маете, какое дело
за скорость у сына отобрали права.
   - Наверное, уже не в первый раз нарушил правила! -
улыбнулся Бугаев.
   - Наверное.	Не могли бы вы помочь?
   - Павел Лаврентьевич, да ведь я не из ГАИ - по другому
департаменту. Из уголовного розыска...
   - Ну вот! - обрадовался Плотский. - Из уголовного
розыска! Да вы самый главный!	Вас все должны бояться. Что
вам стоит словечко замолвить? Мальчишка же, - он улыбнулся
так ласково, так обезоруживающе, что Семен не смог
удержаться от ответной улыбки. - Помогите. - Почувствовав,
что Бугаев готов сдаться, Павел Лаврентьевич прикоснулся
ладонью к его руке. - Ну что вам стоит?
   - Я поинтересуюсь в ГАИ, что и как - сказал Бугаев. - Но
если уж виноват... - он развел руки.
   - Вот и прекрасно! - обрадовался Плотский. Похоже для
него был важен не результат, а сам факт согласия Бугаева
поинтересоваться обстоятельствами дел. У Павла
Лаврентьевича на все были свои понятия. - Вы только
поинтересуйтесь - продолжал директор, - а они уж сами
поймут, как поступить.	Вы, кстати, не автомобилист?
   - Есть такой грех, - сказал Семен и отхлебнул из чашки.
Кофе был крепкий и очень ароматный. Олечка, и правда, умела
его варить.
   - Когда понадобится ремонт - милости прошу.	У нас на
заводе есть такой мастер - сделает конфетку.
   - Спасибо, Павел Лаврентьевич. Я сам ремонтирую, -
соврал Бугаев, умевший только поменять свечи да зачистить
клеммы у аккумулятора.
   - Э-э, нет!	С нашим мастером никто не сравнится. Ас!
Телефон у вас мой домашний есть, запишите рабочий
   Бугаев записывал телефон, а сам думал о том, что если
директор каждому встречному дает свои координаты, то он
может и не вспомнить, кто записывал телефон на сигаретной
коробке.
   - Ас этот, конечно, и подхалтуривает, - продолжал
директор, - куда денешься? Приходится смотреть сквозь
пальцы. - Он поднес растопыренную ладонь к глазам. - Жизнь
так устроена! Вам ведь тоже приходится на какие-то мелочи
закрывать глаза.
   - Нет, - покачал головой Бугаев. - В нашем деле глаза
прикроешь - без головы останешься.
   Плотский метнул на майора оценивающий взгляд, сердито
пожевал губами и, словно потеряв к собеседнику всякий
интерес, взглянул в окно.
   - Павел Лаврентьевич, - бугаев пододвинул директору
коробку от сигарет, - вы в последние дни свой домашний
телефон кому-нибудь давали? Человеку, который курит
"Мальборо"?
   Директор взял коробку, повертел ее в руках, надел очки,
внимательно посмотрел на запись.
   - Мой телефон, правильно. - И небрежно бросив коробку на
стол, сказал. - Да я и писал.	Бугаев был готов ко всему,
только не к этому.
   - А вы разве курите? - спросил он невпопад.
   - Год уже не курю. - Он вдруг посмотрел на Семена,
словно увидел его впервые. - А в чем, собственно, дело?
Какая-то коробка, мой телефон...
   Бугаев подумал, что директор сейчас скажет:	"У меня в
приемной народ ждет, не дождется, дело стоит, а вы с
какой-то ерундой'" Но Павел Лаврентьевич только добавил: -
Какой-то детектив, а? - И улыбнулся.
   - Детектив, - согласился Бугаев. - Я эту коробку в зоне
отдыха нашел, на волейбольной поляне...
   - Ну вот! - обрадовался собеседник. - Так бы сразу и
сказали. Я теперь вспомнил. В воскресенье ездил туда по
мячику постукать, разговорился с интересным человеком,
обменялись телефонами.	Коробка-то его, он "Мальборо" курил.
- Директор вдруг нахмурился. - Он что же, выбросил мой
телефон? Вот так номер!
   "Пан директор еще и в волейбол по воскресеньям играет!" -
Семен смотрел на директора, с трудом скрывая изумление. Он
готов был простить ему и провалы в памяти, и
бесцеремонность, и ожидающих в приемной посетителей. Ему
ведь за шестьдесят...
   - Мне крупно повезло, Павел Лаврентьевич, - оправившись
от изумления, сказал Бугаев и улыбнулся почти умиленно. Он
иногда умел так улыбаться, чтобы расположить собеседника. -
Я ведь как раз ищу людей, игравших в воскресенье на поляне в
волейбол. Там совершено преступление...
