нув голову на спинку  кушетки, медленно поднимает руки и
закрывает лицо свое.)
     Елена. Постойте! Вы собрались пить чай? А я пришла звать вас к себе...
Ну, и  я останусь с  вами,  - у вас сегодня весело. (Тетереву.)  Только вы,
мудрый ворон, вы один нахохлились - чего ради?
     Тетерев. Мне тоже весело. Только я люблю веселиться молча, а скучать -
громко...
     Нил. Как все большие, умные, угрюмые псы...
     Елена. Я  никогда не  видела вас  ни грустным, ни  веселым,  а  только
философствующим.  Знаете,  господа,  -  знаешь,  Таня,  -  он обучает  меня
философии.  Вчера  прочитал  целую  лекцию о  некотором законе достаточного
основания... эх! я  забыла,  как  этот  удивительный  закон выражается... в
каких словах? В каких?
     Тетерев (улыбаясь). Нет ничего без основания, почему оно есть...
     Елена. Вы  слышите? Вот я какие  мудрые  штуки знаю! Вы вот не знаете,
что закон  этот  являет  собой  - являет, это  самое настоящее  философское
слово!  - являет собой... что-то вроде  зуба,  потому  что  у  него  четыре
корня... верно?
     Тетерев. Не смею спорить...
     Елена.  Ну, конечно!  Посмели бы  вы!  Корень первый  -  а может, и не
первый  - закон достаточного основания бывания...  бывание -  это материя в
формах... вот я - материя, принявшая - не без основания -  форму женщины...
но  зато - без всякого  уже основания  -  лишенная  бытия. Бытие - вечно, а
материя в формах - побывает на земле и - фьюить! Верно?
     Тетерев. Ладно, сойдет...
     Елена.  Еще  я  знаю,  что  существует  каузальная  связь,  априори  и
апостериори, но кто они такие, - забыла! И если я от всех этих премудростей
не стану лысой, так буду  умной! А самое  интересное и  премудрое  во  всей
философии  вот  что:  зачем  вы,   Терентий  Хрисанфович,  говорите  мне  о
философии?
     Тетерев. Потому, во-первых, что смотреть мне на вас очень приятно...
     Елена. Спасибо! Во-вторых, наверное неинтересно...
     Тетерев. Во-вторых, потому, что, только философствуя, человек не лжет,
ибо, философствуя, он просто - выдумывает...
     Елена. Ничего  не  поняла! Да,  Таня,  как  ты  себя  чувствуешь?  (Не
дожидаясь ответа.) Петр... Васильевич! Вы чем недовольны?
     Петр. Собой.
     Нил. И всем остальным?
     Елена. Знаете, -  мне  ужасно  хочется петь!  Как  жаль,  что  сегодня
суббота  и  всенощная  еще  не  отошла... (Входят  старики.)  А!  вот  идут
богомольцы! Здравствуйте!
     Бессеменов (сухо). Наше вам почтение...
     Акулина Ивановна (тоже недовольно).  Здравствуйте, матушка! Только  мы
вас уж видели сегодня.
     Елена. Ах, да! Я позабыла... Ну, что же... в церкви... жарко было?
     Бессеменов. Мы не затем туда ходили, чтобы климат измерять...
     Елена (смущаясь). О, разумеется...  я хотела спросить не  о  том...  я
хотела спросить... много было народа?
     Акулина Ивановна. Не считали мы, матушка...
     Поля (Бессеменову). Чай пить - будете?
     Бессеменов. Сначала  поужинаем...  Мать,  ты  поди-ка, приготовь  там.
(Акулина  Ивановна  уходит,  шмыгая  носом.  Все  молчат. Татьяна  встает и
переходит к столу, поддерживаемая  Еленой. Нил  садится  на  место Татьяны.
Петр  шагает по комнате.  Тетерев,  сидя  около  пианино, следит за  всеми,
улыбаясь.  Поля  - у  самовара. Бессеменов сидит в углу, на сундуке.) Какой
народ стал - вор, даже удивительно! Давеча, как шел я с  матерью в церковь,
- дощечку положил у ворот, через грязь, чтобы пройти. Назад идем, а дощечки
уж нету... стащил какой-то жулик. Большой разврат пошел в жизни... (Пауза.)
