ние,  такая
обида от собственной  беспомощности,  что,  придя  домой,  я  был  близок  к
самоубийству. Как я ненавижу и презираю себя,  что  ничего  не  сделал.  Они
уходили, а я стоял, вытирая кровь, и боялся даже посмотреть им вслед..."
   "12 июля.
   Дорогой кузен, вот уже две недели я экспериментирую: закрепляю на  голове
двадцать четыре пары игольчатых электродов и подаю на  них  через  усилитель
синтезированную мной энцефалограмму электронного  супермена.  Пытаюсь  найти
оптимальное соотношение напряжения, которое дало бы  желаемый  эффект.  Увы,
пока безуспешно. Ты, наверное, посмеялся бы надо мной, если бы мог  прочесть
эти строки. Тебе-то, конечно, ни к чему менять свой характер. Ты наверняка и
так обладаешь и волей, и энергией, и решительностью. Без  этого  ведь  ни  в
бизнесе, ни в политике ничего не добьешься. Интересно, если у меня получится
то, что я задумал, стану я таким же предприимчивым и удачливым в делах,  как
ты?"
   "20 июля.
   Дорогой  кузен,  я  перепробовал   уже   столько   различных   комбинаций
напряжений, что для их записи скоро  придется  заводить  новый  лабораторный
журнал: старый уже вот-вот закончится.  Завтра  попробую  новую  комбинацию,
может быть, она принесет успех, хотя скажу тебе честно, я здорово побаиваюсь
и каждый раз, когда включаю усилитель и  ничего  не  происходит,  вздыхаю  с
облегчением".
   На следующий день Алик, заперев дверь своей комнаты изнутри, перед концом
рабочего дня надел на голову шлем с игольчатыми электродами, и,  наверно,  в
тысячный раз за эти три недели включил  запись  электронного  супермена.  На
экране  энцефалографа  заплясали   двадцать   четыре   ярко-зеленые   точки,
вычерчивая замысловатые кривые,  замелькали,  сменяя  друг  друга,  цифры  в
окошечке реверса, все шло, как обычно, но что-то  вдруг  встревожило  Алика.
Пытаясь разобраться, что же его насторожило,  он  вдруг  понял,  что  уже  с
минуту чувствует непривычную тяжесть в затылке.  Ощущение  было  неприятное,
через несколько секунд к нему присоединился какой-то писк в  ушах  на  одной
высокой  комариной  ноте.  Крайнов  нерешительно  положил  руку  на  тумблер
реверса, но не стал выключать его, решив посмотреть, что будет дальше. Через
несколько минут запись кончилась: двадцать четыре точки на экране тянули  за
собой прямые линии,-ничего не произошло и на этот раз.
   Крайнов  осторожно  снял  с  головы  шлем  и  с  наслаждением  потянулся,
распрямляя затекшую спину. Ну что ж, похоже, опять ничего не получилось, да,
если говорить честно, оно и к лучшему. На черта все это ему нужно  -  менять
что-то в своем характере. Он, Александр Крайнов,  вполне  доволен  и  таким,
какой он есть, каким его создал Бог. Вот  только  это  детски  слюнявое  имя
Алик, оно ему не нравится. Раз его зовут  Александр,  то  уменьшительное  от
него будет Алекс, - это звучит мужественно, без сюсюканья. Да,  именно  так,
отныне его зовут Алекс и никак иначе
   Он взглянул на часы - ого! - опять  засиделся  на  работе.  Надо  с  этим
кончать, да и вообще пусть за 130  рублей  работают  те,  кто  устанавливает
такие ставки В дверь сильно постучали. Крайнов повернул ключ,  и  в  комнату
ввалилась, гремя ведрами и шваброй, молодая женщина гренадерских размеров  в
черном рабочем халате Весила она далеко за центнер, мыть полы ей  при  таком
весе было непросто и, наверное, поэтому она была всегда и всем недовольна.
