я такой  тонкий  и страдаю,  а
хотел бы быть попроще, вот как ты, Макс, и видеть смысл делать ремонт.
     О н Да ты что, Макс, ты чего навыдумывал, я и в мыслях не имел.
     М  а к  с и  м. Ой, ой,  не имел!...  Все ты имел...  и всегда... Вечно
сделаешь  такую рожу, мол,  посмотрите, я переживаю что-то  крайне тонкое  и
непостижимое...  Я тебе до сих пор не  могу простить, как ты мне сказал, еще
давным-давно...  рожа  была такая же... вот точно такая же... Ты сказал: "Не
разговаривай сейчас со  мной, я  только час назад закончил читать (не помню,
какую  книжку)  и еще  не  могу выйти из-под впечатления", -  и пошел, такой
грустный.
     О н Макс, остановись, ты чего городишь...
     М  а  к с  и м. А в школе, помнишь, явился  с гипсом на руке.  Бледный,
этакий раненый. И рожа  была такая же. Все  вокруг  - "ой да ай", "больно?",
"не  больно?",  "как случилось?",  а  ты  - "так, ерунда,  уже  не болит"  и
поморщился, как бы терпишь. Тьфу! Я это  твое выражение лица,  эту  твою ...
рррожу терпеть не могу.
     О н Ну  хватит!... Слава богу, мы  не в один  детский  сад ходили. Все!
Хорошо! Убедил. Я тебе не завидую...  тебе хуже, чем  мне. Но денег одолжить
не могу, извини... И если  ты намерен углубляться  дальше  в детство,  то до
свидания. (Садится.)

     Пауза.

     М а к с и м. Я еще чай не выпил............Сергей, если я сейчас  уйду,
то  сколько  же  времени должно  пройти,  чтобы  я  к  тебе снова зашел  или
позвонил...Я  очень  хочу  немедленно  уйти,  но  это  будет  неправильно...
неправильно.
     О н Максим, дружище...
     М а к с и м. Серега, не называй меня Максим, я привык, что ты называешь
меня Макс...И ты не подумай, что я обиделся, ну... из-за денег.
     О н Да брось ты, что я, дурак, что ли...
     М а к с  и  м. Не-е, знаешь, я  почему так  сорвался, ... из-за  твоего
этого  "завидую". Потому  что боюсь,  боюсь я,  что этот ремонт когда-нибудь
кончится...  потому  что  он  уже длится  черт  его  знает сколько.  Всегда,
по-моему. И все связано  с  ним... Все заботы,  все причины, все неудобства.
Понимаешь? И как бы уже все  устоялось, все устройство жизни. А вот кончится
ремонт, и  что? Пенять  будет не на что. Капец... Но  с  другой стороны, так
ведь тоже нельзя,  уже невозможно.  А ты  тут со своим смыслом  и со  своими
"бегать, худеть". (Машет рукой.)

     Пьют чай. Молчат.

     Можно, я позвоню?
     О н Звони.
     М а к с и м (берет трубку). Слушай, он чего-то того... не работает.
     О н  Ой, я  его  отключил..., я забыл совсем.  А  сам  думаю:  странно,
чего-то он долго молчит. (Подключает телефон.)
     М  а  к с  и м.  Зачем отключаешься?  Опасаешься какого-то  неприятного
звонка? (Набирает номер.)
     О  н  Да нет,  просто  если не  отключать - все!  Никакого уединения не
получится. Люди же не  понимают,  что  они  набрали номер  и  ко  мне  домой
ввалились. А я беззащитен перед  ними. Кто-нибудь позвонит, скажет гадость и
трубку  бросит... Я  вроде  бы  у себя дома, а  ко  мне  может ворваться кто
угодно.  Без спроса и приглашения. Так что отключаюсь иногда. Хотя сам  тоже
зво-ню...
     М  а  к с и  м.  Извини...  (В  трубку.) Светочка,  привет...  Нет, я у
Сергея...  Нет, скоро  приеду...  Да-да...  Пожалуй,  не  стоит...  Нет,  не
надо...Давай  не  будем  сейчас.  Приеду - обсудим... Да,  скоро...  Ну все,
пока...  Ну все, говорю...Все...  (Кладет  трубку.) Извини, что ты последнее
сказал?
     О н Да так... ничего особенного.
     М  а к с и м. Я,  наверное, пойду,  надо к своим заехать,  если сегодня
суббота.
     О н Макс, погоди, сам же сказал, что неправильно сразу ухо-дить...
     М а к с и м. Ты же слышал, я обещал скоро...

