ссажиры! - голосом Сергея Сергеевича прорезалось  сквозь
утихающий шум местное радиовещание. - Настоятельно просим вас вернуться  в
зал ожидания. Своим присутствием  на  летном  поле  вы  мешаете  ремонтной
бригаде производить работы.
     Ничему они, честно говоря, не мешали. Но ремонтная  бригада,  ведомая
вторым пилотом, поднялась в самолет, наблюдать было не за чем, и пассажиры
подчинились командирскому приказу.
     Обладатели  СКВ  рванули  к  заманчивому  киоску.  Но  их  опередили:
рок-группа и Александр  Иванович,  предусмотрительно  не  участвовавшие  в
экскурсии  к  вертолету,  уже  причащались  у  импровизированной   стойки.
Жаждущим пришлось выстраиваться в очередь.
     Аборигены были, как выражался Остап Бендер, чужими на этом  празднике
жизни. Они стояли у стен  и  тоскливо  следили  за  тем,  как  отоваренные
счастливчики ретиво  опрокидывали  и  опустошали  только  что  наполненные
бокалы. Когда очередь рассосалась и прилавок с напитками обнажился во всей
своей красе, один из темно-серых ватников не выдержал и,  как  сомнамбула,
направился к вожделенной стойке.
     - Сто пятьдесят. Вот  этого,  -  приказал  он  стюардессе-продавщице,
щелкнув толстенным черно-желтым ногтем по зеленому  боку  "Балантайна",  и
протянул двадцатидолларовую бумажку.
     - Откуда у тебя зелененькие, Серый? - вкрадчиво  поинтересовались  за
его  рифленой  спиной.  Человек,  которого   звали   Серым,   медленно   и
настороженно обернулся. За его спиной стоял Александр Иванович со стаканом
в руках и скалился. И непонятно было, улыбнулся он или ощерился.
     - Из деревни помогают, начальник, - без выражения ответил  тот,  кого
звали Серым. Продавщица с двадцаткой замерла. Он, краем глаза  заметив  ее
нерешительность, подсказал ей: - А ты наливай, наливай.
     - Из какой? Из Атланты?  Майами?  Лас-Вегаса?  -  Александр  Иванович
хотел все знать.
     - Из Говноедовки, - уточнил Серый. - А в общем,  какое  твое  собачье
дело?
     - Просто любопытно, Серый, просто любопытно.
     - Говорили, будто ты на пенсии? - в свою очередь спросил Серый.
     - Правильно тебе говорили.
     - Тогда понятно. Одно осталось - любопытствовать.
     - Говорливым стал, - ответил Александр  Иванович.  -  А  на  допросах
молчал. Сколько отсидел?
     - А сколько ты мне наматывал?
     - Восьмерик, Серый, законный восьмерик.
     - Три зимы у тебя адвокат отобрал.
     - Значит, повезло  тебе  с  адвокатом,  -  Александр  Иванович  вдруг
заметил, что буфетчица по-прежнему на распутье - наливать или не наливать.
- Налейте ему. Деньги настоящие. Наш Серый не фальшивомонетчик. Он суровый
скокарь-домушник.
     Сказал  и  отошел  к  музыкантам.  Серый  поднял  стакан,  наконец-то
наполненный подозрительной стюардессой, левой рукой взял сдачу, сунул ее в
карман, выпил до дна, нашел глазами Александра Ивановича, встретился с ним
взглядом и, смачно плюнув в пустой стакан, поставил его на стойку.
     - Вы почему безобразничаете?! Вы почему безобразничаете?! -  залилась
криком от отвращения стюардесса. Не отвечая, Серый кинул на стойку пятерик
из сдачи и, не торопясь, удалился.
     Поняв, что Серый уже не видит его, Александр Иванович прикрыл глаза и
в  ярости  сжал  челюсти.  Боже,  как  ненавидел  он  таких,  ушедших   от
человеческой жизни навсегда и с дешевой бравадой. Их завистливую  жадность
без границ, их подлый и направленный  на  действия  цинизм,  их  фальшивый
воровской кодекс, их  пошлые  и  дешевые  позы,  их  речь,  жесты,  манеру
поведения!..
     Чуткие музыканты с ходу усекли и дуэль взглядов, и легкий скандалец.
     - Кто этот хряк? - мягко поинтересовался Дэн.
     - Уголовник, Митяй, - ответил Александр Иванович. - И очень  скверный
человечишка.
     - А вы, случаем, не из ментовки будете, папик? -  еще  мягче  спросил
Дэн.
     - Был в ней до недавнего времени.
