колонны,
фонтанчики,  кремовая  мебель, молчаливый  слуга  в  ливрее,
похожий на всех европейских монархов сразу, панорамный  лифт
в сдержанном сверкании огней и зеркал, вид на залитые дождем
Елисейские Поля внизу, золотистые ковры и стены в пентхаусе,
греческие  вазы  по  обе  стороны  резной  дубовой  двери  -
простор,  уют  и почти аскетическая простота,  наводящая  на
мысль  не  просто  о  больших, а об  астрономически  больших
деньгах.
      О деньгах, добытых не сию минуту кем-то оборотистым  и
ловким,  а  наследуемых  в течение пятнадцати  поколений.  О
деньгах,  заботливо  сбереженных и  приумноженных,  деньгах,
которые  были,  есть  и будут всегда. О богатстве,  которому
глупо и невозможно завидовать, ведь мало кто в здравом уме и
твердой   памяти  завидует  султану  Брунея  или  английской
королеве.
      Такому богатству можно благоговейно внимать, им  можно
восхищаться, перед его величием можно трепетать, чего Филипп
и добивался, затевая свое шоу.
       В   его   кабинет  -  тонкое  дизайнерское  сочетание
антиквариата  и  модерна  - гости  вошли  уже  в  трепещущем
состоянии.
      Несмотря  на  то  что  они были неподдельными  "новыми
`caa*(,("  со всеми необходимыми для признания  их  таковыми
атрибутами - мобильный телефон, пиджак от Кензо  и  часы  от
Картье,  - все же в обстановке фамильной Филипповой квартиры
они чувствовали себя очень неловко.
      Наверное,  так  чувствовал себя  нищий,  облаченный  в
одежды  принца, - слишком чисто, слишком непривычно  и  того
гляди  дашь  маху!  Тогда схватят за  шиворот,  выбросят  из
дворца...
      Конечно, они его не узнали, эти нищие, переодевшиеся в
принцев.  Столько лет прошло. В Москве он ходил в джинсах  и
свитерах,  у  него  была какая-то немыслимая  машина,  да  и
встречались они всего пару раз.
      Бывший муж его жены был очень хорош собой, породист  и
самоуверен.
      Немного рыхловат, но это все от "новорусского"  образа
жизни - кабаки, девочки, поздние ужины, два сменных шофера и
дела,  дела... В бассейн не выбраться. На корт тем более.  А
разве  вы  играете в теннис? Конечно! Сто  долларов  в  час,
ракетка  еще тысячу, тренер олимпийской сборной.  Отдохнуть?
Куда  там! Мировой бизнес рухнет, финансовые рынки  встанут,
банки  обанкротятся - все работает, пока шеф на  месте.  Вот
улетел   в   Париж   по   делам,   каждую   минуту   звонят,
консультируются,  умоляют  дать  руководящие  указания.  Что
делать,  приходится давать и консультировать, такова  участь
любого делового человека, а как же иначе...
     Всю эту примерную схему разговора Филипп знал наизусть.
      Пожимая  мягкую руку Андрея, Филипп яростно  и  горячо
ненавидел их обоих.
     Надо остыть, приказал он себе. Это просто смешно.
      Усаживаясь за длинный переговорный стол, он чувствовал
себя  уже  почти  вменяемым и только  удивлялся  силе  своих
эмоций.  Очевидно, все это задевало его гораздо глубже,  чем
он думал.
      Деловые люди, нервничая, заняли позиции слева и справа
от  него, и несколько минут все говорили о погоде и политике
- темы всегда актуальные и одинаково бессмысленные.
      Неслышно  отворилась дубовая дверь, и Дени занял  свое
место  за маленьким столом у стены. Лэп-топ открыт, ручки  и
блокноты  на месте, сам Дени - сосредоточенность и внимание.
Подали кофе и минеральную воду.
     До приезда Александры оставалось двадцать минут.
      Впервые  в  жизни  участвуя в им  же  срежиссированном
спектакле,  Филипп не только не вникал в  суть  дела,  но  и
вообще не слушал. Он заранее знал все, что им скажет.  Жалко
усилий  Майкла,  не  посвященного в его коварные  планы,  но
потом он что-нибудь ему подкинет.
      Опустив  глаза на сцепленные руки, Филипп  внимательно
изучал, как плещется свет в бриллианте обручального кольца.
     Время шло.
      Филипп  молчал, Месье Андрей выдохся,  перечисляя  все
выгоды  и достоинства предлагаемого проекта. Упомянуты  были
также  выборы  в  России, которые не  за  горами,  и  чьи-то
политические интересы.
