Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
дом. Я
притворился, будто ничего не знаю. Он рассказал, что "кабаны" погибли,
только он чудом спасся, хотя все думают, что он тоже мертв. Я сделал вид,
будто верю ему. И тогда он спросил про библию, это, сказал он, подарок его
матери, и он им очень дорожит. Но я тоже не дурак, я спросил его: "Скажи
мне прежде, почему ты скрывал от "кабанов", что ты Мишель Ронсо?" Он
засмеялся и дал мне карточку, чтобы я поверил ему. "Мишель - это моя
кличка, - ответил он, - так придумали русские парни. А если ты хочешь
узнать мое имя, которое я носил всю жизнь, прочти его на этой карточке. Я
живу в Намюре и никого не боюсь". Я прочитал и удивился: "Откуда у тебя
свой отель?" И он опять соврал мне, он сказал: "Это не мой отель, я просто
живу там, пока у меня нет своего дома. Ты думаешь, что я заработал деньги в
лесу? Ты заблуждаешься: в лесу я заработал только раны и болезни". Он
думал, что ему удастся обмануть старого Гастона, как бы не так! И библия
осталась у меня, я верил, что она мне пригодится. А потом кончилась война,
и предатели остались на свободе. И я сказал сам себе: "Пусть люди оставят
старого Гастона в покое. Ты потерял дочь и жену, Гастон. Забудь живых и
помни мертвых. Не желаю я вас знать", - вот как я сказал всем. Я уже думал,
что библия мне никогда не понадобится, но тут прилетел из Москвы этот
парень. Виктор - настоящий парень, я уважаю Виктора, пусть он приходит ко
мне в дом.
- Как же все-таки Мишель узнал, что "кабаны" убили его брата? -
дотошничал я, потому что все это были звенья одной цепи. - Ведь Мишель не
ходил в ту ночь к Лошадиной скале, об этом написано в синей тетради.
- Ты думаешь, у тебя найдется такой вопрос, на который у Гастона не
будет ответа? Ты плохо знаешь старого Гастона.
- Альфред промахнулся, и "кабаны" над ним подтрунивали за это, -
предположил Антуан.
- Сам Борис больше всех смеялся над Альфредом в хижине, и Мишель
слышал этот смех, это было при мне, - подтвердил Гастон, а сердце мое
сжалось от боли, но сейчас не время и не место для моих переживаний, потому
что пришло время собирать камни.
- За обедом Гастон говорил, что Пьер, он же Мишель, - негодяй. Есть
конкретные факты?
- Однажды мы встретились в лесу, и этот негодяй Мишель отнял у меня
двух фазанов, он сказал, что это нужно для "кабанов". Ему некогда было
самому стрелять фазанов, потому что он бегал к бошам.
- Хорошо, пойдем дальше. Допустим, что Мишель ходил в "кабанах" под
чужой фамилией. Но зачем ему было становиться Дамере, если он всегда им
был?
За Гастона снова ответил Антуан:
- Он знал, что все "кабаны" погибли, и поэтому решил взять фамилию по
старой кличке. Так ему было легче получить документы после войны.
- Но Альфред Меланже не погиб. И Альфред знал, что он Щеголь, то есть
и Дамере. Как ты увяжешь это, Антуан?
- Щеголь мог думать, что Альфред тоже погиб. А потом они встретились,
и начался их поединок. А уж после смерти Альфреда он мог быть спокойным.
Никаких следов не осталось.
- Почему Гастон решил, что "Остелла" принадлежит Пьеру?
- Ты задаешь глупые вопросы, русский летчик, - отвечал старик с
насмешкой. - Старый Гастон знает все, что делается в его округе. Люди
уважают за это старого Гастона. Через год после войны я ехал по дороге и
видел своими глазами, как Мишель красил там двери и делал новые окна. И я
понял, что это его дом.
Неохотно собираются камни, не складывается их рисунок - все это лишь
предположения, натяжки, они не заменят фактов, а нам нужна истина. В том,
что сообщил Гастон, сомневаться не приходится, но все же это только версия,
которую мы должны сначала подтвердить, а уж после принимать решение.
Предатель где-то рядом, я все время ощущаю его присутствие, а ухватить не
могу даже намеком. Он ловко действует и тут же заметает следы. Именно он и
наводит нас на "Остеллу", Антуан уже высказывал такое предположение, теперь
я не сомневался в его истинности... Есть у меня одна идея, но ею еще рано
делиться, еще с Терезой кое-что неясно.
