ает. Это не будет для нее психической травмой...
   Я на всякий случай ненавязчиво встал между Вувосом и Умницей.
   - Фима, - сказал я, пока Вувос старался ненавязчиво  меня  обойти,  а
Умница, как бы случайно, двигался в противоположном направлении, -  тебе
предоставляется последнее слово. Что ты намерен делать?
   - В полицию надо заявить, - пискнул Умница.
   - В полицию ты уже заявлял, - напомнил я.
   Хоровод вокруг меня ненавязчиво ускорялся.
   - Я намерен делать все, что вы  скажете!  -  выпалил  Умница.  -  Для
спасения ребенка надо сделать все. Это святое... Ребята!  Я  знаю!  Надо
подделать термос. Я подделаю. А вы обменяете его на ребенка.
   Вувос остановился, и Умница чуть не влетел к нему в объятия.
   - Мы втроем обменяем его на ребенка, - доходчиво сказал Вувос. -  Ты,
я и Боря. Так что постарайся. Сколько тебе надо времени?
   - Завтра к обеду будет готово, - обреченно вздохнул Умница.  -  Можно
было бы и раньше, но уже все закрыто. Придется кое-что докупить с утра.
   - Докупим, - кивнул Вувос. - Я тебя сам отвезу к открытию. И в Старый
город заскочим, прикупишь себе арабскую одежду. Что-нибудь неброское.
   - З-зачем? - побелел Умница.
   - Пока не знаю, - признался Вувос. - До  обеда  придумаем  что-нибудь
нетривиальное.
   - Кстати, о нетривиальном, - мстительно сказал Умница. - Ребята,  тут
одна проблема. Вирус, он не сам по себе, а в питательной среде. В данном
случае, Боря знает, в сперме.
   - В кроличьей, - подтвердил я, вспомнив разговор в аэропорту.
   - Ну так вот, ватики . Вы в стране давно, где тут поблизости кроликов
разводят? А я искусственную вагину сварганю.
   Вувос передернулся:
   - Ты что, охренел? Кто их тут будет разводить, некашерных?
   -  Плохо,  -  подытожил  Умница  и,  опасливо   косясь   на   Вувоса,
процитировал: "Ну ничего. К утру придумаем что-нибудь нетривиальное".
   Усмехаясь, он медленно вытащил из кармана два квадратных  пакетика  и
вальяжно, как король Молдаванки - блядям, выдал нам по презервативу:
   - К утру, ребята. Надеюсь, обойдетесь без искусственной вагины?  Пока
они отличат от кроличьей, Номи уже будет дома.
   - Может, ты сам справишься? - мрачно предложил Вувос.
   Умница самодовольно развел руками:
   - Ребята, имейте совесть... Я же не кролик. Вы же видели - только что
проводил.
 
15. Пся крев. 
 
   К полуночи нам стало ясно, что план вызволения Номи потребует,  кроме
немалого личного мужества и  немалых  личных  средств.  Мужества  нам  с
Вувосом было не занимать, а вот денег и занять не у кого. Пришлось  идти
на шабашку.
   Мы хорошо так посидели в кустах, в засаде. В  траве  валялась  пустая
бутылка и вскоре должна была обрести свою пару. Мы ждали  "час  собаки",
как день зарплаты.
   И дождались. В полвторого  с  моего  балкона  сбросили  альпинистскую
веревку.
   - Хорошо, что ты не ревнивый, - сказал Вувос.
   В лунно-фонарном свете блестели железные побрякушки  на  черной  коже
куртки, а прическа Левика выглядела еще отвратительнее.  Дюльфером  (сам
научил) он спустился на газон и, взглянув на пустое еще крыльцо,  быстро
зашагал в сторону амуты.
   - Посиди один, - бросил я Вувосу и пошел за сыном.
   Вот и пришло время им заняться. Не отпуск, а сплошное бебиситерство -
через ночь слежу за детьми. Куда это он идет? Уж не вирус ли проведать?