В старину  жуликов меньше было...  все больше разбойничали люди,  потому  -
крупнее душой были все... стыдились из-за пустяков совесть тревожить... (На
улице, за окном, раздается пение  и звуки гармоники.) Ишь... поют. Суббота,
а  они  поют...  (Пение  приближается,  поют  в  два  голоса.)  Наверное  -
мастеровые. Чай, пошабашили, сходили  в кабак,  пропили  заработок и  дерут
глотку...  (Пение  под  окнами.  Нил, прислонив лицо  к стеклу,  смотрит на
улицу.)  Поживут эдак-то  год...  много  -  два, и - готовы!  Золоторотцами
будут... жуликами...
     Нил. Кажется, это Перчихин...
     Акулина Ивановна (из двери). Отец, иди ужинать...
     Бессеменов  (вставая).  Перчихин...   тоже  вот...  бесполезной  жизни
человек... (Уходит.)
     Елена (проводив его взглядом). А у меня... удобнее чай пить...
     Нил. Вы очень остроумно разговаривали со стариками.
     Елена. Я... он меня смущает... Он не любит меня... и мне это как-то...
неприятно... даже обидно! За что меня не любить?
     Петр. Он, в сущности, добрый старик... но у него большое самолюбие...
     Нил. И он немножко жаден... немножко зол.
     Поля. Ш-ш! Зачем говорить так о человеке за глаза? Нехорошо!
     Нил. Нет, быть жадным нехорошо...
     Татьяна (сухо). Я предлагаю оставить... этот предмет без обсуждения...
Отец может  каждую  минуту войти...  Последние три дня  он... не ругался...
старается со всеми быть ласковым...
     Петр. И это ему стоит не дешево...
     Татьяна.  Надо ценить  это... Он  стар...  он  не виноват  в  том, что
родился  раньше  нас... и  думает не так,  как мы... (Раздражаясь.) Сколько
жестокости в людях! Как все  мы грубы, безжалостны... Нас  учат любить друг
друга... нам говорят: будьте добрыми... будьте кротки...
     Нил (в тон ей). И садятся верхом на шеи нам и едут на нас...
     (Елена хохочет.  Поля и Тетерев улыбаются.  Петр  что-то хочет сказать
Нилу и идет к нему. Татьяна укоризненно качает головой.)
     Бессеменов (входит, окидывает Елену недружелюбным  взглядом). Пелагея!
Там в кухне - твой отец... Поди-ка да скажи ему... чтоб он...  в другой раз
пришел...  когда  будет тверезый... да! Ты-де, папаша, иди  домой... и  все
такое!
     (Поля и Нил за нею - уходят)
     Бессеменов.  Вот... поди  и  ты...  Погляди-ка  на  будущего...  мм...
(Обрывается, садится  за стол.) Вы  что... молчите?  Я замечаю, что как я в
дверь - вы все сожмете губы...
     Татьяна. Мы... и без вас... не много говорим...
     Бессеменов (глядя исподлобья на Елену). А над чем смеялись?
     Петр. Так это... пустяки! Нил...
     Бессеменов. Нил! Все от него идет... я так и знал...
     Татьяна. Налить вам чаю?
     Бессеменов. Налей...
     Елена. Дай, Таня, я налью...
     Бессеменов. Нет, зачем вам беспокоиться? Мне дочь нальет...
     Петр. Я думаю, - ведь все равно, кто нальет? Таня нездорова...
     Бессеменов.  Я тебя не спрашиваю,  как  ты думаешь на  этот счет. Если
тебе чужие люди ближе родных...
     Петр. Отец! Ну, как тебе не стыдно?
     Татьяна. Начинается! Петр, - будь благоразумен.
     Елена (натянуто улыбаясь). Ну, стоит ли...
     (Дверь широко  растворяется, и  входит  Перчихин.  Он  выпивши, но  не
сильно.)
     Перчихин. Василь Васильев!  Я сюда пришел... ты оттуда  ушел... а  я -
сюда... за тобой...
     Бессеменов  (не  глядя  на него).  Пришел,  так  садись... Вот  -  чаю
выпей... ну...
