хотел?
   - Почти. А то, чего недоставало, я, думается, выяснил утром.
   - Вирджил, мне известно, что Сэм высадил  тебя  из  машины  и,  когда  он
подъехал сюда, вид у него был  разобиженный.  Что  же  ты  сделал,  что  так
расстроило мистера Вуда? Обычно он очень сдержанный человек.
   Тиббс стиснул пальцы и немного поколебался перед ответом.
   - Мы с мистером Вудом очень хорошо ладили, но в одном пункте  он  немного
ввел меня в заблуждение, а когда я сказал ему об этом, он привез меня сюда и
высадил без всяких церемоний.
   - Мистер Вуд ввел тебя в заблуждение? Что ты имеешь в виду? Скажи яснее.
   - Ну, раз уж вы меня спрашиваете, мистер Гиллспи... Я  попросил  его  как
можно точнее повторить  свой  маршрут,  которого  он  придерживался  в  ночь
убийства. В одном месте он слегка отклонился.
   Гиллспи откинулся на спинку кресла.
   - Вирджил, возьми в  толк,  что  мистер  Вуд  вот  уже  больше  трех  лет
патрулирует город по ночам. И он ввел в обыкновение  постоянно  менять  свой
маршрут, чтобы никто не мог знать заранее, где он  будет  находиться  каждую
секунду, поэтому нельзя требовать от него, чтобы он помнил  каждый  поворот,
сделанный в какую-то одну ночь. Даже если прошло всего двое суток.
   - Понятно, сэр. Вы хотели меня еще о чем-то спросить?
   Гиллспи  задумался.  Он  попытался  найти  в  реплике  Тиббса  что-нибудь
оскорбительное, но если в ней что и было, то оставалось глубоко спрятанным.
   - Нет, это все.
   Едва негр скрылся за дверью, шеф тяжело сполз в  своем  кресле.  Внезапно
ему пришла идея, казавшаяся вовсе невероятной. Но он  поразился,  почему  не
подумал об этом раньше. Идея попросту потрясала, но она могла быть ответом.
   Закрыв глаза, он представил себе человека, рассекающего воздух деревянным
обрубком, который вот-вот должен опуститься на голову маленького итальянца и
раздробить его череп  страшным,  жестоким  ударом.  И  тот,  кого  он  видел
размахивающим безжалостной дубинкой, готовой  оборвать  человеческую  жизнь,
был не кто иной, как Сэм Вуд.
   Сэм имел такую возможность - в этом нет никакого сомнения.  То,  что  для
другого было сопряжено с огромным  риском,  Сэм  мог  проделать  без  всяких
затруднений. Пусть Сэм подошел к своей жертве  даже  за  полночь,  маленький
итальянец все равно бы ничего не заподозрил, полагая, что ему нечего бояться
полицейского. Повинуясь внезапному наитию, Гиллспи схватился  за  телефон  и
позвонил мистеру Дженнингсу.
   - Мне нужно строго конфиденциально поговорить с вами об  одном  из  наших
людей, - начал Гиллспи. - Сэм Вуд вам знаком?
   - Я очень хорошо знаю мистера Вуда, - немедленно отозвался Дженнингс.
   -  Вот  что  я  хотел  бы  узнать,  -  сказал  Гиллспи,  -  за  последний
месяц-другой с  его  счетом  ничего  не  происходило?  Каких-нибудь  крупных
операций? Может, он брал ссуду?
   - Видите ли, банк гарантирует тайну вкладов, -  ответил  Дженнингс,  явно
стремясь уклониться от прямого ответа. - В любом случае  у  нас  не  принято
говорить об этом по телефону. Надеюсь, вам это понятно.
   Второй раз за сегодняшний день Гиллспи пришлось сбавить тон.
   - Ну хорошо, ладно! Это ваше право. Но вы все же мне не ответили.
   - Дайте мне ясно понять, мистер Гиллспи, - ответил Дженнингс. - Это  что,
официальный запрос?
