ельства его  легата,  преосвященного
кардинала Пола. Я буду защищаться, ваше величество. Я иностранец. Меня могут
привлечь к суду только за преступление, за настоящее преступление. В чем мое
преступление?
     КОРОЛЕВА. Ты спрашиваешь, в чем твое преступление?
     ФАБИАНИ. Да, ваше величество.
     КОРОЛЕВА. Милорды, вы слышали вопрос,  который он задал  мне? Сейчас вы
услышите  ответ.  Прошу  всех присутствующих запомнить, что стоит мне только
топнуть ногой,  и  эшафот вырастет  из-под земли. Чендос! Чендос! Распахните
настежь эту дверь! Пусть войдет весь двор! Все, все пусть войдут сюда!

     /Дверь в глубине отворяется. Входит толпа придворных,/

     Явление восьмое

     Те же, ЛОРД-КАНЦЛЕР, ПРИДВОРНЫЕ.

     КОРОЛЕВА.  Входите, входите,  милорды. Сегодня я рада видеть всех вас у
себя.  А,  судьи? Прекрасно. Прошу  вас сюда, поближе.  Где сержанты  палаты
лордов, Гарриот  и Герберт?  А, вот  и вы,  господа? Милости просим.  Выньте
шпаги. Отлично. Станьте по обе стороны этого человека. Он ваш пленник.
     ФАБИАНИ. Ваше величество, в чем мое преступление?
     КОРОЛЕВА. Милорд Гардинер,  наш ученый друг! Вы канцлер Англии:  ставим
вас   в   известность,   что   вам   надлежит   срочно   созвать  двенадцать
лордов-комиссаров Звездной палаты,  которых мы, к сожалению, не видим здесь.
В  этом  дворце  происходят  странные  вещи.  Слушайте,  милорды.  Принцесса
Елизавета  уже  не первый  раз  посягает  на нашу  корону. Вспомните заговор
Пьетро Карло, который вызвал волнение  в Эксетере  и вел тайную переписку  с
принцессой  Елизаветой посредством шифра,  вырезанного  на гитаре. Вспомните
измену Томаса  Уайета,  поднявшего графство Кент. Вспомните, наконец,  мятеж
герцога Суффолька, который был схвачен в дупле дерева  после  поражения  его
сторонников.  Сегодня  обнаружено новое преступление. Слушайте все. Утром на
моем приеме появился какой-то неизвестный. Сказав несколько слов, он  поднял
на  меня кинжал. Я вовремя  остановила руку убийцы.  Лорд Чендос  и господин
амонтский  бальи схватили  его.  Он признался, что на  это  преступление его
толкнул лорд Кленбрассил.
     ФАБИАНИ. Я? Неправда. Это  ужасно! Нет такого человека. Такого человека
невозможно отыскать. Кто он? Где он?
     КОРОЛЕВА. Он здесь.
     ГИЛЬБЕРТ /выступая из рядов солдат, за которыми он был спрятан/. Это я.
     КОРОЛЕВА. Основываясь на признании  этого человека, мы, королева Мария,
обвиняем перед  Звездной палатой  Фабиано  Фабиани,  графа  Кленбрассила,  в
государственной измене  и  покушении на  жизнь  нашей  священной королевской
особы.
     ФАБИАНИ.  В покушении - меня? Чудовищно! О, мой разум мутится! Что это,
ловушка? Кто бы ты ни  был, несчастный, неужели ты осмеливаешься утверждать,
что королева говорит правду?
     ГИЛЬБЕРТ. Да.
     ФАБИАНИ. Я толкнул тебя на цареубийство? Я?
     ГИЛЬБЕРТ. Да.
     ФАБИАНИ. "Да",  одно лишь "да"! Проклятье! О  боже, если  бы вы  только
знали, господа, какая это ложь!  Этот человек  послан  адом. Несчастный,  ты
хочешь погубить  меня и  не знаешь, что одновременно губишь  и себя.  Уличая
меня в преступлении,  ты уличаешь и себя.  Убивая меня, ты  и сам погибнешь.
Из-за одного твоего слова  падут две головы -  моя и твоя,  известно ли тебе
это?
     ГИЛЬБЕРТ. Известно,
     ФАБИАНИ. Милорды, он подкуплен...
     ГИЛЬБЕРТ.  Да,  вами.  Вот  кошелек,  полученный  мною  в   уплату   за
преступление. Он полон золота. На нем вышиты ваш герб и ваш вензель.
     ФАБИАНИ.  Праведное  небо! Но я не вижу кинжала, которым  этот  человек
будто бы пытался ударить королеву. Где его кинжал?
     ЛОРД ЧЕНДОС. Вот он.
     ГИЛЬБЕРТ /к Фабиани/. Это ваш кинжал.. Вы мне его дали.  У вас найдут и
ножны к нему.
     ЛОРД-КАНЦЛЕР. Граф  Кленбрассил,  что вы  можете  возразить?  Знаете вы
этого человека?
     ФАБИАНИ. Нет.
     ГИЛЬБЕРТ.  Он видел  меня только ночью,  ваше величество. Позвольте мне
сказать ему два слова на ухо, -  быть  может, он  вспомнит.  /Приближается к
Фабиани./ Значит,  ты никого  не узнаешь сегодня,  милорд? Ни  оскорбленного
тобою мужчину, ни соблазненную тобою женщину? Королева мстит, но  человек из
народа также мстит.  Ты говорил, что не боишься меня! Вот ты и попал в  сети
двойного мщения! Что ты окажешь на это, милорд? Я - чеканщик Гильберт!
     ФАБИАНИ. А,  теперь я  узнаю вас. -  Я знаю  этого  человека,  милорды.
Поскольку здесь замешан он, мне нечего больше сказать.
     КОРОЛЕВА. Сознался!
     ЛОРД-КАНЦЛЕР  /Гильберту/.  Согласно  нормандскому  закону  и  двадцать
пятому  статуту короля  Генриха Восьмого, в случаях  посягательства на жизнь
королевской  особы  признание  не  спасет  преступника.  Не  забывайте,  что
королева не  имеет права миловать  за  подобные преступления. Вы  умрете  на
эшафоте так же, как тот, кого вы обвиняете. Подумайте! Подтверждаете вы все,
что было вами сказано?
     ГИЛЬБЕРТ. Я знаю, что умру, и подтверждаю все.
     ДЖЕН. Боже, если это сон, то он ужасен!
     ЛОРД-КАНЦЛЕР /Гильберту/. Согласны вы повторить ваше обвинение, положив
руку на евангелие? /Протягивает  евангелие Гильберту, который кладет на него
руку./
     ГИЛЬБЕРТ.  Клянусь,  положив руку на  евангелие,  перед  лицом  близкой
смерти, что  этот человек - убийца;  что этот кинжал, принадлежащий ему, был
орудием  преступления;  что  этот  кошелек,  принадлежащий  ему, должен  был
оплатить преступление. Да поможет мне бог - это правда!
     ЛОРД-КАНЦЛЕР /к Фабиани/. Милорд, что вы скажете?
     ФАБИАНИ. Ничего. Я погиб!
     СИМОН РЕНАР /тихо, Королеве/. Ваше величество велели позвать палача. Он
здесь.
     КОРОЛЕВА. Хорошо. Пусть войдет.

