то-то сказать? Чья это машина?
     Она притворилась невинной овечкой.
     - Это его, Гарри. Но кому какое дело?
     - Мне есть дело.
     - Я еду дальше.
     Я молча стиснул ей запястье.  Фыркнув  по-кошачьи,  она  затормозила,
едва не врезавшись в "паккард".
     - Спасибо, дорогая. Мне необходимо кое-что сказать Гарри.
     Она как-то странно посмотрела на меня.
     - Мне не хотелось бы встречаться с этим человеком дважды, но странно,
что он оказался тут, в пустыне.
     Она замолчала.
     - Это может иметь отношение к нашему визиту.
     - Не знаю, я...
     Я вылез из машины и поддержал дверцу, чтобы она тоже вылезла.
     Мы прошли в салун. Музыкальный автомат тихонько  наигрывал  мотив,  в
котором я узнал ту самую песенку, которую 25 лет назад  я  услышал,  когда
впервые отважился обнять девушку и  выйти  с  ней  на  паркет  танцзала  в
последнем классе школы. Я не мог  поймать  такта,  и  высокий  язвительный
парень, обладатель старого "кадиллака", хихикал за моей  спиной.  Тогда  я
бросил даму и налег на "хайболл" и яблочный пирог. Там еще была  красотка,
за которой я приударил, Мегги Довер:  роскошные  каштановые  кудри,  серые
глазки, мордашка лукавой киски. Что с ней теперь? Наверняка  замужем  и  у
нее четверо детей, как, в принципе, должно было быть и у меня.
     Место  было  оборудовано  ну  прямо  как  на  открытке  "САЛУН - ЛУПИ
ВЗАШЕЙ!!!". Бармен стоял, высоко подняв шейкер, а единственный посетитель,
Гарри Ленсон,  обнимался  с  музыкальным  автоматом.  Нас  он  сначала  не
заметил.
     Затем он вдруг очнулся и широко улыбнулся:
     - Ба, да это же сыщик! Привет, старик! - и он пошел в  нашу  сторону,
нарочито прямо, словно человек, чувствующий, что  выпил  лишку.  Затем  он
увидел стоявшую за моей спиной Лорелею.
     - Тут и моя душечка-пампушечка, - зачирикал он. - Какое  трогательное
свидание старых друзей!
     - Ты пьян! - скривилась она.
     - Нет, душечка, нет! - он погрозил ей пальцем.  -  Выпил,  каюсь,  но
напиться не успел.
     Механическая рука  автомата  переменила  пластинку.  Мелодия  лилась,
умиротворяя и журча, как ветерок.
     Ленсон склонил голову на бок.
     - Очень поэтично. Это...  как  песенка,  душечка.  Одинок,  опечален,
грущу один в тиши, а ты ушла от меня... Я очень извиняюсь, что был скотом,
моя пампушечка.
     Я смотрел на Гарри. Я сюда зашел, чтобы сравнить наш счет и дать  ему
посмотреть, "как растут маргаритки", но он был навеселе, и  вообще  лупить
его мне расхотелось.
     - Куда ты направляешься, Гарри? - холодно спросила Лорелея.
     Он расставил ноги и посмотрел на нее совершенно трезвыми глазами.
     - Нет, я никуда не  направляюсь,  -  рассмеялся  он.  -  У  меня  тут
свидание. Я слегка проигрался и решил развеяться в этом милом заведении.
     - Ты мне лжешь, Гарри! Вот уж не думала, что ты способен...
     - Он  отшатнулся.  Она  не  унималась  и  осыпала  его  упреками.  Он
покраснел, глаза вспыхнули зловещем огоньком.
     - Это зависит от тебя, душечка!
     Он прошел мимо нее и встретился носом к носу. Кулак попал ему в скулу
и он упал головой вперед, расквасив себе нос.
     Я присел рядом, а бармен достал с полки новый стакан и стал протирать
его грязным полотенцем, что-то насвистывая.
     Лорелея смотрела на Гарри. Он спокойно лежал на полу.
