Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
а вряд ли доведется
прикрывать меня. Вспомнились Ваня Рябыкин, Коля Гуляев, Коля Горбачев, Коля
Петров, Петя Никитин и Миша Вахнев, мои ученики, молодые летчики, отдавшие
жизнь за Отчизну.
Послышался треск мотора По-2. Самолетик приземлился. Из передней кабины
выглянула круглолицая, румяная Маша Кулькина - летчик звена связи штаба
дивизии - помахала рукой, приглашая садиться. Мы с Аритовым обнялись.
Как я и предполагал, в штабе дивизии поджидала гора бумаг. Штурман 4-й
воздушной армии полковник В. И. Суворов, принимая меня, предупредил, чтобы
полетами на боевые задания не увлекался:
- Ваше дело обеспечивать штаб дивизии и полки картами, штурманскими
принадлежностями, учить рассчитывать и прокладывать курсы, а не летать
самому.
Начальник штаба 236-й ИАД полковник А. Г. Андронов, видя, каким
невеселым я возвратился из штаба армии и, выяснив причину такого настроения,
рассмеялся:
- Не так страшен черт, как его малюют, майор! Надо научиться
разбираться в бумагах, вот и все. На первых порах я помогу. А полковника
Суворова следует понять. Он обязан требовать строгого дополнения должностной
инструкции.
В первые дни работы на новом месте я обеспечил летчиков дивизии
полетными картами, ветрочетами, счетными и масштабными линейками,
транспортирами, наручными и карманными компасами, однако вплотную и в полном
объеме занялся штурманской службой позже, в период организации перелета
дивизии с Северо-Кавказского на Южный фронт. Дело в том, что по приказу
комдива пришлось осваивать тот. самый "спитфайр", о котором столько
рассказывал майор Щиров. Но увы! "Спитфайр-6", понравившийся было формой
фюзеляжа, на поверку оказался машиной так себе. Скоростью полета не
отличался, в управлении был инертным, его пилотажные свойства оставляли
желать лучшего. К тому же на пробеге и при больших оборотах винта на стоянке
"Спитфайр-6" норовил ткнуться носом в землю. Причиной пилотажных недостатков
самолета были малая мощность мотора и неудачное расположение шести
крупнокалиберных пулеметов с патронными ящиками в крыльях. Но это были
"цветочки". Про "ягодки" сообщила досланная вслед полученным машинам
инструкция по их эксплуатации. Инструкция предупреждала, что в моторе
"Спитфайра-6" нередки случаи обрыва шатунов и что в полете шасси машины не
всегда выпускаются нормально. Не составляло труда вообразить, что ожидает
пилота при обрыве шатунов над территорией, занятой врагом!
Возвращая инструкцию Щирову, я съязвил:
- Надула тебя английская королева, Сергей Сергеевич! Фирма-то
"Роллс-Ройс" - никуда!.. Он вздохнул:
- Сам вижу...
Мы все-таки собирались испробовать "спитфайр" в бою, считая, что он
превзойдет "мессер" на горизонтальном маневре, подумывали об использовании
имеющего авиагоризонт "англичанина" в качестве ночного истребителя, но
полковник Кудряшов, уяснив недостатки британского самолета, приказал сдать
оба наших "спитфайра" в полк, вооруженный этой техникой, а взамен сумел
получить для управления дивизии четыре американских истребителя "Аэрокобра",
неплохо показавших себя в кубанском небе. За "кобрам"" пришлось отправиться
в Азербайджан. Получали их майор Щиров, лейтенанты В. И. Зимин, Н. Г.
Плетнев и я. Пребывание в командировке совпало с началом Курской битвы.
Сводки Совинформбюро сообщали, что наши войска ведут ожесточенные
оборонительные бои с наступающими немецко-фашистскими армиями. Каждый
понимал, что на Центральном и Воронежском фронтах творится ад кромешный,
каждый испытывал тревогу и боль за судьбу товарищей-воинов, отражавших новый
удар фашистов.
Мы торопились выполнить необходимые для получения "кобр" формальности,
вернуться в дивизию, предчувствуя, что развернувшиеся события коснутся и
нас.