     /Толпа  вельмож расступается,  пропуская ПАЛАЧА,  одетого  в  красное и
черное, с длинной шпагой в ножнах через плечо./

     Явление девятое

     Те же и ПАЛАЧ.

     КОРОЛЕВА.  Милорд  герцог  Сомерсет,  этих  двоих  -  в  Тоуэр!  Милорд
Гардинер, наш  канцлер, завтра же начните  процесс в присутствии  двенадцати
пэров  Звездной палаты, и да поможет  господь старой Англии! Мы приказываем,
чтобы  этих людей  судили  до  нашего  отъезда в  Оксфорд,  где  мы  откроем
парламент, и  до  нашего отъезда в  Виндзор,  где мы будем  проводить пасху.
/Палачу./ Подойди ближе. Я  рада видеть тебя. Ты хороший слуга. Ты  стар. Ты
был  свидетелем  трех  царствований.  По обычаю  нашего королевства,  каждый
повелитель при восшествии на престол делает тебе  богатый подарок. Мой отец,
Генрих Восьмой, подарил тебе бриллиантовую пряжку со своей мантии. Мой брат,
Эдуард Шестой, - кубок чеканного  золота. Теперь моя  очередь.. Я еще ничего
не  дарила  тебе.  Я  хочу это сделать сейчас.  Подойди сюда, /Указывает  на
Фабиани./ Ты хорошо видишь эту  голову, прекрасную, юную голову, которая еще
сегодня  утром  была  самым  лучшим,  самым  ценным,  самым дорогим  из моих
сокровищ? Ты хорошо видишь ее, не правда ли? Пр!
     ими же ее в дар от меня!

