тбивать подушку до последней капли крови.  Вот
дорасправится с шастающим в белом халате  с  капюшоном  типом  и  вручит
трофей Орецкому. Я заговорила вслух:
   -  Пока  мы  грызлись  с  другом  Вадима,  убийца  зашил  пистолет  в
объемистое  брюхо  плюшевого  зверя.  А  я   поработала   добросовестным
курьером. Нитки и иголка, как правило, оказываются под рукой у  женщины.
Я голосила напротив артистической Татьяны. Елена уже  была  мертва,  так
что она в одиночестве дожидалась приятелей, чтобы повести их в тот самый
ресторанчик.  Изворотливая  дрянь.  Уговорила  Елену  поиздеваться   над
Орецким, отправила под каким-то предлогом проведать  соучастницу  давней
мистификации, а потом двумя выстрелами избавилась  и  от  конкурентки  в
театре и свидетельницы, и от любовника мужа.
   - За уши не много ли притянула? - хмыкнул полковник.  Я  показала  на
часы:
   - Ваш аноним зашил пистолет в подушку вчера днем.  А  проинформировал
Бориса сегодня вечером. Мадам надеялась, что, пока вы будете возиться  с
Митей, она спокойно улетит.
   - Не раньше, чем побеседует со мной, - проскрипел полковник Измайлов.
- А вы пока развлекитесь письменными показаниями с лейтенантом  Юрьевым.
Все равно вам придется коротать ночь до получения результатов.
   Под  утро  нас  с  Митей  Орецким  развезли  по  домам.  Меня   катал
подобревший  полковник.  Аккуратистка  Татьяна   напоследок   все   себе
испортила. Сунула в несессер нитки и иголку,  в  ушко  которой  забилась
шерсть с подушки. И  была  настолько  потрясена  тем,  что  ее  опознали
(признали в ней Нину), что поюлила немного, разрыдалась и  призналась  в
убийствах Елены и Вадима.
   - Поля, с чего ты взяла, будто я спрашивал у  дамы  возле  гостиницы,
как  попасть  в  Кленовый  переулок?  -  поинтересовался  посерьезневший
Измайлов. - Ты видела, что мы общались, и только.
   Я офонарела. Натужно хлопала слипающимися ресницами и мычала.
   - Ладно, это чтобы не задавалась.
   Я бы, наверное, подралась с Виком... если бы не заснула. И мне снился
театр.