Тиббс  повернулся  к  дверям.  -  Дело  уже
близится к концу. С вашего разрешения, я вернусь к работе.
   К удивлению Тиббса, Гиллспи поднялся и вышел следом за ним.
   - Вирджил, - сказал он, когда они оказались вдвоем в коридоре. - Я думаю,
ты достаточно толковый малый, чтобы понять: тебе лучше сматывать из  города.
Сегодня тебе повезло, а  завтра  кто-нибудь  возьмет  ружье,  и  тут  уж  не
увернешься. Послушай моего совета, уматывай отсюда, пока у меня на руках  не
оказалось еще одно убийство. Я сообщу в твою Пасадену, что ты у меня  хорошо
поработал.
   - Я уеду, мистер Гиллспи, - ответил Вирджил, - но не раньше, чем доставлю
убийцу Мантоли  и  все  необходимые  доказательства.  Я  не  могу  поступить
по-другому; наверное, вы меня понимаете.
   - Смотри, мое дело - предупредить, - сказал Гиллспи.
   - Что ж, спасибо, - отозвался Тиббс и поспешил к проходной.
 
   Светлые сумерки тихо опускались на горную терраску, где  всего  несколько
дней назад рядом с Дьюной Мантоли, чопорно вытянувшись  от  смущения,  сидел
Сэм Вуд. Теперь она была здесь одна и,  глядя  на  молчаливое  шествие  гор,
уходящих к горизонту, старалась разобраться в своих мыслях  и  чувствах.  Ей
уже было известно, что Сэм Вуд  обвиняется  в  совращении  шестнадцатилетней
девочки, дочери полуграмотного работяги.
   Она невольно представила себе  эту  девицу  и  не  смогла  удержаться  от
сравнения, хотя и не хотела этого  делать.  Потом  с  возрастающим  чувством
стыда Дьюна увидела себя в камере - вот она  приподнимается  на  цыпочках  и
целует человека, вера в которого охватила ее так внезапно и властно. Теперь,
когда  эта  вера  ушла,  ее  поступок  казался  вульгарной  выходкой.  Дьюна
обхватила плечи, словно  ей  вдруг  стало  холодно,  и  подумала:  какой  же
все-таки она была дурой! До чего же наивно предполагать, будто воспитание  и
так называемые приличия хоть когда-нибудь смогут обуздать животный инстинкт.
Сэм Вуд здоровый, сильный мужчина, да к тому же  и  неженатый.  А  для  того
чтобы удовлетворить его физические потребности,  могла  сойти  какая  угодно
девица.
   От этой мысли Дьюну передернуло, и слезы гнева навернулись на  ее  глаза.
Она все  еще  одиноко  сидела  на  скамейке,  когда  обеспокоенный  Эндикотт
разыскал ее и проводил в дом.
 
   Субботним утром, в самом начале десятого, Делорес Парди услышала звонок в
дверь. Первым ее побуждением было подойти к зеркалу: откуда  девушке  знать,
кто может к ней невзначай заглянуть? Но когда она открыла  дверь  и  увидела
черное лицо Вирджила Тиббса, ее настроение резко изменилось.
   - Для черных вход со двора, - фыркнула она.
   - Не для всех, - сказал Тиббс. - Я пришел повидать твоего отца.
   - Забудь, как сюда ходить, - приказала она и захлопнула дверь  перед  его
носом.
   Минутой позже на пороге  показался  сам  Парди,  на  лице  которого  было
написано глубокое отвращение.
   - Катись отсюда, - сказал он. - Нечего тебе тут ошиваться.
   - Вам все же придется меня выслушать, - ответил Тиббс и спокойно шагнул в
дом мимо опешившего хозяина. - Я из полиции. Мне нужно поговорить с вами и с
вашей дочерью.
   - Я и без того знаю, кто  ты  такой,  -  вызверился  Парди.  -  А  теперь
выкатывайся, не то я нарублю из тебя дров.