        "ДЕНЬ ТРЕТИЙ"

        "КОТОРЫЙ ИЗ ДВУХ?"

     Часть первая

     Зал  в  Тоуэре. Стрельчатые своды, поддерживаемые  толстыми  колоннами.
Слева и  справа  низкие двери,  ведущие в камеры. Направо  - слуховое  окно,
выходящее  на  Темзу;  налево -  слуховое окно, выходящее на улицу. С каждой
стороны потайная дверь  в  стене. В глубине галерея  с большим  застекленным
балконом, выходящим во внешний двор тюрьмы.

     Явление первое

        "ГИЛЬБЕРТ, ДЖОШУА."

     ГИЛЬБЕРТ. Ну что?
     ДЖОШУА. Увы!
     ГИЛЬБЕРТ. Надежды нет?
     ДЖОШУА. Надежды нет.

     /ГИЛЬБЕРТ подходит к окну,/

     О, из окна ты ничего не увидишь!
     ГИЛЬБЕРТ. Тебе удалось выяснить?
     ДЖОШУА. Нет никаких сомнений.
     ГИЛЬБЕРТ. Значит, для Фабиани?
     ДЖОШУА. Для Фабиани.
     ГИЛЬБЕРТ. Счастливец! А я проклят небом.
     ДЖОШУА. Бедный Гильберт! Настанет  и  твой черед, Сегодня  он, завтра -
ты.
     ГИЛЬБЕРТ. Что ты хочешь сказать? Мы, кажется, не понимаем друг друга. О
чем ты говоришь?
     ДЖОШУА. Об эшафоте, который они сейчас там воздвигают.
     ГИЛЬБЕРТ. А я говорю о Джен.
     ДЖОШУА. О Джен?
     ГИЛЬБЕРТ. Да, о Джен! Только о ней! Какое мне дело до всего остального?
Разве ты  не  знаешь, разве  забыл, что  уже больше месяца я  стою, прильнув
лицом к решетке  моей камеры, потому что  там, внизу,  я вижу ее, бледную, в
трауре; вижу, как она  без конца бродит у подножия этой башни, где заключены
двое  - Фабиани и я. Ты, значит,  забыл о  моей  тоске,  о моих  тревогах  и
сомнениях?  Ради кого из  нас приходит она сюда? Дни  и ночи я, злосчастный,
задаю себе этот вопрос! Тебя, Джошуа, я также спрашивал об  этом, и не далее
как вчера ты  обещал мне, что повидаешься и поговоришь  с ней. Не скрывай же
от меня, -  что  тебе удалось  узнать? Ради  меня она приходит сюда или ради
Фабиани?
     ДЖОШУА. Я узнал, что сегодня будет  обезглавлен Фабиани, а завтра ты, и
с этой  минуты, Гильберт, я  словно  лишился разума. Эшафот  вышиб у меня из
головы Джен. Твоя смерть...
     ГИЛЬБЕРТ. Моя  смерть!  Какой  смысл придаешь  ты  этому слову?  Смерть
постигла меня в тот  день, когда я потерял любовь Джен. Она не любит меня, и
я мертвец. О  Джошуа, поверь мне, я  умер! То немногое, что еще осталось  от
меня, не  заслуживает  даже  быть завтра уничтоженным, Джошуа, можешь  ли ты
представить себе, что  такое человек, который любит? Если бы два месяца тому
назад  мне сказали: "Джен, ваша  чистая Джен, ваша  любовь, ваше  сокровище,
ваша  гордость, ваша лилия,  ваша  Джен отдалась  другому,  - хотите  вы  ее
по-прежнему?" Я  ответил бы: "Нет, не хочу!  Лучше  тысячу раз умереть мне и
ей!" И я растоптал бы ногами того, кто осмелился бы сказать  мне это. Однако
ты  видишь... я все-таки хочу ее! Прежней Джен  больше нет. Нет чистой Джен,
которую  я  боготворил, лба  которой едва  осмеливался касаться губами. Джен
отдалась другому,  отдалась негодяю, я знаю это, - и что же?  - я все  равно
люблю ее.  Сердце мое разбито, но я люблю ее! Я целовал бы край ее платья, я
молил бы ее о прощении, если бы !
     она  согласилась быть моей. Джошуа, если бы я увидел ее в уличной грязи
вместе с  падшими женщинами, я поднял бы ее и прижал к  своей груди. Джошуа,
Джошуа! Я с радостью отдал бы - не сто лет жизни, потому что у  меня остался
только один день, -  я отдал бы  вечность, которую обрету завтра, чтобы хоть
раз еще увидеть ее улыбку, обращенную ко мне, и снова услышать из ее уст эти
дивные  слова:  "Я  люблю тебя!"  Джошуа,  Джошуа,  так уж  устроено  сердце
человека, который  любит!  Вы воображаете, что убьете  женщину,  которая вам
изменяет? Нет, вы ее не убьете.  Как прежде, вы будете лежать у  ее ног,  но
только подавленный  печалью. Ты  считаешь меня слабым?  Но что бы я выиграл,
убив Джен? Ах, сердце мое разрывается от нестерпимых мыслей! Если бы она все
еще  любила меня,  какое  дело было бы  мне до ее  проступка?  Но она  любит
Фабиани! Она любит Фабиани! Ради Фабиани она  приходит  сюда! Нет, одно  мне
ясно: я должен умереть. Пожалей меня, Джошуа!
     ДЖОШУА. Фабиани умрет сегодня.
     ГИЛЬБЕРТ. А я завтра.
     ДЖОШУА. Все в божьей воле.
     ГИЛЬБЕРТ. Сегодня я буду отомщен его гибелью, завтра - он моей.
     ДЖОШУА. Брат мой, сюда идет второй констебль Тоуэра,  Энеас  Делвертон.
Ты должен вернуться в камеру. Сегодня вечером мы снова увидимся.
     ГИЛЬБЕРТ.  О,  умереть нелюбимым! Умереть неоплаканным! Джен!.. Джен!..
Джен!.. /Уходит в камеру./
     ДЖОШУА.  Бедный  Гильберт!  Кто бы  мог  подумать, что  случится  нечто
подобное? /Уходит./