- Не зря же сто семнадцатый и шестьсот одиннадцатый полки пересадили на
"яки"! - говорил Щиров.
Здесь необходимо дать читателю пояснения. Дело в том, что с прибытием
на Кубань в мае многих авиационных соединений, вооруженных новейшими
самолетами, у командования фронта отпала необходимость в использовании
частей, вооруженных самолетами устаревших типов, и появилась возможность
перевооружить эти части. Начали перевооружаться и освобожденные с конца мая
от активной боевой работы 117-й гвардейский и 611-й истребительные
авиационные полки 236-й ИАД. Перебазированные на аэродромы в
Нововеличковской и Новотитаровской, они перегнали свои "ишаки" и "чайки" в
Ставрополь, сдали их, а от частей 3-го истребительного авиационного корпуса
приняли самолеты Як-1, Як-7 и Як-9, начали изучать и ремонтировать
материальную часть, осваивать пилотаж, тактику наступательного боя и
воздушные стрельбы.
Получение новых самолетов вызвало у личного состава обоих полков
огромную радость. Ведь боевые качества "яков" были не хуже, чем у немецких
истребителей самых последних модификаций. Например, Як-1, простой в
пилотировании и обслуживании на земле, обладал высокой скоростью и имел
прекрасное вооружение - пушку калибра 20 миллиметров для стрельбы через ось
редуктора и два крупнокалиберных пулемета, синхронно стреляющих через винт.
Предчувствия, что события под Курском коснутся и нас, не обманули: едва
мы приземлились в Нововеличковской, как узнали, что дивизия перебазируется
на Южный фронт, включается в состав 8-й воздушной армии.
Командующий 8-й ВА Герой Советского Союза генерал-лейтенант Т. Т.
Хрюкин был выдающимся летчиком-бомбардировщиком и искусным руководителем
авиационных частей и соединений. Он принадлежал к той славной плеяде
советских летчиков, которые сражались за свободу героического испанского
народа, дрались с японскими интервентами в небе Китая, сражались в 1939-1940
годах с белофиннами. Молодой, энергичный, чрезвычайно заботливый по
отношению к летчикам командующий 8-й ВА пользовался огромным авторитетом и
любовью личного состава.. Воевать под его командованием означало
побеждать...
Новость разволновала: перед Южным фронтом лежала Украина, наша со
Щировым родная Украина! От линии Южного фронта до Мелитополя, где оставалась
мать Щирова, и до хутора Вольный, под Гуляйполем, где остались моя мать и
мой отец, было не более двухсот километров!
Подготовка к перебазированию на Южный фронт велась быстрыми темпами.
Помощь полкам в этой подготовке, контроль за подготовкой полков были
возложены на нас со Щировым. Намерение немедленно испытать полученные
"кобры" в деле пришлось оставить и оставить надолго: все время мы проводили
в частях. Самолеты управления дивизии обычно стояли на аэродроме 611-го ИАП.
Я постоянно бывал в этом полку, присмотрелся к его людям лучше, чем к людям
других полков. В 611-м служило много замечательных летчиков, техников и
оружейников. Я сразу, помнится, обратил внимание на двадцативосьмилетнего
капитана Анатолия Андриановича Куксина, заместителя командира полка по
летной части. Куксин окончил авиационное училище в 1937 году, войну начал в
1942-м лейтенантом, имел 200 боевых вылетов, два сбитых вражеских самолета.
Коммунист А. А. Куксин 14 января 1943 года совершил подвиг, раскрылся как
человек чистейшей, бесстрашной души. В тот день старший лейтенант Куксин
командовал группой из шести "чаек", штурмовавших тактические резервы
противника в районе станицы Абинской. Враг вел плотный зенитный огонь. В
третьем заходе "чаек" на цель зенитный снаряд угодил в мотор самолета
сержанта Н. Ф. Евсеева. Евсеев с трудом спланировал в сторону от скопления
гитлеровцев, но вынужден был сесть на территории, занятой противником.
Увидев, что товарищ попал в беду, Куксин, не раздумывая, посадил свою
"чайку" рядом с подбитой. Фашистские солдаты со всех сторон бежали к
советским истребителям. Оставшиеся в воздухе четыре "чайки", встав в круг
над Куксиным и Евсеевым, расстреливали подбегавших гитлеровцев из пулеметов.