      "Куда  вы  лезете? В какие выборы?"  -  думал  Филипп,
('cg o бриллиант.
      Не чувствуя никакого дискомфорта, он продолжал держать
паузу,  наблюдая,  как  собеседники  постепенно  съезжают  с
проторенной дороги в кювет - начинают перебивать друг друга,
путаться и повторяться.
       Майкл   бросился  на  выручку,  заговорил  горячо   и
убежденно, и Филипп позволил себе взглянуть на него.
       -   Одно  из  главных  преимуществ  проекта   -   его
уникальность, - убеждал Майкл. - В России пока нет  подобных
информационных структур, и если мы первыми выйдем на  рынок,
то    освоим    огромные   пространства.    Холдинг    будет
контролироваться непосредственно вами...
     - Мной? - вежливо переспросил Филипп.
       -   Ну,  разумеется,  я  имел  в  виду  специалистов,
работающих  у  вас...  -  заспешил  Майкл,  ругая  себя   за
оговорку.
     Филипп взглянул на часы.
     Развязка драмы близилась.
     - Может, пора уходить? Что он на часы смотрит? - быстро
спросила   Вика  у  Андрея  и  улыбнулась  Филиппу  шикарной
улыбкой.
     - Да подожди, он сам скажет, - отозвался Андрей с тихой
досадой.
     "Уж я скажу!" - злорадно подумал Филипп.
      Майкл, которого никто не слушал, распинался на  заднем
плане, описывая достоинства проекта.
       За   толстой   дубовой  дверью  кабинета  послышались
движение, возня и нарастающий шум - смех и неуместно громкая
речь. Бедный Майкл с недоумением оглянулся, Филипп откинулся
на  спинку  кресла, и тогда распахнулась  дубовая  дверь,  и
улыбающийся дворецкий доложил по-английски, чтобы все  сразу
было всем понятно:
     - Ваша семья, господин граф!
      Мимо  него  уже  протискивался  четырехлетний  Патрик,
следом  за  ним  - вихрь кудрей и бантов - почти  трехлетняя
Клодия, названная в честь бабы Клавы, с кроликом Питером  на
буксире,  потом  радостно-возбужденный Ален,  волочивший  за
руку  смущенную  девушку, затем Алекс в строгом  костюме,  и
замыкал исход семьи Бовэ из дубовой кабинетной двери  Мистер
Билл,  бело-рыжий сенбернар, названный в честь американского
президента,  с которым Филипп дружил. Ошалевший  от  счастья
Мистер   Билл  скакал  по  бесценному  паркету   с   грацией
новорожденного теленка, время от времени взлаивал от избытка
чувств и слюнявил все вокруг.
      Компания,  заставшая главу клана и  отца  семейства  в
разгар переговоров, на миг замерла в изумлении.
      Майкл  вопросительно  улыбался. У  Виктории  Терехиной
отвалилась челюсть.
      Андрей  Победоносцев превратился в  соляной  столб.  И
только Филипп чувствовал себя совершенно непринужденно.
      - Приехали? - спросил он, как бы не веря своим глазам,
и, отшвырнув кресло, распахнул объятия.
      Первой  бросилась к нему неискушенная во всякого  рода
дипломатических  тонкостях  Клодия,  за  ней   Патрик.   Они
-  /%`%!.)  вопили,  что приехал Ален и  вот  посмотри,  что
привез, и пробудет в Париже долго-долго, а Моника работает с
ним, и Ален обещал, что мы все вместе поедем в Дисней!
       Ален,   сообразив,  что,  очевидно,  это  не  слишком
ответственные  гости,  раз  отец  допускает  такой  семейный
перерыв  в переговорах, тоже заорал и, как в детстве,  обнял
его  за  шею.  Дворецкий поймал наконец за  ошейник  Мистера
Билла.
      Тот  горестно  залаял  гулким,  как  из  бочки,  лаем.
Девушка, видимо упомянутая детьми Моника, прыснула со смеху,
и  только  Алекс стояла, напряженно выпрямившись,  и  на  ее
губах таяла неуверенная, отстраненная улыбка.
      Позади Филиппа что-то с грохотом упало. Он подозревал,
что   это   несостоявшийся   телевизионный   магнат   Андрей
Победоносцев свалился со стула.
      Ален  познакомил отца со своей девушкой. Филипп  пожал
протянутую узкую руку, снял съехавшую шляпу с буйных  кудрей
дочери,   подхватил  на  руки  Патрика,  отдал  шляпу   тихо
материализовавшейся  в кабинете Глории,  гувернантке  детей,
потрепал  подсунувшуюся морду Мистера Билла,  протиснулся  к
Алекс  и  наконец  повернулся лицом  к  троице,  сидящей  за
переговорным столом.