- Надо ехать в "Остеллу", - объявил Шульга, глядя в сторону дороги, по
которой мы приехали.
Занятно получается, подумал я: все нити ведут в "Остеллу", а нам там
нечего делать.
- Нам надо искать предателя по номеру машины, Антуан.
- Я займусь этим, но вряд ли успею сегодня.
- Вариант объявляется запасным. Будем искать другие нити. Монах
намекнул: в нашем распоряжении два дня.
- Луи выезжает на перекресток, - торжественно доложил Иван.
Николь выбежала на дорогу, делая знаки Луи.
"Безнадега", - заключил я, увидев его лицо, и протянул Луи свой
стакан. Тот залпом осушил его.
- Эта чертова кукла не пустила нас в отель. Я, видите ли, не взял с
собой паспорта, и она не может пустить меня с незнакомой женщиной в номер.
А там сидят за столом расфуфыренные кокотки, им можно! В какой стране я
живу: меня не пускают в номер с собственной женой. Я напишу письмо в
газету.
Антуан рассмеялся:
- Она же узнала тебя, Луи. Она не захотела пускать в отель старого
партизана, вот в чем дело!
- Я тоже сразу узнал эту ведьму, - ответил польщенный Луи, - но я-то
не подал виду.
- Она тебе тоже не показала своего вида, - заявил Иван на русском
языке, но тут же поправился и сам себя перевел: - Это была женщина в
черном, Виктор ее испугался.
- Она меня не пустила в отель, - самодовольно продолжал Луи, - но
кое-что я все-таки увидел.
- Терезу? - быстро спросил я.
- Да, Тереза делала мне знаки. Она хотела со мной поговорить и боялась
этой ведьмы.
Подоспевшая Шарлотта принялась подтрунивать над мужем: так ее
взволновала мысль о несостоявшемся приключении, в котором она должна была
играть роль женщины для развлечений. Я слушал Шарлотту, а размышлял о
Терезе: от нее ли самой исходил звонок, или звонила она по указке Пьера?
Как вообще она ко мне относится? Но разве можно решить этот вопрос без
самой Терезы?
- Зачем мы здесь сидим? - заявил Иван, не трогаясь с места. - Давайте
нападем на эту "Остеллу", захватим ведьму и заставим ее раскрыть адрес
ихнего военного преступника. Если она сидела в его машине, то она знает и
его адрес.
- Ты молоток, Иван, - я усмехнулся, - до чего же ты логично
рассуждаешь, тебе пора в парламент, будешь представлять крестьянскую
партию.
- Нас же арестуют, - испугалась Николь, делая большие глаза.
- А мы удерем, - сообщил Иван, оказывается, у него уже все продумано.
- Куда ты удерешь, Иван, в лесную хижину? - Антуан горько усмехнулся.
- Во время войны я делал то, что хотел и что велела мне моя совесть, но
некоторые нас называли за это бандитами. А сейчас я уважаемый человек, но
не могу поступить по велению своей совести.
- Если не хотите брать ее в плен, устроим засаду, - пылко фантазировал
Иван. - Подкараулим этого предателя на дороге и возьмем в плен не ее, а его
самого.
- Чтобы что? - поинтересовался я на всякий случай. - Что ты будешь с
ним делать?
- Я дам ему в морду, - убежденно отвечал Шульга.
- Мне морды мало, Иван. Я должен так его пригвоздить, чтобы он уже не
поднялся. И чтобы при этом мои манжеты остались чистыми.
- Я тебя уважаю, русский Жан, - молвил Гастон, - но я с тобой не
согласен. Ты не должен действовать как боши.
- Хорошо, Гастон, - согласился Иван. - Я возьму плакат, и мы вместе с
тобой будем делать демонстрацию.
- Нет, русский Жан, - отвечал Гастон, - власти тебе тоже не помогут. Я
им сказал: найдите того боша, который проколол штыком мою дочь. А они
вежливо улыбались и ничего не сделали.
- Что же нам делать? - спросил Иван.
- Пусть решает этот молодой русский. Сейчас он тут главный.
- Ничего у нас не получается, Виктор. - Антуан развел руками и
поглядел на Николь.
