и он вложил в большой  фирменный  пакет  с
изображением "Глории"  заклеил,  надписал  на  нем:  "Моему  другу  Стэнли
Гордону" - и положил в ящик стола. С трудом дотянулся  до  кнопки  звонка.
Вбежал слуга-китаец.
   - Доктора, - слабеющими губами шепнул капитан.
   Погасли светильники.
   Капитан лежал на диване в своей каюте, скупо  освещенной  электрическим
фонарем. Высокий худощавый врач с седыми висками  только  что  сделал  ему
укол и передал шприц медицинской сестре.
   - Ну вот, теперь вам нужен абсолютный покой, - сказал он.
   - Покой! Мне оставаться спокойным? Сейчас, когда гибнет  судно  с  нами
вместе?
   - Ни слова больше! Поймите, ваше положение очень серьезно.
   - Да, доктор, серьезно. Знаю. Старшего офицера ко мне!
   - Но, сэр!.. Сейчас, сейчас,  только  не  волнуйтесь.  -  Врач  сказал,
приоткрыв двери: - Мистер Гольдман!
   Старший  помощник,  давно  ожидавший  в  холле,   порывисто   вошел   и
остановился у дивана.
   Он ненавидел своего капитана  за  то,  что  тому  всегда  сопутствовала
удача,     даже      за      манеру      говорить,      улыбаться,      за
барственно-покровительственный тон. Сейчас же, глядя на огромное  обмякшее
тело, на побелевшее лицо, скорбную складку возле рта,  что-то  похожее  на
жалость шевельнулось в душе Гольдмана. Хотя причин для  ненависти  у  него
теперь стало больше: не будь катастрофы, Смит ушел бы  на  пенсию,  и  его
место занял бы он, Самуил Гольдман. Отныне же и на него тоже  ляжет  пятно
неудачника, соучастника гибели судна, и какого судна!..
   Чуть приоткрыв веки, капитан спросил:
   - Связь?
   - Временами работает удовлетворительно. Шеф требует принятия  всех  мер
для спасения "Глории".
   - Своими силами?
   - Да, сэр. На предложение спасателей он пока не ответил.
   - И не ответит. Что еще?
   - На подходе японское судно.
   - Как подойдет, начинайте снимать на него пассажиров...
   Капитан умолк, положив руку на грудь. Доктор кивнул  сестре,  та  взяла
шприц, подошла к больному.
   - Ничего, ничего, прошло,  -  сказал  капитан.  Потом,  жестом  отсылая
сестру, спросил: - Спасательные средства?
   - Все готово, сэр.
   Каюта слегка качнулась и замерла.
   - Крен? - спросил капитан.
   - Возрастает, но медленно.
   - Будет шторм?
   - Барометр падает, правда тоже медленно.
   -  Будет  ветер...  -  Капитан  посмотрел  на   затрепетавшую   оконную
занавеску. - На рассвете сажайте оставшихся людей на катера...
   - Есть, сэр.
   - Словом, действуйте как надо... У вас все?
   - Нет, сэр. Вы предпочтете судно или катер?
   - Я останусь на "Глории"...
   - Но, сэр...
   - Не будем обсуждать этот вопрос. Я принял решение. Разве вы не видите,
что я умираю? И мое право умереть там, где я хочу...
   - Да, сэр. Виноват, сэр!
   - Прощайте, Сэм. Я бывал к вам несправедлив, как и к бедняге Томсену...
Он не виновен... Идите... Я надеюсь  на  вас...  Доктор!..  -  Он  показал
глазами на обнаженную руку. Сестра, стоявшая со шприцем, присела  на  край
дивана.
   Старший помощник  дождался,  пока  сестра  впрыснула  в  вену  капитана
лекарство и, наложив на ранку вату, смоченную в спирте, встала с дивана.
   - Вы ничего не намерены мне передать? Вы что-то писали?
   - Пока нет. - Капитан прикрыл веки.
   Врач шепнул старпому:
   - Зайдите через час. Прошу вас.