      "Ну,  вот он, - пронеслось у него в голове,  -  момент
истины".
     - Господа, - весело сказал он, - я хотел бы представить
вас своей семье.
      Глория  незаметно забрала у него из рук Патрика,  Ален
вопросительно посмотрел на отца. Троица поднялась.
     - Алекс, - заговорил Филипп, глядя жене в глаза, полные
тревоги  и  недоумения, - это госпожа  Терехина  и  господин
Победоносцев. Из России. С Майклом ты встречалась.
      - Хелло, Майкл! - улыбнулась Александра. "Господи, что
происходит?! - думала она лихорадочно. - Что он задумал, мой
ненормальный муж? Откуда он их взял?"
      И тут же вспомнила: телеканал, Майкл, финансы, ее муж,
заключительное звено цепочки...
      -  Господа, - продолжал Филипп, - это моя жена  Алекс.
Дальше,  в  порядке  убывания, мой  сын  Ален,  его  подруга
Моника,  мой второй сын Патрик, моя дочь Клодия. Господа  из
России  приехали  обсудить  со мной  вопросы  финансирования
нового  телевизионного канала, - объяснил  он  семье.  -  Мы
закончим  максимум  через полчаса.  Я  хотел  бы,  чтобы  ты
осталась, Алекс.
      Дождь шел не переставая. По дороге в аэропорт она даже
жалела,  что  поехала  без шофера. Она любила  автомобили  и
ездила  виртуозно, но громадный, как гиппопотам,  "Мерседес"
Филиппа был слишком тяжел. Да и дети, пристегнутые на заднем
сиденье, проявляли; мягко говоря, нетерпение.
     Она волновалась перед встречей с Аденом и его девушкой,
бегала по залу ожидания за Патриком и Кло, которые от обилия
людей,  витрин,  неописуемо  волнующих  тележек  с  багажом,
эскалаторов  и  огней  пришли в  восторженное  состояние.  А
потом,  завидев  Алена, впали в настоящее буйство.  Так  что
домой вся компания прибыла в некотором изнеможении.
      Андрей  Победоносцев  и  Вика  Терехина  за  столом  в
кабинете   ее   мужа   -   смещение   времени,   искривление
пространства - это зрелище потрясло ее.
      Хорошо бы закрыть дверь и, открыв ее снова, убедиться,
что это всего лишь игра воображения.
      Но  они  действительно находились в кабинете  Филиппа!
Вполне  реальные,  непохожие на тени!  Правда,  у  них  были
довольно  странные лица. И вся повадка сытых доберманов  как
будто  стекла  с них на пол, прямо на раритетный  английский
ковер.
      Александра внимательно изучала этот ковер.  Просто  не
могла оторвать от него глаз. "Красивая вещь", - уныло думала
она.
      -  Майкл, - обратился ее муж к Олдриджу, - я  не  хочу
больше морочить вам голову. Завтра в одиннадцать я жду вас в
своем  офисе. У меня есть к вам встречное предложение. Алекс
и  я, мы когда-то были знакомы с этими господами и хотели бы
в  оставшиеся полчаса поговорить с ними наедине. Надеюсь, вы
поймете меня правильно.
      Пока  ошарашенный Майкл пожимал всем руки,  пока  Дени
чуть  не  за  рукав тащил его к выходу, а он  все  порывался
обратиться  к  Филиппу  с какой-то речью,  пока  неторопливо
закрывались тяжелые двери, все четверо стояли по обе стороны
разделяющего их стола и молчали, не поднимая глаз.
     Дверь бесшумно закрылась, и Филипп негромко сказал:
     - Прошу садиться.
      Александра  села, сцепила на коленях холодные  руки  и
выпрямилась, ни на кого не глядя.
      -  Будем  говорить по-русски? - спросил  Филипп.  -  Я
думаю, так удобнее.
     Мы лучше поймем друг друга.
     Ему очень не нравилась реакция Алекс.
      Черт побери, ему никогда не нравилась реакция Алекс на
двух этих мерзавцев! Всю свою жизнь она хотела и не могла от
них  отвязаться. Дурочка, она думала, что они  что-то  собой
представляют, что их презрение, высокомерие и чванство имеют
под собой какую-то основу. Он докажет ей, что это не так. Он
избавит  ее от них и сделает это раз и навсегда, без сложных
психологических заходов и экскурсов в прошлое.
