. Другого выхода нет.
     НАРОД. Смерть Фабиани! Смерть Фабиани!
     ЭНЕАС.  Спасти лорда Кленбрассила!  Но там  народ. Это невозможно.  Что
могу я сделать?..
     КОРОЛЕВА. Придумай сам.
     ЭНЕАС. Боже мой, как мне быть?
     КОРОЛЕВА. Сделай так, как ты сделал бы для себя.
     ЭНЕАС.  Но  народ  не  сложит оружия, пока  не совершится  казнь. Чтобы
успокоить его, нужно кого-нибудь обезглавить.
     КОРОЛЕВА. Найди кого хочешь.
     ЭНЕАС. Кого хочу?.. Погодите, ваше величество! Казнь  совершится ночью,
при свете  факелов.  Осужденного приведут под черным покрывалом, с кляпом во
рту. Народ, сдерживаемый стражей, будет, как всегда, далеко от  эшафота. Ему
достаточно увидеть,  как скатится голова. Я берусь  все устроить. Только  бы
лодочник был еще здесь! Я велел  ему не торопиться. /Подходит к окну, откуда
видна Темза./ Он здесь еще!  Надо спешить! /Высовывается в окно, с факелом в
руке, машет платком, затем оборачивается  к  Королеве./ Все  в порядке, ваше
величество. Я отвечаю за жизнь милорда Фабиани.
     КОРОЛЕВА. Своей головой?
     ЭНЕАС. Своей головой.

        " * ЧАСТЬ ВТОРАЯ * "

     Зала с  двумя лестницами,  из которых одна  ведет наверх, другая  вниз.
Площадка  каждой  из них занимает часть  задней  половины  сцены.  Лестница,
ведущая вверх, теряется в потолке;  лестница,  ведущая вниз, уходит под пол.
Не видно, где обе лестницы начинаются и куда они ведут.
     Зала  задрапирована,  в знак  траура, особенным  образом: правая, левая
стена и потолок затянуты  черной материей о большим белым крестом посредине;
стена напротив зрителя  -белой материей о большим черным крестом. Эти черная
и  белая  обивки тянутся, насколько хватает  глаз, вправо  и влево,  теряясь
позади лестницы. По обе стороны - алтари, затянутые черным и белым,  как для
похорон.  Горят  большие свечи. Священников не видно. Зала и  лестница слабо
освещены  траурными  лампами,  свисающими  кое-где  под  сводами.  Настоящее
освещение  дает  зале   большое   белое  пятно  заднего  фона,  пропускающее
красноватый свет, как бы от пылающей поезди гигантской печи. Пол залы устлан
надгробными плитами.
     При  поднятии занавеса  на призрачном заднем фоне вырисовывается черный
неподвижный силуэт Королевы.

     Явление первое

        "ДЖЕН, ДЖОШУА."

     Они осторожно  входят,  приподняв край  черной драпировки,  за  которою
скрыта маленькая дверь.

     ДЖЕН. Джошуа, где мы?
     ДЖОШУА. На главной площадке лестницы, по которой спускаются осужденные,
идя на казнь. Ее разукрасили так при Генрихе Восьмом.
     ДЖЕН. И нет никакого способа выбраться отсюда?
     ДЖОШУА.  Народ охраняет все  выходы  Тоуэра. На  этот  раз он не  хочет
упустить своего осужденного. Никто не выйдет отсюда до казни.
     ДЖЕН.  У меня в ушах не перестает звучать оглашение,  сделанное с этого
балкона. Вы все слышали снизу, Джошуа? Как это ужасно!
     ДЖОШУА. О, мне немало пришлось перевидать таких ужасов.
     ДЖЕН. Только  бы Гильберту удалось бежать!  Как вы думаете,  Джошуа, он
спасся?
     ДЮШУА. Конечно, спасся. Я в этом уверен.
     ДЖЕН. Да? Вы в самом деле уверены в этом, мой добрый Джошуа?
     ДЖОШУА. Тоуэр не был осажден со стороны  реки. Крометого, в  минуту его
побега  бунт еще не достиг таких размеров, как  сейчас. Славный они устроили
бунт, не правда ли?
     ДЖЕН. Так вы уверены, что он спасся?
     ДЖОШУА. Так же уверен, как в том, что в эту минуту он поджидает вас под
первой аркой Лондонского моста, где вы с ним встретитесь еще до полуночи.
     ДЖЕН. Боже мой!  Ведь и он  будет  тревожиться обо  мне!  /Заметив тень
Королевы./ Небо! Что это, Джошуа?
     ДЖОШУА /тихо, беря ее за руку/. Тише! Это львица в засаде.

