Ночь прошла на удивление спокойно - кроме перестрелки возле метро, ничего
примечательного. В семь утра я мирно спал на составленных в ряд стульях,
мирно укрывшись шинелькой, и видел во сне пьяных лилипутов, занимающихся
любовью.

Лилипутская оргия оборвалась от тревожного стука в дверь. Не в их,
лилипутскую, а в мою, кабинетную. Матерясь по-гулливерски, я вылезаю из-под
шинели и открываю замок. На пороге - взъерошенный, как медведь после
спячки, Георгий. И рожа у него медвежья.

На Жоре - костюм-"двойка" зеленого цвета, белая сорочка с оторванной
верхней пуговицей, желтые носки и темно-красные ботинки со стоптанными
каблуками. Из левого кармана пиджака выглядывает скомканный
галстук-"бабочка", из правого - горлышко зеленой бутылки. Ширинка
расстегнута. Георгий пьян.

Он проходит мимо меня, видит составленные в ряд стулья и, не теряя ни
секунды, валится на них. Прежде чем отключиться, жестом манит к себе и,
когда я наклоняюсь, шепчет прощальные слова, будто смертельно раненный
солдат:

- Поклянись, что найдешь его.

- Клянусь. А кого?

- Пиши... Сейчас, друг.

Жора сглатывает слюну. Несет от Георгия - даже не знаю, с чем и сравнить.

- Леха Замойский...

- Это он убил старуху?

- Нет... Но он знает кто. Найди его, Андрю-хин, найди... Адрес есть в моем
блокноте. Блокнот тоже найди. Я его в дежурке оставил, кажется...

Голос Георгия затихает с каждой секундой, силы оставляют опера.

- Слышишь, Андрю... Друг... Най...

Все. Жорина рука падает на пол. Прощай, друг. До утра.

Я предусмотрительно открываю форточку, забираю шинель и отправляюсь нести
дежурство на скамеечку для посетителей в паспортном столе.

- Простите, вы последний? - приятный, вежливый голос будит меня на
рассвете.

Я вскакиваю со скамеечки, гляжу на часы. Девять утра. Передо мной - женщина
из гражданского населения.

- Да. С ночи занял.

- Скажите, что я за вами. Я через полчасика подойду.

- Хорошо, скажу.

Я сворачиваю шинель, покидаю приемную паспортного стола. В дежурке тишина,
стало быть, перестрелок больше не случалось.

Разбудить Георгия удается к десяти часам. Ради него пришлось пропустить
утренний развод у начальства. А так хотелось попасть... Как на концерт
"Головы".

Минут десять после побудки Жора сидит молча, икает и смотрит в пол. Потом с
укоризной поднимает тяжелый взгляд.

- Андрюхин, это ты?

- Да, Георгий, это я.

- А что было?

- Была любовь. У вас ширинка расстегнута.

- Пить.

- В правом кармане.

- Спасибо.

Жора зубами вырывает пробку и вливает в себя остатки ликера. Ликер
действует омолаживающе, и на лицо друга возвращается здоровый румянец.
Через минуту-другую возвращаются память и способность к анализу. Жора
ставит бутылку под ноги, застегивает ширинку.

- Значится так, Андрюхин. Сходил я в "Голубую луну". Так себе мотель.
Сантехника финская, а клопы, один черт, наши.

- Нашел Ленку?

- Обижаешь. Я - да не найду? Пришли мы с Васькой в кабак, заказали по пиву.
По маленькому. Пиво, кстати, дорогущее... Четвертак - маленькая, совсем
офонарели... Часиков до одиннадцати, думаю, посидим, если не притащится
фиолетовая, стало быть, не судьба. Васька от меня чуть погодя отсел. Мы ж
комбинацию целую придумали. Я Ленку снимаю, тащу в номер, потом свет гашу,
навроде сигнала. Васька и врывается. Под видом полицейского нравов. Ну и на
бабку сразу колет. А если колоться не будет, тогда в отдел тащим и здесь
уже карты раскрываем.

- Можно уточняющий момент? - перебиваю я комбинатора.

- Пожалуйста.

- Вы на какие копеечки планировали снять номер и Ленку?

Жору вопрос не смущает:

- У Борьки занял. Пятисоточку.

- Тысяч?

- Зеленых!

Борька - третий оперуполномоченный нашего отдела.

- А у Борьки откуда?

- Изъятые! По акту! Я Борьке расписку написал. Все как положено. Фигня,
банкир вернет. Для него это что жвачку купить.

- Везет вам с Борькой. Только зеленые и изымаете.

- Не только.

- Не сомневаюсь. Ну, и что с Ленкой?

- Часиков в десять она подрулила. Намазанная, как кукла. Вправду
фиолетовая, не обманул Людоед. Я к ней: "Привет, Ален, не узнаешь?" Она
обалдела поначалу, не узнала, конечно, но когда я баксами светанул, сразу
вспомнила. Повеселела, а то какая-то суровая была, словно Мюллер на
допросе. Слово за слово, я пару ликеров в баре взял, пару бренди - и в
номера. Васька, как и условливались, - под окна сигнала ждать.

Бутылочку-другую скушали, покалякали. И за любовь. Прикинь, все баба умеет.

- Тогда, может, у меня стекло в окне вставит? А то дует.

- Она - в другом смысле. В процессе втирания я "пробивочку" и устроил.
Вдруг сама расскажет про бабку? И точно! "Да, знаю, Леха Замойский про них
верещал. Это корешки его. По зоне вроде". Я на радостях третий бутылек
раскупорил.

