хранника еще когда впервые проходил мимо ворот.  Вот  ею  и
решил воспользоваться. Я погнал "вольво"  в  сторону  мексиканской  границы.
Однако,  когда  прошло  первое  волнение,  я  понял,   что   имею   дело   с
профессионалами, и мексиканская граница будет перекрыта. Тогда  я  остановил
машину, выкачал из нее бензин и немного проехал под уклон. Потом я бросил ее
и отправился в обратном направлении на попутной машине...
   - Вот что нас сбило с толку, - проговорил Мигуэль. - Отсутствие бензина в
машине... А ты, оказывается, не так уж и глуп.
   - Я это знаю, - спокойно ответил я. - Но в тот момент я все  же  допустил
глупость... Я чувствовал себя, как загнанный зверь и не знал, кто бы мог мне
помочь. Вот именно тогда я и вспомнил о мистере Эндри, у которого работал до
встречи с вами.
   - Точнее, - усмехнулся Мигуэль, - до тех пор, пока он  не  застал  вас  в
постели со своей совсем юной секретаршей, не так ли?
   - Да, именно так, - подтвердил я его слова. - Но в  тот  момент  я  видел
только один выход и направился к мистеру Эндри. Правда, встретил он меня  не
очень любезно, но когда речь зашла о деньгах, - я специально сделал паузу, -
и не малых деньгах, его тон стал дружелюбнее. Я не знаю как, но он  надеется
заработать на этом несколько миллионов...
   Я заметил, как на секунду в каком-то бешенстве исказилось лицо Мигуэля, и
продолжал:
   - Мне же он пообещал за это через два месяца пятьсот  тысяч  долларов.  Я
даже имел его расписку. Потом я подумал, что и вы  можете  вернуться  в  мой
городишко, а поэтому вылетел через Хьюстон в Мехико...
   Я затушил докуренную сигарету, опустил голову и тихо закончил:
   - Но мне не стоило задерживаться в Мехико.
   - Вот в этом ты абсолютно прав, мистер Томпсон, - усмехнулся  Мигуэль.  -
Что же, поверю твоей легенде, но, если ты солгал...
   - Можете привести сюда мистера Эндри, и я повторю вам все слово в слово.
   - Хорошо, - сказал Мигуэль, - а пока ты убедишься, что и я  держу  слово.
Эй, Хосе, - обратился он к своему подручному, - возьми  мистера  Томпсона  и
приведи его в порядок, а то  от  него  прет,  как  от  сортира,  прежде  чем
оставить его с такой доньей...  -  и  Мигуэль  отвесил  шутовской  поклон  в
сторону Мерседес. - Я  надеюсь,  что  вы  прекрасно  проведете  время,  пока
Раймундо вернется с документами. Потом я отпущу вас, Томпсон, куда угодно...
- С этими словами он вышел.
   - Ну, - подошел ко мне Хосе, - руки за спину...
   Я видел, как он достал из кармана платок, а потом, подойдя,  завязал  мне
глаза.
   - Идем, - сказал он, беря меня за руку.
   Он повел меня по коридору, потом мы поднялись по  лестнице,  потом  снова
прошли, и, наконец, он ввел меня в какую-то дверь. Здесь он  снял  платок  с
моих глаз, и я увидел, что нахожусь в душевой комнате.
   - Садись, - сказал он, пододвигая ногой табурет.
   Я сел. Хосе взял мыло и бритву и подошел ко мне. У  меня  даже  мелькнула
мысль сбить его с ног и бежать, но я тут же подумал о Мерседес.
   - Напрасно ты злишься, Томпсон, на мистера Мигуэля,  -  проговорил  Хосе,
брея мне лицо. - Он еще хороший человек... Ты  заметил,  что  он  сдерживает
слово, которое дает? Он всегда поступает так. А  приказ  убрать  тебя  после
операции  поступил  непосредственно  от  шефа  организации.  Вот  поэтому-то
Раймундо и не выдержал... - Он осторожно брил  мое  лицо,  как  бы  чувствуя
разбитые места. - А мистер Мигуэль еще взял всю вину  за  срыв  операции  на
себя, выгородив Раймундо...