- Да, сестренка, - ответил я, перехватив взгляд Антуана. - Ничего
другого у нас не осталось. Но сначала я должен задать вопрос старому
Гастону.
- Старый Гастон ответит на твой вопрос.
- Кто такой Буханка? Он был "кабаном", да?
- Никакого Буханки у "кабанов" не было, - отрезал Гастон. - Ты что-то
путаешь, русский "кабан".
- Прекрасно. А как попал Мишель-Пьер в отряд?
- Его прислал сам полковник Виль. Вот кто был настоящий парень!
- Как ты смеешь, старик, отзываться так о бандите? - мгновенно
рассвирепел Луи.
- Помолчи, не тебе судить об этом. Что было делать Вилю, если он был
молод и хотел жить? Он себя не щадил в бою, его четыре раза ранили боши, он
воевал не ради денег и наград. Но он понял, что после войны останется в
дураках, и тогда он забрал деньги из банка. Виль - наш герой. Если бы он
вернулся сейчас в Бельгию, я бы первый крикнул ему: "Виват!"
- Вы только послушайте, что говорит этот свихнувшийся старик, - гневно
торжествовал Луи. - Он хочет кричать "виват" бандиту.
- А разве наши министры, которым все кричат "Виват", разве они не
бандиты? Они грабят народ, и люди кричат им "виват". Так говорит старый
Гастон.
- Я не кричу "виват" твоим министрам, - парировал Луи с ехидством. - Я
коммунист, и я хочу, чтобы наше богатство принадлежало народу.
- Полковник Виль - герой, - твердил Гастон.
- Что-то я не слышал о том, чтобы героев разыскивал нтерпол, -
язвительно отвечал Луи. - Настоящие герои сидят дома и смотрят телевизор.
Наш герой - генерал Пирр.
Антуан пытался их примирить:
- Не будем спорить о политике. Лучше поговорим о наших делах.
Хозяин подошел к нашему столику.
- Вы, кажется, говорили о полковнике Виле, - сказал он. - Если вы
хотите знать мое мнение, я вам скажу: Виль - молодец. Он получил по своему
счету лишь то, что ему причиталось. Он мог взять и больше, но он взял ровно
столько, сколько заработали на нем эти деляги, которые отсиживались в
Лондоне. Я тоже был в Сопротивлении.
- Вот видишь! - старый Гастон с готовностью поднял кружку.
Луи поднялся:
- Хватит! Мне надоели ваши дурацкие разговоры! Мы должны действовать.
Я еду в Льеж, - заявил он. - Там я пойду в комитет Коммунистической партии.
Наш секретарь - старый шахтер, я его знаю, и он поймет меня. Он тут же
позвонит в Брюссель, мы вместе поедем в Брюссель...
- Мы тоже будем действовать, - ответил Антуан и снова посмотрел на
Николь. - И незамедлительно.
- Придется тебе, сестренка, - я подошел к ней, обнял за плечи. -
Паспорт-то у тебя с собой? Вся Европа на тебя смотрит.
- Какая Европа? - спросила Николь, она еще на что-то надеялась.
- Восточная и Западная, поговорка у нас такая. Пора, Николь.
- Ты хочешь, чтоб я поехала в "Остеллу", - она подняла на меня глаза,
и я увидел в них отчаянную решимость. - Хорошо, Виктор, я поеду, у меня
есть паспорт и деньги.
- Пусть она едет, - великодушно согласился Луи. - Эта красотка делала
мне знаки, она там. А я поеду в Льеж.
- Поддерживай контакт с Терезой, - сказал Антуан.
- Зачем вы ее учите? - отозвался старый Гастон. - Она дочь Бориса и
лучше вас знает, что ей там делать.
Я засмеялся:
- Огляди внимательнее, сестренка, свои будущие владения, которые ты
никогда не получишь.
- Я понимаю, - отвечала Николь, - черный монах хотел обмануть тебя, он
все придумал. Я правильно его поцеловала, да? Он такой противный...
- Действуй в том же духе, Николетт. Скажи Терезе, что ты моя сестра и
что я сам тебя прислал. Запомни, я буду у Ивана.
- Мне нужно рассказать, что ты в нее влюбился? - не без кокетства
спросила Николь.