   - Преступление! - насторожился Плотский.
   - Да, тяжело ранили одного мужчину.
   - Который "Мальборо" курил? - спросил директор.
   - Нет. - Семен вынул фотографию Гоги, передал Плотскому.
- Вот пострадавший.
   - Не знаком, - коротко ответил директор.
   - И не видели ни разу?
   Плотский надел очки, еще раз внимательно посмотрел на
фото, отложил в сторону.
   - Там столько народу бывает. А потом, когда на площадке
играешь, больше на мяч глядишь, чем на лица. - Он
неожиданно засмеялся. - И, знаете, товарищ Бугаев, в трусах
люди выглядят иначе, чем в костюмах.
   - Павел Лаврентьевич, когда вы приехали в воскресенье на
площадку? И когда уехали? Не помните время!
   - Приехали в десять. Точно помню. А уехал? - Он снял
трубку телефонного аппарата, набрал номер, сказал воркующим
голосом:
   - Деточка, в воскресенье с волейбола я, когда вернулся?
Ты точно помнишь! Ах-да, правильно! - Он повесил трубку.
- В три был уже дома. Жена говорит, что в три - она лучше
знает. В четыре мы ехали в гости...
   - В три... - в раздумье повторил Бугаев, - а сколько вы
оттуда до дома добираетесь?
   - Двадцать минут. Машина у меня двухсменная и по
воскресеньям работает.	На завод, знаете ли, в любое время
дня и ночи приходится заезжать.
   - А кто этот человек, которому вы телефон свой дали?
   Плотский нахмурился.
   - Мне представился доктором наук! Но если он так с моим
телефоном поступил - грош ему цена. Несерьезный человек.
   - Да он, может быть, потом в записную книжку переписал, -
успокоил Бугаев директора. - Вы его телефон сохранили?
   Плотский достал записную книжку, полистал:
   - Вот - Казаков Виктор Николаевич, двести двадцать один -
восемнадцать - ноль три... Институт металловедения. Я,
понимаете ли, докторскую собрался защищать... А он по той
же теме работает, мог бы оппонировать.
   Бугаев записал координаты Казакова. Еще раз спросил
Плотского:
   - Значит, никаких ссор, шума на поляне не возникало?
   - Шумят там все время. А ссор никаких. Я, во всяком
случае, не видел.
   Бугаев поднялся с кресла:
   - Павел Лаврентьевич, большое спасибо. Пойду. Я и так у
вас массу времени отнял. - И тут он вспомнил про фоторобот
Марины, над которым трудился вчера до поздней ночи. Вытащил
карточку, показал Плотскому: - А эта дама вам никогда на
глаза не попадалась? Тоже на волейболе.
   Директор встал из-за стола, надел очки, пригляделся к
фотографии. Фигура у него еще сохраняла следы былой
стройности. Хорошая осанка, никакого намека на живот "Вот
что значит волейбол", - подумал Бугаев.
   В какое-то мгновение Бугаеву показалось, что на лицо
Плотского словно тучка набежала, брови поползли вверх к
переносице, но он тут же весело сказал:
   - Видел, видел эту дамочку. В мастерах ходит. Удар у
нее сильнющий. - Он передал фотографию Семену. - Только
здесь она у вас какая-то расплывчатая. Но она, точно она,
Лена. Женщин все-таки запоминаешь лучше, - хохотнул он. -
Поневоле глаза к ним тянутся. А вы женаты?
   - Нет еще.
   - Не женитесь на молодой, - заговорщицки, шепотом сказал
Плотский, - будете жалеть. Лучше любовницу молодую
заведите.
   - Павел Лаврентьевич, а вы фамилию этой Лены не помните?
Или отчество? Где работает, живет?
   - Нет. Лена и Лена. Знаете, товарищ Бугаев, тем и
привлекает меня эта волейбольная поляна, что никто ни о чем
тебя не спросит, если ты этого сам не захочешь. Кто ты,
откуда, начальник, подчиненный, молодая у тебя жена или
старая, изменяет тебе или нет - никому ни до чего дела нет.
Играй, не зевай. Хорошо бьешь - становись на площадку к
мастерам, просто, как говорится, "покидать" пришел - к
неумехам. Вот и вся недолга! Так вы насчет сына узнаете?
- Плотский задержал руку Бугаева в своей. - Зовут его
Валентин. ГАИ - Петроградское...

                            8

   Институт металловедения находился на полпути от завода на
Литейный, и Бугаев решил навестить Казакова без
предупреждения. На вопрос Саши Огнева: - Как дела? -
Семен буркнул: - В ажуре.