     Много лет назад эти двое оскорбили его жену так сильно,
что  до сих пор, судя по ее реакции, встреча с ними - худший
из  ее  кошмаров. Она всегда слишком легко сдавалась,  когда
дело касалось этой парочки. Она проигрывала борьбу, даже  не
пытаясь вступить в драку.
     Сегодня сила на ее стороне, и она должна - должна! - ею
воспользоваться.
      -  Господа, - начал Филипп по-русски, и Вика в  полном
ошеломлении уставилась на него, - не будем делать  вид,  что
видим  друг  друга впервые в жизни. Я женился на Алекс  пять
лет  назад,  когда  господин  Победоносцев  решил,  что  уже
достаточно созрел, чтобы делать деньги на госпоже  Терехиной
и  ее  связях.  Он бросил свою первую жену,  отобрав  у  нее
работу, средства к существованию и веру в людей. Но  вера  -
категория не материальная, так что бог с ней, с верой.  Я  -
d`  -fc'a*() журналист русского происхождения, которого  вы,
госпожа Терехина, как-то пригласили на свою вечеринку. Тогда
иностранцы были в моде, так я и угодил на ваш светский раут.
      Вика  изменилась  в лице, смутная  тень  пробежала  по
гладкому   лбу,  она  уставилась  на  Филиппа   и   вдруг...
вспомнила.   Вспомнила   и  изумилась   так,   что   у   нее
непроизвольно  открылся  рот.  И  этот  рот,  независимо  от
хозяйки, пробормотал:
     - О господи... Филипп продолжал:
      -  Алекс  вышла за меня замуж, что вызвало у вас  бурю
восторга.  Я прекрасно помню вашу чистую радость.  Алекс  по
наивности  придавала значение тому, что вы делали  с  ней  и
какую  возню  затеяли  вокруг нее,  и  потому  ваши  выходки
приобретали значение и для меня.
      Вика  уронила ручку и ойкнула, как выпускница  ПТУ  на
последнем  экзамене,  вытянувшая  незнакомый  билет.  Андрей
глотнул   холодный   кофе.  Щеки  у  него   горели   тяжелым
температурным румянцем.
      -  Все эти годы мне не было до вас никакого дела. Хотя
вам,  месье Андрей, я многого не могу простить. Хотя бы  то,
что  вы  бросили  беременную  жену  в  годовщину  смерти  ее
бабушки!
      Андрей отшатнулся от Филиппа, как от ядовитой змеи,  и
прикрыл глаза, не заботясь больше об имидже.
      Александра взглянула на Филиппа и ужаснулась:  что  он
делает?  для кого он придумал эту пытку? кого он наказывает?
Они  недостойны даже пыль вытирать с его машины, а он  хочет
разбудить в них чувства? Заставить их... сожалеть?
     Стыдиться?..
      Внезапно Филипп встал. Александра смотрела на  него  в
благоговейном ужасе - в нем клокотала ярость,  и  оттого  он
даже  улыбался,  злобно-насмешливой,  недоброй  улыбкой.  Не
улыбался,  а скорее скалил зубы, как волк, готовый вцепиться
в свою добычу.
       -   Считайте,   что   вы  уже  на  финише,   господин
Победоносцев. Бог мне судья, но раз уж он привел вас ко мне,
я  не  пущу вас дальше. Мне подготовили ваше досье, и,  смею
вас  уверить,  я  пресеку вашу блестящую карьеру.  -  Филипп
сделал  упор на слове "блестящую". - Я не говорю, что разорю
вас, разорить можно только богатого человека. Но я отниму  у
вас  все, что вы... - он поискал слово, - намылили за  время
вашей  бурной  телевизионной деятельности.  Вам  не  помогут
никакие  связи  мадам Терехиной. Тем более старший  господин
Терехин  давно  в  отставке. Забудьте  о  выборах,  о  левых
фирмах,  через  которые вы сами у себя покупаете  программы,
забудьте   о   письмах  премьеру  и  попытках  акционировать
государственный  канал, чем вы до последнего  момента  столь
активно занимались.
      Забудьте  о люстрах в шесть тысяч долларов для  вашего
кабинета   и   о   бюджетных   вложениях   в   ваше   личное
благосостояние.   А  также  о  бриллиантовых   кольцах   для
многочисленных  секретарш,  с  которыми  вы  спите.  Кстати,
напрасно.  Славы Билла Клинтона вам все равно не сыскать,  а
хлопот с ними много, не так ли?
      Филипп  притормозил, стараясь взять себя  в  руки,  но
ярость, занявшаяся, словно высохший лес от случайной  искры,
разгоралась все сильнее.