     Звонит телефон.

     О  н  Извини...  Але...да,  я...(Закрывает  трубку  ладонью.)  Ну  вот,
попался, блин... (В трубку.) Да, да,  Борис Натанович... Я же вас просил, не
нужно  мне  напоминать...  Ну конечно,  конечно... Да все будет в порядке...
Извините,  я  только  что зашел  домой и даже не успел разуться,  раздеться.
(Подмигивает  Максиму.)   Я  вам  минут  через  пять  перезвоню...  Да,  да,
обязательно  перезвоню.  (Закрывает трубку ладонью, закатывает глаза, качает
головой.  В  трубку.)  Хорошо,  хорошо...   Борис   Натанович,  извините  за
подробности,  я  едва  добежал,   чуть   не  обописался,  через  пять  минут
перезвоню...  Через  пять минут.  (Кладет  трубку.)  Вот  видишь  (отключает
телефон), тут же прорвались.
     М а к с и м. Извини...
     О  н  Да ну...  не  теперь, так  позже достанут.  И  ведь  все какая-то
ерунда... Ай...(Машет рукой.) Вот эта книжка, со  всеми этими номерами,  мне
кажется,  она  сильнее всего мучает, терзает прямо.  Куча каких-то обещаний,
просьб...  Моих  просьб, просьб  ко мне.  Куча  вранья  всякого.  А  сколько
дежурных звонков, а сколько ожидания нужного звонка... И вот посмотри, какая
гадкая  вещь,  телефон.  (Показывает.)  Вот  я говорил  только  что,  кивал,
жестикулировал...  Или  объясняешь  кому-нибудь  по  телефону,  как  куда-то
пройти, и  делаешь обязательно вот  так. (Изображает  разговор по телефону.)
Значит,  выйдете  из  метро и  сразу  налево  (показывает  руками), пройдете
немного, увидите такой большой красный кирпичный дом, повернете  направо, во
двор, там мимо гаражей и налево... Вот зачем это все показывать? Или кивать,
или  улыбаться, когда по телефону разговариваешь? Какой  смысл? Знаешь,  мне
иногда  хочется  взять  эту книжку и  вот так вот,  с  буквы  "А" (открывает
книжку), с  буквы "А"...  Так... ага...  Авдеев  Анатолий  В. Уже не помню -
Викторович или  Владимирович.  Набрать и  сказать:  "Здравствуйте.  Анатолий
Викторович? Владимирович?! Извините. Это Сергей Басин вас беспокоит. Помните
такого? Я  вам  звоню, только чтобы  сказать, что  вы дурак и свинья". После
этого вычеркнуть его телефон, потом пройтись вот так по всей книжке, и можно
будет телефон не отключать... и в этом городе жить...
     М а  к  с и м.  А я  знаю Авдеева Толю, он хороший человек...  такой...
мужик.  И  не думаю, что он тебя очень достает. А там,  в книжке,  и я есть,
наверное...
     О н Здесь  много хороших людей, а может быть, и все хорошие. Просто так
надо, понимаешь...  Потому что это  уже неважно. Пусть все эти  хорошие люди
подумают, что я  сошел  с ума или я  плохой... А тебя, Макс, здесь  нет, вот
гляди.  (Показывает.) Хотя (машет рукой) я ведь все равно так не  сделаю, не
смогу. Так  и  буду  звонить  и отвечать...Улыбаться буду,  жестикулировать,
закрывать трубку  рукой и  комментировать.  И  поэтому, Макс, надо съездить.
Надо попробовать, как без  этого всего - хорошо или плохо...А твой телефон я
и так помню.