   - Только попытайтесь, - отозвался Тиббс, - и я  не  отвечаю  за  то,  что
тогда будет. Двое таких уже попробовали вчера вечером.
   - Угу, я слыхал про это. Ты и твой дружок набросились на них в темноте  и
измолотили железяками. Один теперь в больнице.
   -  Вам  бы  лучше  присесть  и  помолчать,  если  вы  не  хотите  к   ним
присоединиться, - посоветовал Тиббс. - А вообще должен  предупредить,  я  не
собираюсь проглатывать хамство ни от вас, ни от кого другого. Вы сами пришли
в полицию со своим заявлением. Я здесь, чтобы переговорить об этом.
   - Не об чем тут больше разговаривать, - сказал Парди. - И  я  не  позволю
всякому черному рассиживаться у меня в гостиной.
   Тиббс вошел в гостиную и сел.
   - Я пришел сюда, чтобы помочь вам не попасть за решетку, - сказал он.
   Появилась Делорес.
   - Па, выстави его отсюда, - потребовала она.
   - Я уйду, когда мне понадобится, - сказал  Тиббс.  -  Но  прежде  чем  мы
кончим этот разговор, вы сами поймете, что мой приход - величайшая удача для
вас.
   - Черные и кошки - к несчастью, - сказала Делорес.
   - Мистер Парди, - начал Тиббс, открывая прения, - вы и ваша дочь пришли в
полицию  и  заявили,  что  ее  обидел  некий  мужчина.  Теперь  ваша  святая
обязанность оградить ее честь и наказать виновника.
   - Это Сэм Вуд, - сказал Парди.
   Тиббс кивнул, будто бы соглашаясь с этим.
   - Да, я помню, вы  так  и  заявили.  Конечно,  это  очень  удивило  шефа,
как-никак мистер Вуд прослужил в полиции не один  год  и  всегда  производил
впечатление очень достойного человека.
   - Он сидит в тюрьме за убийство! - Парди повысил голос почти до крика.
   Тиббс снова кивнул:
   - Мне это известно. Я, конечно, не  собираюсь  разглашать  тут  служебные
тайны, но, может, для этого есть причина, о  которой  вы  не  догадываетесь.
Однажды мне пришлось просидеть за решеткой почти три недели, пока мой  сосед
по камере не проговорился кое о чем, что было очень нужно полиции.
   - Черномазый легавый, - облегчил душу Парди.
   - Итак, о деле вашей дочери, - спокойно продолжал  Тиббс.  -  В  подобных
случаях все быстро заканчивается, если мужчина признает свою  вину  и  готов
отвечать за последствия.  Но  Вуд  человек  упрямый.  Он  начисто  от  всего
отказывается. Поэтому придется прибегнуть к экспертизе. Если, конечно, вы не
поможете мне припереть его к стенке.
   - То есть тебе надо, чтобы я все повторила? - спросила Делорес.
   - Какая там еще экспертиза? - пожелал узнать Парди.
   - Ну,  в  случаях  такого  рода  должно  быть  сделано  множество  всяких
анализов. Это предусмотрено законом.  Понимаете  ли,  мужчине  очень  сложно
доказать, что между ним и девушкой ничего не было, у него есть  только  одна
защита - свидетельство медицины.
   - Чего тут свидетельствовать? - спросил Парди. - Она моя плоть и кровь.
   Тиббс развел руками.
   - Никто в этом и не сомневается, - сказал он, - и каждому  ясно,  что  вы
очень уважаемый человек. Но Сэм Вуд утверждает, что он  никогда  в  жизни  и
словом не перекинулся с вашей дочерью, вот в полиции и должны  взять  у  нее
кое-какие анализы, просто потому, что так положено.
   - Нет таких  анализов,  чтобы  узнать,  кто  это  сделал  с  девушкой,  -
запротестовала Делорес.
