о он не начал  осуществлять  этот
план. А Роджер ожидает его внизу в пивной. Он пошарил в карманах и  сделал
вид, что у него нет сигарет.
     - Я быстренько схожу купить себе пачку сигарет,  -  сказал  он.  -  И
сейчас же вернусь.
     Надев пальто, он торопливо сбежал  вниз  по  лестнице  и  остановился
перед толстым апоплексического вида мужчиной, который мешал ему пройти.
     - Мсье Меллерей, я должен с вами поговорить.
     Это был торговец яйцами из окрестностей,  который  кроме  яиц  скупал
также в деревнях козьи шкуры.
     - Нет времени, - кратко пояснил  Жак.  -  Поговорите,  пожалуйста,  с
мадам Кац.
     Он покинул озадаченного таким приемом мужчину  и  поспешил  выйти  на
улицу. Было все еще холодно. Небо было ясное. Снег больше  не  таял,  а  в
сточных канавах громоздились цепочки холмиков  из  снега  и  льда.  Вдали,
перед пивной Жак увидел желтую машину. Что еще потребует от него Роджер?
     Он  нашел  его  перед  Флышером,  среди   сильного   шума   и   звона
колокольчиков,  словно  загипнотизированного   разноцветными   лампочками,
загоравшихся  при  контактах  катящихся  стальных  шариков.  Для  игроков,
казалось, весь мир был ограничен размерами этого шумного аппарата.
     - Так вы здесь. А я уже потерял терпение, - приветствовал его Роджер.
     - Я освободился, как только смог, - сказал Жак, -  моя  жена  тут  же
вернулась.
     - Я это понял по телефону.
     Роджер подмигнул ему.
     - Вы очень хорошо вышли из положения.
     - Ни в коем случае не звоните мне в контору. Это рискованно. Так же и
наши встречи здесь поблизости от фабрики.
     - Вы слишком все драматизируете, - возразил Роджер. - Ваша жена  меня
не видела. Она знает только моего шефа.
     Он посмотрел  на  немногочисленных  посетителей  в  помещении,  затем
поставил Фриншер и  пошел  к  музыкальному  автомату,  в  который  опустил
полдюжины монет. Раздалась громыхающая джазовая музыка.
     - Мы имеем теперь добрых  полчаса  времени.  Музыка  лучшее  средство
против любопытных ушей. Хотите скотч?
     Он подождал согласия Жака и заказал две порции  виски.  Они  сели  за
столик вблизи музыкального автомата.
     - Я полагаю, что вы меня вызвали не для того, чтобы угостить виски?
     - Мне хотелось убедиться, что ваши намерения не изменились.
     - Вы можете предоставить мне рассрочку? - спросил Жак.
     - Могу, не слишком большую.
     - Но не считаете ли вы, что я могу за  один  день  достать  30  тысяч
франков?
     - Я могу пока удовольствоваться  задатком,  конечно  соответствующего
размера.
     Чтобы слышать друг друга, собеседники склонились над столом и  каждый
внимательно следил за движением губ  другого.  Даже  вблизи  никто  бы  не
разобрал, о чем они говорили. Метод оказался эффективным и музыка автомата
- терпимой.
     Кельнер принес выпивку.
     - Если бы вы могли снизить вашу цену...
     -  Один  момент,  мсье  Меллерей.  -  Роджер  жестом   отклонил   это
предложение.
     - Я не имею такого намерения.
     - А я не могу столько выплатить.
     Жак удивился своей собственной смелости. Он не смог бы так  говорить,
это алкоголь возбудил его. Он стал не только смелым, но и отважным.
     - Я предупреждаю вас, что если по вашей вине что-либо  произойдет,  я
сообщу о вашем вымогательстве. Вы хотите слишком  много  заработать,  а  в
результате все потеряете.
     - Будьте благоразумны, мсье Меллерей.
     Вместо   того,   чтобы   расстроиться   Роджер,   казалось,   наборот
развеселился. На его толстых губах появилась сочувственная улыбка, которая
только подчеркивала его безобразие.
     - Вымогательство? Вы имеете доказательства?
     - М-ль Тусси может все подтвердить.
     - Ее показания,  как  заинтересованной  стороны  будут  так  же  мало
значить, как и ваши. Вас обвинят, что вы действуете из-за мести.
     С бокалом в одной  руке  и  с  сигаретой  в  другой  Роджер  сидел  и
улыбался. Но его глаза имели металлический блеск.