     /Входят СИМОН РЕНАР и ЭНЕАС ДЕЛВЕРТОН./

     Явление второе

        "СИМОН РЕНАР, ЭНЕАС ДЕЛВЕРТОН."

     СИМОН  РЕНАР.  Все  это  очень  странно,  я  с  вами согласен,  но  что
поделаешь? Королева безрассудна и сама не знает, чего хочет.  Она - женщина,
и на нее ни в чем нельзя положиться. Зачем она приходит сюда? Сердце женщины
-  загадка, и  недаром король  Франциск  Первый нацарапал на  оконном стекле
Шамборского замка.эти слова:
     "Красотки лицемерят.
     Безумен, кто им верит".
     Послушайте,  милейший Энеас,  мы ведь с  вами старые друзья: необходимо
покончить  о этим сегодня же.  Здесь  все зависит  от вас. Если  вам,  будет
поручено /шепчет  ему  на  ухо/,  затяните дело, устройте  так, чтобы оно не
удалось. Мне нужно иметь сегодня вечером в своем распоряжении всего лишь два
часа, и  я  достигну того, чего хочу: завтра  не  будет  больше фаворита,  я
всемогущ, а послезавтра вы - баронет и комендант Тоуэра. Понятно?
     ЭНЕАС. Понятно.
     СИМОН РЕНАР.  Отлично. Я слышу, сюда идут. Нас не должны видеть вместе.
Ступайте в ту дверь. Я пойду навстречу королеве.