   - Что ж, верно, - согласился Тиббс, - но зато можно узнать, что  тот  или
иной человек этого не делал. Вот о какой экспертизе идет речь.
   - Ну, и чего это? - спросил Парди.
   - Прежде всего у нее возьмут анализ крови. Это не так уж страшно. Сделают
укол в вену повыше локтя и  наберут  столько  крови,  сколько  нужно,  чтобы
наполнить пробирки.
   - Я не люблю, когда меня колют, - запротестовала Делорес.
   - А кто это будет делать? - недовольно спросил Парди.
   - Доктор, - ответил Тиббс. - Все анализы делаются докторами, больше никто
не прикоснется к вашей дочери.
   - Лучше бы и ему не прикасаться, - сказал Парди.
   - Потом, - продолжал Тиббс, - вашу дочь должны осмотреть, чтобы убедиться
в справедливости ее слов, ну,  насчет  совращения.  И  само  собой,  в  том,
действительно ли у нее будет ребенок.
   Парди вскочил на ноги, лицо его исказилось от гнева.
   - Я никому не позволю разглядывать ее голой! - загремел он. - Я  застрелю
всякого, кто только попробует! Давай мотай отсюда.
   Тиббс продолжал спокойно сидеть.
   - Я хочу предупредить вас, - терпеливо объяснил он. - Лучше  уж  знать  о
таких вещах заранее, правда?
   - Я никому не позволю разглядывать ее голой! - не унимался Парди.
   - Ее может избавить от этого только одно, - с нажимом сказал  Вирджил,  -
если Сэм Вуд сознается. Но он все отрицает. А  вашему  заявлению  дали  ход.
Поэтому доктора должны ее осмотреть.
   - Гиллспи не пойдет на это, - сказал Парди. - Вот увидишь.
   Тиббс покачал головой.
   - Он бы, конечно, хотел всего этого избежать, но закона не  перепрыгнешь.
Вуд может получить постановление суда через своего адвоката, и тогда  ничего
другого не останется. - Тиббс стиснул пальцы и,  не  отрывая  от  них  глаз,
сделал нижеследующее заявление: - Теперь я хочу сказать  вам  кое-что  очень
важное, но только все это должно остаться между нами. Мне  больно  смотреть,
как ни в чем не повинного человека вроде вас подсовывают под статью.
   - Меня не подсунешь! - Парди был на грани истерики. - Я  же  говорю  вам,
она моя плоть и кровь!
   - Никто не спорит. - В голосе Тиббса неожиданно зазвучали властные нотки.
- Но предположим, дело дойдет до суда и вы присягнете, что Сэм  Вуд  и  есть
тот самый мужчина, который ее обидел. Предположим дальше: доктор ошибается и
заявляет, что он не тот, и вы оказываетесь  виновным  в  лжесвидетельстве  и
заведомо ложной клятве, а это - прямой путь за решетку. Вот от чего я  хотел
вас предостеречь и подсказать, как этого избежать.
   - Доктора не делают таких ошибок, - возразила Делорес,  но  в  ее  словах
чувствовалась неуверенность.
   -  Иногда  делают,  -  сказал  Тиббс,  -  и  судьи  им  верят.  А  теперь
предположим, что вы подробно и точно расскажете мне, как  это  произошло,  и
тогда я попытаюсь припереть Вуда к стене. Если он признается, вам больше  не
о чем беспокоиться.
   - Ты хочешь сказать, тогда от нас отвяжутся? - уточнил Парди.
   - Совершенно верно, - подтвердил Тиббс.
   Парди повернулся к дочери.
   - Расскажи ему, - приказал он.
   Делорес  заерзала  на  своем  стуле  и  судорожно  попыталась  изобразить
оскорбленную невинность. Но, честно говоря, она была куда больше  похожа  на
Кьюпи-Долли - куклу, которую тысячами распродают на карнавалах.