     - На карту будет поставлена репутация нашего агентства. Клянусь  вам,
мой шеф  распорядится  о  привлечении  выдающегося  защитника.  Вы  будете
осуждены.
     - Я осужден, вот это здорово!
     - Да, точно, за клевету!
     Действие алкоголя улетучилось так же быстро, как и наступило.  Ничего
не осталось, кроме жжения в пустом желудке, вызывавшем у Жака тошноту.
     - Придется поладить, - продолжал Роджер, - Так как же, мсье Меллерей?
     - Тридцать тысяч франков будет очень трудно достать.
     - Трудно, но возможно. Можете  мне  не  рассказывать,  что  оборотный
капитал перчаточной фабрики...
     Жак промолчал и поэтому получил отсрочку. Роджер путал  "молчание"  с
"согласием".
     - Поскольку мы пришли к соглашению мне  не  будет  смысла  продолжать
слежку, - сказал он. - Формально она будет, конечно, продолжаться.
     - Что вы пишете в своих донесениях?
     - Буду писать часовой распорядок дня, который вы мне дадите.
     - Это смешно. Вдобавок я должен еще за вас работать!
     - Разве было бы лучше, если бы я продолжал за вами следить? - спросил
Роджер. - Нет, не правда ли? Я не вижу причины для вашего отказа,  ибо  мы
оба будем удовлетворены.
     - Согласен.
     - Самому за собой следить, в некотором роде раздвоиться,  чтобы  быть
преследователем и преследуемым... Разве  это  не  пикантная  ситуация?  Вы
передаете сведения м-ль Тусси каждый вечер. Я  звоню  ей  ежедневно  около
девяти вечера и она передает мне, это очень просто.
     Адская музыка прекратилась,  но  в  голове  Жака  продолжали  греметь
тарелки, барабаны и литавры.
     - Я еще не говорил с м-ль Тусси. - сказал Жак. - Я  должен  уведомить
ее.
     Он купил телефонный жетон и вошел в кабину.
     - Я ждала твоего звонка, - сказала Жаннина. - Я не решилась уйти.
     Как накануне у телефона, он закрыл глаза. Ее молодой и  чистый  голос
действовал, как компресс на  его  разгоряченную  голову.  Жак  моментально
забыл свои заботы и стал думать только о молодой женщине.
     - Как ты провела ночь?
     - Плохо. А ты?
     - Тоже не очень хорошо.
     - Ты нашел выход из положения?
     - Еще не нашел.
     Почему он должен вдаваться в подробности? Это была не ее проблема.
     - Сегодня я не приду, любимая. Могу ли я позвонить около семи часов?
     - Если хочешь. Я буду весь вечер дома.
     Он тихо сказал:
     - Целую тебя, любимая.
     - Я тебя тоже.
     - Целую тебя очень и очень крепко.
     Он пошел обратно к столу. Роджер ушел, предоставив ему оплатить счет.
Жак купил пачку сигарет.  На  улице  холод  охватил  его.  Возбуждение  от
алкоголя  сменилось  депрессией.  Тридцать  тысяч  франков  казались   ему
недосягаемыми.
     - Трудно, но возможно, сказал ему вымогатель.
     Жак охотно сказал бы ему: "Но это невозможно! Невозможно!  Все  счета
будут тщательно проведены. Будет вынут из  кассы  последний  франк,  чтобы
купить фабрику белой кожи. Как вы не можете понять, что я ничего не имею -
вообще ничего.
     К чему бороться, когда с самого начала все было потеряно?
     Все ли? Нет, не все. Было потеряно состояние, но не любовь.  Во  тьме
его депрессии засверкал огонек, лампа в конце туннеля, показывающая  выход
из него. Он немного успокоился. Разве не ждала его  Жаннина,  преданная  и
любящая? Да, действительно, почему бы не быть этому истинному счастью?



                                    8

     Желто-красная  кабина  подвесной  канатной   дороги   скользила   над
Сент-Лауренсом.  Однако  солнцу  не  удавалось  согреть  старые   домишки,
замершие и прижимавшиеся друг к другу. Казавшиеся совсем низкими.
     С высоты своего постамента неустрашимый Ксавье  Жувин  устремил  свой
бронзовый взгляд на маленькую, местами покрытую грязным снегом площадь.