- Смотри по обстановке. Главное, постарайся извлечь ее оттуда...
- Этого нельзя говорить, - возмутился Луи. - Я не допущу, чтобы
русский влюбился в дочь предателя.
- Но, может, Тереза и не дочь его? - сказал Антуан.
- Сколько у вас денег? - спросила Шарлотта.
- Франков триста...
- Этого мало, - сказал Антуан.
Я сунул Николь пятьсот франков.
- Возьми на представительство. Есть еще вопросы?
- Мне все ясно, - покорно отвечала Николь. - Я буду действовать через
Терезу. Я понимаю, что она нужна тебе...
Мы вышли на перекресток. Вскоре в сторону "Остеллы" свернул роскошный
"мустанг". Николь подняла руку и побежала к водителю. За рулем сидел
мужчина в черном костюме, полный респектабельности. Николь стояла,
наклонившись к кабине, и поза ее выражала решимость и безнадежность. Я чуть
было не окликнул ее, чтобы она вернулась. Но Николь уже открыла дверцу.
- Бон шанс, Николь! - крикнул я по-французски. - Ни пуха тебе ни пера.
- Мерси, Виктор, - она помахала рукой.
ГЛАВА 22
Часы с кукушкой, висящие в кухне, бьют семь часов. Лихо кукует
кукушка, уже семь! Всего два дня осталось в моем распоряжении, один почти
прошел, а я сижу и жду у моря погоды. Рядом со мной бездельничает Иван: мы
одни в его большом доме. Тереза и зять после обеда уехали в родильный дом к
Мари и еще не возвращались. Мастерская по случаю рождения наследника
закрыта.
- Засекаю время, - говорю Ивану. - Ждем еще тридцать минут, если
Николь не позвонит или сама не появится, начинаем действовать. Где твое
"ландо", Иван?
- Надо ехать не в "Остеллу", а к попу, - в который раз предлагает
Шульга.
- Считаю данную тему закрытой, - я уже сержусь. - Ты что, под
монастырь подвести меня хочешь?
За окном раздался шум мотора. Я прислушался. Увы, машина проехала.
Сколько их проехало мимо дома - ни одна не задержалась.
- Он же сам к тебе недавно звонил, - тупо настаивает Иван. - Он звал
тебя в гости. Поедем к нему и прижмем его.
Я молчу и с надеждой смотрю на телефон: не зазвонит ли он снова?
Спорить с Иваном бессмысленно, он уже достаточно высказался. Я жду звонка и
прислушиваюсь к машинам: ведь и Антуану пора прибыть с известиями.
Кое-что мы все-таки за эти полтора-два часа узнали, и надежда есть.
Звоночки были с разных сторон.
Позвонил президент Поль Батист. "Завтра у нас по программе поездка к
ветеранам в Спа, не забыли ли вы об этом?" - "Нет, - отвечаю, - не забыл,
мсье президент. Я и сегодня выполняю программу, сижу у Шульги". - "Очень
приятно, - это ему приятно, что все идет по программе, - ваш визит
положительно встречен общественностью и прессой. Даже брюссельская газета
дала краткую информацию о нашей воскресной церемонии. Но какое горе!
Известие о том, что Альфред Меланже погиб, огорчило всех ветеранов.
Организация, которую я возглавляю, непременно займется расследованием
обстоятельств гибели Альфреда Меланже". - "Очень приятно, мсье президент, -
это я ему отвечаю. - Перед отъездом я передам вам все документы по этому
делу".
Тут Иван говорит по-русски:
- Надо сообщить ему, что мы уже знаем имя предателя и еще про ихнюю
"Остеллу".
- За ради чего, Иван? - отвечаю ему на том же языке. - Чтобы он
толкнул очередную речь о любви и дружбе? Зачем нарушать его ваканс? У него
в горах манифик.
- Но ведь Луи тоже говорил о президенте.
- Абсолюман! - говорю. - Вот когда я сам ничего не смогу, тогда и
передам ему бумаги, пусть действует. Но это же все косвенные улики. Что
можно доказать синей тетрадью или даже фотографией двух братьев Ронсо? Суди
сам. Если мы даже с помощью фотографии "кабанов" и Жермен можем доказать,
что Пьер, он же Мишель по кличке Щеголь, был в диверсионном отряде, это еще
ничего не значит. Ну был и остался жив. Все погибли, а он случайно уцелел.