   - Ну, он всегда запускал глаза в окна, когда проезжал здесь по  ночам,  -
начала Делорес. - Мне бы рассказать па про все это,  но  я  больно  боялась,
ведь Сэм - фараон и все такое. Потом как-то ночью, когда па не было дома, он
подъехал, постучал в дверь и сказал, что заглянул по  пути  на  работу.  Он,
мол, записывает имена девушек, которые не прочь стать  королевой  фестиваля.
Он сказал, что я настоящая прелесть и он хочет записать меня на королеву.
   Делорес  остановилась  и  подняла  глаза.  Вирджил  кивнул,   чтобы   она
продолжала.
   - Ну, тут он завел всякие тары-бары и даже сказал, что, хотя работает  по
ночам, все равно видит кучу людей и  может  собрать  мне  побольше  голосов,
чтобы я выиграла. В общем, если я его буду слушаться, то выиграю  поездку  в
Нью-Йорк. Ну а потом я не слишком-то  много  помню.  Он  дал  мне  выпить  и
сказал, что он меня не обидит и,  наоборот,  все  будет  очень  здорово.  Он
сказал, что я будущая королева и всякая бы хотела оказаться на  моем  месте.
Он сказал, что в Нью-Йорке меня научат петь и танцевать и, может быть,  даже
снимут в кино. И он может так сделать, чтобы все стало правдой,  только  мне
надо быть очень благодарной ему за это... Ну, а дальше  я  почти  ничего  не
помню, помню только, что он сказал, когда уходил, чтобы я  не  беспокоилась,
он был очень осторожен. Вот его собственные слова, он прямо так и сказал:  я
был осторожен.
   Тиббс встал.
   - Вы уверены, что это был Сэм? - спросил он. -  Мне  не  хочется  сделать
какую-нибудь ошибку, которая может вам повредить.
   Делорес подняла глаза, но лицо ее оставалось неподвижным,  как  застывшая
маска.
   - Это был Сэм, - сказала она.
   Тиббс вышел от Парди и поехал в полицию.  Тут  он  заказал  междугородный
разговор и перебросился парой слов с  Готтшалком,  инженером  с  космодрома.
Затем он нанес визит Харви Оберсту, который меньше  всего  на  свете  хотел,
чтобы его видели с негром, но все же помнил, что именно этот негр  спас  его
от тюрьмы. Потом он заглянул к преподобному Амосу Уайтберну и переговорил  с
двумя мальчуганами, которых позвали специально для встречи со  следователем.
После этого он вернулся в  полицию  и  позвонил  в  Атланту,  в  отель,  где
останавливался Кауфман. Закончив беседу, он обзвонил шестерых жителей Уэллса
-  двух  негров  и  четырех  белых,  двое  из  которых  отказались   с   ним
разговаривать. В довершение ко всему он нанес визит доктору Хардингу. Когда,
наконец, Тиббс покончил с делами, он валился с ног от усталости. Он почти не
спал и совсем не знал передышки в борьбе с препятствиями, возникавшими не по
его вине. Но теперь усилия Тиббса были  вознаграждены.  Он  чувствовал  себя
готовым к любому разговору с Биллом Гиллспи.
 
   г л а в а 12
   Когда утром, после горькой и тревожной ночи, Дьюна  Мантоли  поднялась  с
постели, в ее голове созрело окончательное решение. Она приняла душ и  долго
стояла под его освежающим дождем.  Потом  подошла  к  зеркалу  и  придирчиво
оглядела себя. Для нее не составляло  секрета,  что  ее  считают  необычайно
хорошенькой, но Дьюна прекрасно понимала: надо постоянно следить  за  собой,
если хочешь оставаться в форме. Ну что ж, по крайней мере с этой стороны  ей
нечего бояться соперничества. Но  сейчас  она  должна  обратиться  совсем  к
другим качествам, которыми ее наделила природа. Теперь все  зависело  от  ее
способности рассуждать.