     /В то время как Джен, объятая ужасом, смотрит на  черный силуэт, сверху
доносится голос, медленно и раздельно произносящий следующие слова./

     ГОЛОС.  Тот,  кто  следует  за мной, покрытый  черным покрывалом, - это
знатный  и  могущественный вельможа Фабиано Фабиани, граф Кленбрассил, барон
Динасмонди,  барон  Дармута  в  Девоншире,  который  будет   обезглавлен  на
Лондонском рынке за цареубийство  и государственную измену. Да  помилует бог
его душу!
     ВТОРОЙ ГОЛОС. Молитесь за него!
     ДЖЕН /дрожа/. Джошуа! Вы слышите?
     ДЖОШУА. Да. Я слышу это каждый день.

     /Вверху  лестницы показывается  траурная  процессия,  которая  медленно
разворачивается  по мере того,  как  спускается вниз. Впереди идет  ЧЕЛОВЕК,
одетый в черное; в руках у него белое знамя с черным крестом. За ним - ЭНЕАС
ДЕЛВЕРТОН в широком черном  плаще, с  белым жезлом констебля в руке. Далее -
отряд солдат, вооруженных копьями, одетых в красное, затем ПАЛАЧ  с  топором
на плече, обращенным лезвием к  фигуре, следующей за  ним под длинным черным
покрывалом,  которое  волочится по земле. Пркрывало целиком  закрывает этого
человека, и видна только его  обнаженная  рука,  просунутая через отверстие,
проделанное в  покрывале, и  держащая  зажженную свечу  желтого воска. Рядом
идет  СВЯЩЕННЖ  в  облачении  для поминовения  усопших. Далее  следует отряд
солдат, одетых  в красное, и  за ними ЧЕЛОВЕК В БЕЛОЙ ОДЕЖДЕ, несущий черное
знамя  с  белым  крестом. По  обеим сторонам  процессии идут  алебардщики  с
факелами,

     ДЖЕН. Джошуа, вы видите?
     ДЖОШУА. Да. Я вижу это каждый день.

     /Спустившись с лестницы, процессия останавливается./

     ЭНЕАС.  Тот, кто следует  за мной,  покрытый черным  покрывалом, -  это
знатный и могущественный вельможа Фабиано  Фабиани,  граф Кленбрассил, барон
Динасмонди,  барон  Дармута   в  Девоншире,  который  будет  обезглавлен  на
Лондонском  рынке  за цареубийство и государственную измену. Да помилует бог
его душу!
     ОБА ЗНАМЕНОСЦА. Молитесь за него!

     /Процессия медленно проходит в глубине сцены./

     ДЖЕН. О Джошуа, как все это ужасно! Кровь стынет у меня в жилах.
     ДЖОШУА. Но ведь это негодяй Фабиани!
     ДЖЕН. Молчите, Джошуа! Он негодяй, но он несчастный!

     /Процессия  подходит ко  второй  лестнице. СИМОН РЕНАР,  появившийся за
несколько  минут  до этого около лестницы  и все  видевший; отступает, давая
дорогу  процессии,  которая  медленно  уходит под своды лестницы и, наконец,
исчезает из виду. ДЖЕН с ужасом следит за нею./