   Огнев, опытный водитель, уже лет двадцать работавший на
оперативных машинах, с ехидцей усмехнулся:
   - Грустный почему-то у вас ажур, Семен Иванович. Прокол!
   - Мы, Саша, работаем без проколов. Пора бы тебе
привыкнуть к этому, - сказал Бугаев. - А некоторых
водителей от проколов в талоне уберегает только то, что они
работают в уголовном розыске.
   Огнев засмеялся:
   - Что-нибудь новенькое расскажите!
   Но Семен не стал с ним больше пикироваться.	Настроение у
него было паршивое. Несмотря на удачу. "И чего это я скис?
- думал он. - Директор не понравился?	Как будто мне мои
уголовники нравятся? А директор - ничего себе мужик,
улыбчивый, в волейбол играет на старости лет. При молодой
жене иначе нельзя. - Он вспомнил, как Павел Лаврентьевич
сладенько сказал в трубку "деточка", и ему стало еще
тоскливее. - Да подумаешь! Может быть, я его больше и не
увижу, этого директора! - рассердился на себя Бугаев и тут
понял, почему у него плохое настроение - дернула же нелегкая
пообещать Плотскому разузнать об автомобильных делах его
сына. - Вот дурак! Ему улыбнулись приветливо, а он и
отказать не смог!"
   ...Виктор Николаевич Казаков оказался в институте и
тотчас согласился прогуляться с Бугаевым по маленькому
институтскому садику. Доктор наук выглядел не больше чем на
тридцать. Он был стройный, если не сказать - тощий,
подтянутый. Семен сразу решил, что доктор не только играет
в волейбол по субботам и воскресеньям, но и бегает каждый
день трусцой. "И курит при этом? - Бугаев засомневался, к
тому ли Казакову он пришел, и, вытащив из кармана коробку
"Мальборо", спросил: "Ваша?"
   Казаков оглянулся по сторонам, сделал страшные глаза и,
выхватив коробку из рук опешившего майора, моментально
спрятал ее в карман:
   - Что вы! Что вы! Увидят сотрудники - скандал!
Засмеют! Подвергнут остракизму!
   Заметив недоумение на лице Бугаева, сказал: - Я же не
курю! Я же спортсмен! Бегун! Пример в отчетном докладе
спортивного клуба, а вы тут размахиваете моими сигаретами.
Что вы, что вы!
   Семен рассмеялся. Казаков смотрел на него.
   - А там, на волейболе?
   - Там наших нет. Они и не знают, что такое волейбол. И
меня там никто не знает. Не знают, что я такой хороший,
примерный. Я и курю. Одну-две сигареты. - Он склонился к
Бугаеву и шепотом сказал: - Для пижонства! Девушек угощаю.
   - И директоров завода?
   - Знаете? Вот прилепился старый "токарь". Он вам
рассказывал про товарища Мелеха?
   Семен кивнул.
   - И откуда он только про меня узнал? - Казаков посмотрел
на Бугаева. - Может быть, с помощью уголовного розыска?
   - Это я вас, Виктор Николаевич, с помощью директора
нашел, - Он требовательно протянул руку: - Коробочку-то
отдайте! Она теперь вещественное доказательство. Давайте,
давайте. Я в ДСО ее не понесу.
   Казаков, предварительно оглянувшись, отдал Бугаеву
коробку.
   - Павел Лаврентьевич вам телефон собственноручно записал,
а вы с ним так пренебрежительно! Он же звонка будет ждать.
   - Ну его! - махнул рукой Казаков. - Я и не собирался
записывать. Он взял у меня пачку, сам и написал. И звонить
я ему не буду.	Да этой рептилии на пенсию пора! - сказал
он с жаром. - А не докторскую защищать. И завод передать
кому-нибудь помоложе.
   - Виктор Николаевич, в воскресенье вы когда с площадки
ушли?
   - Когда ушел? Ушел, ушел... - почти пропел Казаков,
задумался. - Ушел на пятичасовую электричку. Что-то
случилось?
   - Случилось. - Бугаев рассказал ему о происшествии.
   Казаков слушал очень внимательно, не перебивал, не
переспрашивал. Только молча показал на скамейку предлагая
сесть. Усевшись, вытащил из кармана перо и блокнот и стал
что-то быстро в нем набрасывать. Когда Семен закончил
рассказывать, Виктор Николаевич протянул ему раскрытый
блокнот. На небольшом листке уверенными штрихами была
начерчена схема. Бугаев понял, что это схема волейбольной
площадки.
   - Где нашли раненого? - спросил Казаков. - Отметьте.