     - Полный лом, - признался Дэн, - а мы хотели вас полюбить, папик.
     Александр Иванович непонятно посмотрел на них  всех,  на  каждого  по
очереди, усмехнулся кривовато и жестко закончил разговор:
     - Извините за знакомство. В самое ближайшее время постараюсь  вернуть
должок за угощение.
     И развернулся, и пошел, больше обычного припадая на палку. На  выходе
из зала он неожиданно столкнулся с Галиной Георгиевной.
     - Где это вы пропадаете, милый Александр Иванович?  -  потребовала  у
него отчета взвинченно-веселая Галина Георгиевна.
     - Я-то как раз все время на месте, на боевом посту у буфетной стойки.
А вот вы...
     - Давайте-ка выпьем. Коньячка. Я угощаю, - быстро предложила она.
     - Нет, - твердо отказался он. - Хватит. Наугощался за чужой счет. Под
завязку.
     - А я все-таки выпью. Подождите меня.
     Галина Георгиевна убежала  в  зал,  а  Александр  Иванович  вышел  на
воздух. За разговором он и не услышал,  как  ремонтники  начали  проверять
двигатели. Неведомый громадный  дикий  зверь  то  нестерпимо  взвывал,  то
умолкал.
     Бегали туда-сюда по трапу ремонтники,  нарушая  командирский  запрет,
колбасились вокруг самолета наиболее нетерпеливые пассажиры.
     Вернулась Галина Георгиевна, взяла его за руку, предложила:
     - Погуляем?
     - Полегчало? - вопросом на вопрос ответил он.
     - А отчего мне должно было полегчать? Просто выпила, вот и все.
     - Если от выпивки не легчает, зачем тогда она?
     - Давайте не будем словоблудить, - попросила она. - Просто погуляем.
     - Для прогулок я мало приспособлен, - признался Александр Иванович  и
как аргумент слегка приподнял трость. - У вас же,  как  я  понимаю,  новый
дружок в самолете завелся.  Вот  он  -  для  прогулок:  молодой,  крепкий,
строевой амбал.
     - Какой еще амбал? - настороженно спросила Галина Георгиевна.
     - Из первого ряда. С которым вы так мило кокетничали.
     - А-а-а... - деланно протянула Галина Георгиевна. - Это  простодушный
мужичок, рядом с которым я присела, устав до невозможности?  Вы  ревнуете,
Александр Иванович.
     - А-а-а... - он очень точно передразнил. - Так это вы не кокетничали,
а отдыхали? Вы слегка переигрываете, Галина Георгиевна.
     Завершить пикировку им не дал второй пилот. Стремительно  приблизился
к ним и, продираясь между ними (они мешали пройти ему в  здание),  буркнул
недовольно:
     -  Дело  сделано,  а  закончить  по-человечески  все  мешают.   -   В
раздражении он случайно толкнул Галину Георгиевну и нашел в себе  силы  на
ходу извиниться: - Пардон.
     - Чего это он? - удивился Александр Иванович.
     - Пошли за ним. Узнаем, чего это он, - предложила Галина Георгиевна.



                                    13

     Второй пилот  ворвался  в  зал  ожидания,  найдя  глазами  командира,
заорал:
     - Сергеич, я снимаю  с  себя  всякую  ответственность!  Так  работать
невозможно!
     - Ну чего орешь? - вопросом осудил его горячность командир.
     - А как не орать? - на полтона  ниже,  но  все-таки  возразил  второй
пилот. -  Последняя  доводка,  а  они  шастают  вокруг.  У  двигателей,  в
салоне...
     - Кто?
     - Да пассажиры же!
     - Бортпроводницы! - заорал  теперь  командир.  Две  отдыхающие  после
раздачи пищи стюардессы вскочили с фанерных кресел и подбежали  к  первому
после Бога. - Вот что, девочки. Давайте-ка к самолету и гоните всех сюда в
зал. Всех без исключения! - Девочки без разговоров метнулись к  дверям.  -
Ну, а как там у вас?
     - Заканчиваем, - обрадовался второй пилот. -  Проверяем  в  последний
раз.
     - Подожди-ка, - прервал его командир. Он увидел музыкантов и  подошел
к ним: - Парни, не в службу, а в дружбу. Сейчас всю шоблу сюда пригонят, и
единственная возможность задержать всех здесь - ваш концерт. Сыграете, а?
     - Если партия сказала: "Надо!" -  комсомольцы  отвечают:  "Есть!",  -
бодро откликнулся Дэн. - Напитками обеспечите, как в первом классе?
     - Обеспечу, - пообещал командир.