      Как  же  он ненавидел этих ублюдков! Его ненависть  не
укладывалась в точно выверенные рамки задуманного  плана.  И
потому он не мог остановиться.
     А остановиться бы следовало.
      Они  не  стоили  его  усилий, он хорошо  это  понимал.
Испуганные,     некомпетентные,    ошарашенные     масштабом
свалившегося  на них бедствия, они не годились  в  серьезные
противники. И кроме того, он совсем упустил из виду  реакцию
своей  непредсказуемой жены, ради которой все и  затевалось.
Пока  он  метал  громы  и  молнии, Александра  не  отрываясь
смотрела в пол.
      Никогда  -  никогда! - он не мог понять,  какие  мысли
роятся у нее в голове. Ни пять лет назад, ни сейчас. Она  не
смотрела  на него, и он не знал, как она относится  к  тому,
что он помогает ей избавиться от призраков.
      Упиваясь  идеей мести, он совершенно не учел  в  своей
схеме ее, Александру, - пропустил самое главное.
       Вполне  возможно,  она  вовсе  не  нуждалась  в   его
вмешательстве, не хотела показательных судов  и  не  жаждала
крови. Она же совсем другая, его жена.
      Инопланетянка. С чего он взял, что инопланетный  разум
подчиняется земным законам?..
     На Филиппа навалилась усталость.
      Снова  он  ступил на чужую территорию. Да  не  ступил,
въехал  на  бульдозере, решив по привычке, что стоит  только
ему  захотеть, и его власть, влияние, деньги и еще бог знает
что повернут время вспять, изменят прошлое, откроют дверь  в
волшебное беспроблемное завтра...
      -  Старый  болван, - пробормотал Филипп  по-французски
себе  под  нос  и,  будто очнувшись, посмотрел  вокруг,  уже
трезвым, холодным взглядом.
      Алекс изучала переплет забытого Майклом блокнота. Вика
остекленевшим взором смотрела в пространство. Андрей, закрыв
лицо рукой, как-то странно горбился на антикварном стуле.
      -  Так вот, господа, - сделав над собой усилие,  чтобы
тотчас  же  не выставить их за дверь, сказал Филипп,  -  мои
сотрудники  заняты  сейчас тем, что  изучают  инвестиционную
привлекательность вашего проекта. Если они дадут "добро",  я
буду участвовать в проекте.
      Андрей  отвел  руку  от лица и воззрился  на  Филиппа.
Филипп  в  свою  очередь  бросил на  него  беглый  взгляд  и
продолжал:
      - Я знаю, сколько денег вложено в этот проект. И знаю,
сколько  вы уже успели украсть. Я не дам вам выйти сухим  из
воды  и перекрою все каналы, по которым к вам в карман текут
денежки. Поверьте, это очень просто, намного проще, чем  вам
кажется.  Я уже кое-что предпринял. Вы не всесильны,  уверяю
вас.
      Я не дам вам работать ни в одном смежном бизнесе: ни в
рекламе,  ни  в  прессе, ни на радио. Как  это  говорят  по-
русски,  Алекс?  Шаг влево, шаг вправо считается  побегом  и
*  `  %bao расстрелом? Вы будете делать то, что я вам скажу,
иного  я не потерплю. Возглавлять канал, который я собираюсь
купить, будет моя жена. И если она сочтет возможным дать вам
работу,  она  вам  ее  даст. Если нет, то,  вернув  мне  все
вложенные  в  канал деньги, которые осели у вас  на  счетах,
можете  считать себя свободными. Можете открыть  чайную  или
торговать  фруктами, на ваше усмотрение. О  решении  госпожи
Бовэ вас проинформируют позже.
      Он поднялся из-за стола и взял Александру за руку.  На
Вику  и  Андрея она так и не взглянула, и это очень задевало
Филиппа.
      -  Не  могу сказать, что встреча с вами доставила  мне
удовольствие, - закончил Филипп. - До свидания, господа.
     И он вышел из кабинета, широко шагая и, как на поводке,
ведя за собой Александру.
       Дубовая  дверь  распахнулась,  появился  вежливый   и
невозмутимый дворецкий, готовый проводить посетителей  графа
де Бриссара на улицу.
      -  Сань,  да он не мужик, а пупсик просто! -  завопила
Ладка  и  вскочила с дивана, колыхнув бюстом, который  после
рождения  близнецов стал еще пышнее. -  Он  стер  в  порошок
Победоносцева!  Господи, твоя воля, есть  справедливость  на
свете!
      -  Лад, не ори, Сашку разбудишь, - сказала вошедшая  с
подносом Маша.
     Из-за маленькой Саши Вешнепольской они теперь все