что пассажир не реагирует на его вопрос, тронул его за плечо.
     Силин поднял глаза и, увидев камуфляж, мгновенно запаниковал.
     "Милиция!" -- пронеслось у него в мозгу. Парень что-то спрашивал у него,
но Михаил не понимал. Он  чуть  было не выдернул из кармана  пистолет, но  в
последний  момент вспомнил,  что в  обойме  "Макарова" не осталось ни одного
патрона. И тут до него дошло, что просто-напросто просят предъявить билет.
     --  А-а...  у  меня  нет  билета,  --  несколько  заторможенно  отозвался
Нумизмат, с трудом разжимая пальцы вокруг рукоятки пистолета.
     -- Платите штраф, -- хмыкнул  довольный  контролер,  поглядывая  на своих
коллег. -- Куда едете?
     -- До конечной, -- все тем же вялым тоном признался Михаил.
     -- Из Железногорска?
     -- Да. Сколько с меня?
     -- Стоимость билета плюс штраф. Или выходите.
     -- Нет, я заплачу. Сколько?
     Достав  из  кармана деньги, Силин расплатился и  снова  забился  в свой
угол. Уже в тамбуре один из контролеров сказал:
     -- А здорово дяденька ширнулся!
     -- Ширнулся? -- удивился другой. -- Я думал, он пьян.
     -- Не-а, ни капли не пахнет. "Нарком внутренных вен".
     А  Силин  никак не мог  успокоиться.  Эта  глупая сцена  с контролерами
вернула  его на  землю и показала,  насколько  он  беззащитен. Нумизмат  уже
привык,  что в  любой момент  может  пустить  в  ход  оружие, и  сейчас, без
патронов, он чувствовал себя голым и слабым.
     Доехав до конечной остановки, Силин понял, что попал в капкан. Городок,
в котором  он очутился, был еще меньше Свечина, электричка, идущая на запад,
отправлялась  только утром.  Проторчав  с  полчаса в пустом  зале  ожидания,
Михаил почувствовал  себя более  чем  неуютно. Его рост,  разбитая  губа  со
свежезапекшейся  кровью  --  все  привлекало  внимание  редких  пассажиров  и
персонала.  Тщательно  проштудировав  расписание  поездов,  Силин  вышел  из
вокзала и, побродив по городу битых три часа, вернулся смертельно замерзшим.
     -- Девушка, билеты до Москвы  на проходящие  поезда есть? -- спросил он у
скучающей кассирши.  Оторвав глаза от  любовного романа,  та  простучала  по
клавишам компьютера и, не глядя на Михаила, ответила:
     -- Один билет в мягком вагоне. Берете?
     -- Да, конечно, -- заторопился Нумизмат, подавая деньги и паспорт.
     Через полчаса он уже качался на второй  полке скорого поезда,  во  весь
опор летящего к столице. Пару минут он еще думал  о том, что сейчас творится
в Железногорске, вычислили ли его причастность к убийству Чалого или нет, но
потом смертельная  усталость плавно  перетекла  в безразличие,  и  Силин  на
какое-то время обрел покой.
     Вряд  ли он спал бы  спокойно, если бы знал, что все правоохранительные
силы  страны усиленно  ищут  "свечинского маньяка".  Эту кличку ему  дали  в
родном   городе,  хотя  Филиппов  предлагал   другое   прозвище  для  своего
подследственного  --  Нумизмат. Но для  городского начальства оно  показалось
слабоватым,  особенно  после  жесточайшего  убийства Жучкова.  Сам  Филиппов
получил хороший нагоняй, но вскоре после убийства антиквара был командирован
в Железногорск, как человек, наиболее  хорошо  знавший Силина.  Созданная  в
областном  центре  спецгруппа  должна  была заниматься  только делом Силина.
Именно Филиппов первый сформулировал мотивацию всех преступлений Нумизмата:
     -- Похоже, он идет по следу своей чертовой коллекции.
     -- Да,  --  со вздохом  согласился  его  железногорский  коллега  Николай
Ефимов,  глава группы. -- Жена Зубанова  показала,  что последние две  недели
покойный  активно  занимался  монетами.  К  сожалению, увозили  и  привозили
коллекцию без нее, так что она не видела ни людей, ни машины. Хотя пацаны со
двора утверждают, что это был черный джип "чероки".
     -- У нас в  городе их штук двадцать, не меньше, самая  популярная машина
среди братвы, -- заметил оперативник, старый и опытный Федор Макеев. -- Кто из
бандюг замешан в этом деле?
     --  Ну,  это  вам  Силин  скоро  сам  подскажет,  -- философски  спокойно
предсказал Филиппов.
     За  то   время  пока  Силин  выслеживал  Чалого,   все  как-то  немного
успокоилось.   Кое-кто  из   следственной   группы  даже  предположил,   что
"свечинский маньяк" покинул Железногорск. Макеев почти  было вычислил Чалого
как   предполагаемого   похитителя   коллекции,  а   значит,   и   следующей
потенциальной  жертвы  Нумизмата. За  шефом  местной  мафии предложили  было
установить  наблюдение, но  тут все карты  сыскарям  спутал расстрел Силиным
местного  "Гитлерюгенда". Та девица все-таки осталась  жива  и  даже описала
приметы  убийцы.  Баллистическая  экспертиза  подтвердила,  что стреляли  из
пистолета Жучкова, и это озадачило следственную бригаду.