- А синяя тетрадь?
- Ее всегда можно истолковать как беспочвенные предположения
психически больного Альфреда. Ведь тот и сам в тетради задает вопрос:
почему "кабанов" предали? Начнутся экспертизы почерка, всякие медицинские
заключения. Долгая волынка, Иван, и еще неизвестно, чем она кончится.
- Тогда Иван придвинулся ко мне и жарко зашептал:
- Поедем к попу домой, у меня на чердаке лежит пистолет, даже Тереза о
нем не знает. Я войду первый и скажу ему: "Хенде хох!" - так мы бошей на
дорогах пугали. А ты к нему с пистолетом: "Где Пьер спрятался? Говори,
несчастный поп-капиталист".
Я посмеялся вволю.
- Развоевался ты нынче, Иван. Я же его наследник. Да мне такое дело
пришьют!
- Какое дело?
- Что я хотел его скорейшей смерти, чтобы получить обещанное
наследство в виде коллекции марок, это же миллион франков...
- Ты ему веришь? Он ведь жадный.
- В том-то и дело, что Пьер на него нажал. О голове идет речь, тут уж
не до миллионов. На сестренке хотели меня купить...
- Мало я их убивал, рексистов этих, - тоскливо признался Иван. -
Молодой я был и глупый, в неизвестную страну попал, кто в ихнем народе
хороший, а кто плохой - откуда я знаю? Сейчас я на тридцать километров
кругом знаю, кого надо бить. Если война начнется, я автомат возьму и стану
их убивать первой очередью.
Только мы фон-барона помянули, он тут как тут, заливается веселым
звоночком. "Где же вы, дорогой Виктор, я разыскиваю вас по всем телефонам.
Где вы были, не в горах ли?" - "Я здесь, разлюбезный Роберт Эрастович, не
мог не навестить соотечественника, сидим и смотрим телевизор". - "Что же вы
решили? - спрашивает в лоб. - Я готов сегодня же вручить вам коллекцию". -
"Я тоже готов, - отвечаю, - но мне с посольством надо посоветоваться". -
"Вы действуете весьма предусмотрительно, дорогой Виктор, - это он мне опять
заливает. - Заручиться поддержкой посольства нам с вами весьма важно.
Благословляю вас на такое дело".
Ласково поговорили, а толку что? Отвлекаем внимание, а сами сидим у
моря и ждем погоды. Черный монах знает все: мотив, имя предателя. Он ложно
наводил меня на Жермен, потом на "Остеллу". Но одного не знает монах:
Тереза ждет меня, в этом он просчитался. Монах ко мне подбирается, я к
нему, тут сложная игра...
Звонок из Льежа: Антуан. Его сообщение лаконично, как телеграмма.
Синий "феррари" взят в аренду в конторе проката, адрес владельца, по всей
видимости, изменен, тот живет в Кнокке, на побережье. Имя: Питер ван
Сервас. Продолжаю действовать, лечу в "Остеллу" за Николь, представлюсь ее
женихом, как-нибудь выкручусь... Человек с сигарой получил имя: ван Сервас.
Но он ли предал? Теперь я и в этом сомневался.
А время меж тем идет. Иван готовит хлебосольную передачу для дочери:
соки, фрукты, сладости. Провожаем Терезу и зятя в Льеж и остаемся одни.
Кукушка на стене кукует. Звонит мадам Констант: прошлое барона
Р.Э.Мариенвальда безупречно: участник Сопротивления, кавалер двух
английских орденов и одного бельгийского, состоит в аристократическом
ордене, почетный член филателистического клуба, поддерживает переписку с
весьма влиятельными и титулованными лицами как в Америке, так и во Франции.
Близок к Ватикану. Имеет тесные связи с ЮПТ...
- Что за ЮПТ такое? С чем его кушают?
- Так она мне говорит, сейчас я спрошу, это означает юнион... То есть
по-нашему союз народного труда, так она ответила.
- НТС? Народно-трудовой союз? Так он все-таки в открытую занимается
антикоммунизмом? Спроси-ка об этом поточнее. Где центр этого вашего ЮПТ -
Франкфурт-на-Майне? Трудись во благо родины, Иван.
- Она тебе сообщает, - передает Иван, - что в этом нет ничего
опасного, у