   Красться пришлось недолго.  Левик  спустился  в  амуту  и,  озираясь,
скрылся в крайнем доме у обрыва. Там уже мерцал свет свечи. Я хотел было
подобраться поближе  к  дому,  но  вовремя  заметил  еще  одно  существо
примерно в такой же экипировке, только  помельче,  да  прическа,  вроде,
была девичья. Пришлось посидеть в тени минут  десять.  Чувствовал  себя,
как советская женщина, занявшая две очереди - и отсюда уходить было пока
нельзя  -  вдруг  какой-нибудь  опоздавший  сатанист  заметит,   а   там
информация про термос могла уже пройти, да и вообще интересно...
   В конце-концов я решился и присел под окном. Слышно было великолепно!
   Не позавидуешь будущим жильцам.
   - ... короче, пора  приносить  жертву!  -  сказал  кто-то  ломающимся
голосом.
   После паузы испуганный девичий голосок пропищал:
   - К-какую?
   - Человеческую! - отрезал первый. - Но для начала можно и кошку.
   В этот раз пауза была дольше,  затем  зазвенел  возмущенный  девчачий
голосок:
   - Почему это кошку?! Я кошку не согласна! Давайте кого-нибудь другого
убьем. Змею, например. Ядовитую.
   - Змею?! - ужаснулся Левик, с детства панически боящийся змей. - Нет,
змею нельзя. Потому что они - слуги дьявола.
   - А кошки тоже слуги дьявола! Особенно черные.
   - Ну, хорошо, - это был снова Левик. - можно  и  не  кошку.  Можно  и
собаку. Я завтра сам принесу убитую собаку, раз вы все трусите!
   - Это кто тут трусит? - попер первый. -  Ты  сначала  собаку  убей  и
принеси. А потом приступим к человеку.
   -  А  кто   сказал,   что   сатанисты   должны   убивать   людей?   -
поинтересовалась писклявая.
   - Это всем известно. Все настоящие  сатанисты  приносят  человеческие
жертвы! - упорствовал первый.
   - Это, наверное, гойские сатанисты приносят. А еврейские сатанисты не
должны убивать людей! - возмутилась писклявая.
   - И кошек! - добавила звонкоголосая. - Убери сейчас же руку!
   - Че это я должен ее убирать?! - нервно хихикнул  Левик.  -  Ты  что,
правил секты не знаешь?
   - Подумаешь, правила! - возмутилась звонкоголосая. -  Кто  их  вообще
придумывает... ладно, можешь оставить...
   Левик хохотнул и довольным голосом сказал:
   - А теперь надо хотя бы потанцевать... на крышке гроба.
   - Где?! - ужаснулась писклявая. - Ты что?!  Евреев  же  в  гробах  не
хоронят. А на гойское кладбище я не пойду.
   - Дура, - ласково сказал Левик. - Ты считаешь, мы просто так этот дом
выбрали для шабашей? Нет.  Здесь  был  другой  сторож  раньше.  Не  тот,
который сейчас в будке спит. Его сестру совратил один христианин. Он его
убил, а гроб зарыл в фундамент этого дома. Ясно?
   - Откуда ты знаешь? -  возмутился  первый.  -  Ты  тут  живешь  всего
неделю.
   - Ну и что? У меня отец полицейский. Это служебная информация, не для
всех. Танцуем мы или нет? Только "слоу".
   - Почему это "слоу"? - подозрительно спросила звонкоголосая.
   - Ну пусть, что тебе, жалко что ли... - ответила писклявая.
   - Чтоб сторож не услышал! - сурово сказал Левик. - Иди сюда...
   Будь дети постарше,  ни  за  что  бы  не  поверил,  что  танец  может
сопровождаться таким скрипом половиц и громким сопением.
   - Не прижимайся, брат! - требовала звонкоголосая. - Хватит танцевать.
   Мне уже домой пора.