   - Можете считать так.
   - Тогда мы, конечно, не отказываемся от сотрудничества. Если вы  приедете
ко мне в любое удобное для вас время,  я  дам  вам  возможность  просмотреть
документацию.
   - А нельзя прислать ее сюда?
   - Если вы представите ордер по всей форме, мы с удовольствием подчинимся,
- ровно ответил Дженнингс. - Однако  было  бы  много  удобнее,  если  бы  вы
приехали сами. Вам должно быть понятно: не хочется выпускать документацию из
стен банка. А копии мы стараемся не снимать.
   Убедившись, что большего ему не добиться, Гиллспи положил трубку.  Беседа
не подтвердила и не  рассеяла  подозрений,  и  он  был  раздосадован.  Мотив
ограбления вроде бы отпадал, но  ведь  Кауфман  заметил,  что  Мантоли  имел
привычку носить при себе крупные суммы. Сэм мог убить его, но взять  не  все
деньги, а лишь  часть,  чтобы  запутать  следы.  Подобные  вещи  известны  в
криминалистике.
   На пороге появился Арнольд, в руках у него было несколько листов.
   - Вирджил говорит, вы хотите взглянуть на его отчет об осмотре тела.
   - Ясное дело, хочу, - огрызнулся Гиллспи. - Он что, для  того  составлен,
чтобы вам было помягче сидеть?
   - Я не знал, что он вам понадобится, - ответил Арнольд, пожал  плечами  и
удалился.
   Билл Гиллспи принялся за злополучный отчет. Пробегая  глазами  раздел  за
разделом, он чувствовал, как в нем  закипает  настоящая  зависть.  Подобного
документа он сам никогда не составлял, да и не мог составить, и, кроме того,
это сделал его собственный подчиненный, есть от чего прийти в бешенство.  Но
если дело все же благополучно дойдет до суда, отчет Вирджила  может  здорово
пригодиться для изложения материалов следствия. К тому же он многое узнал  о
покойном маэстро Мантоли, с  которым  так  и  не  успел  познакомиться.  Но,
приводя  себе  все  эти  доводы,  он  все  же  не  мог  полностью   подавить
раздражение: этот исчерпывающий документ был  составлен  негром,  а  они  не
имеют права родиться такими сообразительными.
   Зазвонил телефон.
   Говорил Фрэнк Шуберт:
   - Билл, мне  чертовски  неприятно  дергать  тебя,  но  у  меня  у  самого
буквально телефон оборвали. Ты  ничего  не  можешь  прибавить  к  тому,  что
говорил вчера насчет этого дела? В совете очень обеспокоены,  и  нет  такого
человека в городе, хоть мало-мальски знакомого, который бы не позвонил мне и
не потребовал ответа, когда будет пойман убийца.
   - Черт возьми, Фрэнк, а ты сказал бы этим идиотам, чтобы они отцепились и
не мешали вести расследование. Когда у тебя висят  над  душой,  мало  толку,
ты-то уж должен это понимать.
   Мэр немного поколебался:
   - Ну хорошо, Билл. Я понимаю твое  состояние.  Да...  тут  вот  еще  один
вопрос: как с этим цветным из Калифорнии, ты уже отделался от него?
   - Нет и не собираюсь. - Гиллспи едва сдерживал голос.
   - По-моему, это было бы дельно, Билл.
   - Черт меня побери, если я это  сделаю,  мне  пришьют  личные  мотивы!  -
Гиллспи все же сорвался на крик. - Фрэнк, я сейчас  должен  уйти  и  позвоню
тебе, как только у меня будет что доложить. Обещаю.
   - Ах, так... Ну хорошо, Билл, - сказал Шуберт и повесил трубку.
   Гиллспи понял, что терпению мэра тоже приходит  конец.  А  если  и  Фрэнк
Шуберт наточит на него зуб, не пройдет и дня, как в Уэллсе будет  новый  шеф
полиции.