   Старший офицер, оглядываясь на капитана, медленно вышел из каюты.
   Капитан спросил:
   - Доктор, сколько я еще продержусь  в  сознании?  Говорите  прямо,  как
мужчина мужчине!
   - Три-четыре часа. Потом мы сделаем еще укол. Перенесем на спасатель...
   - Три часа меня устраивает.  Не  станем  терять  времени...  Мне  стало
легче... Совсем легко... Мэри! Попросите прислать ко мне мистера  Гордона.
Немедленно! Каюта 203. Доктор! Достаньте  из  среднего  ящика  письменного
стола конверт... запечатанный. Да, да, вот этот... Благодарю вас...  Здесь
адрес... Если вдруг... передадите. Хотя я обязательно  продержусь.  Только
немного отдохну.
   - Спать вам нельзя, - сказал врач. - Не закрывайте глаза. Крепитесь!
   - Понимаю, доктор. Засыпать мне еще рано... Ну что, Мэри?
   - Мистер Гордон сейчас придет.
   - Чен не появлялся? Хотя служба его подошла к концу, и он был идеальным
слугой. Мне он больше не нужен... Не знал, что так приятно,  когда  кто-то
тебя жалеет. Странное чувство... Вы, милая Мэри, своими  слезами  влили  в
меня какое-то бодрящее средство. Словно я изрядно выпил...
   Капитан умолк и не проронил больше ни  слова,  пока  не  пришел  мистер
Гордон.
   - Дэв! Что с вами?
   - Все отлично, Стэн! Доктор, Мэри, оставьте нас вдвоем.
   Капитан показал профессору глазами на кресло:
   - Садитесь. Доктор  гарантирует  мне  три  часа...  Немало,  Стэн...  Я
достаточно пожил, временами неплохо.  Даже  прекрасно!  Помните  Скалистые
горы?  Ранние  утра  возле   горной   реки.   Форель...   Как   это   было
необыкновенно... - Он помолчал, собираясь  с  силами.  -  Теперь,  как  вы
говорите,  конец   третьего   акта.   Финал...   Должен   сказать   что-то
поучительное, как герои вашего Шекспира... Как трудно, Стэн... Если бы  вы
знали. Вы были правы во всем... Судно погубил я, Стэн... Бедняга Томсен не
виновен... Вот в чем истина... Тихий Спиро говорил  вашему  другу  правду.
Чевер негодяй, но я хуже его... Погубить свое судно для капитана страшнее,
чем убить собственного сына... Мне не будет прощения, Стэн,  даже  на  том
свете... Больше нет сил... Прочитайте письмо... Вы  все  поймете...  Может
быть... - Он недоговорил. Голова, дернувшись, упала набок.
   После десяти минут бесплодных усилий врач сказал:
   - Какой был сильный и мужественный человек! Катастрофа убила его...
   Медицинская сестра Мэри тихо рыдала в кресле.
   Профессор подошел и пальцами опустил веки Дэвиду Смиту.  Взял  конверт,
прочитал четко написанный адрес:
   "Моему другу Стэнли Гордону".


   Тимоти Чевер и его компаньон Рафаэль Минотти сидели  на  веранде  виллы
Чевера. Не было еще двенадцати. Стояла ясная  весенняя  погода.  С  океана
тянул бриз, полоща парусиновый  тент.  На  столе  были  ваза  с  фруктами,
бутылка легкого калифорнийского вина, три хрустальных бокала.
   Минотти сказал, оторвавшись, от чтения газеты:
   - Вы снабдили их отличными фотографиями.  Все-таки  какое  внушительное
судно наша "Глория"! Прекрасны портреты Джейн,  этого  борзописца  Тома  и
особенно твой, Тим: лицо у тебя полное достоинства,  благородства.  И  вот
здесь: "Катастрофа произошла в  одном  из  самых  опасных  и  таинственных
районов Мирового океана, где ежегодно бесследно исчезают десятки судов..."