   Он закончил брить мое лицо, протянул полотенце и кивнул головой:
   - Иди мойся, а я подожду.
   Стоя под упругими струями, я не мог припомнить большего наслаждения,  чем
сейчас, ощущая хлесткие удары воды. Я менял силу удара  и  его  направление,
меняя воду - то горячую, то  холодную  -  растирая  ушибленные  места  тела.
Растираясь полотенцем, я взглянул на  себя  в  зеркало.  Если  бы  не  следы
недавней работы Фреда, то выглядел бы я вполне сносно. Хосе дал  мне  чистое
белье, легкие серые брюки, куртку и мягкие мокасины.
   - Ну вот теперь ты выглядишь отлично, - сказал он, когда я оделся.
   Он снова завязал мне глаза и приготовился вести обратно.
   - Послушай, Хосе, - спросил я, - а кто шеф, который поручил тогда  убрать
меня?
   - Ну, ты многого захотел, - в его голосе слышалось откровенное удивление.
- Я и сам точно этого не знаю... Но может быть на этот раз  Мигуэлю  удастся
отстоять тебя, - закончил он не вполне уверенно.
   Однако я понял, что ему этого не удастся. Просто  они  ждали  возвращения
Раймундо с документами, чтобы решить вопрос со мной.
   Когда я вернулся назад, то не узнал  места  своего  заточения.  Помещение
было убрано, недалеко от моего  стоял  еще  один  топчан,  покрытый  голубым
легким одеялом, а в углу стоял  стол  с  едой,  на  середине  которого  даже
красовалась бутылка виски.
   Мерседес сидела на вновь принесенном топчане, опустив голову.
   - Ну, желаю приятно провести время, - сказал с ухмылкой Хосе, закрывая за
собой дверь.
   Я тихо подошел к Мерседес и положил руку ей на  плечо,  но  она  даже  не
пошевельнулась от моего прикосновения.
   - Что с тобой случилось? - с тревогой спросил я. - Кто тебя обидел?
   - Ты сделал большую глупость, милый, - тихо проговорила она.
   - Что ты имеешь в виду? - удивленно спросил я.
   - То,  что  ты  попросил  оставить  меня  с  тобой...  Теперь  мы  лишены
возможности бежать. А когда вернется Раймундо, то... -  она  сделала  паузу,
еще больше наклонив голову. - То нам будет совсем плохо.
   Она подняла на меня свои прекрасные глаза:
   - Ведь бумаг-то там нет... - закончила она не  то  вопросительно,  не  то
утвердительно.
   Внутренне  я  весь  сжался,  поняв,  что  она  права,  но  мне  почему-то
захотелось развеять ее плохое настроение.
   - Они там, - сказал я твердо бодрым тоном. - Но если ты не  надеешься  на
мистера Мигуэля, то нам, пожалуй, лучше подумать о побеге... А  сейчас  выше
голову, моя красавица!
   Она улыбнулась.
   - Ну, тогда давай поедим, - сказала она своим мягким певучим голосом.
   Мы передвинули столик к топчану и принялись за еду. Хоть мне и  было  еще
больно жевать пищу, но только теперь я почувствовал насколько  проголодался.
Виски приятно обжигало рот и желудок. Тепло разлилось по всему  моему  телу.
Но, несмотря на чувство голода, я быстро насытился, а потом с  удовольствием
закурил обнаруженные на столике сигареты.
   - Это похоже на последнее желание приговоренного к смерти,  -  усмехнулся
я, выпуская дым. - Виски, вкусная еда и самая прекрасная в мире женщина.
   На щеках Мерседес заиграл румянец.
   - Возможно, ты в чем-то и прав, - вдруг произнесла она, закуривая,  -  но
не приговоренного, а приговоренных... Я чувствую, что меня тоже не  оставят,
как живого свидетеля.