Но враг приближался. Как быть? Самолет Евсеева безнадежен. И Куксин принял
решение. Он приказал сержанту лечь на левую плоскость своей машины, зажать
под левой мышкой стойку полукоробки, обеими руками держаться за переднюю
кромку крыла и поднял "чайку" в воздух. С Евсеевым на крыле он пролетел
более ста километров и благополучно приземлился на своем аэродроме. За этот
подвиг Куксин был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени, а
Евсеев - орденом Отечественной войны 2-й степени. Кстати сказать, это были
первые ордена, полученные летчиками 611-го ИАП.
Уравновешенный, добродушный человек, заботливый командир, опытнейший
инструктор Куксин делал очень многое для становления таких искусных летчиков
полка, как А. П. Чурилин, А. И. Трофимов, А. М. Лодвиков, П. И. Коваленко да
и многих других. Вдохновляемые примером старшего товарища-коммуниста, они
сражались с врагом поистине вдохновенно и беззаветно. Двадцатилетний
комсомолец Трофимов, например, четыре дня спустя после подвига Куксина
совершил первый в истории полка таран, о чем я, впрочем, уже рассказывал.
Смелым, способным летчиком был и заместитель командира эскадрильи,
впоследствии - штурман полка лейтенант Георгий Дмитриевич Оськин, прибывший
в полк младшим лейтенантом на Кубани. Коренастый, черноволосый, длиннорукий,
Оськин был одержим истребительной авиацией, не терпел малодушных и
несправедливых. Закадычным другом Оськина был лейтенант Аркадий Михайлович
Лодвиков - светловолосый, высокий, тонкий, как лоза. Трудно, пожалуй, было
найти людей столь непохожих внешне и столь близких, одинаковых внутренне,
духовно.
Куксин, Оськин и Лодвиков обладали неплохими голосами, любили петь, и
стоило собраться двум из них - возникал дуэт, а трем - возникало трио. А уж
вокруг запевал немедленно собирался целый хор!
Нужно сказать, 611-й полк вообще был "певучим". Тут любили и умели
хорошо петь много песен. Но лучше других, взволнованней, душевней, пели
свою, доморощенную - "Помни, товарищ". Слова этой песни написали лейтенант
Александр Данилович Чистов и лейтенант Аркадий Михайлович Лодвиков, а мотив
к песне подбирал весь полк. Далека она была от высот поэзии и музыки, зато в
ней говорилось про знакомые всем бои на Кубани, про схватку "чаек" с
"мессерами" над, станицей Абинской, о сбитом в неравном бою советском
летчике. У поющих, особенно у девчат-оружейниц, при исполнении песни на
глаза навертывались слезы. Ведь скромный, влюбленный в стихи Саша Чистов
погиб, словно напророчил этой песней свою судьбу, а запевалу, тенора
Лодвикова сбили над Мысхако зенитчики противника, он с трудом приземлился на
парашюте у переднего края наших десантников. Тут же, среди поющих, сидел
тоже сбитый над Мысхако Алеша Чурилин. Будучи раненным, он чудом уцелел. Да
мало ли хороших, молодых ребят в полку были ранены или погибли в боях на
Кубани; они остались навсегда в памяти товарищей!
Слушая песню "Помни, товарищ", видя слезы девчат полка, вздыхали,
принимались утирать глаза и пожилые казачки из Нововеличковской, приходившие
послушать певцов.
Однако вернемся к теме. Кроме Куксина, Лодвикова и других уже названных
офицеров, я довольно близко узнал в те дни начальника воздушнострелковой
службы полка старшего лейтенанта М. Ф. Батарова, инженера-капитана В. К.
Городничева, старших техников-лейтенантов Н. Ф. Степанченко, А. А. Яковлева,
С. А. Сорокина, Г. Н. Чехова, И. Д. Головина, старшин и сержантов Я. Е.
Шушуру, Г. Б. Дюбина, А. И. Воронецкого, В. Я. Лысокобылина, Г. А.
Соловейкина, М. Г. Макарова, Г. Л. Лужецкого и многих других механиков,
мотористов и оружейников.