     СИМОН РЕНАР  /после  того,  как  процессия скрылась/.  Что  это значит?
Неужели то  был  Фабиани?  Мне  казалось,  он  меньше  ростом.  Или Энеас...
Королева задержала его  на минуту. Посмотрим! /Спускается  по лестнице вслед
за процессией./
     ГОЛОС  /постепенно замирающий в отдалении/. Тот,  кто следует  за мной,
покрытый черным  покрывалом? - это знатный и могущественный вельможа Фабиано
Фабиани,  граф  Кленбрассил, барон  Динасмонди,  барон дармута  в Девоншире,
который   будет   обезглавлен   на  Лондонском   рынке   за  цареубийство  и
государственную измену. Да помилует бог его душу!
     ДРУГИЕ ГОЛОСА /едва доносящиеся/. Молитесь за него!
     ДЖОШУА. Сейчас большой колокол возвестит его выход  из Тоуэра. Пожалуй,
теперь  вы  сможете выбраться отсюда.  Я  постараюсь устроить это. Подождите
меня здесь; я скоро вернусь.
     ДЖЕН, Джошуа,  не  покидайте  меня, Боже, мне  так  страшно  оставаться
одной!
     ДЖОШУА. Вы не можете  сопровождать меня по всему Тоуэру,  это опасно. Я
должен вывести вас отсюда. Помните, что Гильберт ждет вас.
     ДЖЕН. Гильберт! Для него я готова на все! Идите!

     /ДЖОШУА уходит./

     О,  какое страшное  зрелище! Подумать только,  что то же самое  ожидало
Гильберта!  /Становится на колени  перед одним из  алтарей./ Благодарю тебя,
господи! Воистину ты наш спаситель! Ты спас Гильберта!

     /Задняя  драпировка  раздвигается,  и  входит  КОРОЛЕВА.  Она  медленно
приближается к авансцене, не замечая Джен, которая оборачивается./

     Боже! Королева!

     Явление второе

        "ДЖЕН, КОРОЛЕВА."
     I
     ДЖЕН испуганно прижимается  к алтарю  и устремляет на Королеву  взгляд,
полный изумления и ужаса.
     КОРОЛЕВА  /молча  стоит  несколько   минут  на  авансцене,  бледная,  с
неподвижным  взглядом,  словно   погруженная  в  мрачное  раздумье.  Наконец
испускает глубокий  вздох/. О, этот народ! /Обводит сцену тревожным взглядом
и замечает Джен./  Здесь кто-то есть! А, это ты, девушка? Это вы, леди Джен?
Вы испугались меня? Подойдите, не бойтесь.  Тюремщик Энеас обманул нас,  вам
это известно? Что же вас страшит? Дитя, я уже сказала, - тебе нечего бояться
меня. То, что  месяц тому назад грозило тебе гибелью, теперь  стало для тебя
спасением. Ты  любишь Фабиано.  Под небом  только два сердца  созданы, чтобы
любить его, - твое и мое, Мы с тобой сестры.
     ДЖЕН. Ваше величество...
     КОРОЛЕВА. Да, ты и я, две женщины - только мы  за него.  Все  остальное
против Фабиано.  Целый город, целый  народ, целый мир против  него! Неравная
битва любви и ненависти! Любовь к Фабиано подавлена печалью и страхом, полна
растерянности, у нее твой бледный  лоб и мои заплаканные глаза; она прячется
у  траурного алтаря,  молится твоими устами, проклинает  моими. Ненависть  к
Фабиано  исполнена  гордости, она сияет торжеством,  она вооружена до зубов,
победоносна, за нее двор,  за нее народ, толпы, запрудившие улицы, чьи крики
одновременно  выражают  требование смерти и  ликование. Ненависть  к Фабиано
ослепительна, надменна  и  всемогуща,  она  иллюминовала целый город  вокруг
эшафота!  Любовь к нему - здесь, в усыпальнице, в лице двух женщин, одетых в
траур.  Ненависть  к  нему -  там! /С силой отдергивает  заднюю  драпировку,
которая,  распахнувшись,  открывает  вид  на  балкон  и  позади  него  -  на
великолепно  иллюминованный город, теряющийся в ночной  перспективе.  Видная
зрителю часть Тоуэра также ярко освещ!
     ена.  ДЖЕН  смотрит, пораженная ослепительным  зрелищем, блеск которого
освещает  всю  сцену./  О гнусный город! Город бунтовщиков! Проклинаю  тебя!
Проклинаю  это  чудовище,  пропитавшее   свои   праздничные  одежды  кровью,
освещающее  факелами  дорогу палачу!  Джен, ты  дрожишь?  Тебе,  как  и мне,
чудится, что  он подло издевается над нами, что он вознает сотни тысяч своих
пылающих глаз  в нас, слабых, покинутых женщин, одиноких и  затерянных среди
этих могильных плит.  Джен, ты  слышишь  хохот и  завывание  этого  ужасного
города? О Англия! Всю Англию тому, кто  разрушит этот  город!  Ах, если бы я
могла   превратить  эти  факелы  в  головни,   эти  огни  -  в  пламя,  этот
иллюминованный город - в пожарище!