     Жак бросил на статую ненавидящий взгляд, словно считал  его  причиной
своих неудач. К концу первой половины дня, сравнивая  приходы  и  расходы,
Жак не смог освободиться от мыслей о тридцати тысячах, которые были  столь
же недоступны, как неприступные  горные  вершины.  В  поисках  возможности
получения денег, он подумал о своей матери.
     Мадам  Меллерей  получала  порядочную  пенсию,  была  бережлива,  как
муравей и имела еще кое-какие небольшие источники дохода.
     Он закончил часть работы с тем, чтобы сразу же после обеда мог уехать
из Монтефло.
     Насколько я помню, у мамы есть деньги на сберегательной книжке, думал
он, и нужно, чтобы она одолжила мне несколько тысяч франков.
     Поглощенный этими мыслями, Жак  торопливо  поднимался  по  деревянной
лестнице с шаткими перилами. Звуки телевизионной передачи были  слышны  из
коридора. Оперная певица исполняла большую арию из "Лакмэ".
     Жак вынул из кармана фунт конфет, купленный им по пути, и постучал  в
дверь.
     Возьму пару тысяч здесь,  потом  несколько  тысяч  займу  где-нибудь.
Роджер играет на  непреклонности.  А  если  ему  скажут,  что  он  получит
пятнадцать наличными вместо тридцати и у него будет выбор - это или вообще
ничего, то не ухватится ли он за это предложение?
     Жаку пришлось несколько раз сильно  постучать,  пока  он  не  услышал
голос матери.
     - Это я, Жак.
     Она поспешила открыть дверь.
     - Добрый день, мой маленький, Жак.
     Она была высокая, худая со строгим  лицом,  полная  противоположность
м-ль Матильде, которая сидела на стуле перед пустой чашкой  из  под  кофе,
очарованная экраном телевизора.
     Мадам Меллерей обняла сына, затем выключила телевизор.
     - Дай мне твое пальто и садись. Может быть хочешь кофе?
     Она взяла чайник.
     - Матильда рассказала, что вчера после обеда ты  был  здесь.  Большое
спасибо за конфеты, они были замечательные.
     - Превосходные. - Подхватила Матильда, покосясь на пакет с конфетами.
     В присутствии третьего лица Жак не хотел разговаривать на тему,  ради
которой пришел сюда, а  толстая  старуха,  казалось,  не  имела  намерения
уходить. Видимо, мадам  Меллерей  догадалась  о  смущении  сына,  так  как
сказала, указывая на конфеты:
     - Предложи Матильде, пока она не ушла.
     Жак удивился способу избавиться от лакомки. Последняя с полным ртом и
руками не замедлила удалиться.
     - Весь смысл  ее  жизни  -  это  еда,  -  вздохнула  мадам  Меллерей,
проговорив  это  дружески-укоризненным  тоном.  К  счастью  она  не  может
пожаловаться на печень.
     Затем ее взгляд стал вдруг серьезен.
     - У тебя лицо как из папье-маше!
     С тех пор, как он женился, она встречала его  подобными  словами  при
каждом его посещении.  Вероятно  инстинктивно  указывала  этим,  что  жена
обращается с ним хуже, чем она.
     Обычно он возражал:
     - Ты всегда это говоришь. Я опять поправился на четыре фунта.
     Сегодня это должно быть соответствовало  действительности,  ибо  Элен
это тоже заметила, и он не стал возражать.
     - У меня неприятности.
     - С твоей женой?
     - И да и нет.
     - Что еще она затеяла?
     Мадам Меллерей не имела теплых чувств к снохе.  Они  всегда  осуждали
друг друга и почти не поддерживали отношений.
     Жак рассказал выдуманную им историю.
     - На прошлой неделе я играл в покер. Я  проиграл  много  денег  и  не
сказал Элен.
     - Ты теперь стал играть в карты!
     Упрек и отвращение, которые появились на ее  лице,  укрепили  решение
Жака не доверять ей своих истинных забот.  Развод  и  вымогательство  были
словами, способными привести ее в ужас.
     - Сколько же ты проиграл?
     Он вместо ответа сделал уклончивый жест, но она попыталась узнать.
     - Десять тысяч - двадцать тысяч франков.
     Она всегда считала в старых франках и  это  во  сто  раз  увеличивало
моральное значение денег. Тридцать тысяч франков  для  Роджера  составляли
три миллиона.
     - Двадцать пять... тридцать...
     Выражение ее лица показывало, что такого рода проигрыш был следствием
тяжелого порока. Чем больше называлась сумма, тем больше появлялось у  нее
смущения, а повышение суммы замедлялось.