   - Опять я, значит, ждать должна под дверью?-с порога  завелась  уборщица,
швыряя тряпку и швабру на пол.- Вон, все  комнаты  уже  ушли,  одна  пятьсот
двенадцатая, как всегда,  сидит,  дня  ей  не  хватает,-  женщина  умышленно
называла всех сотрудников института по номерам их комнат и  исключительно  в
третьем лице, чтобы подчеркнуть свое пренебрежение ко всем этим бездельникам
в белых халатах. Алик всегда терялся перед  ее  беспардонностью  и  старался
побыстрее улизнуть домой, невнятно бормоча извинения.  Но  сегодня  яростное
ворчание толстухи почему-то  не  произвело  на  него  никакого  впечатления.
Неторопливо надев пиджак, он насмешливо  оглядел  ее,  скользя  взглядом  по
тумбоподоб-ным ногам и могучей  колышущейся  груди  и,  восхищенно  по-цокав
языком, пошел к выходу, бросив на ходу:
   - Не нервничай, Дюймовочка, а то похудеешь, мужчины любить не будут.
   Остановился в дверях, с интересом  наблюдая  за  побагровевшей  женщиной,
беззвучно закрывавшей и открывавшей рот  и,  не  дождавшись  ответа,  вышел,
усмехаясь про  себя.  Смутно,  где-то  в  самой  глубине  сознания,  Крайнов
понимал, что с ним что-то  происходит  не  то,  но  ничего  не  мог  с  этим
поделать, а главное - не хотел этого менять Прежний  Алик  Крайнов,  робкий,
застенчивый, закомплексованный, был  оттеснен  на  самые  задворки  сознания
властной, агрессивной личностью того, кто отныне называл себя  Алексом.  Идя
по улице, Крайнов с интересом разглядывал встречных женщин, и  некоторые  из
них явно не были возмущены этим бесцеремонным осмотром. Когда  он  входил  в
метро, ему больно наступили на ногу Он оглянулся и увидел пыхтящего  тучного
мужчину в запотевших очках, неловко пихающего  всех  чемоданом  и  громадной
авоськой, битком набитой апельсинами. Мужчина торопился к подходящему поезду
и почти не замечал окружающих его людей "Класс приезжих,  отряд  сумчатых",-
неприязненно определил про себя Крайнов,  и,  когда  тот  со  своим  нелепым
клетчатым чемоданом пробегал мимо него, Крайнов вдруг совершенно  неожиданно
для себя коротко, но сильно толкнул его бедром. Толстяк, как мячик,  отлетел
в сторону, споткнулся и, не удержав  равновесия,  шлепнулся  прямо  на  свою
авоську Завязки у сетки лопнули, и крупные, золотистые апельсины раскатились
под ноги спешащих пассажиров.
   Крайнов торопливо шагнул к уже закрывающимся дверям,  поезд  тронулся,  и
сквозь стекло  он  увидел  устремленные  прямо  на  него  беспомощные  глаза
немолодого мужчины, все еще сидящего на полу. Эти несчастные  глаза  как  бы
спрашивали Алика:
   - За что ты меня так?!
   Алик поспешно  втянул  голову  в  плечи,  чтобы  только  не  видеть  этих
кричащих, несчастных глаз. Воровато  оглянувшись  -  не  видел  ли  кто  его
"подвига",-  он  встретил  устремленный  прямо   па   него,   негодующий   и
одновременно презрительный взгляд пожилой женщины с  усталым  интеллигентным
лицом. Алик почувствовал, как загорелись от стыда его щеки и торопливо вышел
на следующей станции.