     Перчихин.  Н-не  надо мне  чаю!  Кушай сам  на  здоровье...  Я  -  для
разговора пришел...
     Бессеменов. Какой там разговор? Все пустяки.
     Перчихин. Пустяки? Н-ну?  (Смеется.) Чудак ты!  (Нил входит и,  сурово
глядя на  Бессеменова,  встает  у  шкафа.)  Четыре  дня  собирался я к тебе
придти... ну и пришел...
     Бессеменов. Ну и ладно...
     Перчихин. Нет, не ладно! Василь  Васильич! Умный  ты человек!  Богатый
человек... ведь я к совести к твоей пришел!
     Петр (подходя к Нилу, негромко.) Зачем ты его пустил сюда?
     Нил. Оставь! Это тебя не касается...
     Петр. Ты всегда делаешь... черт знает что...
     Перчихин (заглушая Петра). Старый человек...да-авно я тебя знаю!
     Бессеменов (сердясь). Тебе чего надо?
     Перчихин. Скажи  мне, - за что  ты  меня намедни  вон из дома  выгнал?
Думал я,  думал, -  не возьму, в толк! Скажи, брат! Я - без сердца  на тебя
пришел... я, брат, с любовью к тебе...
     Бессеменов. С дурной головой пришел ты...вот что!
     Татьяна. Петр! Помоги мне... нет, позови Полю...
     (Петр уходит.)
     Перчихин. Вот - Поля! Дочь моя милая... птица  моя чистая... Из-за нее
ты меня выгнал? - верно? За то, что она у Татьяны жениха отбила?
     Татьяна. О! глупость какая... какая пошлость!..
     Бессеменов  (медленно  поднимаясь  с  места). Гляди, Перчихин!  Второй
раз...
     Елена (Нилу вполголоса). Уведите его! Они поругаются.
     Нил. Не хочу...
     Перчихин. Второй  раз -  не прогонишь, Василь  Васильич!  Не за что...
Поля... я ее люблю... она у меня - хорошая!  Ну, все же я  не одобряю... я,
брат, ее не одобряю, н-нет! Зачем чужой кусок взяла? Нехорошо...
     Татьяна. Лена! Я...  ухожу к себе...  (Елена  помогает ей, поддерживая
под руку. Проходя мимо Нила, Татьяна говорит ему  негромко.) Как не стыдно!
Уведите его...
     Бессеменов (сдерживаясь). Перчихин! Ты... молчи!  Сиди - молчи... а то
ступай домой...
     (Входит Поля. За нею Петр.)
     Петр (Поле). Да успокойтесь... я вас прошу!..
     Поля. Василий Васильевич! За что вы прошлый раз выгнали отца?
     (Бессеменов молча и сурово смотрит на нее и на всех поочередно.)
     Перчихин  (грозя  пальцем).  Шш!  Дочка!  Не  говори...  Ты  -  должна
понять... Татьяна отравилась - почему? Ага-а? Василь Васильев, - видишь? Я,
брат, по чистой правде... я всех вас рассужу... по совести... как надо! Я -
очень просто...
     Поля. Постой, отец...
     Петр. Позвольте, Поля...
     Нил. Ты бы молчал...
     Бессеменов. Ты, Палагея, вот что... ты - дерзкая...
     Перчихин. Она? Нет, она... у меня...
     Бессеменов. Молчи ты! я что-то плохо разумею... чей это дом? Кто здесь
хозяин? Кто судья?
     Перчихин. Я! Я рассужу  все... всех, по  порядку...  Не тронь чужого -
раз! Взяла, - отдай назад - два!
     Петр (Перчихину). Послушай, - брось болтать! Пойдем ко мне...
     Перчихин.  Не люблю  я тебя,  Петр! Гордый ты человек... пустой  ты! И
ничего  ты не  знаешь...  Что  такое  канализация?  Ага! А мне  рассказали,
брат... (Петр тянет его за рукав.) Не тронь, постой...
     Нил (Петру). Не трогай его... оставь!
     Бессеменов (Нилу). Ты что тут - собак травишь? а?
     Нил. Нет, я хочу понять - в чем  дело? В чем виноват Перчихин?  За что
его выгнали?.. При чем здесь Поля?