     - Тридцать четыре тысячи... тридцать шесть... тридцать семь...
     Наконец она воскликнула испуганным недоверчивым тоном:
     - Неужели около тридцати тысяч?
     Между этими смехотворными суммами и тем, что действительно было нужно
Жаку была такая огромная разница, что он предчувствовал, сколь велик будет
ужас старой дамы, когда она узнает это.
     - Нет, успокойся. Не больше двадцати тысяч.
     Чтобы относительную величину суммы еще больше уменьшить он  употребил
новое выражение:
     - Меньше двухсот новых франков.
     - Господи, спаси и помилуй! Ты мспугал меня, мой мальчик!
     Она развеселилась.
     - Один момент я подумала: мой сын сошел с ума! Но, мой бедный  юноша,
какой черт в тебя вселился...
     Сегодня после обеда, она будет за  меня  молиться,  подумал  Жак.  Он
продолжал ее успокаивать.
     - Это произошло случайно, я больше так не сделаю.
     - Но двадцать тысяч франков - это большие деньги!
     - Не заботься об этом. Все уже почти в порядке. Я не должен был  тебе
говорить об этом.
     Он поспешил уйти. Его к этому вынудило возвращение Матильды,  которая
насытившись его конфетами, пришла попрощаться  и  взяла  с  него  обещание
скоро снова придти.
     - Только не между четырьмя и шестью часами! - крикнула  ему  вдогонку
мать. - В это время я бываю в церкви.
     Она крикнула ему еще что-то из окна, когда он уже удалялся  от  дома.
Он не мог гордиться собой, как и из-за своей неудачи,  так  и  от  чувства
угрызения совести, что нарушил покой матери, которая этого не заслуживала.
     - Неужели он не в состоянии вести себя, как взрослый?
     Как поступил бы другой мужчина на его месте? Оставить Элен,  засучить
рукава и еще раз начать с нуля? Это бывает в фильмах и романах, но вряд ли
в жизни. Между теорией и практикой огромная пропасть.
     Чтобы больше не думать - еще один способ сдаться - он с  ожесточением
работал всю вторую половину дня. В шесть часов он почти выдохся.
     - Я скоро освобожусь, - сказал он Элен, которая отправлялась домой. -
Я приеду немного позже.
     К семи часам он закончил свою работу. Персонал с  фабрики  разошелся.
Его охватило сильное желание увидеть Жаннину, обнять ее, побыть возле нее.
     Разве она утром не сказала ему, что весь вечер будет дома?
     Он поднял трубку и сначала позвонил Элен.
     - У меня что-то не ладится...  Да,  глупая  ошибка.  Я  хочу  сегодня
вечером распутаться с этим.
     - Возьми книгу домой, ты сможешь после ужина снова заняться.
     - Мне удобнее здесь, где все  под  руками.  Где-нибудь  поблизости  я
малость перекушу.
     Он хотел было позвонить Жаннине, что намеревается к ней зайти,  потом
передумал. Ему захотелось ее увидеть. И удивить своим приходом. По пути  к
авеню Виктора Гюго он купил гусиную печенку,  курочку  в  желе,  маленький
торт и шампанское. Теперь любовники могут устроить хороший ужин.  Несмотря
на свои заботы он почувстовал  себя  почти  радостно  и  нетерпеливо,  как
гимназист при легкомысленной проделке. В половине  восьмого  он  явился  к
своей подруге с полными руками свертков и  счастливой  улыбкой  на  губах.
Когда он позвонил, Жаннина открыла дверь и, увидев его,  замерла,  стоя  с
открытым ртом.
     - Ах, это ты!
     - А кто же еще может быть?
     - Не знаю... Ты говорил мне что не придешь. Когда зазвонил звонок,  я
никак не предполагала...
     Он пошел на кухню, подтрунивая над ней.
     - Наверно ты ждала кого-нибудь другого?
     - Но ты глупец! Почему ты не позвонил?
     - Я хотел тебя удивить.
     - Возможно это было удивление.
     - Ты останешься ужинать?
     - Пришлось соврать, чтобы освободиться. Я захватил все необходимое.
     Он положил все съестные припасы на кухонный стол, а шампанское  убрал
в холодильник.
     - Это нам должно понравиться.
     Ощущение, что он говорил в пустоту заставило его обернуться.  Жаннины
в кухне не было. Он услышал, как  она  говорит  по  телефону  из  соседней
комнаты.
     - Хелло! Дайте мне комнату 34...