   - Мерседес, милая, может быть все еще и будет  хорошо,  -  проговорил  я,
нежно обнимая ее за плечи. - Мне так хотелось бы верить в это...
   - Мне тоже... - тихо  произнесла  она.  -  Слишком  многое  мне  пришлось
пережить.
   Мне стало жаль ее, и я  принялся  рассказывать  ей  о  своей  неудавшейся
жизни.  Она  очень  внимательно  слушала  меня,  изредка  вставляя   реплики
сочувствия в мой адрес, и к вечеру  знала  обо  мне  почти  все.  Правда,  я
опустил часть повествования, когда я скрывался от Мигуэля и его банды.
   - Да, не слишком  веселая  история,  -  тихо  проговорила  она,  когда  я
закончил свой рассказ.
   - Послушай, - вдруг сказал я, - а если я оглушу охранника, когда выйду по
естественной нужде, возьму ключи, открою дверь, чтобы выпустить тебя,  и  мы
убежим?
   - Куда? - мягко улыбнулась она. - Ты хоть имеешь  представление,  где  мы
сейчас находимся?
   - Нет, - честно признался я, и мой пыл сразу угас.
   - Для того,  чтобы  бежать  отсюда  нужна  хотя  бы  машина,  -  спокойно
проговорила она. - Да и убив часового, ты еще не решишь всей задачи.  Ты  не
сможешь справиться со всеми. Ты просто погибнешь и...  погубишь  и  меня,  -
тихо закончила она.
   Я понял, что она права, но не хотел так просто сдаваться.
   - Но какой-то выход есть? - спросил я.
   - Я тоже думаю об этом, милый, с тех пор,  как  увидела  тебя  здесь  так
варварски избитого...
   - Да, а ты не знаешь кто босс этой организации? - вдруг спросил я.
   - Да этого, по-моему, здесь никто не знает. Возможно,  что  знает  сеньор
Мигуэль, - ответила она. - А зачем тебе это?
   - Мне бы только встретиться с этим шефом, - твердо произнес я.
   - И что тогда?.. - вдруг улыбнулась она.
   - Я бы убедил его не трогать нас, или... или убил бы его...
   - О, как бы он испугался, узнав твои намерения! - усмехнулась Мерседес.
   - Нет, не испугался бы, а может быть отпустил. Ведь убивать меня не имеет
никакого смысла.
   - А твоего приятеля Макса был смысл убивать? - спросила она.
   Я не мог ответить на ее вопрос;  действительно,  это  убийство  не  имело
никакого смысла, но мне  очень  хотелось,  чтобы  все  кончилось  хорошо,  а
поэтому я сказал:
   - Нет, мне бы только увидеть его...
   - Я хочу спать. Отвернись, я разденусь, - просто сказала она.
   Я слышал шелест ее одежды, и  какое-то  неведомое  еще  чувство  нежности
поднималось во мне. Я не был новичком в любовных делах, но  такое  испытывал
впервые. Повернув голову, я увидел, что она лежит под  голубым  одеялом.  Ее
прекрасные волосы разметались по подушке. Даже в тусклом свете лампочки  под
потолком, освещавшей место моего заточения, она была  прекрасна.  Я  не  мог
сдержаться, подошел к ней и нежно погладил ее волосы.
   - Мерседес, ты прекрасна, - тихо сказал я. - Я... я люблю тебя...
   Она приоткрыла глаза, нежно погладила меня по руке и тихо  сказала  своим
певучим голосом:
   - Ты, действительно, милый мальчик... Ведь я южанка, и  мне  скоро  будет
двадцать пять лет, что соответствует  где-то  тридцати-тридцати  пяти  годам
американок... Я, к моему глубокому сожалению, стара для тебя, милый...
   - Это не имеет никакого значения, - с жаром возразил я.