   Гиллспи щелкнул клавишей селектора.
   - Где Вирджил? - спросил он.
   - Вышел, - ответил Пит. - Ему позвонил преподобный Не-Разбери-Поймешь,  и
он с ходу выкатился. А он что, нужен?
   - Ладно, потом,  -  сказал  Гиллспи  и  оборвал  разговор.  Тысяча  самых
противоречивых чувств бушевала у него в груди. Он встал, нахлобучил шляпу  и
двинулся прямиком к машине.  Как  бы  там  ни  было,  одну  вещь  он  должен
выяснить.
   Управляющий банком встретил его весьма любезно и немедленно  распорядился
принести бумаги. Гиллспи было приятно видеть, что  его  слова  и  наружность
производят некоторое впечатление в  этом  городке,  к  которому  он  начинал
испытывать искреннюю неприязнь. Наконец принесли счет, Дженнингс  молча  его
перелистал и, не выпуская из рук, заговорил:
   - В последние годы мистер Вуд постоянно держит у нас свои сбережения. Его
счет никогда не превышал нескольких сотен  долларов.  Дважды  этой  наличной
суммы  не  хватало,   чтобы   оплатить   подписанные   им   чеки,   но   его
кредитоспособность оставалась по-прежнему вне сомнений. Приказы вкладчика по
вложению и снятию сумм чередовались вполне равномерно.
   - И ничего поприметнее? - нетерпеливо спросил Гиллспи.
   - Я как раз подходил к этому, - ровно ответил Дженнингс. - Два дня  назад
мистер Вуд явился в банк и погасил рассрочку за свой дом. Это не  Бог  весть
что, поскольку дом небольшой. Он предъявил чек, который, по его словам,  был
прислан ему по почте как доля завещанного наследства. А оставшуюся  сумму  -
шестьсот с небольшим долларов - он внес наличными.
   - Шестьсот наличными! - повторил Гиллспи.  -  По-моему,  это  не  слишком
обычно.
   - И да и нет, - отозвался банкир. - Многие еще хранят свои  сбережения  в
матрасах и  коробках  из-под  конфет,  хотя  каждый  год  на  те  же  суммы,
положенные в банк, могли бы набегать не маленькие проценты.
   - Вряд ли это относится к тем, у кого несколько лет свой счет в банке,  -
сказал Гиллспи.  Тяжесть  улики,  которую  он  только  что  получил,  начала
проникать в его сознание, - он ждал долгого и медленного продвижения вперед,
а мяч свалился точно ему в руки, да еще прямо у ворот, за белой линией.
 
   Сэм Вуд взял за правило ежедневно около четырех  заходить  в  управление.
Сегодня ему этого не хотелось, но он решил, что не  стоит  ломать  привычек.
Проведя в одиночестве остаток  ночи,  он  в  конце  концов  понял,  до  чего
несправедливо поступил со  своим  неожиданным  спутником.  Сэм  долго  ломал
голову, но так и не смог взять в толк, каким образом его маленькая  хитрость
вышла наружу. Но факт оставался фактом, и Сэму было бы  неприятно  наскочить
на Вирджила Тиббса.
   Придя в полицию, Сэм увидел у стола дежурного  Эрика  Кауфмана,  занятого
разговором с Питом. Кауфман держал в руках маленький пистолет, а  Пит  вроде
бы записывал марку и серийный номер. Оглянувшись,  Кауфман  заметил  Сэма  и
остановил его.
   - У вас не найдется для меня свободной минутки? - спросил  Кауфман.  -  Я
только закончу и сразу же подойду.
   - Конечно, я подожду. - Сэм уселся  на  скамью  у  самой  стены,  где  по
крайней мере был какой-то намек на уединение.  Через  минуту-другую  Кауфман
опустил пистолет в карман, подошел к Сэму и сел рядом.