     /Они расходятся в разные стороны./

     Явление третье

     Осторожно входит ТЮРЕМЩИК и вводит ЛЕДИ ДЖЕН

     ТЮРЕМЩИК. Вот  вы и попали,  куда хотели, миледи. Эти две двери ведут в
их камеры. Теперь пожалуйте мне вознаграждение.
     ДЖЕН /снимает с руки алмазный браслет и отдает ему/. Вот, возьмите.
     ТЮРЕМЩИК. Благодарю. Только не выдавайте меня. /Уходит./
     ДЖЕН /одна/. О боже! Что делать? Я погубила его, и я должна его спасти.
Но каким образом? Что  может женщина?  Эшафот!  Эшафот! Ужасно! Нет, не надо
слез, нужно действовать. Но я не сумею  сделать это! Не сумею! Боже, сжалься
надо мной! Сюда идут! Чей это голос? Королева! Ах, все погибло! /Прячется за
одной из колонн./

     /Входят КОРОЛЕВА и СИМОН РЕНАР./

     Явление четвертое

     КОРОЛЕВА, СИМОН РЕНАР, ДЖЕН, скрытая за колонной,

     КОРОЛЕВА. Так вас удивляет эта перемена? Так я не похожа на самое себя?
Ну что ж, думайте, что вам угодно. Сегодня я не хочу, чтобы он умер, - вот и
все.
     СИМОН РЕНАР. Однако ваше величество только вчера приказали, чтобы казнь
состоялась сегодня.
     КОРОЛЕВА. Но третьего  дня я приказала, чтобы казнь состоялась вчера. А
в воскресенье я приказала, чтобы казнь состоялась в  понедельник. Сегодня же
я приказываю, чтобы казнь отложили на завтра.
     СИМОН  РЕНАР.  В  самом  деле,  со второго воскресенья  рождественского
поста,  когда  Звездная  палата  вынесла  свой  приговор  и  оба  осужденных
вернулись в  Тоуэр,  предшествуемые  палачом,  который нес  в  руках  топор,
обращенный к их лицам, прошло  уже три  недели, а ваше величество продолжает
откладывать казнь со дня на день.
     КОРОЛЕВА. Да, да! Вам это непонятно, сударь? Нужно объяснить вам все до
конца? Вы хотите,  чтобы несчастная женщина обнажила перед вами  свое сердце
только потому, что она королева, а вы представляете здесь испанского принца,
ее будущего супруга? Боже  мой, сударь,  откуда  вам,  мужчинам,  знать, что
сердце  женщины так  же стыдливо, как  ее  тело?  А! Вы  требуете признания?
Прикидываетесь, что  ничего не понимаете? Так  знайте же, что каждый  день я
откладываю казнь Фабиани потому, что каждое утро - слышите вы? - каждое утро
мне изменяют  силы  при мысли  о  том, что колокол  Тоуэра сейчас  возвестит
смерть этого человека, потому что каждое утро я лишаюсь чувств, представляя,
как  точат  топор для  этого  человека,  потому  что каждое утро  я  умираю,
воображая, как сколачивают гроб  для  этого человека, потому что я  женщина,
потому  что  я слаба, потому что я безумна, потому что я люблю его, наконец!
Довольно вам этого? Удовлетворены вы теперь? О, настанет день, когда я сумею
отомстить вам за все, что вы!
     заставили меня сказать!
     СИМОН  РЕНАР.  Однако  пора  покончить  с  Фабиани.  Вашему  величеству
предстоит вступить в брак с моим августейшим повелителем, испанским принцем.
     КОРОЛЕВА. Если испанский принц недоволен, пусть не скрывает этого, - мы
вступим в брак с другим.  У нас нет недостатка в  претендентах. Сын римского
короля, принц  Пьемонтский,  инфант  португальский,  кардинал  Пол,  датский
король, лорд Кортней такие же достойные вельможи, как принц испанский.
     СИМОН РЕНАР. Лорд Кортней! Лорд Кортней!
     КОРОЛЕВА. Английский барон, сударь, стоит испанского принца. К тому  же
лорд Кортней - потомок  восточных  императоров. А там - злитесь, сколько вам
угодно!
     СИМОН РЕНАР. Фабиани навлек на себя  ненависть всех в Лондоне,  у  кого
есть сердце.
     КОРОЛЕВА. За исключением меня.
     СИМОН РЕНАР. Горожане относятся к нему так же, как вельможи. Если он не
будет предан смерти сегодня же, как обещано вашим величеством...
     КОРОЛЕВА. Что тогда?
     СИМОН РЕНАР. Чернь устроит бунт.
     КОРОЛЕВА. У меня есть ландскнехты.
     СИМОН РЕНАР. Вельможи устроят заговор.
     КОРОЛЕВА. У меня есть палач.
     СИМОН  РЕНАР.  Ваше  величество, вы дали клятву над молитвенником вашей
матери, что не помилуете Фабиани.
     КОРОЛЕВА. Вот  бланк, который  он велел  передать  мне  и  в котором  я
клянусь своей королевской короной, что окажу ему любую милость. Корона моего
отца стоит молитвенника моей матери. Одна клятва освобождает меня от другой.
А кроме того, кто вам сказал, что я собираюсь помиловать его?
     СИМОН РЕНАР. Он нагло обманул вас, ваше величество.
     КОРОЛЕВА. Что мне до этого? Все  мужчины так поступают. Я не  желаю его
смерти. Послушайте, милорд... я хотела сказать, господин бальи; боже, вы так
расстроили меня,  что я  забыла, с кем говорю.  Так вот, послушайте: я  знаю
все,  что  вы можете мне  сказать. Вы  скажете,  что  он подлый,  презренный
человек, что он трус? Мне это известно не хуже вашего. Я сгораю от стыда, но
я люблю  его. Что делать? Быть  может, честного человека я не  могла  бы так
любить,  Впрочем, что  такое вы все?  Чем вы лучше  его? Вы  скажете, что он
фаворит и что английский народ  не любит фаворитов? Но разве я  не знаю, что
вы  стремитесь уничтожить Фабиани  только для  того,  чтобы поставить на его
место  этого ирландца,  этого  фата -  графа  Килдара, который будет  рубить
двадцать голов в день?  Но что вам до этого? Прошу  вас, не  говорите мне об
испанском принце. Вы сами смеетесь над ним. И не толкуйте мне о недовольстве
французского посла, господина де  Ноайля. Господин  де  Ноайль - глупец, и я
скажу ему это в лицо. И, наконец,!
     я женщина: сегодня я могу хотеть  одного,  завтра другого. Не  ищите во
мне  последовательности.   Жизнь  этого  человека  нужна  мне  как   воздух.
Пожалуйста, не  стойте передо мной  с видом святой  невинности. Мне  отлично
известны все ваши проделки. И,  между  нами,  вы так  же, как я, знаете, что
Фабиани  не  совершал  преступления,   за  которое  осужден.  Все  это  было
подстроено.  Я  не хочу,  чтобы он умер.  Кто  здесь  повелевает?  Довольно,
господин бальи, поговорим о другом.
     СИМОН РЕНАР.  Я  удаляюсь,  ваше величество. Но  помните, в моем лице с
вами говорила вся ваша знать.
     КОРОЛЕВА. Какое мне дело до знати!
     СИМОН  РЕНАР  /в  сторону/.   Попытаемся  воздействовать  через  народ.
/Уходит, отвесив глубокий поклон./
     КОРОЛЕВА /одна/. У него был странный вид, когда он уходил. Этот человек
не  остановится  перед тем, чтобы поднять восстание.  Поспешим в ратушу. Эй,
кто-нибудь!