- А Василий?

- Да он меня и разбудил. В шесть утра. Я как-то забыл про него. Он ведь под
окошком так и ждал сигнала; Вломился в номер, баран, разорался. Подумаешь,
свет не выключил, чего орать-то?

- А Ленка?

- Ушла, наверное. Не было ее в номере. Да и зачем она нам теперь? Главное,
Замойского сдала. Чуть-чуть осталось, Андрюхин. Скоро на джипе кататься
будем.

- Если выживешь.

- Почему это я должен не выжить? - обидчиво спрашивает Жора.

- Ты у Ленки справку спрашивал? Насчет состояния физического здоровья?
Может, она туберкулезница или, еще хуже, кариесная?

- Да чистая она! Сама сказала.

- Через три дня узнаешь. Денег-то много прогудел?

- Да мелочи... Баксов двадцать всего. Насчет номера по "ксиве" договорился,
на ликер потратился да на пиво.

Жора лезет в пиджак, достает сморщенный бумажник, открывает...

Минута молчания. Почтим память американских денег вставанием.

- "Ксивы" тоже нет...

- Ничего, Жор, банкир новую выдаст.

Георгий ложится обратно на стулья. Я не умею читать по губам, но фразу "Ну,
сука..." узнаю сразу.

- А кто нынче хороший, Жор? Не расстраивайся. Руки целы, ноги целы, все
остальное - дело наживное.

Георгий с мольбой смотрит на меня.

- Андрюхин, найди мой блокнот, там есть адрес Замойского. Сгоняй, привези
сюда. Я его голыми руками расколю.

Обычно Жора колет в боксерских перчатках.

- Ты что, знаешь Замойского?

- Да, он с моей территории. Судимый.

Жора ложится в дрейф и выйдет из него не раньше обеда.

Последняя просьба - святая просьба. Я открываю Жорин блокнотик и нахожу
адрес Замойского. На литере "Б". Вероятно, "блатные". Набираю номер
телефона и вызываю блатного Лешу в отдел. Леша с готовностью соглашается и
обещает быть через пятнадцать минут. Слово держит. Секунда в секунду.

- Здравствуйте. Замойский. Вызывали?

- Да, - я встаю из-за стола и трясу убитого горем Жору за плечо. - Георгий
Александрович, проснитесь, пожалуйста. Я вам человека привез. Замойского.
Ты не обращай внимания,- комментирую я блатному ситуацию. - Георгий
Александрович трое суток не спал. Работы много.

- Понимаю, - понимает Замойский. Георгий, к сожалению, пребывает в глубоком
забытьи. Как я уже упоминал, забытье продлится до обеда, как минимум. Стало
быть, все в моих руках. Помогать товарищу в борьбе - долг каждого честного
мента. Придется мне, наверное, и банкиру позвонить, доложить, что убийство
раскрыто. Банкир же волнуется, ждет. Нельзя терять ни минуты.

- Садись, - строго приказываю я Замойскому.

- Куда?

Все стулья заняты Жориным организмом. Я подгибаю другу ноги.

- Сюда!

Замойский садится. Георгий выпрямляет ноги.

- Значит, слушай вдумчиво, красавец. Я тоже третьи сутки не сплю, а
поэтому, если услышу хоть слово лжи, пришибу на месте. Рядом с Георгием
Александровичем ляжешь.

- Расскажу все, поверьте. Спрашивайте.

- То-то. Дерьмовочку знаешь? Фиолетовую? Шлюху из "Голубой луны"?

- Так точно. Знакомы.

- На прошлой неделе ты рассказывал ей про убийство бабки в Бестолковом
переулке. Мамаши банкирской. Было такое?

- Было, - не пряча глаз, отвечает Лешка.

- То есть тебе известно, кто убийца?

- Никак нет. Не могу знать.

- Как это не можешь? Ты Ленке и приметы убийц назвал, и хвастал, что зоны
вы вместе топтали.

- Верно.

- Стало быть, ты с ними знаком? Иначе откуда приметы?

- Так еще бы мне приметы не знать! Один - длинный, второй - маленький,
хромой. Мне их вот они, Георгий Александрович, лично дали. - Замойский
осторожно косится на храпящего Жору.- И сказали, чтоб я поспрашивал
аккуратненько у корешков блатных. А как расспрашивать? Опасно ведь. Мне
Георгий Александрович тогда очень умный совет подсказали. Ты, мол, говори,
что их знаешь, и смотри за реакцией. А так - откуда мне их знать? Я
отродясь с мокрушниками не водился...

...Жора улыбается во сне. Наверное, видит себя за рулем джипа "сиртаки" с
полными карманами баксов, новенькой "ксивой" и только что полученной
справкой об отсутствии у него, Жоры, вензаболеваний. А следом за джипом
бежит Людоед, желающий сдаться... Мне так не хочется будить Георгия
Александровича. Я же не садист.

Через три месяца убийство бабки раскрылось. Почти само собой. Банкир свою
мамашу сам же и пристукнул. Ворчливая была мамаша, все сынка жизни учила.
Ну и доучилась. Не удержался как-то сынок и приложил ей слева. А много ли
старушке надо? Упала, головушку разбила и преставилась. Банкир тогда байку
с ограблением придумал. И для пущей натуры пообещал ментам-сыщикам джип
подарить.

Сдала банкира милая сердцу жена, когда они развод затеяли да имущество
делить стали.

На первом же допросе банкир в убийстве признался. Но джип, паскудник, так и
не подарил.