   - Подождите, - попросил первый. - Мы еще  не  отчитались  друг  перед
другом. Ну, братья, у кого что?
   - У меня в доме гость гостит. Ученый. Приехал со смертельным вирусом,
а его кто-то спер.
   - А чего не ты спер, козел? - возмутился первый.
   Левик вздохнул:
   - Да я собирался. Но не успел. А теперь уже поздно  -  даже  отец  не
может найти. А уж если он не может...
   Такая вот дискотека. Наши  маленькие  еврейские  сатанисты.  Я  снова
переместился в тень, а через несколько минут по-одной вышли  девочки.  В
доме задули свечу. Вскоре появился Левик с братом-сатанистом, в  миру  -
Бенчиком, с первого дня торчащим у  нас  дома.  Они  еще  постояли  пару
минут, не в силах разойтись из-за переполнявших их впечатлений.
   - Ты что, правда собаку завтра убьешь? - ужаснулся Бенчик.
   - Да ну. У нас какой-то кретин дохлых собак на крыльцо подбрасывает.
   Так я сопру одну и притащу.
   - Давай скажем, что вместе убили? - попросил Бенчик.
   Левик подумал и кивнул:
   - Ладно. Только кончай ты с этими человеческими жертвами, а то они не
придут больше. Давай лучше к вахканалиям переходить. Я думаю, уже можно.
   Видел, как я ей руку на задницу положил?
   - Видел! - восхищенно сказал  Бенчик.  -  А  ты  видел,  как  я  Ципи
прижал?
   От недосыпа, водки и тихой отцовской радости, что  сын  не  вор,  мне
стало весело. Очень уж они были похожи на рекламу израильского  средства
от импотенции: "Тебе будет что рассказать  друзьям".  Короче,  мне  тоже
захотелось принять участие в разговоре. И я сказал из  темноты  страшным
замогильным голосом:
   - Вот за это меня, христианина из фундамента и убили!
   Как они рванули!
   Я закурил и в прекрасном настроении вернулся к встревоженному Вувосу:
   - Левик так влетел в подъезд, что я был уверен - ты за ним гонишься.
   Я уже думал, может тебя придержать...
   - Это не он, - сообщил я.
   - Хорошо, - обрадовался Вувос. - Тогда давай выпьем за молодежь, а то
холодно.
   Действительно холодало. Иудейская пустыня все-таки.  Исчезли  с  улиц
последние неблагополучные подростки и подгулявшие благополучные господа.
В этот ночной час, когда дома в тишине  пустыни  остывают,  как  обычные
камни, чувствуешь хрупкость и чуждость молодого городка.
   Чем больше мы пили,  тем  чаще  Вувос  сбивался  на  Елку.  Образ  ее
становился все демоничнее. Часам к трем его осенило:
   - Это очевидно! Как же я раньше-то... Боря, это все мистификация. КГБ
замазывает перед арабскими товарищами "русский след", чтобы не  делиться
вирусом. А вирус она украла сама, по заданию  КГБ.  У  которого  она  на
службе... Ну откуда баба может стрелять лучше меня? Плюс к тому: каратэ,
акваланг, парашют, машина,  мотоцикл,  лошадь...  Она  же  не  каскадер,
верно?
   Значит, шпионка. Красивая и смелая.
   - И с хорошим английским, - кивнул я. - Только она это  все  на  моих
глазах осваивала, не в шпионской спецшколе.
   - А где?
   - По-разному. Типа частных уроков.
   - На какие деньги, интересно?
   - Какие деньги? Всегда находились добровольцы. Я  думаю,  захоти  она
учить  марсианский,  тут  же  приземлилась  бы  тарелочка  с  сексуально
озабоченным пришельцем.
   Вувос вздохнул и оборвал:
   - Неважно. Подумай, бабу с такими данными могли не  завербовать?..  А
знаешь, жаль, что с ней так получилось...