     - Ну, тогда держись, аэропорт Хаби! - И своим: - К оружию, граждане!
     Но не  успели  музыканты  разобраться  с  инструментами,  как  в  зал
ожидания  вбежал  один  из  местных,  незаметный   такой   гражданин,   и,
остановившись посередине, сообщил горестно и звонко:
     - Понимаешь, у меня машину угнали, да? Мой "газон" угнали!
     - Как угнали? - ахнул  замордованный  второй  пилот.  -  Что  же  это
делается?
     -  Как  угнали,  дорогой?  -  повторил   вопрос   неизвестно   откуда
появившийся милиционер.
     - Стоял мой "газон" на стоянке, да? Ушел  я  немножко.  Дела  у  меня
были. Пришел, а его  нет.  Что  делать,  начальник?  -  горестно  вопросил
водитель.
     - Пойдем посмотрим. А потом думать будем, - предложил милиционер.
     - На что смотреть? Там же нет ничего! Раньше "газон"  был,  а  теперь
нет его. На что смотреть? - удивился водитель, но  покорно  последовал  за
милиционером.
     - Пойду и я, - устало решил второй пилот,  -  пора  кончать  со  всем
этим.
     И пошел,  с  трудом  пробиваясь  сквозь  толпу,  хлынувшую  в  дверь.
Недовольные самоуправством стюардесс, пассажиры  усаживались  на  фанерные
стулья, устраивались у стен.
     Дэн внимательно осмотрел зал и объявил:
     -  Первый  номер  посвящается  нашему  другу,  которого  мы  случайно
обидели!
     Гитара давала тональность, ударник  держал  четкий  внутренний  ритм,
саксофон вел мелодию.  Дэн  на  хорошем  английском,  играя  голосом,  пел
"Беззаботного".
     - Простите, - сказал Александр Иванович Галине  Георгиевне  и,  мягко
освободившись от ее  руки,  направился  к  рок-группе.  Подошел,  дождался
проигрыша и прокричал Дэну в ухо: - Козлы!
     Дэн согласно кивнул и пошел на заключительный куплет.
     Рок в конце  концов  взял  и  эту,  столь  не  похожую  на  привычную
аудиторию сейшенов публику.  Хиты  завели  солидных  граждан,  и  они  уже
прихлопывали ладонями в такт. А некоторые непроизвольно обозначали пляс.
     Гремела  музыка,  изредка  взвывали  самолетные  двигатели.   Наконец
двигатели замолчали, и раздался воющий свист вертолетных  лопастей.  Свист
нарастал и нарастал, достиг нестерпимости и стал удаляться.  Он  удалялся,
превращаясь в комариный писк, и освобождал место для тишины, потому что  и
рокеры прекратили играть. В полной тишине  раздался  торжественно-гундосый
голос диктора местной радиоточки:
     - Внимание! Объявляется посадка на самолет, следующий рейсом Москва -
Сингапур. Повторяю: объявляется посадка...



                                    14

     -  Осторожнее,  трап  ненадежен.  Осторожнее,   трап   ненадежен,   -
настойчиво повторяла стюардесса. Но жаждущие перемен  одуревшие  пассажиры
взлетали по ненадежному  трапу,  как  горные  козлы.  Оживленно  и  быстро
рассаживались   на   привычные   места,   добро   улыбались   стюардессам,
переговаривались, перешучивались.
     Двинулись   в   последний   поход   посерьезневшие    бортпроводницы.
Приговаривая беспрерывно: "Пристегнитесь, пристегнитесь",  они  придирчиво
следили за процессом пристегивания.
     Старшая вошла  в  первый  класс.  Дипломат,  закинув  ногу  на  ногу,
почитывал газетку на заграничном языке.
     - Пристегнитесь, пожалуйста, - ласково напомнила старшая.
     - Сей момент, - с готовностью откликнулся дипломат и встал. -  Сейчас
вот только плед возьму. К вечеру холодать стало.  А  под  пледом  вон  как
сладко спится!
     Дипломат  кивком  указал  на  мирно   сидящего   господина.   Старшая
озабоченно посоветовала:
     - Может, разбудим, чтобы пристегнулся?
     - А он и не расстегивался, -  успокоил  ее  дипломат  и  потянулся  к
верхней полке за пледом.
     Дипломат был  мал  ростом,  а  плед  завалился  в  глубину.  Дипломат
осторожно, чтобы не запачкать, носком безукоризненного башмака  ступил  на
сиденье,  приподнялся.  Ухватил  было  плед,  но  тонкая   галантерейность
воспитания  его  подвела:  носок  башмака  соскользнул,  и  он,   несолоно
хлебавши, вернулся на исходную, неловко раскорячившись. Стремясь сохранить
равновесие, дипломат на одно мгновение коснулся плеча господина.