     - Да, спасибо.
     Она приложила палец к губам, когда он появился на пороге.
     - Хелло,  это  Жаннина  Тусси...  Прошу  извинения,  мадам...  Да,  к
сожалению, задержалась. Я позвоню вам потом... До свидания, мадам.
     Она положила трубку и объяснила ему.
     - Клиентка. Мы договорились встретиться к восьми часам. Я  не  знала,
что ты придешь.
     - Комната 34, это в отеле, не правда ли?
     - Вернее, в меблированных комнатах.
     Она снова повеселела, пропала вся ее неловкость, появившаяся при  его
неожиданном приходе.
     - Пойдем к столу, я вижу гусиную печенку.
     Он обнял ее.
     - Сначала аперитив.
     Обнимая ее теплое, упругое  тело,  которое  игриво  поворачивалось  в
попытках освободиться, он почувствовал сильное  властное  желание.  Словно
какое-то эротическое море затопило его, подняло на волны и понесло далеко,
далеко... Женнина нежно вздыхала от его ласк.
     Много  позже  вернулись  они  к  действительности  на  приведенной  в
беспорядок постели. Их удовлетворенные тела  лежали  на  смятой  простыне.
Одежда и подушки валялись разбросанными на ковре.
     Жак нежно  поцеловал  в  щеку  молодую  женщину.  Она  положила  свои
оголенные руки за голову.
     - Так хорошо еще никогда не было, - робко прошептала она. Затем,  как
бы стыдясь своего признания, она вскочила с кровати и воскликнула:
     - Я голодна как волк.
     Жак оделся, она же накинула только красный халат. Вскоре ее  домашние
туфли зашлепали по плиткам кухни.
     - Разве это не настоящее счастье?
     В данный момент Жак только мог согласиться с этой фразой. Но нужно ли
было ему такое счастье  без  всех  дополнений?  Без  милой  квартиры,  без
удобств, хорошей еды и материального обеспечения? Так же  ли  он  себя  бы
чувстовал в убогой комнате отеля, в бедности, в нужде?
     - Есть, есть!
     Стол был накрыт на кухне. Только Жаннина на кухонный  стол  постелила
скатерть. Чтобы  поднять  настроение  Жак  выстрелил  пробкой  из  бутылки
шампанского.
     Как эхо зазвонил телефон.
     - Я подойду, - сказала Жаннина.
     - Хелло!
     Из трубки послышался женский  голос  так  ясно  и  отчетливо,  словно
говорящая была в комнате.
     - Хелло! Это говорит мадам Меллерей.



                                    9

     У Жака был огромный аппетит. Он взял кусок гусиной печенки и  свежего
хлеба, затем приложил губы к пенящемуся шампанскому.
     Вдруг он вспомнил,  что  Роджер  должен  вечером  звонить  по  поводу
"часового распорядка дня" и, так как Жаннина не возвращалась, пошел к  ней
в комнату.  Она  только  что  положила  трубку,  ее  пальцы  еще  касались
телефона.
     - Это звонил Роджер?
     Жаннина покачала головой. Она была смертельно бледна.  С  трудом  она
еле слышно проговорила:
     - Это была твоя жена!
     Словно невидимый  репродуктор  повторил  последние  слова  в  тишине,
наполнившейся каким-то странным резонансом:
     - Она тотчас явится сюда. От этого я потеряла самообладание.
     - Что она хотела?
     - Она хотела говорить с тобой. Дословно она сказала: "Я хочу говорить
со своим мужем".
     - А что ты ответила?
     - Что она звонит не по тому номеру. И затем я положила трубку.
     - Значит, этот подлец Роджер...
     - Думаю, что нет.
     Быстрота ответов приводила к новым вопросам.
     - Почему ты в этом уверена?
     - Для него нет никакого смысла сообщать твоей жене. Тогда он  уже  не
сможет держать тебя в руках, - сказала Жаннина.
     - Возможно, он думает по-другому.
     - Это меня удивило бы.
     - Если это не он, так кто же? Кроме...
     Новая мысль пришла ему в  голову:  "Если  моя  жена  наняла  частного
детектива, значит она уже раньше начала меня подозревать. Возможно, до нее
дошли слухи или она получила анонимное  письмо,  где  указывалось,  что  я
регулярно бываю здесь..."
     -  Нет,  -  сказала  Жаннина,   которая   вдруг   усиленно   занялась
распутыванием шнура телефонного аппарата. - Я этому не вер