Тут хочется сказать, что инженеры и техники в период получения и
ремонта "яков" совершили подлинный подвиг: в полевых условиях всего за
полтора месяца сменили на многих самолетах моторы, перетянули обшивку на
фюзеляжах и крыльях десятков машин, устранили течи во многих бензобаках и
сделали это так высококачественно, как не всякая авиамастерская сделала бы!
За подобную работу сейчас, в мирное время, людей награждают орденами. И
заслуженно. На фронте к подвигам инженеров и техников относились, как к
заурядному явлению. Да и сами они не считали, что совершили нечто,
заслуживающее особых похвал и наград.
Я же обязан отдать этим людям должное и несколько подробнее рассказать
читателю о том, какая колоссальная нагрузка вообще легла в годы войны на
плечи технического состава авиационных полков, вооруженных именно "чайками".
Сражаясь с воздушным противником, нанося по врагу штурмовые удары,
611-й ИАП, например, расходовал в месяц минимум 1200 бомб общим весом 60 000
килограммов, 4800 снарядов РС-82 общим весом около 50 000 килограммов и
около полутора миллионов штук патронов, которые приходилось собирать в
ленты, чтобы снабдить этими лентами четыре пулемета каждой "чайки". За месяц
пулеметы любой "чайки" приходилось заряжать, как минимум, шестьдесят -
восемьдесят раз. После каждого вылета пулеметы предстояло почистить и
смазать, а по окончании летного дня - снять, снова почистить, снова смазать
и затем поставить на место. Делать это приходилось в любое время суток и в
любое время года, даже в лютый мороз, когда кожа пальцев и ладоней липнет к
металлу. Точно так же в любое время года приходилось подтаскивать к
самолетам 50-килограммовые бомбы, подвешивать их на замки бомбодержателей, а
реактивные снаряды надевать на направляющие рейки. Такое под силу не всякому
мужчине. А в 611-м ИАП эту работу наравне с мужчинами делали девушки. Точнее
сказать, девочки, одетые в "солдатские шинели.
Помню, поступил, наконец, приказ перелетать на Южный фронт, на аэродром
вблизи станицы Родионово-Несветайская, что в 35 километрах севернее
Ростова-на-Дону. Мне предстояло вести несколько групп "яков". Вечером 12
июня похаживал я около "кобры", ожидая команды на вылет. Приблизилась стайка
девчат. Остановились неподалеку, переминаются с ноги на ногу.
Гимнастерки и юбочки далеко не новые, со следами масляных пятен, но
отстиранные до белесости, подворотнички белоснежные, аккуратно подшитые,
кирзовые сапоги старательно начищены, вот только в голенище обе ноги влезть
могут.
- С чем пожаловали? - спросил я. Помялись, потолкались, выпустили
вперед румяную, с карими очами подружку. Та вскинула ладонь к пи-. лотке:
- Ефрейтор Чудаева! Разрешите осмотреть самолет, товарищ майор!
- А в чем дело?
- Да вот, говорят, он лучше "яка".
- А другие как думают? Вот вы, например, товарищ сержант?
"Товарищ сержант" - высокая, стройная девушка с русой косою -
представилась:
- Сержант Борисова... Лена... Я одно знаю, товарищ майор! На "яках"
сподручно "мессеров" бить, а на этих "кобрах" у нас в полку никто не летал.
Я рассказал девушкам о достоинствах и недостатках американских
самолетов. Осмелев, они окружили машину, осматривали ее мотор, вооружение,
кабину. Оказалось, все они - оружейницы и очень довольны получением "яков":
обслуживать их намного легче, чем И-153.
- Во всяком случае, бомбы таскать не придется! - сказала сержант Вера
Покотило.
- Таскать - полбеды! Вот подвешивать! - добавила Вера Чудаева.
Росточка она была невеликого, в ней и самой-то веса не больше 50
килограммов было. Да и стоявшая рядом с Верой младший сержант Людмила
Ткачева, маленькая, светловолосая, походила на былинку,
- Нет, вы не смотрите, что мы маленькие! - поймав мой взгляд, быстро
сказала Люда Ткачева. - Мы как все работали! Правда!