   Она оделась и спустилась к завтраку. Хозяева уже ждали ее.
   - Мы разговаривали с Эриком, - сказала Грейс Эндикотт, как  только  Дьюна
уселась. - И у него хорошие новости. Во-первых, ему удалось  договориться  с
очень известным дирижером, чье имя может спасти фестиваль.
   - Кто же это? - поинтересовалась Дьюна.
   - Эрик не стал говорить, ему хочется сделать сюрприз, когда он  вернется.
Ну а вторую приятную  новость  ему  сообщили  из  бюро,  которое  занимается
продажей билетов: оказывается, дела идут много лучше, чем они ожидали.
   - Я очень рада, - отозвалась Дьюна. Она выпила стакан апельсинового  сока
и перешла к теме, которая ее действительно занимала. - Вы только не  решайте
сразу, будто я схожу с ума, но я собираюсь съездить днем в город и  повидать
мэра. Мне надо поговорить с ним.
   - О чем? - спросила миссис Эндикотт.
   - Мне вообще не нравится, как развиваются события. Что-то там не так.  Он
позволил посадить за решетку человека, который, на мой взгляд, ни в  чем  не
виновен. Я не могу понять, почему его не выпустили под залог или до сих  пор
не предъявили обвинения, как полагается по закону.
   - Я бы не стала этого делать, Дьюна, -  перебила  Грейс  Эндикотт.  -  По
правде сказать, ни ты, ни я не разбираемся в подобных вещах, и все,  что  мы
можем, - это только мешать сведущим людям.  Вряд  ли  это  подтолкнет  дело,
скорее даже замедлит.
   Дьюна вновь наполнила стакан апельсиновым соком и не торопясь  выпила  до
дна.
   - Ты не понимаешь. Мистер Вуд - полицейский,  который  был  здесь  в  тот
день, арестован. А я знаю, что он невиновен. Не спрашивай сейчас почему,  но
я действительно знаю. Вот зачем мне нужно увидеть мэра.
   - Дьюна, - сказал  Джордж  Эндикотт,  тщательно  подбирая  слова,  -  мне
кажется, твои решения продиктованы эмоциями, а не рассудком, возьми  себя  в
руки и предоставь это дело мужчинам. Если Вуд не виновен,  ему  не  придется
чересчур долго сидеть  за  решеткой.  Да  и  Тиббс  на  его  стороне,  а  он
производит впечатление человека, знающего свое дело.
   - Здесь ему это вряд ли поможет, - начала было возражать Дьюна, но  потом
быстро изменила тактику. - Ну, хорошо. А вы сегодня не собираетесь в город?
   - Да, попозже.
   - Нельзя ли и мне с вами? Я хотя бы пройдусь по магазинам.
   Эндикотт склонил голову в знак согласия.
 
   Фрэнк  Шуберт  мгновенно  выпрямился  в   кресле,   когда   ослепительная
женственность посетительницы дошла до его сознания. Он был, честно  сказать,
удивлен тем, что девушка смогла уговорить Джорджа Эндикотта сопровождать  ее
в подобном предприятии, но так или иначе ей это удалось.
   - Мисс Мантоли, - начал он, - я буду  с  вами  вполне  откровенен.  Более
того, я даже  готов  поделиться  некоторыми  секретными  сведениями.  Но  вы
обещаете мне, что это останется между нами?
   - Да, разумеется, - сказала Дьюна.
   - Хорошо. Не знаю, знакомы ли вы с экономикой Юга,  но  некоторые  районы
испытывают серьезные затруднения. Это относится и к Уэллсу. Мы в стороне  от
основной автомобильной магистрали, наше шоссе лишь ветка,  которую  выбирает
от силы одна машина  из  пятидесяти.  А  это  значит,  что  мы  теряем  кучу
возможных доходов от туристов. Земледелие у нас на спаде, промышленность  до
сих пор не заинтересовалась этим районом,  так  что,  говоря  прямо,  и  сам
город, и многие из его жителей близки к тому, чтобы оказаться на мели.