     - Пошли, миссис. Ваш бывший мальчик через минуту встанет на поиски.
     Она и ухом не повела. Потом неожиданно нагнулась, сунула руку  ему  в
карман и вытащила бумажник. Я наблюдал за ней, пока она там копалась.
     - Зачем вам это?
     - Мне захотелось почувствовать себя воровкой.
     - Странно. Что вы ищите?
     - Я... я не знаю. Странно, что он тут оказался. Я задумалась и вот...
- Она мягко улыбнулась мне. - Ну,  конечно,  какая  я  глупая!  Он  просто
выехал на прогулку...
     - Не думаю.
     Я взял бумажник из ее тонких пальцев и присел рядом с ней. Он  открыл
глаза и уставился на меня. Я нагнулся еще ниже,  чтобы  засунуть  бумажник
ему в карман.
     - Ты, подонок, здорово дерешься, - прошептал Гарри.
     - Мне по штату положено.
     - Я не жалуюсь.
     Он говорил тихо и я, нагнувшись к его уху, стал шептать. Она была уже
у дверей. Присоединившись к ней, я сказал:
     - Он это заслужил, по крайней мере, из-за меня.
     Она взяла меня под руку и слегка прижалась к ней грудью.
     Бармен полировал грязным полотенцем очередной стакан.



                                    13

     Теперь вокруг нас была пустыня,  уходящая  в  необъятное  великолепие
ночи. Ветер, врывающийся в  открытое  окно  машины,  нес  в  себе  дыхание
ледяных озер в горах.
     Она остановила машину на развилке и выключила фары.
     - Что дальше... Лорелея?
     Она придвинулась ко мне. Я почувствовал ее бедро и ощутил дыхание  на
своей коже.
     - Еще четверть мили или немногим больше... Ты первый раз назвал  меня
по имени, Дейл.
     - Ты знаешь, зачем мы сюда приехали?
     - Я... я не уверена. За Бертли, нет?
     Я смотрел вперед, стараясь  хоть  что-нибудь  различить  в  кромешной
тьме.
     Она рассмеялась.
     - Слишком темно.
     Она достала зажигалку и два раза безуспешно чиркнула.
     - Работает. Думала сначала, что кончился бензин.
     - Что станем делать? Пойдем пешком?
     - Если не хотим выдать себя, то пойдем.
     - Даже тогда это будет небезопасно.
     - Придется  рискнуть,  -  сказала  она  и,  откинувшись  на  сиденье,
чиркнула зажигалкой.
     - Вы были там раньше?
     - Конечно, нет.
     - Я думаю... - она прервала меня на полуслове.
     - Не думай, поцелуй меня.
     - Я полагал, что второго шанса у меня не будет.
     - Женщина имеет право передумать.
     - Возможно, но я не передумал.
     Она прижалась ко мне. Ее губы жадно искали мои и, наконец нашли.
     - В чем дело! - требовательно выкрикнула она, оторвавшись.  -  Ты  не
хочешь? Не отвечаешь? Поцелуй меня крепко-крепко,  дорогой  и  положи  мне
руку на грудь, можно...
     Вдруг она вырвалась, даже не взглянув на меня... и я  слишком  поздно
среагировал.
     Что-то твердое уперлось мне в спину и знакомый голос проворчал:
     - Ну, вылезай, малышка!
     Лорелея птицей выпорхнула из машины. Это был Мел Кулгрен.
     Она увидела его раньше, чем я, и сделала все, чтобы я его заметил как
можно позже.
     Сжав зубы, она подняла руку с длинными  ногтями  и  ударила  меня  по
щеке. Кольца были с камнями и я почувствовал, как по щеке побежала  кровь.
Неплохой удар для женщины.
     - Ты слышал, подонок, что тебе сказали? Выскакивай  из  машины  и  не
шуми! - зашипела Лорелея.
     Я вылез, чувствуя, как пистолет Кулгрена пересчитывает мне позвонки.