     Бессеменов. Ты меня допрашиваешь?
     Нил. А если вас - так что ж? Вы - человек, - я тоже...
     Бессеменов (бешено). Нет, ты не человек... ты - яд! Ты - зверь!
     Перчихин. Ш-ш! Тихо! Надо тихо, по совести...
     Бессеменов (Поле). А ты - ехидна! Ты - нищая!..
     Нил (сквозь зубы). Вы не кричите!..
     Бессеменов. Что? Вон! Змееныш... я тебя вскормил от пота-крови...
     Татьяна (из своей комнаты). Папаша! Папа!
     Петр (Нилу). Ну? Дождался? Эх, ты... стыдился бы!
     Поля  (негромко). Не... не смейте на меня кричать! Я не раба вам... не
можете вы обижать всех... И - вы скажите - за что отца выгнали?
     Нил  (спокойно).  Я тоже  требую... здесь не сумасшедшие живут... надо
отвечать за свои поступки...
     Бессеменов (тише, сдерживаясь). Уйди, Нил, от греха... уйди! Смотри...
ты - выкормок мой... которого я воспитал...
     Нил. Не корите меня вашим хлебом! Я отработал все, что съел!
     Бессеменов. Ты... душу мне сожрал... разбойник - ты!..
     Поля (берет Нила за руку). Идем отсюда!
     Бессеменов.  Иди...  ползи, змея! Ты  все...  из-за  тебя...  ты  дочь
ужалила... его теперь... проклятая... из-за тебя дочь моя...
     Перчихин. Василь Васильич! Тихо! По совести!
     Татьяна (кричит). Отец! Неправда! Петр - что же ты? (Является в дверях
своей комнаты и, беспомощно  протягивая руки, выходит на средину.) Петр, не
нужно этого! О боже мой! Терентий Хрисанфович! Скажите им... скажите  им...
Нил! Поля! Ради бога - уйдите! Уходите! Зачем все это...
     (Все бестолково  суетятся.  Тетерев,  скаля зубы,  медленно  встает со
стула. Бессеменов отступает пред дочерью. Петр подхватывает сестру под руку
и растерянно смотрит вокруг.)
     Поля. Идем!
     Нил. Хорошо! (Бессеменову.) Ну,  мы  уходим... вот! Мне жаль, что  все
вышло так громко.
     Бессеменов. Ступай, ступай!.. Уводи ее...
     Нил. Я уж не ворочусь...
     Поля (громко,  дрожащим голосом).  Винить  меня в  таком...  винить за
Таню... разве можно? Тут разве я виновна? Бесстыдник вы...
     Бессеменов (бешено). Уйдешь ты?!
     Нил. Тише!
     Перчихин. Ребята, - не сердитесь! Надо - кротко...
     Поля. Прощайте! Иди, отец!
     Нил (Перчихину). Идем!
     Перчихин. Не-ет, я с вами не хочу... мне не рука... я - сам по себе...
Терентий! Я сам - один... Мое дело - чистое...
     Тетерев. Идем ко мне...
     Поля. Иди! Иди же, пока не гонят...
     Перчихин.  Нет... я не пойду...  Терентий,  -  мне  с ними не рука!  Я
понимаю...
     Петр (Нилу). Да уходите вы... черт побери!..
     Нил. Иду... прощай... какой однако ты...
     Поля. Идем, идем...
     (Уходят.)
     Бессеменов (кричит им вслед). Ворoтитесь! Поклoнитесь...
     Петр. Оставь, отец! Будет...
     Татьяна. Папаша! Милый мой... не надо кричать...
     Бессеменов. Постойте... Погодите...
     Перчихин. Ну, вот... теперь ушли... И хорошо! Пускай их!..
     Бессеменов.  Сказать бы мне им на прощанье:злодеи!  Кормил, поил... (К
Перчихину.)  Ты, старый черт! Дурак!  Пришел, забормотал... чего тебе надо?
чего?
     Петр. Папаша! Будет...
     Перчихин. Василь Васильич! Не кричи... я тебя уважаю, чудак ты! Глупый
я - верно! Но я понимаю... кто куда...