   - Во-первых, - начал он, - мне бы хотелось  уладить  некоторые  возникшие
между нами недоразумения. Тогда,  ночью,  я  зря  ершился  и  чувствую,  что
чертовски виноват перед вами. Правда, я был очень расстроен и  подавлен,  но
это, конечно, не оправдание.
   - Ничего страшного, - любезно отозвался Сэм.
   - Когда я остановился, у меня было время спокойно подумать,  и  я  понял,
насколько это уважительно с вашей стороны - проделать  весь  долгий  путь  к
дому Эндикоттов с единственной целью - проявить заботу о нас. Нам  с  Дьюной
хотелось бы, чтобы вы поняли, как мы вам за это признательны.
   Какое-то мгновение Сэм  был  не  в  состоянии  произнести  ни  слова:  от
последней фразы у него перехватило дыхание, словно он получил увесистый удар
в солнечное сплетение.
   - Хорошенько поразмыслив над тем, что вы мне тогда сказали,  -  продолжал
Кауфман, - я решил прийти сюда и выправить разрешение на пистолет.
   - А вы знаете, как с ним обращаться? - спросил Сэм.
   - Весьма относительно, но, по правде сказать, я и не думаю, чтобы он  мне
понадобился. При случае хватит одного его вида. Вот  и  все,  зачем  он  мне
нужен, пока тянется это дело. Надеюсь, оно все-таки движется?
   - Я не имею права говорить об этом, - ответил Сэм,  но  был  уверен,  что
нашел самый безопасный ответ.
   - Понимаю... Да, чтобы не забыть, Дьюна просила меня поблагодарить вас от
ее имени: вы были так добры к ней в тот день, когда она потеряла  отца.  Она
еще не совсем оправилась от удара, но ее состояние уже много лучше - мы даже
не могли на это надеяться.  Она  просто  удивительная  девушка,  и  будь  вы
знакомы с ней так же, как я, вы бы сказали то же самое.
   - Я в этом целиком и полностью убежден, - с чувством сказал Сэм, и каждое
слово этой фразы было исполнено для него второго, скрытого смысла. И тут  он
решил, что, отважившись  на  такое  полупризнание,  можно  сделать  и  более
отчаянный шаг. - Странно, что вы до сих пор на ней не женились.
   - Это мое самое заветное желание,  -  отозвался  Кауфман,  -  и  мне  уже
казалось, что все близится к благополучному завершению, но тут произошло это
ужасное событие. Когда неизвестность останется позади и  мы  сможем  уехать,
надеюсь, все вернется на прежнее место.
   - Что ж, скорее всего, ваши надежды сбудутся,  -  сказал  Сэм,  намеренно
затягивая свою пытку.
   - Хотелось бы верить.
   - Ну, я искренне желаю вам успеха, - солгал Сэм и заставил себя  сердечно
протянуть руку. Несмотря ни на что, сегодня Кауфман вызывал в нем куда более
теплые чувства. Как это прекрасно - испытывать благожелательность к  ближним
и сознавать, что они отвечают тебе тем  же!  Сэм  оглянулся:  нет  ли  здесь
Вирджила Тиббса?
   Пит поймал его взгляд и подозвал к столу:
   - Шеф хочет тебя видеть.
   - Иду, - сказал Сэм и повернул в коридор, ведущий к кабинету Гиллспи.  По
дороге он на секунду заглянул в  умывальную,  пригладил  волосы  и  поправил
рубашку. Хотя Сэм  не  испытывал  особого  уважения  к  Гиллспи,  являясь  к
начальнику,  он  хотел  выглядеть   полицейским   до   кончиков   ногтей   -
исполнительным и знающим службу. Он дошел до  конца  коридора  и  с  должным
почтением постучал в закрытую дверь.
   Около шести Вирджил  Тиббс  подвел  свой  взятый  напрокат  автомобиль  к
полицейской стоянке и устало вылез из-за руля. Прежде чем хлопнуть  дверцей,
он перегнулся через спинку кресла, взял что-то с заднего  сиденья  и  только
потом поднялся по ступенькам в участок.