Опять же сравнения с Бермудским  треугольником.  Они  находят,  что  "море
дьявола" гораздо коварнее.  И  дальше:  "Над  местом  гибели  судна  стоит
непроницаемая пелена тумана..." - Он бросил газету на пол. - Капитан  Смит
оправдал наши надежды, выбрал самое удобное место. Теперь главный виновник
катастрофы наверняка уже вышел из игры. Необходимо...
   Мистер Чевер предостерегающе поднял руку:
   - Погоди, Раф.
   - Да, да, плохая примета  опережать  события,  все  же  мы  можем  быть
довольны, и стоит выпить по этому поводу. Где же ваша Эва?
   - Вот и она.
   Вошла Эва О'Брайнен в белом элегантном платье, но босая.
   - Что нового? Вижу, Эва, по твоему лицу - что-то случилось.
   - Да, Тим. Телеграмма. Смит умер от сердечного приступа.
   Минотти усмехнулся:
   - Думаю, ему помогли умереть. Я говорил тебе,  Тим,  что  я  нашел  ему
отличного слугу...
   - Китайца?
   Эва спросила:
   - Думаете, китаец его отравил?
   - Нет, Эва, китаец Чен сообщит нам подлинную причину смерти.
   - Это очень важно, - сказал мистер  Чевер.  -  Нас  бы  вполне  устроил
инфаркт, как и пропажа без вести еще нескольких человек.
   - Не беспокойся, Тим. Святой отец после неудачи  в  Гонолулу  наизнанку
вывернется, а сделает  все  что  надо.  Тебе  же  следует  лишь  регулярно
посылать запросы об их судьбе.
   - Не поздно ли? Я думаю, что все пассажиры уже покинули судно.
   - Ты должен понять, что тебе необходимо  почаще  тревожиться  о  родной
дочери и богоданном зяте.
   Мистер Чевер болезненно поморщился:
   - Прошу тебя, не называй без нужды эту особу моей дочерью.



ПИСЬМО КАПИТАНА СМИТА

   Освещая прожекторами борт "Глории", с востока подходил японский пароход
"Саппоро-Мару". Промерив глубину, японцы встали к подветренному  борту.  С
"Глории" подали широкий трап, и по нему  устремился  людской  поток.  Хотя
матросы  лайнера  сдерживали  пассажиров,  выстроившись  вдоль  коридоров,
убеждая, что никто не останется,  что  судно  заберет  всех  и  что  скоро
подойдут другие суда, пассажиры, не слушая, бежали, теряя  близких,  звали
их, слышался истерический плач, лаяла собака.
   Худенький мальчик Фред, напрягая все силы, под градом толчков и  ударов
молча катил к трапу тележку со слепым дедушкой.
   Патрик-Клем нес на руках миллионершу Пегги Пульман, спрятав ее сумку  с
драгоценностями в свой чемоданчик. Изнемогая  под  непосильной  ношей,  он
вопил:
   - Дорогу! Пропустите! Больная мать!  Сжальтесь!  -  Его  не  пропускали
вперед, но и не толкали, как Фреда.
   Старший   помощник   Гольдман   приказал   транслировать   музыку.   Из
репродукторов хлынула джазовая какофония, еще более ускорив темп движения,
усилились крики и  стоны.  Джаз,  захлебнувшись,  замолк.  Полились  звуки
"Венского вальса", несколько ослабив возбуждение пассажиров. Посадка пошла
без задержки. Палуба спасателя заполнялась все плотнее и плотнее. Уже были
забиты все каюты, коридоры, но  капитан  судна,  пожилой  человек,  немало
повидавший на море, все не решался отдать приказание  прекратить  посадку.
Решил за него океан: налетел  ветер,  японское  судно  высоко  подняло  на
волне, лопнули швартовы. Люди, "находившиеся на трапе,  попадали  в  воду.
Матросы с "Саппоро" спасли десятка два человек. Почти столько же  погибло.
В их числе была и миллионерша Пегги Пульман. Патрик-Клем  выпустил  ее  из
рук, прижав к груди чемоданчик, с ним он и был выхвачен из воды матросами.