     Бессеменов (садится на диван).  Я... потерял мысли. Не понимаю...  Что
вышло? Вдруг... как летом, в  сушь, пожар...  Одного -  нет... говорит - не
ворочусь... Ишь  как  просто!  Ишь  ты  как... Нет...  я  этому поверить не
могу...
     Тетерев (Перчихину). Ну, что ты тут? Зачем ты?
     Перчихин. Для порядка... я, брат, рассуждаю просто...  Раз-два! Больше
никаких!  Она  мне  дочь?  Очень хорошо... Значит,  - должна  она  - (Вдруг
замолчал.) Плохой я отец... и ничего  она не должна... пусть ее живет,  как
хочет! А Таню мне жалко... Таня... мне жалко тебя...  Мне, братцы, всех вас
жалко! Эхма!.. Ведь ежели по совести сказать - все вы дураки!..
     Бессеменов. Молчи ты...
     Петр. Таня! Елена Николаевна ушла?
     Елена (из комнаты Татьяны). Я здесь... Лекарство приготовляю...
     Бессеменов. Мысли у меня спутались... ничего не понимаю! Неужто Нил...
так и уйдет?
     Акулина Ивановна (входит, беспокойно). Что случилось? Нил с Пелагеей в
кухне там... а я была в чулане...
     Бессеменов. Ушли они?
     Акулина Ивановна. Нет... зовут Перчихина... Пелагея говорит,  скажите,
говорит,  отцу... а губы у нее дрожат. Нил, все  равно  как пес, - рычит...
что такое?..
     Бессеменов (вставая). А вот сейчас... вот я пойду...
     Петр. Отец, - не надо! Не ходите...
     Татьяна. Папаша! Пожалуйста... не надо...
     Бессеменов. Чего - не надо?
     Акулина Ивановна. Да что такое?
     Бессеменов. Ты понимаешь... Нил уходит... совсем...
     Петр.  Ну,  что же в том? Уходит  и - прекрасно... Зачем  он  вам?  Он
женится... он хочет жить своей семьей...
     Бессеменов. А! Так разве... я-то, я - чужой ему?
     Акулина  Ивановна.  Чего  ты  беспокоишься, отец?  Бог  с  ним! Пускай
уходит... У нас свои дети есть... Перчихин - ты чего же? Иди!
     Перчихин. Мне с ними - не по дороге...
     Бессеменов. Нет... тут не то совсем... уходишь - уходи! Но - как?  Как
он ушел... Какими глазами глядел на меня?..
     (Елена выходит из комнаты Татьяны.)
     Тетерев (берет Перчихина под руку и ведет за собой к двери).
     Пойдем зубровки хватим по рюмке...
     Перчихин. Эхма, божья дудка! Сурьезный ты...
     (Уходят.)
     Бессеменов. Я знал, что  он от нас уйдет... ну, только  - разве так? А
эта... эта... кричит! Поденщица, девчонка... пойду, поговорю им...
     Акулина Ивановна. Э,  полно-ка,  отец! Они  - чужие нам  люди! Что  их
жалеть? Ушли и - ладно!
     Елена (Петру негромко). Идемте ко мне...
     Татьяна (Елене). И я... возьмите и меня!..
     Елена. Идем... идемте...
     Бессеменов (услышал ее зов). Куда?
     Елена. К себе... ко мне!
     Бессеменов. Кого зовете-с? Петра?
     Елена. Да... и Таню...
     Бессеменов. Таня - ни при чем! А Петру ходить к вам... не надо!
     Петр. Позволь, отец! Я... не мальчик! Я пойду или не пойду...
     Бессеменов. Не пойдешь!
     Акулина Ивановна. Петя! Уступи отцу! Эй, уступи...
     Елена (возмущенно). Позвольте, Василий Васильевич!
     Бессеменов. Нет, уж вы позвольте! Хотя вы  люди и образованные... хотя
вы потеряли совесть... и никого не уважаете:
     Татьяна (истерически кричит). Папаша! Перестаньте...
     Бессеменов. Молчи! Когда ты не хозяйка своей судьбы - молчи... постой!
Куда?
     (Елена идет к двери.)