   - К сожалению, имеет. У тебя это сейчас просто от одиночества...  К  тому
же, ты ведь ничего  не  знаешь  обо  мне.  А  свое  прошлое  я  не  в  силах
отбросить... Оно было и навсегда останется се мной.
   - Мерседес, я знаю,  что  говорю:  я  люблю  тебя...  Для  меня  никакого
значения не имеет и не будет иметь твое прошлое. Я даже ничего не хочу знать
о нем - его не было...
   Я наклонился, чтобы поцеловать ее.
   - Прошу, только не сейчас и не здесь, - тихо сказала  она,  уклоняясь  от
моих губ. - Если когда-нибудь у нас будет еще такая возможность,  а  у  тебя
все еще будет желание, то я с радостью  отвечу  на  твой  поцелуй,  но...  в
другом месте.
   - Да, пожалуй, ты права, - сказал я и вернулся на свой топчан.
   Я долго ворочался, не в силах уснуть, вспоминая  ее  ласковый  голос,  ее
нежные губы, когда она случайно, после толчка Фреда,  прикоснулась  к  моему
лицу, ее прекрасные шелковистые волосы, ее дивную грациозную походку...
   На  третий  день  вечером,  когда  Мерседес  вернулась  в  подвал   после
кратковременной отлучки, я не узнал ее. Лицо ее казалось бледной маской.
   - Мы пропали, - тихо, но как-то обреченно прошептала она.
   - Что случилось, дорогая? - спросил я с тревогой.
   - Проходя мимо комнаты сеньора Мигуэля, я слышала отрывок разговора.  Как
я понял, вернулся Раймундо, но без бумаг... Мигуэль вне себя от ярости... Мы
пропали...
   Не успела она договорить, как дверь распахнулась, и в сопровождении  трех
парней ворвался с пистолетом в руке мистер Мигуэль.
   - Ты что, жалкий ублюдок, решил шутить со мной? - взревел он.
   - Что случилось, мистер Мигуэль? - спросил я удивленно, хотя отлично знал
в чем дело.
   - И он  еще  спрашивает?!  Раймундо  разыскал  твоего  мистера  Эндри,  -
продолжал греметь Мигуэль, расхаживая по комнатушке и размахивая пистолетом.
- Но у него, конечно, не оказалось никаких бумаг... Что это значит, Томпсон,
а?
   - Просто невероятно, - снова удивился я. - Вероятно, мистер Эндри  просто
хотел поторговаться...
   - Что?! - взревел мистер Мигуэль, останавливаясь передо мной и  испепеляя
меня взглядом. - Ты за кого меня принимаешь, щенок? Он, твой  мистер  Эндри,
действительно ничего не знал о них. А когда при угрозах со стороны Раймундо,
он попытался дотянуться до пистолета, то Раймундо был  вынужден  пристрелить
его... Что ты еще хочешь, а?
   - О, мистер Мигуэль! - воскликнул я. - Больше я от вас ничего не  хочу!..
Вы мне оказали неоценимую услугу, и больше мне теперь уже ничего не надо.
   - Как это понимать? - недоверчиво спросил он.
   - Очень просто,  -  спокойно  ответил  я.  -  Мистер  Эндри  незаслуженно
вышвырнул меня.  Да,  -  подтвердил  я,  увидев  насмешку  на  его  лице,  -
незаслуженно, так как  личное  время  его  секретарши,  по  моему  глубокому
убеждению, принадлежит лично ей. И это по его милости я влип в эту  историю.
Так теперь подумайте, как бы мне было обидно  умирать,  зная,  что  все  это
случилось из-за него, а он останется процветать? Что бы вы сделали  на  моем
месте? У меня  был  только  единственный  вариант  отомстить  ему,  и  я  им
воспользовался. Теперь я уже отомщен, и не смею просить у вас никакой  платы
за возврат вам ваших бумаг...