Мальчик Фред успел  перекатить  кресло  с  дедушкой  на  палубу  парохода.
Удалось прорваться на "Саппоро" и Малютке Банни с мисс Брук. Джейн,  Томас
и мистер Гордон даже не пытались попасть на пароход. Джейн сказала:
   - Нет, нет! Слышите, какой там ужасный рев?  Там  убивают  друг  друга!
Нет, мы подождем. Ведь придут еще суда? Стэн! Том! Придут?
   - Обязательно придут, - сказал Томас Кейри.
   - Очень скоро, - как можно убежденнее добавил мистер Гордон. -  К  тому
же есть катера, плоты... И наше судно еще надежно держится на поверхности.
   - Что-то оно опять все дрожит, и пол покосился, -  вздохнула  Джейн.  -
Если же случится, тогда, Том, ты сдержишь свое слово. Ты  мне  поклялся...
Тонуть так невыносимо страшно...
   - Я лично тонуть не собираюсь, -  сказал  Томас  Кейри.  -  И  тебе  не
позволю.
   Они сидели в темной каюте Джейн. Нить в фонарике, купленном у Лопеса за
полтораста  долларов,  еле  тлела.  Фонарик  пришлось  выключить,  экономя
последние искорки света.
   - Пора  выбираться,  друзья,  -  сказал  мистер  Гордон.  -  За  бортом
посветлело. И дождь, похоже, кончился.
   Посадка на баркасы и катера проходила более спокойно  и  организованно,
чем на пароход. Многих пассажиров приходилось  даже  уговаривать  покинуть
судно: ветер  стих,  золотистый  туман  стоял  над  морем,  казалось,  что
"Глория" навеки обосновалась на базальтовой гряде и  нет  никакого  смысла
покидать судно до прихода  помощи.  Старший  офицер  торопил:  крен  судна
заметно увеличивался с каждым часом,  вода  заполнила  почти  все  носовые
отсеки и выдавила переборку в кормовой  трюм.  Положение  становилось  все
более угрожающим. Погрузка шла сразу на несколько баркасов. Сейчас,  когда
пассажиров осталось меньше половины, в каждое плавсредство сажали  еще  по
десять человек из палубной и машинной  команд.  Матросы  разбирали  весла.
Несколько взмахов - и баркас  скрывался  в  тумане.  Баркасы  направлялись
строго на юг, к одному из ближних островов архипелага Бонин.


   Джейн с мужем и  мистер  Гордон  стали  в  очередь  на  нижней  палубе,
наблюдая, как опускаются на воду спасательные суда, садятся на  деревянные
рыбины пассажиры, матросы разбирают весла.
   Джейн сказала:
   - Как-то не верится, что сейчас и мы  так  же  вот,  как  они,  куда-то
поплывем. Но на шлюпках такая теснотища...
   - Плыть недалеко, - успокоил ее мистер Гордон.
   В это время вахтенный штурман прокричал в мегафон:
   - До ближайшего острова из группы Бонин шестьдесят пять миль! Держитесь
строго на юг! С подходом спасательных транспортов мы будем  направлять  их
следом за вами и вас возьмут на борт! Желаем счастливого пути!
   Время от времени слышался  усталый  голосок  Бетти,  она  рекомендовала
отплывающим не забывать одеяла, по одному на человека,  и  брать  с  собой
шоколад, который разносят буфетчики.
   Подошел матрос Гарри Уилхем с большим рюкзаком за плечами и  коричневой
болонкой на руках.
   - Ну вот и мы отправляемся с вами на собственной яхте, - улыбнулся  он.
- Не спешите. Пусть сядут вон те нервные джентльмены на  вельбот.  Не  дай
бог вместе с такими путешествовать. Наш плот тут, под  бортом,  -  говорил
он, пожимая всем руки, и потрепал Кинга по спине.
   Джейн хотела погладить болонку, но та сердито оскалила острые зубки.