     - Я думала, что ты насторожишься когда я  стану  щелкать  зажигалкой.
Для частного детектива ты не слишком умен.
     Я то насторожился, но не рассчитывал, что она кинется мне  на  грудь.
Но с ее стороны тоже было нетактично использовать свою "проницательность".
     Он улыбнулся мне одним ртом, а глаза его поблескивали. Я покосился на
его  пистолет.  "Полиспейшел-38".  Когда-то,  должно   быть,   его   носил
полицейский - молодой парень вышедший на  первое  задание.  Парень  жил  с
женой в маленьком городке и получал в неделю ровно столько, сколько тратил
Кулгрен на выпивку для своих дружков. Теперь  парнишка  мертв,  а  Кулгрен
стреляет из его 38-го. Или это был старый коп, слегка  циничный,  опытный,
проживший в участке полжизни за низкую плату и  ежедневный  шанс  получить
пулю в спину. Но без него и без таких молодых  парнишек  нам  пришлось  бы
только полагаться на милосердие друг друга.
     - Этот пистолет полицейского? Если ты убил полицейского,  тебе  будет
плохо, Кулгрен.
     Он сглотнул и поднял пистолет повыше, но Лорелея  промурлыкала  своим
музыкальным голосом:
     - Нет, не теперь... Мел.
     - Ты или твой приятель убили Лолу Шеал, потому что она знала  слишком
много. За это я до тебя доберусь, Кулгрен.
     - Ты не успеешь, милый, - ответила  миссис  Дрейк.  -  Иди  вперед  и
помни, если начнешь дурить, то у меня есть пистолет.
     Мы  обошли  развилку  и  поднялись  немного  вверх.  "Старое   ранчо"
светилось между деревьями, рядом плескалась теплая вода бассейна.
     Подойдя к домику, Кулгрен сказал:
     - Теперь зажги свет, Джонс.
     В одной из комнат дома засветили окна и мы  вошли  внутрь.  Это  была
огромная гостиная, когда-то сверкавшая позолотой, как и все в этом пустом,
обветшавшем доме. Мебели почти не было - кресло, обтянутое  шкурой,  стол,
покрытый пылью и грязью, на четырех витых ножках, драная тряпка, отдаленно
напоминающая ковер, другое кресло с отломанным подлокотником,  придвинутое
к закопченному камину.
     Барлет Альтон Дрейк был привязан к этому креслу. Рот был заткнут  его
же собственной белой рубашкой. Она была обернута вокруг  головы  и  влажно
блестела от слюны там, где был его рот.  Ноги  его  были  босы  и  покрыты
следами от ожогов. Небольшой, но жаркий  огонь  вился  в  камине,  где  на
пламенеющих углях  лежала  вишневая  от  жара  кочерга.  В  воздухе  стоял
удушливый запах горелого мяса.
     Лорелея окинула спокойным  взглядом  это  чучело  в  кресле.  В  этом
взгляде не было ни жалости, ни ненависти. Ее лицо было спокойно и красиво.
Она сорвала блестящую полоску с новой  пачки  сигарет  и  достала  одну  с
золотым ободком.
     - Он еще не заговорил, Джино?
     Толстый парень с белой прядью в темных волосах весело оскалился.
     - Пока нет.
     - Когда ты захочешь что-то сказать, Барлет, кивни, пожалуйста,  и  мы
снимем повязку. Это все, что от тебя требуется.
     Он все смотрел на нее с каким-то ужасом. Но там, в его глазах, было и
что-то такое, чего она никогда прежде не видела. Возможно, он даже сам  не
мог об этом знать... упрямство.
     Она глубоко затянулась и потом воткнула  вспыхнувший  конец  сигареты
ему в лицо. Он заерзал в кресле.
     На его лице капельками выступил пот. Он молчал.
     - У нас впереди вся ночь, - спокойно сказала она.  -  И  есть  еще  и
другой способ. Никакой человек долго  не  выдержит.  -  Она  взглянула  на
Кулгрена и добавила: - Выпьем?