   Майор поставил крестик в левом углу схемы.
   - За кустами... - в раздумье произнес Виктор Николаевич.
- Туда я в воскресенье не заглядывал. А то, бывало,
позволял себе часок позагорать. Играл я на этой площадке...
- Он поставил такой же крестик, как и Семен, только в правом
нижнем углу схемы. - Играл долго. Команда подобралась
крепкая. Никто нас вышибить не мог. - В голосе Казакова
прозвучали нотки удовлетворения. - Так что половину времени
я был лицом к месту происшествия. Сами понимаете, во время
игры больше за мячом следишь да за игроками, но если бы
что-то здесь происходило... - он постучал пальцем по
нарисованному Бугаевым крестику, - шум, драка, возня какая -
я бы увидел.
   Разглядывая схему, Семен подумал, что Казаков поставил
свой крестик именно там, где они помогали снимать сетку
Марине.
   - На этой площадке чья сетка висит? - спросил он.
   - Да кто ж ее знает?! Она там, по-моему, несколько лет
висит.
   - Ну а кто ее вешает?
   - Эту - никто. Висит и висит. Однажды, правда, порезали
ее. Может быть, ночью какой-нибудь пьяница в нашу сеть
попал. - Казаков улыбнулся.
   - Не этой женщине принадлежит сетка? - Бугаев вынул из
кармана фоторобот своей "знакомой" и показал Казакову.
   - Интересно, - удивился Виктор Николаевич. - Смахивает
на Лену, но ведь это, наверное, фоторобот?
   Бугаев кивнул.
   - Чего ради фоторобот? И почему милиция ею интересуется?
Она приличная баба. Приходите в субботу - познакомлю.
   - Уже знаком. - В голосе Бугаева прозвучала легкая нотка
неприязни, и Казаков вопросительно поднял брови.
   - Нет, правда, она приличная баба. В чем ее обвиняют!
   - В легкомыслии, - сказал Семен. - Вы ее фамилию знаете?
   - Нет. Мы все по именам, реже - по имени-отчеству.
   - У меня к вам, Виктор Николаевич, просьба:	все, что я
теперь вам скажу, - строго секретно. Ладно?
   - Конечно.
   - Эту вашу Елену я встретил во вторник около площадки...
   Казаков слушал, время от времени с недоумением пожимая
плечами и приговаривая:
   - Ну что за глупость! Абракадабра!
   Наконец, он не выдержал:
   - Дайте-ка мне, Семен Иванович, еще раз на картинку
взглянуть. Может быть, я ошибся? - но, повертев в руках
фоторобот, сказал: - Она. Никаких сомнений. У меня
зрительная память хорошая.
   Бугаев спрятал карточку в карман и достал фотографию
Гоги. Протянул Казакову.
   - Если у вас феноменальная память на лица, может быть, и
этого человека вспомните?
   - Вы как фокусник с картами, - засмеялся Казаков и тут же
воскликнул: - Да, и этого парня я знаю! Даже играл как-то
в одной команде.
   - Он тоже приличный парень? Удар сильный? Виктор
Николаевич, почувствовав иронию в голосе Бугаева,
усмехнулся.
   - С ударом у него все в порядке. Но быстро выдыхается,
бывает у нас редко, от случая к случаю. Поэтому что он за
человек - сказать не могу. Как я понимаю, он и Лена -
главные герои трагедии?
   - Он - да! Ножом ударили его... А Елена или Марина, как
она мне назвалась, случайно в наши сети попала. Но повела
себя странно. Вы, Виктор Николаевич, что о ней знаете?
   - Да ничего, собственно, - развел руками Казаков. -
Играет прекрасно. Удар у нее, действительно, сильный.	Мы
ведь там, на площадке, почти никогда не знакомимся
по-настоящему.	Так, ни к чему не обязывающие разговоры. В
этом и прелесть. Поиграли и разошлись. Никаких чинов,
званий... Никто ни к кому не навязывается. Кроме
Плотского, - он покачал головой. - Но этот не в счет!
   Бугаев вспомнил, что директор рассказал, как Казаков
представился ему доктором наук. "Соврал, конечно, Плотский.
Знал о Казакове заранее и сам познакомился с нужным
человеком".
   - Ну хоть что-нибудь вы о Лене знаете? - спросил он
собеседника.
   - Если вас заинтересуют мои ощущения, увы, не основанные
на фактах...
   - Заинтересуют, заинтересуют! - Бугаев был готов
зацепиться за любую возможность.
   - С паршивой овцы - хоть шерсти клок? - весело сказал
Казаков. - Я с Леной раза три в метро ехал...