- Как же вы работали?
За подруг ответила смуглая, брови вразлет, Эмма Асатурова:
- А это просто, товарищ майор. Если в бомбе двадцать пять килограммов,
то любая девушка цепляет ее канатом за стабилизатор и тянет к самолету. А
если в бомбе пятьдесят - вдвоем тянем. В две девичьи силы.
Круглолицая, стриженная под мальчика ефрейтор Людмила Никольская
спросила с вызовом:
- А как мы бомбы подвешиваем, знаете?
И объяснила:
- Скажем, я заберусь под плоскость, лягу на живот, девочки положат мне
бомбу на спину, я и встаю на четвереньки, поднимаю ее. Девочки направляют
ушко подвески в замок бомбодержателя. Я дожму, услышу, что замок щелкнул,
тогда и дыхание переведу. А потом взрыватель ввинчиваем.
Я поинтересовался, как попали девушки на фронт, есть ли у них родители,
где они. У каждой оружейницы была своя судьба, но все они в прошлом, до
войны, были школьницами и все познали горе: у одних остались в оккупации
родные, у других погибли на фронтах отцы и братья.
- Не страшно на фронте? - сорвалось у меня с языка.
В ту же минуту я пожалел об опрометчивых словах: девчата сразу
перестали улыбаться, я почувствовал, что они душевно отстранились,
сообразил, что оскорбил их. Великодушно выручила сержант Александра
Морозова:
- Да что, товарищ майор! Конечно, в первые дни при бомбежках маму
звали. Только это в далеком прошлом! Верно, девочки?
- Я к тому, что и летчикам страшно бывает,- сказал я.
- Да и нам бывает! - смело заявила сержант Валя Синченко.- Ну и что? Не
это главное. Главное - воюем, не стыдно будет после войны в детские глазенки
глядеть.
Наш разговор прервали белая и зеленая ракеты - сигнал взлета. Девушки
побежали к самолетам своих" летчиков. Не подозревал я в ту минуту, что
вскоре и моя жизнь будет зависеть от этих девочек в стираном обмундировании,
от их беспредельной преданности Отчизне, их отваги и воинского мастерства.
Помнится такой случай 26 сентября 1943 года "юнкерсы" нанесли бомбовой
удар по аэродрому 611-го ИАП. В тот день погибли авиамеханики старшие
сержанты Д. Н. Дашкин, А. В. Захаров и пилот сержант И. Г. Баранников, а
многие, в том числе ефрейтор Маша Дужникова и младший сержант Вера Покотило,
были ранены. Бомбежка не парализовала волю девушек, наоборот, они с еще
большим рвением стали выполнять свой долг. Да, нельзя было не восхищаться
доблестью этих девушек, славных дочерей нашей Родины!
НА РЕКЕ МИУС
Частям 236-й ИАД приказали к исходу дня 13 июля сосредоточиться на
аэродромном узле Родионово-Несветайская.
Местность в районе нового базирования характерных ориентиров не имела,
часть летчиков дивизии перелетала на аэродромы посадки во главе с лидерами
из 8-й воздушной армии, а часть - во главе со мной.
Местом пребывания штаба 236-й ИАД избрали Родионово-Несветайскую,
самолеты управления дивизии вновь оказались на одном аэродроме с самолетами
611-го ИАП. Нас со Щировым поселили вблизи аэродрома. Хозяйкой хаты
оказалась старая, одинокая женщина: муж у нее умер еще до войны, два сына
сражались на фронтах, вестей от них не приходило.
На подготовку к боевым действиям дивизия получила двое суток. Поскольку
карты районов предстоящих боевых действий в штабе дивизии имелись, мы самым
тщательным образом изучили по ним окружающую местность в радиусе примерно
300 километров, объяснили летчикам, как в случае необходимости восстановить
потерянную ориентировку, и приступили к облетам линии фронта.
На Южном фронте 236-ю ИАД в оперативном отношении подчинили командиру
7-го штурмового авиакорпуса генерал-майору Николаю Андриановичу Филину. В
ближайшем предстояло прикрывать штурмовики и бомбардировщики, значит,
следовало безупречно знать конфигурацию фронта и мес