     Плед, покрывавший господина целиком, сполз и открыл его лицо.
     Старшая и дипломат увидели это лицо. Вываленный  из  криво  открытого
рта язык, вылезшие из орбит неподвижные, пустые глаза.
     Господин в шляпе (в настоящий момент без шляпы) был мертв.



                                    15

     Обладатель оговоренного гонорара  (две  бутылки  виски),  сильно  уже
поддавший Дэн с некоторых пор называл Александра Ивановича полковником.
     - Полковник, - говорил он, - на грудь перед взлетом? Для порядка, а?
     - Только, когда взлетим, - упрямился полковник.
     Прикрывая рот и нос носовым платком, по  проходу  к  хвосту  самолета
вихрем  пронеслась  старшая  и  тотчас   в   сопровождении   двух   подруг
возвратилась в отсек первого класса. В том же бешеном темпе.
     - Ну давай выпьем, - настаивал  Дэн.  Льстя  добавил:  -  Может  тебе
обидно, что я тебя полковником называю? Хочешь в генералы произведу?
     -  Погоди,  -  сказал  Александр  Иванович  и  поднялся   с   кресла.
Музыкальный слух руководителя рок-группы мгновенно уловил резкий перепад в
настроении собеседника.
     - Ты что, опять обиделся?
     - Погоди, - повторил полковник-генерал и быстро зашагал по проходу.
     - Туда нельзя! - робко сказала одна из проводниц, караулившая вход  в
первый класс.
     - Мне можно, девочка, - жестко возразил Александр Иванович и  бережно
отодвинул ее.
     Выставив ноги в проход, дипломат сидел в самом отдаленном от мертвеца
кресле и, ритмично растирая свои колени нервными руками, повторял:
     - Разрешите мне отсюда уйти. Разрешите мне отсюда уйти.
     А старшая монотонно отвечала:
     - Командир велел, чтобы вы здесь были.
     Александр Иванович боком  присел  в  кресло  рядом  с  покойником  и,
оттянув плед на его острые колени, деловито осмотрел шею.
     - Вы что делаете? - возмущенно спросила старшая.
     - Смотрю.
     - Нельзя здесь, нельзя! - не  объясняя,  чего  нельзя,  запретительно
закудахтала старшая.
     Не  отвечая,  Александр  Иванович  проследовал  к  пилотской  кабине.
Бесцеремонно громко постучал в дверь и, не дожидаясь разрешения, распахнул
ее.
     Экипаж, сидя на своих местах, в безнадеге  тупо  размышлял.  На  вход
постороннего  отреагировал  лишь  командир.  Он  поднял  голову  и   грубо
распорядился:
     - А ну, отсюда!
     - Я бывший начальник первого отдела МУРа  полковник  запаса  Смирнов.
Могу оказаться вам полезным, - холодно и  почти  приказно  предложил  свои
услуги Александр Иванович.
     - Покиньте кабину. Вам же сказали, -  раздраженно  высказался  второй
пилот.
     Александр Иванович Смирнов не желал его слушать. Глядя на  командира,
он спросил:
     - Местным уже сообщили?
     - Нет еще, - признался командир.
     - Так какого черта расселись! - вдруг заорал Смирнов. -  Свяжитесь  с
ними и прикажите, чтобы всех, кто ошивается в аэропорту и возле, всех  без
исключения, собрали в одно место и изолировали. Быстро, быстро!
     Без  возражения  командир,   поняв   целесообразность   предложенного
Смирновым, забубнил, стараясь быть спокойным, в микрофон:
     - Саид?  На  борту  ЧП.  Обнаружен  труп  убитого  во  время  стоянки
иностранного гражданина. Немедленно собери всех, кто имеется в  аэропорту,
понимаешь, всех, и не выпускай их никуда.  -  Командир  замолк  ненадолго,
слушая ответное радиовещание. - У тебя диспетчер, у тебя  радист,  у  тебя
кассир, у тебя милиционер с пистолетом. Действуй, действуй, Саид!
     - Ну, а теперь сообщите в Москву, -  не  давая  командиру  передышки,
настойчиво посоветовал Смирнов. - Вы ведь еще начальству не докладывали?
     - А вам какое дело?! - взорвался второй пилот, но на него не обратили
внимания.
     - Сейчас доложу, - решился командир.  -  Только  прошу  вас,  товарищ
Смирнов, на время переговоров покинуть кабину. Не положено.