   В который раз проехал джип внутренней  охраны.  Дежурные  уже  успели
смениться - рядом с водителем маячил знакомый сталактит бороды одного из
наших  заказчиков.  Коты  совершенно  обнаглели.  Привлеченные   запахом
закуси, они решили заодно и погреться - терлись теперь вокруг  и  гоняли
друг-друга, привлекая диким ором нездоровое внимание к нашему кусту.
   Продолжать обсуждать детали операции "Номи" уже  не  хотелось  -  чем
больше мы о ней  говорили,  тем  менее  осуществимой  она  казалась,  не
помогала даже водка. Я слегка "поплыл"  -  еще  не  дремал,  но  уже  не
бодрствовал. Сидел в прострации с открытыми глазами. Вувос тоже  притих,
только изредка тяжело вздыхал. Неожиданно  из  темноты  материализовался
силуэт с большой сумкой. Я пихнул Вувоса локтем.
   - Елка, - сипло прошептал он.
   Бедолага,  совсем  голову  потерял.   Силуэт   приблизился.   Джинсы,
ветровка.
   Под  капюшоном  я  разглядел  лицо  Елки.  Ничего  себе...   неужели,
действительно, "рука Москвы"? Но зачем она собак режет?
   - Убью.., - прошептал Вувос.
   - Чуть позже, - попросил я.
   Елка остановилась на крыльце, сбросила сумку,  поозиралась,  пошарила
по карманам, закурила. Огонь зажигалки романтично озарил  растрепавшуюся
прядь и красивое взволнованное  лицо.  Руки  у  нее  подрагивали.  Вувос
отвернулся.
   Она докурила сигарету и швырнула окурок  в  наш  куст,  потом  рывком
закинула тяжелую сумку на плечо  и  скрылась  в  подъезде.  Еще  и  свет
зажгла, дура. Испачкать одежду боится, что ли.  Ну  все,  дадим  ей  еще
несколько минут на распаковку трупа и будем брать.
   - Слушай, - глухо сказал Вувос, - а зачем она  так  долго  стояла  на
крыльце?
   - Ждала, что мы предложим ей выпить, - я  быстро  разлил  остаток  по
стаканам, и мы не чокаясь, как на поминках, опрокинули.
   - Щ-щ-щ, - вдруг прошипел Вувос.
   В тишине прошаркали шаги. Согнутый под  тяжестью  мешка,  озирающийся
силуэт с крючковатым носом крадучись приближался к нашему подъезду.  Уже
стали видны седые  волосы,  тяжелый  подбородок,  оттянутое  на  коленях
спортивное трико, вцепившаяся в горло пластикового мешка большая сильная
рука с узловатыми пальцами. Просто  театральный  злодей.  Попав  в  свет
фонаря, он ускорил шаг, почти побежал к моему крыльцу и вывалил на  него
окровавленную собаку.
   Мы синхронно встали из-за куста.
   - Простите, - сказал я вежливо, - а какой породы ваша собачка?
   Мужик вздрогнул и вызывающе сверкнул глазами:
   - Это неважно!
   Мы приблизились и поинтересовались:
   - А что важно?
   Кажется, наши лица ему понравились больше, чем наши очертания, потому
что он вдруг чуть улыбнулся:
   - Важно то, что эта собака спасет десятки тысяч человеческих жизней!
   -  Это   что,   -   громко   возмутился   наш   ревнитель   иудейской
веры,жертвоприношение некашерных животных?
   А я, кажется, все понял. Сказывется порой покойный дедушка-профессор,
да полвека в медицинской семье (если считать год за три).
   - Так вы хирург? - сказал я.
   Мужик развел окровавленными руками.
   - Да хоть гинеколог! - зло буркнул Вувос. - Тут же дети  в  школу  по
утрам ходят.
   Мне этот аргумент показался странным, и я зачем-то добавил:
   - А по ночам женщины...