     /Доносится  мощный гул толпы, рукоплескания, невнятные крики: "Вот  он!
Вот он! Смерть  Фабиани!" Раздается звон большого колокола  Тоуэра. При этих
звуках КОРОЛЕВА разражается зловещим хохотом./

     ДЖЕН. Боже правый! Сейчас этот несчастный  выходит... Вы смеетесь, ваше
величество!
     КОРОЛЕВА.  Да,  смеюсь!  /Смеется,/  Сейчас  и  ты будешь  смеяться! Но
сначала я задерну эту драпировку. Мне все  кажется, что мы не одни, что этот
ужасный  город  видит  и  слышит,   нас.  /Задергивает  белую  драпировку  и
возвращается  к Джен./ Теперь, когда он  вышел из  Тоуэра,  когда  опасность
миновала, я могу сказать тебе все. Смейся же, смейся вместе со мной над этим
мерзким  народом, который  упивается  кровью! О,  это  прелестно!  Джен,  ты
дрожишь за Фабиано? Так успокойся же и смейся вместе со мной. Джен, человек,
который  им достался, человек, который будет  казнен, которого они принимают
за Фабиано, - совсем не Фабиано! /Смеется./
     ДЖЕН. Не Фабиано?
     КОРОЛЕВА. Нет!
     ДЖЕН. Кто же он?
     КОРОЛЕВА. Тот, другой.
     ДЖЕН. Кто другой?
     КОРОЛЕВА. Да ты  знаешь его. Тот человек, рабочий... Впрочем, не все ли
равно?
     ДЖЕН /дрожа всем телом/. Гильберт?
     КОРОЛЕВА. Да, его зовут Гильберт.
     ДЖЕН.  Ваше величество, нет!  О нет! Ваше величество, скажите, что  это
неправда! Гильберт! Это было бы слишком ужасно! Ведь он бежал!
     КОРОЛЕВА. Он  хотел  бежать,  но  его  охватили  и  повели  под  черным
покрывалом вместо Фабиано. Казнь  совершится ночью, народ ничего не заметит.
Будь спокойна!
     ДЖЕН /со страшным воплем/. О ваше величество, тот,  кого я люблю, - это
Гильберт!
     КОРОЛЕВА. Что? Что ты сказала? Или ты сошла с ума? Или посмела обмануть
меня? А, так ты любишь Гильберта? Но мне-то какое дело до этого?