   Дьюна, внимательно слушавшая его объяснения, кивнула головой.
   - Мы, члены совета и я, поняли, что,  если  не  предпринять  каких-нибудь
решительных шагов, мы попадем в очень тяжелое положение. Вот тут-то Джордж и
предложил эту музыкально-фестивальную идею. Поначалу она была встречена  без
особого восторга, но он убедил нас, что, если все пойдет  хорошо,  мы  можем
попасть в туристские справочники. Ну,  и  мы  решились  на  это,  хотя  и  с
некоторыми опасениями. Сейчас, когда я знаю, что продажа билетов идет  очень
хорошо, правоту  Джорджа  вроде  бы  можно  считать  доказанной.  Теперь  мы
подходим к тому, что прямо или косвенно  относится  к  вашему  делу.  У  нас
освободилось место шерифа, и надо было кого-то назначить. В местной  полиции
мы не видели ни одной мало-мальски подходящей кандидатуры,  и  тогда  у  нас
возникла  вот  какая  идея,  мы  решили:  если  устроить  конкурс,  на  наше
объявление может клюнуть какой-нибудь хороший юрист, который согласится даже
на скромное жалованье ради послужного списка и интереса к делу. Потом, когда
бы мы поднялись на ноги и  появилась  возможность  увеличить  жалованье,  мы
могли бы уже выбирать - оставить его или нанять кого-то другого. Выяснилось,
что в общем-то мы рассуждали верно.  На  объявление  откликнулось  несколько
человек, готовых работать на наших условиях ради возможного  продвижения  по
службе. Один из них был Гиллспи. Некоторые члены  совета  -  я  не  буду  их
называть - настаивали на кандидатуре южанина, который, по крайней мере,  был
бы знаком с нашими традициями и старался поддерживать сложившиеся отношения.
Какой-нибудь приезжий с Севера мог бы влезть нам в печенки со своей  расовой
интеграцией, несмотря на то, что мы еще совсем не готовы  ее  принять,  даже
если это в принципе и возможно.
   - И вы остановились на Гиллспи, - подсказала Дьюна.
   - Да, его послужной список выглядел очень неплохо, насколько вообще можно
было рассчитывать за ту плату, которую мы предлагали. Строго между  нами:  я
готов согласиться, мы сделали неважный выбор, но по крайней  мере  некоторые
члены  совета,  с  которыми  я,  кстати,  говорил   минуту   назад,   вполне
удовлетворены. - Шуберт посмотрел по сторонам, словно хотел  убедиться,  что
его никто не может подслушать. А затем, стараясь придать словам еще  большую
доверительность, наклонился вперед. - Обещаю вам, что,  если  он  держит  за
решеткой невинного человека, тот не просидит слишком долго. Но и  вы  должны
понять, что есть серьезные улики. А вообще говоря, я уже обсудил кое  с  кем
из совета, а  сейчас  ставлю  в  известность  и  Джорджа:  если  Гиллспи  не
управится в ближайшие дни, нам с ним  придется  расстаться.  Правда,  у  нас
контракт, но там, между прочим, есть пункт об испытательном сроке,  который,
кстати сказать, еще не закончился.  Так  что  не  беспокойтесь,  этот  конец
веревки у нас в руках.
   Стрелка часов приближалась к  четырем,  когда  Джордж  Эндикотт  и  Дьюна
Мантоли вышли из кабинета мэра. Они знали, что Кауфман собирается  вернуться
из Атланты ближе к вечеру.  Эндикотт  решил  встретить  его,  а  перед  этим
спокойно поужинать, так что Дьюна вполне  могла  отправиться  по  магазинам.
Думать о еде  действительно  было  еще  рано,  но  идея  зайти  в  магазины,
по-видимому, уже не казалась ей такой зама