     --  Что же он, просто  так  по ним палил, безо всякой причины? На Силина
это не похоже, -- больше всех недоумевал Филиппов.  Он и представить  себе не
мог, что того Силина, которого он  знал, рационалиста и  зануды, давно  нет.
Есть зверь, подчиняющийся только своим прихотям и инстинктам.
     Оперативники  начали проверять связи покойного  "Адольфа" и его друзей,
появилось предположение, что кто-то из них замешан в похищении коллекции или
ее  сбыте,  но  тут  грянула  бойня  в  Хлебном  переулке.  Убийство  Чалого
расставило  все по  своим  местам.  Силин  чудом  проскочил  в  увезшую  его
электричку,   спустя  две   минуты   выходы   из   города   были  перекрыты.
Предполагалось, что Нумизмат еще в Железногорске,  усиленные патрули милиции
проверяли всех мужчин по единственному признаку -- высокому росту.
     Выжила  и  "приманка" Силина  -- Ниночка,  еще раз  подтвердив  расхожее
мнение, что у женщин, как у кошек, семь жизней. Шесть она  израсходовала без
остатка -- пролом черепа, обширное кровоизлияние в мозг. Но девушка, несмотря
ни  на  что,  упорно цеплялась  за  жизнь,  приводя  в изумление даже  много
повидавших врачей.
     Известие о  том,  что некто Силин  Михаил  Васильевич спокойно  едет  в
поезде на Москву в шестом купе тринадцатого вагона, поступило в Железногорск
в три  часа  ночи. Странно,  но  два  часа никто не  обращал внимания на эти
строчки монитора компьютера. Слишком все вымотались за бессонную ночь. Когда
же в шесть утра дежурный по горотделу понял смысл сообщения и поднял на ноги
спецбригаду, следователи долго не могли поверить в свое счастье.
     --  Что он -- дурак, что ли? Так просто  взял билет и поехал  -- под своим
именем? -- недоумевал Ефимов.
     --  Может, тезка? -- высказал предположение Филиппов. -- Силин  --  фамилия
местная, у нас их в Свечине полно.
     -- Давайте  посмотрим,  -- беря в  руки телефонный  справочник, отозвался
Макеев. -- Вот у нас в Железногорске... двенадцать Силиных, из них двое М.В.
     -- Запросите  у железнодорожников подробности, номер паспорта  и приметы
пассажира, -- решил исход гаданий без кофейной гущи городской прокурор.
     Когда  все сошлось  и оказалось, что именно столь досадивший им человек
спокойно едет в сторону столицы, в Железногорске вздохнули с облегчением.
     -- Ну, теперь все просто. Пусть транспортники присматривают за  ним, а в
первом же крупном  городе его возьмут. Всем  отбой!  -- скомандовал довольный
начальник ГОВД.
     Нумизмат спал без снов  и кошмаров, а  вокруг него уже сплеталась тугая
сеть паутины. Один из  сотрудников транспортной  милиции  просто поселился в
купе  проводников  вагона  с  несчастливым  тринадцатым  номером. Звали  его
Сережа, бывший десантник, и в нынешней  своей должности предпочитал ходить в
пятнистой  униформе.  Он  прекрасно  знал,  что  его  мощная  фигура  хорошо
смотрится в камуфляже. На постой к проводницам он встал не без удовольствия,
одна   из  них,  миниатюрная,   черноглазая,   смазливенькая   Валя,  весьма
приглянулась ему.  Еще  с  Зауралья  он начал подбивать  к  ней  клинья,  но
девчонка  только  дурила ему голову,  постреливала глазками, охотно хохотала
над его анекдотами, но к "телу" не допускала. Вот и сейчас Валечка заливисто
хохотала,  а раскрасневшийся  белобрысый милиционер  допивал  третий  стакан
огнедышащего чая. В этот  момент в служебное купе  вошла  вторая проводница,
постарше и поопытней своей молоденькой напарницы.
     -- Ну, что там в шестом? -- спросил Сергей.
     -- Спит ваш клиент без задних ног.
     -- Этот, дед-то, сошел?
     -- Да, он один остался.
     По  договоренности  с  проводниками, в  купе к Силину больше  никого не
сажали, готовили простор для работы спецназа.
     -- Сколько до Перми осталось? -- спросил милиционер.
     -- Сорок  минут, даже  побольше. Чуток опаздываем, -- взглянула  на  часы
проводница.
     -- Сорок минут, -- задумчиво повторил парень, и явная досада появилась на
его круглом, курносом лице.
     В это время в дверях появился второй милиционер,  уже в форме, такой же
молодой парень, с сержантскими лычками, но более хрупкого сложения.