     Пауза.

     М а к с и м. Я вот шел к тебе и даже остановился. Подумал: надо бы пива
купить... по  бутылочке.  А  потом  подумал,  приду  утром  с пивом,  взаймы
просить. Неправильно.
     О н Правильно, Макс, сейчас очень правильно было бы маленько выпить.
     М а к с и м. Именно, маленько. И даже не для того, чтобы что-то выпить,
а для того, чтобы что-то перед этим сказать.
     О н У нас дома только какой-то бальзам есть. Такой темный, горький, но,
видимо, ужасно полезный.
     М а к с и м. Серега, да не надо. Я к своим обещал приехать ско-ро.
     О н Да? Ну, смотри. А то можно хотя бы в чай плеснуть.
     М а к с и м. Мы с тобой за голым чаем чуть не поссорились, а что будет,
если бальзама туда плеснуть? Ну его.
     О н Дело твое. А я бы выпил... немножко.

     Пауза.

     А я, Макс, ничего делать  не могу. В смысле, все через силу, все... И я
от всего  этого так устал, и кажется, устал на много  лет вперед. Нет у меня
никаких сил с этим справиться. Потому что все, что  я умею, весь мой опыт  -
все бесполезно. И вот это вот мое состояние, оно для меня такое новое, что я
в  этом  моем новом существовании ничего не умею, и  весь мой опыт никуда не
годится.  Поэтому  и  хочу  сделать  чего-то такое, чего не  делал  никогда.
Никогда  никуда без дела не  ездил. Вот... думаю  попробовать.  А Татьяна...
Макс, женщины вообще гораздо  более жизнестойкие  создания. Вот я вижу,  что
она ждет от меня какого-то решения. А от этого решения и ее жизнь зависит...
А она ждет и может при этом радоваться... радоваться каким-то простым вещам.
Новым занавескам или вкусному винограду... и ждать при этом... Я так  бы  не
смог.  Мне  кажется,  я  даже вкус  не различаю  того,  что ем. Я  ничего не
чувствую, кроме  этого  глобального какого-то процесса... процесса понимания
моей слабости, вот этой  моей неспособности ни  к  чему... И  еще я понимаю,
понимаю очень остро, что я буду  тем, кто я есть, всегда. Понимаешь, всегда!
То есть не  буду  знать итальянский язык никогда,  никогда не  буду богатым,
никогда  не побываю в Аргентине, и так далее, и так  далее... нет, Макс,  не
получается объяснить, потому что, Бог с ней, с Аргентиной, главное - вот это
"навсегда". А женщины не так устроены. Лучше. Видимо, как-то рациональнее...
Нет, не рациональнее, это обидно звучит. Лучше - и все.
     М а к с и м. Я маленько не в строчку. Я тут недавно слушал радио, оно у
меня вообще не выключается. И  там что-то было про рациональность в природе.
Что, мол, у насекомых и животных все в высшей степени рационально, и поэтому
они такие прекрасные. А я подумал... Извини, Серега, я вообще не в ту степь,
но, может, тебе будет забавно послушать. Так вот, я подумал: вот комар сосет
кровь, для комара рационально  было бы быть беззвучным, ну, чтобы безопаснее
питаться,  а у него такие есть  специальные крылышки, маленькие, которыми он
гудит. Только гудит.  Летает он большими. А еще есть такие маленькие.  Чтобы
гудеть.  А  я  вчера  всю  ночь  не  спал. Ну, знаешь,  тишина,  и  вдруг  -
з..з..з..з, потом  раз, и  снова  тишина.  Значит,  сел  сосать  мою  кровь.
Дернешься,  опять запел,  сволочь. И вот так я  метался. Включишь свет, пока
проморгаешься, к свету привыкнешь, он уже  спрятался. Выключишь свет, ляжешь
- загудел. А потом подумал: ну пусть один раз напьется и успокоится, не буду
дергаться  -  но  ведь  непонятно,  куда  он  сел...  И  начинает  все  тело
покалывать...  не  выдерживал, дергался,  и опять свет включал. Но они,  эти
комары городские,  такие  хитрые,  падло......А  не  звенели бы,  да  сосите
сколько  влезет,  им  капля-то  всего  нужна.   Нет,  специальные  маленькие
крылышки, специально, чтобы мучить.  И, я  сильно  подозреваю,  чтобы мучить
именно человека. Потому что  лосю или кабану в лесу, видимо, наплевать. А  я
всю ночь скакал... А ты знаешь, что среди комаров кровь сосут только...
     О  н  Самки.  Я  знаю.  Макс,  не  пытайся  меня  вот  такими  притчами
развеселить.
     М  а  к с  и м. Тогда ты скажи, что тебе нравится мучиться, и я не буду
пытаться.
     О н У нас комаров тоже полно в доме. Они где-то в подвале плодятся и из
подъезда в квартиру залетают.
     М а к с и м. Давай, я за пивом сбегаю.
     О н ...Давай......Щас, я денег дам.
     М а к с и м. Ну уж нет. У меня на ремонт не хватает, а на пиво есть.
     О н Ма-а-а-кс!
     М  а к с и м. Ты же знаешь,  что спорить бесполезно. Ты только  телефон
подключи, я своим  позвоню. Ты прав. Телефон, действительно, гадость. Сейчас
врать буду... Любимой жене! Свинство...