   В тот вечер он долго не  мог  заснуть,  ворочался,  вспоминал  мужчину  с
апельсинами, лицо женщины в вагоне метро. Алик понимал, что но своей  натуре
не смог бы всего этого сделать, но от факта никуда не уйдешь. Все  произошло
автоматически. Несомненно, что всему виной  последний  опыт  в  лаборатории,
когда  он  почувствовал  странную  тяжесть  в  затылке.  Этот  опыт  изменил
поведение и  мысли.  Похоже,  что  он  нащупал  наконец  искомую  комбинацию
напряжений на электродах Но что делать  дальше?  Нужно  ли  продолжать  этот
эксперимент, если в  результате  он  превращается  в  такую  малосимпатичную
личность? До полуночи  он  проворочался  в  постели  и  наконец  решил,  что
поскольку действие "синтезированной энцефалограммы очень кратковременно,  то
эксперимент нужно продолжить, хотя бы в интересах науки, а контроль всегда в
его руках.
   Но Алик не учел того, что действие энцефалограммы было слабым,  но  могло
сохраниться какое-то время. Для такого опытного физиолога, как он, это  было
непростительно.
   На следующий день, в конце рабочего дня  он  попробовал  усилить  эффект,
полученный накануне. Сохраняя найденное  соотношение  между  напряжением  на
каждой из двенадцати пар электродов, он вдвое увеличил общее  напряжение  на
выходе энцефалографа и включил  тумблер  реверса.  Несколько  секунд  с  ним
ничего не происходило, затем затылок налился уже знакомой тяжестью, а в ушах
возник высокий звук, на этот раз похожий на визг циркулярной пилы Тяжесть  в
затылке все нарастала, постепенно перешла в тупую пульсирующую боль, и вдруг
все разом прекратилось -кончилась пленка с записью энцефалограммы. В  голове
Крайнова стоял легкий звон.
   Лаборантка  Людочка  Шмелева,  в  чью  обязанность  входило   опечатывать
помещения лаборатории на выходные дни,  зашла  в  512-ю  комнату  поторопить
Крайнова и была удивлена, застав его уже в дверях.
   - Сан Саныч, вы сегодня почти вовремя. На  вас  как-то  непохоже.  Вы  не
заболели?
   - Нет, Людочка, я не заболел,  просто  решил  начать  новую  жизнь.  Если
хотите, можете помочь мне в этом.
   - Каким образом?-лаборантка удивилась не столько самой  просьбе,  сколько
тому, что зачуханный, как она его называла, Крайнов  способен  заговорить  с
ней таким легкомысленным тоном.
   - Я еще никогда не пропивал  зарплату  в  один  день,  вот  хочу  сегодня
попробовать. Приглашаю вас составить компанию. Идеи ваши, деньги наши.
   - Но мне завтра рано утром на дачу к  родителям  ехать  под  Волоколамск.
Хотела сегодня пораньше спать лечь,- неуверенно сказала девушка.
   - Людочка, а электричка-то на что? В ней и отоспитесь. Ну что, решено?
   Девушка  засмеялась,  еще  раз  удивленно   оглядела   Крайнова,   словно
сомневалась: он это или не он, и согласилась.
   Несколько часов спустя они выходили из  "Арагви",  слегка  покачиваясь  и
беспричинно смеясь. Люда была уже почти влюблена в Алекса, как он просил его
впредь называть. Стояла теплая летняя ночь,  над  крышами  улыбалась  чистая
ласковая луна, а рука Алекса, обнимавшая ее за плечи, была  такой  нежной  и
надежной. Они свернули во  двор,  где  жил  Крайнов,  и  тут  Алекса  словно
подменили. Рука его напряглась, в глазах появился недобрый  блеск.  Людочка,
испуганная выражением его лица, проследила  направление  взгляда  Алекса.  В
маленькой деревянной беседке посередине двора вокруг круглого стола, врытого
в землю, сидела компания из двух молодых ребят  и  двух  девчонок,  ровесниц
Люды. Они слушали магнитофон. Судя по звону бутылок и повизгиванию девчонок,
они не скучали. Людочка потянула Крайнова за рукав:
   - Ты что, знаешь этих ребят?