   - Где она выходила?	- перебил Бугаев.
   - Она живет на Петроградской, а где точно - не знаю. Так
вот, у меня создалось впечатление, что женщина она одинокая,
неустроенная. Зарплата маленькая. Она мне про зарплату
ничего не говорила, но догадаться нетрудно. В театр она
часто ходит, на концерты - всегда на галерке, по входным
билетам. Ездит на юг - по "горящим" путевкам, почти
бесплатно. Ну и еще кой-какие детали. Только о чужой жизни
рассказывать как-то неудобно. Вы уж сами ее
порасспрашивайте.
   - Ее сначала найти нужно, - хмуро бросил Бугаев.
   - А куда она денется? В субботу наверняка придет играть.
   - Зачем же ей тогда от меня бегать?	Называться чужим
именем? А потом, как ни в чем не бывало, приходить туда,
где ее сразу найдут.
   - Немотивированный поступок.
   - Мне уже не первый человек об этом говорит, - покачал
головой майор.
   - А кто первый? Плотский?
   - Нет, мой начальник. Только ему простительно. Он вашу
Марину-Елену в глаза не видел, но вы?!	Нет, не похожа она
на истеричку.
   - Не похожа, - согласился Казаков Бугаев посмотрел на
него с недоумением.
   - Не похожа, - повторил Казаков. - Но она женщина, а
женщины способны на алогичные поступки.
   "Тоже мне, знаток женщин!" - недовольно подумал Бугаев.
Он уже начал раздражаться оттого, что разговор принял
затяжной характер. Все вокруг да около и ничего
конкретного. Казалось, что волейболисты, приезжавшие на
поляну, гордились тем, что ничего друг о друге не знают.
   - А кто мог бы знать Елену... поближе? - спросил он.
   - Представления не имею. К ней все очень хорошо
относятся, считают старожилкой поляны.	Лена очень
контактная, всегда готова оказать какую-нибудь помощь,
мелкую услугу...
   - Например?
   - Да всякие мелочи!	Поделиться едой, сходить за водой к
реке. Сам видел, как она помогала шоферу Плотского мыть
машину. - Казаков вдруг задумался, потом окинул Бугаева
оценивающим взглядом: - И вообще, мне кажется, что Лена в
него влюблена.
   - В шофера?
   - Нет, в самого директора.
   Бугаев встал со скамеечки.
   - Спасибо. На всякий случай запишите мой телефон. Вдруг
вспомните фамилию, место работы кого-то из своих партнеров -
позвоните. - И глядя, как Виктор Николаевич записывает
телефон, добавил. - А план, который вы нарисовали, я
реквизирую. С вашего разрешения.
   Казаков вырвал листок, протянул Бугаеву. Когда майор
подходил к проходной, Казаков его окликнул. Он бежал
следом, легко и пружинисто.
   - Семен Иванович! Вспомнил. - Виктор Николаевич,
довольный, улыбался. - Такая простая фамилия - Травкина. Я
пошел в другой корпус, а там на газоне траву косят. Вот и
вспомнил.
   - Спасибо, - улыбнулся в ответ Бугаев. - Это уже что-то!
   - Только вы про сигареты... - Казаков прижал палец к
губам. - Ни-ко-му.

                        9

   К концу рабочего дня в кабинет полковника заглянул
Белянчиков, молча положил на стол старенькую, выцветшую
папку, на которой было написано: "Дело № 880". И еще:
"Военный трибунал г. Ленинграда. Хранить постоянно.
Начало 12/VII 43 г.".
   - Всю надо читать или ты изложишь самую суть?
   - Начни, - многообещающе сказал Белянчиков.	- Тебе это
будет интересно вдвойне. А если о сути - так это папочка
про хозяина комнаты с камином. Он же, если я не ошибаюсь,
хозяин шкатулки с драгоценностями...
   Полковник заинтересованно раскрыл папку. Маленький
желтый листок выпал оттуда. Корнилов взял его в руки.	Это
была полуистлевшая записочка, торопливо написанная
карандашом: "Сходи к Вере в Гостиный двор вход с Невского
ф-ка медучнаглядных пособий внутри двора. Пусть она срочно
сходит к Максу пусть тот все бросит и поможет меня спасти
надо нанять защитника нет ли кого знакомого у Сережи
милицейской шишки, словом спасайте иначе я погибну умоляю во
имя всего святого все надо сделать быстро примите все
возможные меры нет ли у Миши связи в судебном мире. Целую
вас".
   Крик о помощи.
   "Наверное, записку перехватила охрана при попытке
передать из тюрьмы", - подумал Игорь Васильевич.
   А дело в синенько