   Когда Тиббс поравнялся со столом дежурного, уже заступившего на  вечернюю
смену, тот поднял глаза от газет.
   - Ну как? - спросил он.
   - Шеф случайно еще не ушел? - поинтересовался Тиббс.
   - Не ушел. Только, по-моему, он  вряд  ли  будет  в  восторге,  если  его
побеспокоить.
   - Он что, не один? - осведомился Тиббс.
   - Нет, один. Но лучше не попадаться ему на глаза, если у тебя  что-нибудь
не очень важное.
   - Пожалуйста, доложите ему, что я здесь и мне надо его видеть.
   Чтобы  протянуть  руку   и   щелкнуть   клавишей   селектора,   дежурному
понадобилось изрядное время.
   - Тут пришел Вирджил, - наконец доложил он. - Я сказал, что вас лучше  не
беспокоить, но он настаивает.
   - Пусть войдет, - донесся голос Гиллспи.
   - Проходи, - сказал дежурный и вернулся к своей газете.
   Тиббс прошел по коридору и постучал в закрытую дверь кабинета.
   - Я ведь сказал, можешь войти, - раздалось оттуда.
   Вирджил открыл дверь и  тихо  ступил  в  комнату.  Взглянув  на  Гиллспи,
возвышавшегося над столом, он сразу понял: тот чем-то здорово потрясен.
   - Ну? Что там случилось, Вирджил? - спросил Гиллспи. Но в его  словах  не
слышалось обычной напористости, это был голос человека, который  рискнул  на
смелый и неожиданный шаг и теперь сомневался, правильно ли он поступил.
   Тиббс двинулся к столу  и  положил  перед  Гиллспи  небольшой  деревянный
обрубок. Это была грубая суковатая палка около  двух  дюймов  в  диаметре  и
двадцати двух в длину. Гиллспи молча окинул ее взглядом.
   - Ну и что? - спросил он.
   - Это орудие убийства, - сказал Тиббс. Гилл-спи взял роковой обрубок и  с
любопытством осмотрел. Отчетливые пятна на  одной  стороне  дубинки  служили
ужасающим доказательством того, для чего  она,  по  всей  вероятности,  была
использована.  Шеф  повертел  ее  в  пальцах,  а   затем   вскинул,   словно
прицеливаясь, и посмотрел, насколько она прямая.
   - Как тебе удалось найти это? - спросил он.
   - Мне помогли, - сказал Тиббс и умолк в ожидании дальнейших вопросов.
   Гиллспи продолжал молча вертеть обрубок. Тогда заговорил Тиббс.
   - Вам что-нибудь не нравится? - спросил он.
   - Ведь я уже говорил тебе, мы тут и  сами  умеем  управляться  со  своими
делами. Нет, не то что я не ценю, что ты мне  принес  эту  штуку...  И  твой
отчет об осмотре  тела  вполне  удовлетворителен.  Но,  пожалуй,  пора  тебе
узнать: около часа назад я собственноручно арестовал убийцу Мантоли.
   У Тиббса вырвался короткий вздох.
   - Можно ли у вас спросить... - начал он.
   - Кто он такой? - подсказал Гиллспи.
   - ..вы получили признание? - закончил Тиббс.
   - Нет. Он, конечно, все отрицает. - Гиллспи остановился и вновь поднял со
стола обрубок. - Но это его рук дело, я знаю. - Он  продолжал  рассматривать
смертоносное орудие, а потом взвесил его на ладони. - Ну и что тебе дала эта
штуковина? - спросил он.
   - Она лишь подтвердила то, что мне уже было известно, мистер Гиллспи, так
будет точнее.
   - Что же именно?
   - Кто совершил убийство, - ответил Тиббс.
   Гиллспи вновь отложил обрубок.
   - Ну, тут я тебя опередил. А теперь вот что, если хочешь навестить своего
дружка Сэма, ты найдешь его в первой камере отсюда.