     /В продолжение всей сцены доносится звон большого колокола./

     ДЖЕН  /словно  подкошенная, рыдая,  падает к  ногам  Королевы и ползает
перед ней на коленях, ломая руки/. Ваше величество, сжальтесь! Сжальтесь, во
имя  неба! Заклинаю  вас  вашей  короной,  вашей  матерью,  всеми  ангелами!
Гильберт!  Гильберт! Я  теряю рассудок! Ваше величество, спасите его! В этом
человеке вся моя жизнь,  он мой муж, он... Я говорила вам, что он сделал для
меня все, он вырастил меня, он удочерил меня. Он заменил мне  отца,  который
умер за вашу мать. Ваше величество, вы видите, я несчастное  созданье, и  вы
не должны быть суровы ко мне. То, что вы сказали, поразило меня так страшно,
что  я не знаю, откуда еще у меня берутся силы умолять вас. Я говорю то, что
в  силах  сказать.  Но  вы должны остановить казнь.  Остановить  немедленно.
Остановить  во что бы то ни стало. Отложите ее на завтра. У вас будет время,
чтобы разобраться во всем. Народ  может подождать до завтра. Мы рассудим как
следует поступить. О нет, не качайте головой. Для вашего Фабиани нет никакой
опасности. Я стану на !
     его место под черным покрывалом. Ночью меня никто не увидит. Но  только
спасите Гильберта.  Не  все ли вам  равно - он или я? Поверьте мне,  я  хочу
умереть!  Боже  мой, этот колокол,  этот  ужасный колокол!  Каждый его  удар
приближает Гильберта на шаг к эшафоту.  Каждый его удар поражает мне сердце.
Сделайте это, ваше величество! Сжальтесь! Для вашего Фабиано тут нет никакой
опасности. Позвольте мне поцеловать ваши руки. Я вас люблю, ваше величество.
Я  ни  разу  не говорила  вам  этого,  но я  вас очень  люблю. Вы -  великая
королева. Смотрите, я  целую ваши  прекрасные руки. О,  велите приостановить
казнь!  Еще  не  поздно.  Поверьте,  это  еще  возможно.  Процессия движется
медленно. От Тоуэра до Старого рынка далеко. Человек на балконе  сказал, что
они пойдут через Черинг-Кросс. Есть  более короткий путь. Верховой еще может
поспеть. Ваше  величество,  сжальтесь, во имя  неба! Поставьте  себя  на мое
место,  вообразите, что  я королева, а  вы  бедная девушка, что вы плачете у
моих ног, а я оказываю вам милость. С!
     милуйтесь, ваше величество! Я больше  всего боялась, что слезы помешают
мне говорить. О, поспешите! Приостановите казнь! Ваше величество, в этом нет
ничего трудного.  Клянусь  вам, для Фабиано  тут нет никакой опасности. Ваше
величество, разве вы не считаете, что так нужно сделать?
     КОРОЛЕВА /растроганная,  поднимает  ее/. Я  хотела бы сделать  это  для
тебя,  бедняжка. Ах,  ты  плачешь,  как плакала  я. То, что ты  испытываешь,
испытала недавно  я сама. Мои страдания заставляют  меня сочувствовать тебе.
Видишь,  я плачу  вместе  с  тобой.  Все  это  очень печально, бедное  дитя!
Конечно, можно было взять кого-нибудь другого - например, Тирконнела. Но его
слишком  хорошо  знают,  а здесь  нужен был человек никому не известный. Под
рукой оказался только  Гильберт.  Ты должна  понять это.  О  боже, бывают же
такие  роковые совпадения! Внезапно  попадаешь  в  капкан,  и ничего  тут не
поделаешь,
     ДЖЕН. Ваше величество!  Я очень внимательно слушаю вас. Мне тоже многое
нужно сказать вам. Но я хотела  бы, чтобы  вы  подписали  приказ об отсрочке
казни  и послали гонца.  Тогда  с этим будет покончено, и мы сможем спокойно
беседовать. О, этот звон! Этот неумолкающий звон!
     КОРОЛЕВА. То, о чем ты просишь, леди Джен, невозможно.
     ДЖЕН.  Ах,  нет,  возможно!  Пошлите  верхового.  Кратчайшим  путем. По
набережной.  Я сама поеду. Ваше  величество, это  возможно.  Это  легко.  Вы
видите, ведь я говорю совсем спокойно.
     КОРОЛЕВА. Но  народ  этого  не позволит. Он  вернется и  разнесет  весь
Гоуэр. А Фабиано  еще здесь. Пойми же меня. Ты дрожишь, бедное дитя!  Я сама
дрожу. Поставь  и ты себя на мое место.  В  конце концов  я  могла  бы и  не
утруждать  себя объяснениями с тобой. Ты видишь,  я делаю  все, что могу. Не
думай больше об этом Гильберте, Джен. С этим покончено. Примирись!
     ДЖЕН.  Покончено!  Нет, совсем  не покончено! Покуда длится  звон этого
ужасного  колокола, ничего  не кончено! Примириться с гибелью  Гильберта? Вы
думаете,  я позволю, чтоб он так умер?  Нет, ваше величество. Ах, слова  мои
напрасны! Вы больше не слушаете меня! Что ж,  если королева не слушает меня,
народ услышит! Найдутся  добрые люди. Народ  еще во дворе. Делайте потом  со
мной что хотите. Я крикну им, что  они обмануты, что это  Гильберт, такой же
рабочий, как они, что это не Фабиани.
     КОРОЛЕВА.  Стой,  мерзкая  девчонка.  /Хватает  Джен за руку  и  грозно
смотрит ей в глаза,/ Вот  как ты поступаешь! Я добра, благосклонна к тебе, я
плачу вместе с  тобой, а  ты вдруг теряешь разум  и приходишь в  ярость? Моя
любовь  так  же  велика,  как твоя, но рука  моя  сильнее твоей. Нет, ты  не
тронешься с  места. А,  он  твой любовник? Но какое мне дело до этого? Может
быть, теперь  все девушки Англии  явятся  ко мне, чтобы потребовать отчета о
своих  любовниках?  Клянусь,  я  спасаю  своего,  как  могу,  ценою  первого
попавшегося. Берегите же своих, как можете!
     ДЖЕН. Пустите меня! О, я проклинаю вас, коварная женщина!
     КОРОЛЕВА. Молчать!
     ДЖЕН.  Нет, я не буду молчать! Хотите,  я скажу вам  то, что пришло мне
сейчас в голову? Я не верю, что на казнь повели Гильберта.
     КОРОЛЕВА. Что ты сказала?
     ДЖЕН. Я  не уверена...  Но когда я смотрела, как он проходил здесь  под
черным покрывалом, - если бы это был Гильберт... неужели мое сердце могло бы
оставаться спокойным? Неужели ничего не шевельнулось бы  в нем, не закричало
бы: "Это Гильберт!  Гильберт!" Нет,  я ничего  не почувствовала. Это  был не
Гильберт!
     КОРОЛЕВА. Что ты там болтаешь? Боже мой, ты безумна, ты бредишь!  И все
же твой  бред  пугает  меня! Ах, ты пробудила одну  из самых тайных тревог в
моем сердце! Зачем этот бунт  помешал мне самой проследить за всем до конца?
Зачем я поручила другому спасение Фабиано? Энеас Делвертон -  изменник! Быть
может, при  этом был  Симон  Ренар.  Кто знает,  не  обманута ли  я вторично
врагами  Фабиано? Что,  если  это  в  самом деле был Фабиано?." Эй, кто там?
Живее! Сюда!