   - Осторожнее, мэм. У Фанни плохой характер, к тому же она сегодня не  в
духе. Ее бросила хозяйка. Говорит мне, когда я доставил ей это  сокровище:
"Гарри! Я доверяю вам свое самое дорогое существо.  Сохраните  Фанни.  Вот
вам пять долларов,  хотя  хватит  и  трех...  Когда  доставите  ее  мне  в
Сан-Франциско, то получите еще семнадцать..." Какова старушка? Я  не  взял
трояка. Говорю: "Берегите, миледи, может, придется платить за вход в рай".
И что вы думаете? Как  в  воду  глядел!  Утопил  ее  святой  отец  Патрик.
Осталось десять миллионов наследства!
   Старший помощник, следивший за посадкой, увидев мистера Гордона,  отвел
его в сторону.
   - Извините, у меня есть сведения,  что  капитан  передал  вам  пакет  с
документами. Отдайте его мне!  Все  связанное  с  именем  капитана  должно
находиться у меня. Верните мне пакет немедленно!
   Кинг, уловив недоброжелательный  тон  незнакомого  человека,  угрожающе
зарычал.
   Гольдман невольно попятился.
   - Кинг, спокойно! - Мистер Гордон натянул поводок.  -  Не  бойтесь,  он
безобиднейший из псов.
   - Безобиднейший! Не тот ли, что отгрыз руку нашему пассажиру?
   - Гангстеру, мистер Гольдман.
   - Безразлично! Коль он находился на судне, то являлся пассажиром!
   - Не стану спорить.
   - И не советую. Пакет! - угрожающе выкрикнул старший офицер.
   - Это было частное письмо. Мы с капитаном были давними  друзьями.  Смит
вернул мне пятьсот долларов, которые я одолжил ему на курорте в  Скалистых
горах. Вот конверт.
   - Но в нем еще что-то было: письмо, записка?
   - Да. - Мистер Гордон вытащил бумажник, там лежали стодолларовые купюры
и свернутый вчетверо листок. - Вот эта записка.
   Гольдман схватил ее. Пробежал глазами.
   - Да, - произнес он разочарованно, - тут ничего нет,  кроме  того,  что
капитан Смит был сентиментален. Все  же,  мистер  Гордон,  я  попрошу  вас
остаться, вы сядете в мой катер. Все-таки именно у вас находится документ,
который капитан писал в последние дни! Где он?
   Из мегафона гулко разнеслось в тумане:
   - Старшего офицера вызывает Сан-Франциско!
   Гольдман закрутил головой по сторонам. Увидев Гарри  Уилхема,  подозвал
его:
   - Гарри! Видите этого человека? Он арестован. Не спускайте с него  глаз
до моего возвращения. Отвечаете головой!
   - Есть, сэр, не спускать глаз и отвечать головой!
   Подошли Томас Кейри с женой. Гарри Уилхем посмотрел за борт:
   - Пошли к трапу. И вы, док. С Бешеным Сэмом шутки плохи. Надо побыстрее
сматывать удочки.
   От трапа отвалил вельбот с очередной партией. На палубе остался высокий
матрос флегматичного вида. К нему и подошел Гарри Уилхем:
   - Билл, отправь нас на спасательном плотике.
   - Пожалуйста, Гарри. Только подожди, может, еще кто подойдет.  Плот  на
двадцать человек.
   - Билл, дружище, нам надо бежать  от  Бешеного  Сэма:  он  придрался  к
нашему доку, как бы не оставил его на судне.
   - С него станет. Давайте побыстрее. Плотов у нас с запасом. Что это  он
так взъелся на старого негра?
   - Билл, долго рассказывать. Вот встретимся в "Золотом  льве",  тогда  я
все объясню.
   - Ну что ж, подождем до лучших времен, Гарри. Не забывай  держаться  на
зюйд. Туда и ветерок потянул. Хорошее пиво в "Золотом льве"!
   - Может, и ты с нами?
   - Да нет, я собрался с ребятами вон на том катере...