     Разговор с женой
     Он и Она.

     Темно, включается свет. Он в трусах, жмурится. Берет газету,
     сворачивает ее в трубочку, оглядывается по сторонам.

     О н Не могу, хуже пытки, издевательство какое-то. Спасу нет.
     О  н а (в ночной рубашке, шали и тапочках, тоже жмурится). Сережа, если
ты не хочешь  спать, то не делай  из этого события. Я-то  чем  виновата? Мне
утром рано вставать... уже ... вон через четыре часа...
     О н Почему ты не купила какой-нибудь отравы от комаров?
     О н а А почему ты не купил?
     Он. Я же тебя просил... и давно.
     О н  а Сережа, сейчас ночь. Негде сейчас, сию секунду,  взять отраву...
Ну чего ты хочешь?... Давай, я буду отгонять от тебя комаров.
     О н Зачем ты глупости говоришь...
     О  н  а  Не  шуми...  И  можно  хоть  какой-то  свет  выключить,  такая
иллюминация из-за одного  комара. Саша  может проснуться. А  ему  тоже утром
рано вставать.
     О н Конечно, чего ты спрашиваешь?
     О  н  а (выключает  основной свет, остается  гореть торшер  или  другая
небольшая лампа; садится). Ну все, теперь  ложиться  бесполезно.  Сна  ни  в
одном глазу.
     О н Сейчас  он  прилетит. Хотя  бы отомщу. (Накидывает  халат.) И между
прочим, кровь сосут и терзают только самки...комаров.

     Она молчит. Пауза.

     О н а Как я  не  люблю вот это... вот эти ночные бдения. Для меня такой
тусклый свет ночью значит  одно - кто-то болеет. Сашка  маленький болеет или
я, маленькая... Сразу такая тоска, такая тоска...

     Он молчит.