     /Входят ДВА ТЮРЕМЩИКА./

     /Одному  из них./ Бегите скорее! Вот мой королевский перстень. Скажите,
чтобы приостановили  казнь.  На  Старый  рынок! На  Старый  рынок!  Джен, ты
оказала, что есть более короткий путь?
     ДЖЕН. По набережной.
     КОРОЛЕВА  /Первому  тюремщику/.  По  набережной.  Возьми  лошадь.  Беги
скорее!

     /ПЕРВЫЙ ТЮРЕМЩИК уходит,/

     /Обращаясь  ко Второму./ Тотчас идите в башню Эдуарда  Исповедника. Там
есть  две камеры  для приговоренных к смерти.  В одной  из  них  вы  найдете
человека. Немедленно приведите его ко мне.

     /ВТОРОЙ ТЮРЕМЩИК уходит./

     Боже,  как я дрожу!  У  меня  подкашиваются ноги. Нет  сил бежать  туда
самой. Ах, ты и меня свела с ума! Мерзкая девчонка! Ты делаешь меня такой же
несчастной, как  ты сама! Я  проклинаю  тебя, как ты  проклинаешь меня! Боже
мой,  успеет ли этот человек? Какая мука! Я  ничего не вижу. В голове у меня
помутилось. Этот колокол - для кого он звонит? Для Гильберта? Для Фабиано?
     ДЖЕН. Колокол умолк.
     КОРОЛЕВА. Значит,они достигли места казни. Посланный опоздал.

     /Слышен отдаленный пушечный выстрел./

     ДЖЕН. О небо!
     КОРОЛЕВА. Он поднимается на эшафот.

     /Второй пушечный выстрел./

     Он становится на колени.
     ДЖЕН. Какой ужас!

     /Третий пушечный выстрел./

     ОБЕ ЖЕНЩИНЫ. Ах!
     КОРОЛЕВА. Теперь только один остался в  живых. Сейчас узнаем,  который.
Господи, сделай так, чтобы это был Фабиано!
     ДЖЕН. Господи, сделай так, чтобы это был Гиль