   Когда плот стал отходить, через фальшборт свесился лейтенант Лоджо.
   - Том! Почему вы на плоту? - крикнул он. - Мы с  Бетти  зарезервировали
за вами с Джейн место на вельботе! Там едет наша администрация, офицеры!
   - Мы не одни, Ник, с друзьями! Прощайте! Привет очаровательной Бетти!
   Не у  одной  Джейн  тоскливо  сжалось  сердце,  когда  оставленную  ими
"Глорию" начало заволакивать туманом. Скоро судно совсем скрылось. Но  еще
долго с него доносились голоса людей, шаги  по  палубе,  удары  о  железо,
плеск. Мистер Гордон узнал голоса обувного короля и его секретаря.
   -  Фрэнк!  Мне  совсем  не  хочется  путешествовать  в  этой  маленькой
лодчонке, с нее можно  свалиться  ночью  в  соленую  воду,  или  она  сама
перевернется...
   - Сидите спокойно, Нобби, а то  действительно  упадете  за  борт,  и  в
мировой поэзии появится зияющая брешь...
   Гарри Уилхем поставил парус, оранжевая парусина упруго выгнулась.
   Потом матрос сел за руль, предупредив шепотом:
   - Ни звука. В тумане за десять миль слышно. Вот-вот нас хватятся.
   Ветер усилился, плот, слегка прогибаясь, скользил  с  волны  на  волну.
Джейн лежала у мачты, закутавшись  в  одеяло,  возле  нее  находился  муж.
Мистер Гордон с Кингом устроились на корме. Фанни прикорнула у ног  своего
нового хозяина.
   - Кажется, пока не  хватились,  -  шепнул  Гарри  Уилхем,  который  сам
болезненно переносил молчание. - Думаю, меня с вами, док, станут искать  в
одном из судовых баров. Сколько добра остается, уму  непостижимо!  Ну  как
вам нравится плот?
   - По-моему, он неплохо держится на воде.
   - Отлично, док. Последняя модель. Он практически  непотопляем.  Видите,
приподняты борта, жесткая рама, ограждение. Прекрасно укреплена мачта.  На
баке надувной козырек, и под ним каюта на десять человек. Продукты,  вода,
все между  баллонами  с  воздухом.  Здесь,  док,  есть  даже  гальюн.  Вот
поднимается шторка, и  уединяйтесь...  К  этой  доске  крепится  подвесной
мотор. Из-за проклятого Бешеного Сэма не успели его поставить. Канистры  с
горючим вон в тех карманах. Будут нам для  балласта.  Как  вы  ни  хвалите
шлюпки, а наш плот надежнее на пять баллов.
   - Я и не защищаю, Гарри, надеюсь на вашу компетентность.
   - И правильно делаете. Компас, похоже, барахлит. Смотрите, как  стрелка
пляшет. Ничего, мы пойдем по солнцу, оно нет-нет да проклевывается в  этой
желтой мути. - Гарри Уилхем передал румпель  профессору.  -  Держите  так,
чтобы ветер дул в парус и не полоскал шкаторину. Хотя я буду  рядом.  Чуть
чего  -  подсоблю.  Вот  здесь,  в  этом   рундучке,   должна   находиться
радиостанция.
   Действительно, сияя,  Гарри  извлек  из  недр  плота  небольшой  черный
ящичек; едва выдвинул антенну, сразу раздался мужской голос:
   - Говорит спасательный бот номер 259 с погибшей "Глории". Мы  идем  под
парусом от Рифа Печали на зюйд к  Плоскому  острову.  С  нами  еще  десять
шлюпок. Просим оказать помощь. Перехожу на прием.
   Вместо  ответа  из  приемника  раздался   треск   и   свист,   заглушая
неразборчивые голоса.
   О своем нахождении в море передал и  Гарри  Уилхем,  и  также  в  ответ
услышали треск электрических разрядов.
   Выключив станцию, матрос сказал:
   - Я узнал голос четвертого помощника - Стивенс