     Как тебе не стыдно, Сережа,... как тебе не стыдно.
     О н  Прости,  Танечка,  прости.  Но  ничего  поделать не могу... Это не
капризы, это  что-то  другое. Я  отлично понимаю, что мне лучше быть  одному
сейчас... не побыть одному, а быть. Понимаешь?
     О н а Господи, ты все про одно и то же.
     О н Наверное, это неприятно... Мне это тоже не нравится.
     О н а Это, Сережа, не неприятно, это невыносимо.
     О н  Да, наверное...,  наверное, но ничего поделать с этим  не могу. Не
могу....  Вот,  смотри..., я отчетливо помню,  как мы с тобой  покупали  наш
диван.  Как  у нас  не хватало денег, мы  просили  его  нам оставить,  потом
радовались,  когда его купили,... что удачно купили...,  а теперь я не  могу
вспомнить само ощущение. Само ощущение  радости. Я  помню, что радовался, но
не помню как. И не помню, как я мог радоваться покупке дивана... или вообще,
радоваться. Не понимаю.  И вообще, то, как  я  раньше понимал, ну,  понимал,
все...  теперь  не работает. Я теперь не понимаю даже самое элементарное.  И
из-за того, что ничего не понимаю, все вижу...
     О н а Что ты видишь, комаров? А то, как я живу, как Саша, как мы...
     О н (хлопает ладонью по столу).  При чем здесь комары? Видишь,  с тобой
невозможно говорить серьезно.
     О н а Серьезно, давай говорить серьезно. Только  не  шуми... Так что ты
такое видишь?
     О  н  Зачем  ты  так грубо? Так  нельзя  спрашивать.  Так  ты ничего не
услышишь  или услышишь не то, что хочешь. А все слышат только то,  что хотят
услышать.
     О н а Не знаю, кто такие  эти  "все", а  я от тебя выслушала так  много
того, чего не хотела слышать... так что это ко мне не относится... Дальше.
     О н Танечка, смени этот тон, или мы не будем разговаривать.

     Она молчит.

     Понимаешь, вроде бы все нормально, то есть я  вижу, что все вроде как я
хотел... ты, Сашка, работа, город... Но я не помню, не могу вспомнить, как я
мог всего этого хотеть. И как мог быть  всем  этим доволен. Понимаешь, я все
теперь вижу по отдельности. И все это - отдельно от меня... А самое  главное
- время.  Вот,  казалось бы, совсем недавно, я ощущал время так: что-то было
давно, что-то не очень давно, а что-то вчера... А сейчас для меня все давно.
Все...

     Она молчит.