   - Да, знаю, встречались один раз в этом дворе в день моего рождения.
   - Вы его вместе отмечали?
   - Угу, отмечали. Они, во всяком случае, очень веселились.  Люда,  подожди
меня здесь минутку, я пойду поздороваюсь с ними.
   - Алекс, не ходи, я боюсь. Ты ведь что-то нехорошее задумал, да? Ну скажи
же!
   Не слыша ее, Крайнов вытянул из своих брюк  старомодный  толстый  кожаный
ремень, сложил его вдвое  и  направился  к  беседке  неторопливой  уверенной
походкой. Компания, пустившая в это время по кругу последнюю  бутылку  пива,
заметила его только тогда, когда он уже был в беседке. Один из ребят  поднял
глаза на  Крайнова  и  дурашливо  воскликнул,  явно  красуясь  перед  своими
спутницами:
   - Мужик, тебе чего надо? В твоем возрасте в это время уже спать  пора,  а
ты по дворам бродишь. Лунатик, что ли?
   - У вас закурить  не  найдется?  -  вежливо  осведомился  Алекс,  подходя
вплотную и, вглядываясь в часы у того на руке.
   - Мы не курим, нам мама не разрешает,- радостно загоготал акселерат.
   - Может ты еще и не пьешь? - также весело спросил Алекс и со  всей  силой
рубанул парня ремнем по лицу.
   От дикой боли тот  упал  со  скамейки  и,  схватившись  руками  за  лицо,
заскулил, катаясь по земле. Алекс со всего размаха всадил ему  поддых  носок
ботинка и резко повернулся  к  пытавшемуся  выбраться  из-за  стола  второму
парню, пониже ростом. Тот уже почти вылез, тогда Крайнов  с  силой  взмахнул
рукой, и ремень со свистом врезался ему в лицо. От удара  кожа  на  скуле  у
парня лопнула и брызнула кровь.
   Девчонки, сидевшие  рядом,  завизжали,  но  тут  же  сориентировавшись  в
обстановке, выскочили из беседки и бросились бежать, налетая  в  темноте  на
кусты. Парень  с  залитым  кровью  лицом,  получив  еще  два  удара  ремнем,
перепрыгнул через перила  беседки  и  скрылся  в  темноте,  не  оглянувшись.
Крайнов повернулся к первому. Тот сидел на  земляном  полу,  прижав  руки  к
животу и судорожно заглатывал воздух. На левой щеке у него вздулся  багровый
рубец от удара ремнем. Алекс наклонился, чтобы  попасть  в  конус  света  от
фонаря и спросил:
   - Узнаешь меня? Нет? Ну как же так, приятель? Носишь мои часы, а узнавать
не хочешь.
   Он протянул руку, парень торопливо  стянул  со  своего  запястья  часы  и
вложил их ему в ладонь.
   - С тебя еще четыре рубля,  дружок.  Или  тоже  забыл?  Парень  попытался
подняться с пола, но Алекс всей своей тяжестью встал ему на руку.
   - Оу-у! Пусти, гад, больно!
   - Ты разве не слышал, что я сказал,- спокойно произнес Алекс, не сходя  с
его ладони,-с тебя четыре рубля, которые ты вырвал у меня вместе с  карманом
в этом дворе три недели назад. Мне казалось, что до  тебя  дошло,  а  тебе,.
выходит, надо еще объяснять.
   Он переступил правой ногой с носка на каблук, и маль-чишка взвыл от боли.
   - У меня нету, правда, нету,-в отчаянии прокричал он,  пытаясь  выдернуть
ладонь из-под ботинка своего мучителя.
   - Ну ладно, я не тороплюсь. Когда придешь в этот двор в следующий раз, не
забудь захватить деньги и отдать должок.
   Алекс отодвинул ногу и шагнул,  было,  к  выходу,  но,  вспомнив  что-то,
остановился и поискал глазами на скамейке.