     - Что ж, раз не положено, так  не  положено.  Об  одном  прошу:  ваше
начальство обязательно с МВД будет связываться. Пусть обязательно сообщат,
что на борту я, полковник запаса Смирнов Александр Иванович. Не  забудьте.
Смирнов Александр Иванович.
     Когда  он  шел  между  рядов   к   своему   месту,   пассажиры,   уже
почувствовавшие нечто,  встревоженно  переговаривались.  Он  сел  рядом  с
Галиной Георгиевной, откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза.
     - Что-нибудь случилось? - поинтересовалась Галина Георгиевна.
     - Случилось, - подтвердил он, не открывая глаз.
     - Что? Что? - предчувствуя ужасное, истерично спросила она.
     - Скоро объявят, - невежливо прекратил разговор Александр Иванович.
     И в самом деле скоро противоестественно спокойный  голос  объявил  по
радио:
     - Командир корабля просит Александра Ивановича Смирнова  в  пилотскую
кабину.
     Он встал и пошел в кабину, на ходу слушая продолжение:
     -  Граждане  пассажиры.  На  борту  нашего   самолета   скоропостижно
скончался следовавший в Сингапур  гражданин  Нидерландов.  Для  соблюдения
международных норм регистрации смертельного исхода необходимо срочно  всем
присутствующим на время покинуть салон и вернуться в здание аэропорта...



                                    16

     - Можете действовать, Александр Иванович, - устало сказал командир, -
руководство МВД дало свое  согласие  на  ваше  участие  в  предварительном
следствии.
     - И все?
     - Что - "и все"? - не понял командир.
     - Больше они ничего не сообщили? Кто он? Что он? Зачем он?
     - Пока нет. Дополнительные сведения обещали дать позднее.
     - Все ясно, - догадался сообразительный Смирнов,  -  часа  два  будут
советоваться со всеми инстанциями, как бы аккуратней сообщить о  несчастье
в посольство. А дело стоит! Какое тут следствие, когда нет исходных!
     - Может, труп посмотрите? - робко посоветовал командир.
     - Посмотрю, -  вяло  согласился  Смирнов.  Выйдя  в  первый  класс  и
осмотревшись, поинтересовался: - А где этот дипломат хренов?
     - Всех  велено  было  в  аэровокзал...  -  ответил  вышедший  за  ним
командир.
     - Ну да ладно пока... - Смирнов  сдернул  плед  до  конца  и  оглядел
покойника целиком.
     - Как его? - тихо спросил командир.
     - Удавкой сзади.
     - А кто? - по инерции задал идиотский вопрос командир.
     -  Каждый  из  восьмидесяти  пассажиров,  каждый  из  двух   десятков
околачивающихся в аэропорту, каждый из экипажа и я, - перечислял  Смирнов,
продолжая рассматривать мертвое тело. - Покойничек-то левшой был.  А  я  в
Шереметьеве и не заметил.
     - Это почему? - еще раз спросил неугомонный командир.
     - Кейс под правой рукой.
     - Так и носят в правой.
     - Носят, но не  приковывают  к  нерабочей  руке,  -  Смирнов  откинул
соседнее кресло, передвинулся к  трупу  вплотную  и  приступил  к  обыску.
Сверху быстро ощупав одежду убитого, он извлек из карманов пальто  носовой
платок, две упаковки с какими-то медицинскими  таблетками,  бумажник.  Все
извлекаемое Смирнов  последовательно  раскладывал  на  обеденном  столике.
Последним  был  пистолет,  который  он  вытащил  из   подмышечной   сбруи,
расположенной справа. Подкинув пистолет на ладони, Смирнов опознал его:  -
"Беретта". Хорошая машинка. - И спрятал  "беретту"  во  внутренний  карман
своего пиджака.
     - Все? - нетерпеливо поинтересовался командир,  ощущавший  дискомфорт
от обыска трупа.
     - Все-то оно все... - начал было Смирнов и вдруг заметил,  что  члены
экипажа, столпившиеся  у  дверей  кабины,  внимательно  наблюдают  за  его
действиями. - Для справок мне вполне достаточно вас, командир. А остальным
членам экипажа положено быть вместе со всеми.
     - Ребята, быстро  в  порт,  -  понимая  законность  упрека,  приказал
командир.
     Члены экипажа без разговоров потопали к выходу.
     На этот раз Смирнов обыскивал одежду по  всем  милицейским  правилам,
тщательно ощупывая каждую складку, каждый шов.
     - Вот они! - сказал он с облегчением и