     Все было  давно:  и город  этот был так давно,  и страна... Танечка, ты
меня слушаешь?
     О н а Я слушаю тебя, Сережа.
     О н Мне так жалко  того, которым я был раньше. Вот я хожу по  городу, я
его  так знаю, здесь вся  моя жизнь, за его пределами у  меня  ничего нет, и
никого,  почти  никого,  а  сейчас  я не чувствую  его  как город. Я его  не
чувствую... Я его вижу.  И  вижу  я строения, между ними  дороги,... в землю
зарыты трубы, провода, люки кругом, чуть поглубже метро... Но на самом деле,
относительно  размеров планеты,  не так  уж глубоко,  так...чуть-чуть. Много
столбиков,  тоже  с проводами, фонариками, много деревьев.  Но  это  не  тот
город,  который я любил, или  страна...  Мне так жаль того мальчика, то есть
меня,  мальчика,  который  думал  про  себя  давным-давно:  "Господи,  какое
счастье,  что  я  родился именно  здесь!  Вот  родился  бы  где-нибудь...  в
Аргентине, и  что бы  я тогда  делал?"  А  сейчас я не понимаю, что  это.  В
смысле, не что  это за страна, а  почему я ее  то  так любил,  то не  любил,
почему  я здесь  живу,  почему  живу  именно так...  Вот  смотри,  я  говорю
по-русски...  и  продавщица   в  нашем  гастрономе  говорит   по-русски.  Мы
разговариваем с ней на одном языке. Но если бы она услышала то, что я сейчас
сказал, а я ведь говорил по-русски, что бы она из этого поняла?
     О н а Почему  ты уверен в  том, что тебя никто не понимает?  Что это за
смешное такое  высокомерие? И  при  чем здесь  продавщица? Что  за  дурацкая
интеллигентщина?  Ты  бы  никогда не стал так говорить  с  продавщицей...  с
незнакомой тебе женщиной. А ты сейчас разговариваешь со мной, со мной.
     О н Да, с тобой,  да-да...... Таня, помнишь, ты была беременна, ну, уже
такая  круглая  совсем,  и часто  просила  меня  потрогать  живот,...  чтобы
почувствовать,  как там  кто-то шевелится.  Я помню... такой  тугой живот и,
действительно, движения,  толчки. Я  что-то тебе восторженное сказал,  а сам
подумал: "Бог мой, ужас!  Это ужас!... Это природа, космос..., космос! И я в
этом  участвую..."  Я  смотрел  тогда  на   тебя  с  изумлением  и  пробовал
представить   себе,  что  у  меня  внутри,  у  меня  в   животе,  вот  здесь
(показывает), другое живое существо, человек,  мой  сын  или дочь. Мне  даже
дурно  стало...  А ты была  такая счастливая... И  я не могу понять или даже
попробовать  представить,  сколько  бы  ты  мне ни объясняла, как это  можно
пережить  и относиться к этому как к нормальному и  естественному делу,  ...
когда  у  тебя, ...у  человека,  внутри другой  человек, и  он  развивается,
растет... А ты говоришь, что  тебе все понятно, что тебе  понятно то, что  я
переживаю.
     О  н а Я не сказала, что  понимаю, что с тобой творится. Хотя, конечно,
мне кажется,  что я по-своему понимаю... Я имела в виду, что  я понимаю  то,
что ты говоришь. Я слушаю и понимаю.
     О н  Танечка, мы так  по-разному  устроены.  Так по-разному!  Я не могу
понять, как ты можешь вот так терпеть  все это, так от меня зависеть и ждать
чего-то...
     О н а А почему ты решил, что я терплю и что мне плохо? Почему ты решил,
что я чего-то жду? Почему  ты опять решил за меня? Я живу так, как я хочу! Я
живу с тобой, это мой дом,... это моя жизнь... Я устала, но мне не нравится,
что ты определил мою жизнь как несчастную. А от тебя зависит не все, Сережа,
далеко не все...
     О н Не шуми, пожалуйста.
     О н  а Ты уезжаешь. Ты уже целый месяц уезжаешь... Я тебе не мешаю... Я
то вытаскиваю  из тебя клещами какие-то слова, то выслушиваю длиннейшие твои
рассуждения. Но я ведь это не терплю, для меня это все важно. Я не хочу быть
несчастной...  Я, конечно, не могу быть счастливой рядом с тобой, когда тебе
так плохо, но я не хочу быть несчастной, не хочу, понимаешь?!
     О н Тише, тише, Танечка...
     О н а Ты разве не можешь понять такую простую вещь, это так просто... я
тебя люблю и хочу быть с тобой.  А я и так  с тобой... Почему  я должна быть
несчастной? Я просто устала.

     Пауза.

     О н Значит, я понятно все объяснил? Тебе понятно?
     О  н а Ты  все  объяснил  понятно.  Ты  очень хорошо говорил, а я..., я
все-таки не дура...
     О  н Таня, скажи...,  я хочу  тебя спросить, но это  такой...  странный
вопрос. Скажи, вот ты  любишь, когда тебе  дарят цветы? Подожди, подожди...,
когда тебе  дарят цветы,  ты радуешься чему? Ты радуешься цветам или  вот...
вниманию? Или  ты  радуешься  из вежливости? Я, честное  слово,  не понимаю.
Женщинам принято дарить цветы, а мне интересно, цветы женщинам, то есть вам,
нравятся? Нравятся сами цветы, ну, вот эти... цветки?
     О н а Ты мне очень  редко дарил цветы.  По-моему, всего-то  раза четыре
или пять.
     О н Я в  них  ничего не понимаю. Мне их неприятно выбирать  и покупать,
... и с цветами по улице неприятно идти.
     О н а Потому-то ты всегда даришь мне то, что нравится тебе, а не мне...