   - Чуть не забыл, приятель, представляешь? Память совсем никудышная стала.
   Он взял  со  скамейки  продолжавший  еще  звучать  голосом  Оззи  Осборна
двухкассетный "Шарп" и с силой ударил его о  перила  беседки.  Магнитофон  с
треском разлетелся  на  куски.  Алекс  дважды  всадил  в  его  развороченные
внутренности каблук ботинка  и  направился  к  выходу  из  беседки.  Длинный
парень, беззвучно размазывающий слезы по грязному лицу, отвел  глаза,  чтобы
не встретиться с ним взглядом.
   Людочка ждала Крайнова у беседки, глядя на  него  расширенными  от  ужаса
глазами.
   - Сан Саныч,-робко спросила она,-это вправду вы?
   - Нет, не я. Меня зовут Алекс, я же тебе ясно сказал. А Сан Саныч сейчас,
наверное, спит сном праведника у себя дома. Хочешь, пойдем к нему в гости?
   - Хочу,- несмело  улыбнулась  девушка,-  а  он  меня  обижать  не  будет?
Понимаешь, я... ну, в общем, я несовременная и не могу вот так... сразу...
   - Если  этот  негодяй  тебя  обидит,  он  будэт  иметь  дэло  со  мной!-с
грузинским акцентом и напускной свирепостью сказал Крайнов  и  схватился  за
воображаемый кинжал на поясе.
   - Ой,- взвизгнула от удовольствия Людочка,- а что ты с ним сделаешь?
   - Зар-р-рэжу!-пообещал Алекс, и молодые люди,  обнявшись,  направились  к
его дому.
   Они улеглись в разных комнатах, но спать не хотелось, разговаривать через
стенку было неудобно, поэтому пришлось устроиться вдвоем на диване в большой
комнате под разными одеялами. Но уже через несколько минут  выяснилось,  что
старый диван узковат для того, чтобы спать на нем под разными одеялами, и от
одного одеяла пришлось отказаться. Все это закончилось  тем,  чем  и  должно
кончаться, когда молодые здоровые мужчина и женщина спят  в  одной  постели.
Потом по очереди плескались в ванной, потом вдруг  обоим  ужасно  захотелось
есть, и они стали опустошать холодильник. Заснули лишь в третьем часу. Когда
рано  утром  Людочка  уходила  от  него,  надеясь  успеть   на   семичасовую
электричку, она не удержалась и осторожно, чтобы  не  разбудить,  поцеловала
спящего Крайнова, не подозревая, что целует уже не  Алекса,  а  того  Алика,
которого она сама же прозвала "Зачуханным".
   Проснувшись около десяти утра, Алик с недоумением увидел, что лежит не на
кровати в своей комнате, а на диване в гостиной. Он  приподнялся  на  локте,
посмотрел на вторую подушку и сразу вспомнил все, что произошло с ним вчера:
лаборатория, ресторан "Арагви", избиение двух парней  в  беседке  во  дворе,
потом ... Люда Шмелева. В голове Алика все это не укладывалось. Он  поспешно
вскочил, убрал постель и спрятал вторую подушку в шкаф, стараясь не смотреть
на нее. Какой-то жуткий кошмар-и все за один вечер! Что теперь делать? Вдруг
избитые парни пойдут в милицию? Может быть, его  уже  ищут.  К  тому  же  он
умышленно разбил их магнитофон, который, наверняка, стоит не  меньше  тысячи
рублей. Где  взять  такие  деньги,  чтобы  расплатиться?  Деньги  с  маминой
сберкнижки можно будет получить только через  полгода  после  ее  смерти-так
сказал нотариус. А эта девушка, что провела с ним  ночь,-  она  ведь  совсем
молоденькая, только  год,  как  школу  окончила.  Слава  богу,  что  ей  уже
исполнилось восемнадцать лет, а то  бы  его  могли  обвинить  в  развращении
несовершеннолетних. К тому же они работают в  одной  лаборатории.  Она  ведь
может раззвонить обо всем, и весь институт узнает об этом  позоре.  Подумать
только, он, взрослый,  отвечающий  за  свои  поступки  человек,  бессовестно
соблазнил молоденькую девушку, почти девочку, к тому же в  какой-то  степени
подчиненную ему по службе. Наверное,. будут неприятности, предложат уйти "по
собственному желанию", а куда он пойдет? С его  узкой  специализацией  найти
работу будет очень трудно. Крайнов не знал, что ему предпринять.  Одно  лишь
он  решил  твердо:  эксперименты  с  синтезированной  энцефалограммой  нужно
окончить раз и навсегда. Они получились слишком "успешными",  а  электронный
супермен оказался совершенно асоциальной и аморальной личностью.