     Петр (бросаясь за нею,  хватает  ее за руку). Позвольте! На минутку...
нужно сразу... нужно объясниться...
     Бессеменов.  Нужно  меня  выслушать.   -  Сделайте  мне   милость,   -
выслушайте! Дайте мне  понять  -  что такое?  (Входит  Перчихин,  сияющий и
веселый,  за  ним Тетерев  тоже  с улыбкой  на  лице. Они останавливаются у
двери,  переглядываются.  Перчихин  подмигивает  на  Бессеменова  и  махает
рукой.) Все куда-то уходят...  без  всякого объяснения  намерений... зря...
обидно и беспутно! Куда ты можешь идти, Петр?  Ты... что ты  такое?  Как ты
хочешь жить? Что делать?
     (Акулина Ивановна  всхлипывает. Петр, Елена и Татьяна  стоят все  трое
плотной  группой пред Бессеменовым, при его словах: "Куда ты можешь идти" -
Татьяна  отходит  в  сторону  к  столу, где стоит  мать.  Перчихин  знаками
показывает что-то Тетереву, трясет головой, взмахивает руками, как бы шугая
птиц.)  Я имею право спрашивать... ты - молод, ты еще - глуп! Я - пятьдесят
восемь лет растягивал жилы мои в трудах ради детей...
     Петр. Я слышал это, отец! Я сотни раз...
     Бессеменов. Стой! Молчи!
     Акулина Ивановна. Ах, Петя, Петя...
     Татьяна. Мамаша, вы... ничего не понимаете!
     (Акулина Ивановна трясет головой.)
     Бессеменов. Молчи! Какие ты слова можешь  сказать? На что укажешь? Нет
ничего...
     Петр. Отец! Ты мучаешь меня! Что тебе нужно? Что ты хочешь?
     Акулина Ивановна (вдруг громко). Нет, стой!  И у меня есть сердце... и
я имею голос! Сыночек! Что делаешь? Что затеял? Кого спросил?
     Татьяна.  Это ужасно!  Это какая-то  тупая  пила. (Матери.)  Вы  рвете
душу... тело...
     Акулина Ивановна. Это мать - пила? Мать?
     Бессеменов. Старуха, погоди! Вот он... дай ему сказать...
     Елена (Петру). Ну, будет! Я больше - не могу...я ухожу...
     Петр. Постойте... ради бога! Сейчас все будет ясно...
     Елена. Нет - это сумасшедший дом! Это...
     Тетерев. Елена Николаевна, - уйдите! Пошлите их всех к черту!
     Бессеменов. Вы, господин! Вы...
     Татьяна. Да кончится ли это? Петр, уйди!
     Петр (почти кричит). Отец... смотри! Мать... вот - это моя невеста!
     (Пауза.  Все  смотрят  на  Петра.  Потом Акулина Ивановна всплескивает
руками и  в  ужасе смотрит на мужа,  Бессеменов -  точно его  оттолкнули  -
подается  всем  телом назад и наклоняет  голову.  Татьяна, тяжело вздохнув,
медленно, с опущенными вдоль тела руками, идет к пианино.)
     Тетерев (вполголоса). Ловко выбрал время...
     Перчихин (выступая вперед). Ну, вот и все! Вот оно... все разлетаются!
Айда, ребятишки, лети из клетки, как птицы в благовещенье...
     Елена (вырывая руку из руки Петра). Пустите! Я не могу...
     Петр (бормочет). Теперь все ясно... Сразу...
     Бессеменов  (кланяясь  сыну).  Н-ну,  спасибо,  сынок...  за радостное
известие...
     Акулина  Ивановна  (с  плачем). Погубил  ты себя, Петенька!  Да  разве
она... она пара...
     Перчихин. Она? Петру? Да... что ты! Старуха! Да - чего он стоит?
     Бессеменов  (Елене  медленно).  Спасибо  и  вам, барыня! Теперь, стало
быть,  -  пропал  он!  Ему бы  учиться... а  теперь... ловко! Хоть я это  и
чувствовал...  (Злобно.)  Поздравляю  вас  с  добычей!   Петька!  Нет  тебе
благословенья! А ты... ты... поймала? Украл