   Вирджил Тиббс обратил на Гиллспи взгляд, полный изумления и недоверия,  а
затем перевел глаза на окно, собираясь с мыслями.
   - Сэма Вуда? - спросил он, словно это было выше его понимания.
   - Совершенно верно, - ответил Гиллспи.
   Тиббс в молчании опустился на стул.
   - Сэр, - наконец произнес он, стараясь не задеть Гиллспи, - я  знаю,  вам
не хочется этого слышать, но мой долг сказать,  что  я  думаю.  Невиновность
мистера Вуда совершенно очевидна.  И  вы  можете  сами  создать  препятствия
вашему продвижению по службе, если оставите его под  арестом.  -  Он  выждал
паузу и устремил на Гиллспи твердый взгляд темно-коричневых глаз.  -  Видите
ли, сэр, у меня нет никаких сомнений, что вы арестовали не того человека.
   г л а в а 10
   Еще мальчиком, с тех пор как он себя помнил, Билл Гиллспи был значительно
крупнее своих сверстников - и соседских ребят, и школьных приятелей. Поэтому
он мог диктовать правила игры и навязывать свою волю  более  слабым.  К  его
чести, Гиллспи не превратился из-за этого в драчуна и не задирал  тех,  кто,
по всей видимости, не испытывал к нему расположения. Но привычное первенство
лишило его одного из самых необходимых качеств - житейской  гибкости.  Он  и
сам понимал, что дипломат из него никудышный, и время от времени бывал  этим
обеспокоен.
   Ночью, после того как он арестовал Сэма Вуда по  подозрению  в  убийстве,
эта  мысль  тревожила  его  особенно  сильно.  Гиллспи  метался  в  постели,
переворачивался с боку на бок и колотил подушки, остававшиеся молчаливыми  и
безучастными. Наконец он встал и сварил себе кофе. Перед глазами  неотступно
стояла сцена, происшедшая днем в  его  кабинете:  еще  ни  один  человек  не
встречал натиск Билла с такой выдержкой, и он испытывал невольное восхищение
Сэмом Вудом. Разумеется, выигрыш, как  и  всегда,  остался  за  Гиллспи,  но
теперь его стали одолевать  мучительные  сомнения;  они  все  надвигались  и
надвигались, пока не стали  казаться  ему  какими-то  бесконечными  римскими
фалангами. Больше всего  его  беспокоила  настойчивая  уверенность  Вирджила
Тиббса в том, что Сэм Вуд невиновен. Гиллспи не собирался придавать  слишком
большого значения словам черномазого сыщика и совершенно ясно  дал  ему  это
понять, но в то же время помнил, что следователь из Пасадены чересчур  часто
оказывался прав. Гиллспи чуть ли не молился, выпрашивая у Господа серьезную,
бесспорную и прочную улику, поддерживающую его  версию.  Что  скрывать,  ему
нравился Вуд, хотя он никогда и не думал, будто Сэм классный полицейский, но
к убийцам Гиллспи испытывал глубокое отвращение, а Сэм Вуд был убийцей, он в
этом уверен.
   Правда, Вуд отказывался от всего наотрез, а кроме того,  на  его  стороне
был Вирджил. Гиллспи снова лег в постель и  забылся  тяжким  сном  человека,
чувствующего себя виноватым.  Утром  его  настроение  не  улучшилось,  и  он
впервые отправился на службу с мыслью, что зря принял назначение, к которому
был не совсем подготовлен.
   Уже  в  дежурке  ему  почудилось,  что   в   воздухе   разлита   какая-то
напряженность.  Пит  встретил  начальника  с  обычным  почтением,  но  слова
приветствия показались Гиллспи пустыми, словно яичные скорлупки. На столе  в
кабинете его ожидала пачка утренней почты. Напустив  на  себя  деловой  вид,
Гиллспи уселся и принялся ее просматривать. Он пробегал строчку за ст