   Совершенно измучившись от стыда и сомнений за двое суток, Крайнов  пришел
в  понедельник  на  работу  раньше  всех.  Он   надеялся   встретить   Люду,
переговорить с ней, хотел попросить у нее прощения, чтобы хоть на душе  было
легче. Алик отпер дверь 512-й комнаты, сел за  свой  стол  и  стал  зачем-то
просматривать свой лабораторный журнал. Потом, двигаясь медленно, похожий со
стороны на робота, он надел шлем с электродами, повернул  до  отказа  вправо
ручку регулятора напряжения и  включил  реверс.  В  голове  Крайнова  словно
что-то взорвалось, возникший в ушах визг мгновенно перешел в немыслимый вой,
перед глазами заплясали ослепительные белые круги, и он,  потеряв  сознание,
тяжело ткнулся головой в стол.
   Приехав на работу прямо с дачи, Люда  Шмелева  забежала  поздороваться  в
512-ю комнату, и увидела, что Крайнов, бледный, но с  торжествующей  улыбкой
на лице, выдирает страницы из лабораторного журнала и методично рвет  их  на
мелкие кусочки.
   - Алекс! - испуганно вскрикнула девушка,- что случилось? У тебя кровь  на
лбу.
   - Во-первых, здравствуй,- Крайнов поцеловал ее в губы, и сердце у Людочки
екнуло,- а во-вторых, ничего не  случилось,  если  не  считать  безвременной
кончины одного убогого гражданина по имени Алик.
   - А кровь на лице у тебя откуда?
   - Лбом ударился об стол. Сейчас вытру. Иди работать,  время  уже  десятый
час.
   Он легонько шлепнул Людочку пониже спины, и та, засмеявшись,  умчалась  в
свою комнату переодеваться.  После  ее  ухода  Крайнов  аккуратно  сложил  в
бумажный мешок  свой  драгоценный  энцефалографический  атлас,  на  создание
которого потратил несколько лет, и все материалы по электронному  супермену,
вынес  мешок  на  задний  двор  к  мусорным  контейнерам  и  поджег.   Лишь,
переворошив минут через десять весь пепел и убедившись, что все сгорело,  он
поднялся к себе на пятый этаж и быстро набросал заявление с просьбой уволить
его по собственному желанию.
   Через месяц, подписав  "бегунок"  и  получив  причитающиеся  ему  деньги,
Крайнов покинул лабораторию, даже не устроив  для  сотрудников  традиционное
прощальное чаепитие с тортом. О его увольнении никто  особенно  не  пожалел,
кроме, как ни странно, Снежной королевы. Дело в том,  что  в  освободившейся
512-й  комнате  временно  устроили  фотолабораторию  и   перекурам   Натальи
Николаевны пришел  конец.  Еще  через  месяц  уволилась  лаборантка  Людочка
Шмелева. Последнее время у нее часто были красные глаза и  такой  отрешенный
вид, что даже ее непосредственный начальник,  Николай  Евгеньевич,  перестал
над ней подтрунивать и частенько в об