     /Входят ЭНЕАС и ДЖОШУА./

     Явление пятое

     Те же, кроме СИМОНА РЕНАРА; ЭНЕАС, ДЖОШУА.

     КОРОЛЕВА.  Это  вы, Энеас? Вы и этот человек должны немедленно устроить
побег графа Кленбрассила.
     ЭНЕАС. Ваше величество...
     КОРОЛЕВА. Впрочем, нет,  вам я не могу доверить  этого. Я забыла, что и
вы  принадлежите к его  врагам.  О  боже!  Меня  окружают  одни  лишь  враги
человека,  которого я  люблю.  Бьюсь  об заклад, что и  этот незнакомый  мне
тюремщик ненавидит его.
     ДЖОШУА. Это правда, ваше величество...
     КОРОЛЕВА.  Боже  мой,  Симон  Ренар  имеет  здесь  больше  власти,  чем
королева! Что  же это? Нет никого, кому я  могла бы довериться! Никого, кому
могла бы поручить побег Фабиани!
     ДЖЕН /выходит из-за колонны/. Есть, ваше величество: это я!
     ДЖОШУА /в сторону/. Джен!
     КОРОЛЕВА,  Кто - ты? Это вы,  Джен Толбот? Как  вы здесь очутились? Ах,
все равно! Вы здесь, вы пришли спасти Фабиани. Благодарю вас, Джен. Я должна
была бы ненавидеть  вас, ревновать вас, у