   - Недурно... - сказал мистер Мигуэль после минутного размышления.  -  Да,
но мистер  Эндри  убит  из  твоего  "магнума",  а  поэтому,  зная  всю  вашу
предыдущую историю, его смерть будет отнесена полицией на твой счет. Что  ты
думаешь по этому поводу?
   - О, я надеюсь, что мне не придется встретиться с полицией - ведь  вы  не
осмелитесь нарушить приказ шефа, а ведь  ваш  шеф  еще  тогда  приказал  вам
убрать меня после окончания дела...
   - Ты что-то стал слишком разговорчив, Томпсон, -  зло  проговорил  мистер
Мигуэль. - Отвечай лучше, где бумаги?
   - К глубокому вашему сожалению, мистер Мигуэль, они там,  -  сказал  я  с
наглой усмешкой, - откуда вы их никогда не сможете достать.
   - Где они, жалкий ублюдок? - прорычал он, махая  пистолетом  прямо  перед
моим лицом. - Последний раз спрашиваю: где?
   - Они хранятся в банковском сейфе,  в  банке  Мехико.  Но  вот  взять  их
оттуда, мистер Мигуэль, будет непросто.
   - Это уже моя забота, - ответил  он.  -  Говори,  в  каком  банке  ты  их
оставил, говори номер сейфа и шифр, ну...
   - Дело в том, мистер Мигуэль, - продолжал я все так же  спокойно,  -  что
для получения вклада там еще нужен отпечаток моего пальца.
   - Ну  из  этого  положения  есть  выход,  -  усмехнулся  мистер  Мигуэль,
показывая свои золотые зубы. - Чтобы не мучиться, ты сам нам укажешь,  какой
это пальчик, а мы его отрежем и возьмем с собой. Ведь не  отрезать  же  тебе
всю руку из-за такой мелочи?
   - Но это еще не все, - не обращая внимания на его высказывание,  спокойно
продолжал  я.  -  Я  предупредил  директора  банка,  как   бы   предчувствуя
неотвратимость  нашей  встречи  после  визита  вас  и  вашего  подручного  в
гостиницу "Эльдорадо", чтобы он выдал ключ только лично мне, только в  своем
кабинете и в присутствии охраны. - Я сделал маленькую паузу. - Ну, а с  этой
задачкой как вы справитесь, а?
   - Ах, ты, жалкий щенок!.. Вонючий ублюдок!..  -  вновь  взорвался  мистер
Мигуэль. - Я очень легко справлюсь с этой задачей: накачаю тебя  наркотиками
и сделаю из тебя послушную овечку, которая покорно будет следовать за  мной.
Затем отправлюсь вместе с тобой в Мехико. Понял? - Он отошел на пару  шагов,
снова повернулся в мою сторону и с усмешкой сказал. - Но чтобы ты лучше  это
усвоил, завтра с утра тебе отрубят пару пальчиков.  Ты  сам  укажешь,  какие
тебе не нужны... А в Мехико за каждый час раздумья над моим  предложением  с
тебя будут сдирать по квадратному дюйму шкуры. Ну, а за каждую  твою  шутку,
аналогичную шутке с мистером Эндри, ты будешь сначала искать лишние  пальцы,
а потом и еще кое-что... Ты будешь ждать смерти, раз ты так ее  хочешь,  как
величайшую радость, чтобы избавиться от всего того,  что  умеют  делать  мои
ребята. - Вдруг он резко повернулся к Мерседес  и  грубо  сказал.  -  А  ты,
грязная мучача, убирайся отсюда. Ваш медовый месяц окончился...
   Мерседес, понуря голову, молча вышла за дверь.
   -  А  ты,  ублюдок,  подумай  до  утра,  -  спокойно  закончил   Мигуэль,
повернувшись ко мне. И в сопровождении парней ушел.
   Оставшись один, я в полном бессилии бросился на топчан Честно  говоря,  я
не хотел смерти мистера Эндри, а имел намерение только  оттянуть  время.  Да
еще я надеялся, что когда они разберутся, то просто  хорошенько  набьют  ему
морду. Мысли беспорядочно метались у меня в голове. Я упорно искал выход  из
создавшегося положения, но не находил его. Вдруг тихо открылась дверь,  и  в
помещение проскользнула Мерседес.