   Вувос сразу притух, потерял интерес  к  происходящему  здесь  и  даже
демонстративно отошел в сторону. А мы  остались  дышать  друг  на  друга
перегаром. Интересно, он принимает до операции  или  после?  Наконец,  я
спросил:
   - Какого черта? До мусорки донести тяжело?
   - Не в ваши годы судить, что мне  тяжело!  -  заносчиво  ответствовал
хирург.  -  Мне,  автору  нескольких  уникальных   операций,   не   дают
самостоятельно аппендикс удалить! Это что?!  А  на  все  мои  разработки
просто плюют! Смеются!
   Не подпускают к операционному столу!
   Хирург подступал все ближе и орал все громче, и я поймал себя на том,
что отступаю.
   - Где ваши наручники? - напирал он на меня. - Вы  же  полицейский,  я
знаю! И вообще, где вы  были  раньше?  Почему  вы  только  сегодня  меня
поймали?!
   А ваши эксперты?! Это просто сборище недоучек! Уже по  первому  трупу
профессионал должен был понять, кто это сделал! Я! Профессор Уманский!
   Потому что больше в Израиле никто этого делать не умеет!
   Странно он представлял себе нашу работу.  В  Израиле  и  людей  редко
вскрывают, а уж собак... Только по большому блату.  Трудно  вжиматься  в
таком  возрасте  в  новую  реальность...  Мне  стало  грустно,  когда  я
представил, как научное светило, наверняка вспоминая  "Собачье  сердце",
подманивает собаку, а потом,  вместо  того,  чтобы  сказать  восхищенным
студентам: "Унесите в виварий", убивает ее и тащит, как тать в  ночи.  И
уже сам сомневается кто он - профессор или собачий Джек-потрошитель.  Не
может смириться настоящий профессионал, что он никому не нужен.  И,  как
раньше оригинальные операции, он придумал такую вот скандальную операцию
саморекламы. Чтобы крикнуть на суде заполнившим проходы журналистам:  "Я
обвиняю министра здравоохранения в смерти  сотен  людей,  которых  могли
спасти мои операции!" Ничего этого не будет, даже если я его  повяжу.  И
это-то его и доконает. Может, его отпустить?  Да  врядли  он  так  легко
"отпустится". Только деньги на "Номи" потеряю...
   Пока я выбирал между деньгами и милосердием,  на  его  крики  в  доме
зажглось несколько окон, а там и  патрульный  джип  пожаловал.  Заказчик
вылез и со скорбным осуждением уставился на хирурга. Я уже  приготовился
выслушать новую серию пауз, но он ограничился одним словом:
   - Предпоследний...
   Значит, профессор хотел убить одной операцией двух собак - и  рекламу
учинить, и месть всем  обер-амутантам,  у  которых  предпоследним  купил
барак по ложной цене. И, выбирая наши ступеньки, рассчитывал не  столько
на меня, сколько на моего соседа. И верно рассчитал -  по  лестнице  уже
громыхали  тяжелые  шаги  Обер-амутанта.  Запыхавшись,  он  вылетел   из
подъезда, поскользнулся на собачьей крови и выдохнул, глядя на хирурга:
   - Предпоследний... вот уж никогда бы... профессор, пожилой... стыдно!
   Слово "стыдно" в его устах показалось хирургу верхом бесстыдства.
   Профессор затрясся и начал кричать что-то о  религиозной  крыше,  под
которой плетется заговор  сионских  мухлецов.  Обер-амутант  глушил  его
воплями о "совках", кабланах и  своей  честности.  Из  окон  на  иврите,
русском, английском и амхарском требовали прекратить балаган.  В  разгар
этой "итальянской" сцены я  заметил,  что  Вувос  исчез.  Мне  очень  не
хотелось, чтобы за собачьими трупами снова пошли женские.  И  я  побежал
домой.
 
16. Раннее утро в семейном кругу. 