   - Послушай, мой милый, - тихо  заговорила  она.  -  Вот  твои  документы,
деньги и  пистолет...  Сейчас  есть  последняя  и  единственная  возможность
попытаться нам бежать. Ты не боишься?
   Я подскочил, будто меня подбросила вверх сильная пружина.
   - О, Мерседес! С тобой и чего-то бояться?! - воскликнул  я,  забывая  обо
всем на свете. - Я готов идти за тобой хоть на край света! Ты только  скажи,
что мне делать...
   Она протянула мне "браунинг", оба мои  паспорта,  мой  бумажник  и  пачку
банкнот.
   - Где ты их взяла? - спросил я, беря все это из ее рук.
   - Там, где их положил сеньор Мигуэль, - просто ответила она. - Я  убирала
у него в комнате и случайно наткнулась на них у него на столе. Сейчас же  он
куда-то спешно уехал... Возможно, что поехал к шефу. - Она сделала паузу,  и
наши взгляды встретились. Никто  не  отвел  взгляда,  а  потому  она  твердо
закончила. - Другой возможности бежать у нас не будет. Я сейчас позову Хосе,
который находится за дверью, а ты, когда он войдет, ударишь  его  по  голове
рукояткой пистолета. Затем мы бежим. - Она облизала свои губы. -  У  крыльца
стоит машина... Ты ляжешь сзади, а я сяду за руль...
   - А почему не я поведу машину? - удивился я.
   - Потому, что я немного знаю здешние дороги, а  ехать  нам  придется,  не
включая фар. К тому же, в случае погони, ты сможешь отстреливаться... -  Она
опустила глаза и тихо добавила. - Я думаю, что живыми в их  руки  нам  лучше
больше не попадаться...
   - Ты совершенно права, дорогая.
   - Только... - как-то нерешительно продолжала она. - Только ты  не  убивай
Хосе. Он не самый плохой из них... Ты только оглуши его и все...
   - И тут ты совершенно права, дорогая, - сказал я. - Давай, зови Хосе...
   Она постучала в дверь, позвав Хосе. Когда тот вошел, я ударил  его  сзади
рукояткой пистолета по голове. Он не издал  ни  звука  и  свалился.  Путь  к
свободе был нам открыт. Мы быстро пошли по коридорам,  миновали  лестницы  и
вышли во двор.
   Ночная свежесть охватила нас. У крыльца стояла машина, старенький "рено",
видимо давно отслуживший свой срок. Мерседес уверенно  села  за  руль,  а  я
быстро прыгнул на заднее сиденье. К моему великому удивлению, мотор  завелся
сразу же, и машина рванулась с места в ночную тьму. Сзади  раздались  крики,
но мы уже неслись вперед.
   Мерседес уверенно вела машину по горной дороге на предельной скорости.  Я
только удивлялся ее мастерству, когда шины "рено" визжали на поворотах.
   - Дай сигарету! - коротко бросила она.
   Я прикурил две сигареты и вложил одну в ее красивые длинные пальцы.
   Постепенно тепло и влажность южной ночи стали проникать в машину по  мере
того, как мы спускались вниз. Мы промчались  по  окраине  какого-то  спящего
небольшого селения, затем дорога снова повела вверх. Я только удивлялся, как
Мерседес блестяще разбиралась в этом множестве разветвлений дорог.  Наконец,
мы подъехали к какому-то домику, и она остановила машину.
   - Выходи, милый, - сказала она, покидая машину.
   - Ты прекрасно водишь машину, - восхищенно сказал я, выходя из машины.
   - Я же сказала, что ты ничего обо мне не знаешь, - усмехнулась она - Я  в
свое время увлекалась автогонками, милый. И вот сегодня  это  мое  увлечен