 
   Я влетел в квартиру и резко затормозил. На кухне Ленка и Елка плакали
в объятиях друг друга. Проститься,  что  ли,  ей  Вувос  разрешил  перед
исполнением приговора? Сам он топтался рядом с довольно глупым лицом.  Я
выбрал стул на котором висел его автомат и  принял  расслабленную  позу.
Вувос тотчас подсел ко мне:
   - Ну, Боря, дела... У нее сын сбежал. Там, в России. Олежка.  Шустрый
пацан, в маму. Представь, она матери своей позвонила, а он берет  трубку
- пять минут как дома. Удачно, да? Елка сразу сориентировалась, говорит,
мол, бери бабушку и немедленно валите  к  какому-то  приятелю,  которого
Ахмат не знает. Мы сейчас звонили - они уже там. А через несколько часов
их мой приятель к себе заберет, у него дача в горах...
   - Ну прекрасно, - обрадовался я, - а где же Номи?
   Вувос снова помрачнел:
   - Где, где... Все там же. Вернее, еще дальше. Она все это время  была
рядом, в Аль-Азарии. Можно было пешком сходить. Елка, кстати,  пешком  и
пришла. А теперь...
   Постепенно я понял, что произошло. Когда  Елка,  после  "упоительного
дня" с Вувосом, вернулась за вещами  к  Халилю,  тот  сообщил,  что  уже
несколько раз звонил Ахмат  по  очень  важному  делу,  просил  сразу  же
перезвонить. Ахмат был совершенно не в себе, потому что на него  наехала
чеченская мафия и требует  заказанный  и  оплаченный  вирус.  А  Умница,
забрав свою пробирку, подло убил "ахматовскую культуру".  Какой  термин,
а?! А теперь еще нагло врет, что вирус у  него  украден.  Короче,  время
Ахмат выторговал до елкиного  возвращения.  А  чтобы  она  действительно
нашла вирус, забрал Олежку. Олежка сейчас очень доволен - дача,  лошади,
компьютерные игры, и так будет до ее возвращения с вирусом. А  если  без
вируса, то все понятно.
   В этом месте я перебил Вувоса:
   - А во время вашего "упоительного дня" ты Елке рассказал,  что  вирус
украли?
   - А зачем? - пожал плечами Вувос.
   Значит, Елка действительно получила информацию о краже из России,  от
Ахмата.
   В общем, утром Елка  обнаружила  Умницу  у  Максика  и  действительно
обошлась  с  ним  довольно  жестоко,  требуя   поделиться   "ахматовской
культурой".
   Умница навел ее на  Вувоса,  и  тут  Елке  пригодился  полученный  ею
накануне ключ от каравана. Шмон, замаскированный под уборку,  ничего  не
дал. Когда искать было уже негде, пришла от соседей  Номи.  В  отчаянии,
Елка забрала ее и увезла к Халилю.
   Халиль принял близкое участие в беде Лели, осудил  Ахмата  и  одобрил
все ее действия. Он сообразил, что искать Номи будут в первую очередь  у
него и моментально рассредоточил всех близких родственников по  дальним.
А Елку с Номи забрал с собой, в Аль-Азарию, в дом  уехавших  за  границу
родственников и велел дезинформировать Вувоса насчет глухих территорий.
   Вчера поздно вечером Елка дозвонилась до своей мамы,  а  трубку  взял
Олежка. Ему хватило сообразительности  скрыть  от  похитителей,  что  он
занимается пятиборьем и уговорить дядю Ахмата научить  его  кататься  на
лошади. Лошадь была что надо - на ней пацан, перепрыгнув  дачный  забор,
прискакал по пересеченной местности к бабушке.
   Елка сразу же поделилась радостью с Халилем и собралась везти Номи  к
Вувосу, неважно брал он вирус, или нет. Она уже  взялась  за  телефон  -
позвонить Вувосу, но  Халиль  убедил  ее  подождать  подтверждения,  что
Олежка с бабушкой благополучно добрались до укрыти