состоит в том, чтобы установить преемственность поколений, так сказать, восстановить порвавшуюся связь времен. Советская власть, как мы помним, поставила на место церковных ритуалов светские: гражданская панихида заменила отпевание, а первомайская демонстрация - крестный ход. Но если нет демонстрации, где же должно стоять начальство, прежде дарившее солидарных трудящихся возможностью лицезреть себя на трибуне зиккурата? Само собой, в VIP-зоне религиозно-зрелищного предприятия, на виду, со свечкой; даже цвет декора не пришлось менять: пасхальный - тоже красный. И все каналы, как положено в госпраздник - госпраздник и показывают.
     Первомай все же был несколько честнее - к очередной годовщине неприятности, случившейся с чикагскими пролетариями, по крайней мере, не примешивали ничего сакрального и о душе помалкивали.
     Душа, впрочем, потемки, особенно чужая. Нас в школе учили, что космонавты опровергли пророка Исайю, определившего местопребывание Бога ?на высоте небес?, - ничего такого они там не обнаружили. А нынче, слышу, освятили ракету (это еще что: тут из Румынии сообщают, что три православных попа бордели с секс-шопами окропляли). Не вдаваясь в теологические тонкости насчет божественной локализации (апостол Павел, скажем, полагает, что ?тела ваши есть суть храм живущего в вас Святаго Духа?: 1 Кор. 6, 18), не могу все же не обеспокоиться: фрески ХХС изображают Его все-таки на облацех - так при очередном предпраздничном разгоне облачности Ю. М. Лужковым не приключится ли какой беды?
     На этот вопрос можно получить ответ хотя бы эмпирическим путем. А вот вопрос: как быть неправославным отщепенцам - исповедующим другую веру и вовсе атеистам, - которые притом налогоплательщики, и, следовательно, государственные телеканалы (включая принадлежащее ?Газпрому? НТВ), финансируемые из бюджета, обязаны учитывать их интересы тоже, - такой вопрос обречен остаться без ответа.
     В общем, православие и народность у нас уже есть, дело за самодержавием. В одном из писем Вы вспомнили Гоголя, возопившего: как будто Спаситель приходил не к нам! Не знаю, в религиозно-нравственных вопросах не силен, а вот что Лев Толстой приходил не к нам - это точно.

Письмо XL. С. Л. - Д. Ц.

7 мая 2003 Всевозможная цифирь

     Насмешили! Налогоплательщики мы (и люди вроде нас) - точно такие же, как были строители коммунизма: одно название. Вот прикиньте - можно без калькулятора: средняя зарплата по стране, говорят, - в месяц долларов сто; и предположим, что получают такую зарплату и платят подоходный налог ($, то есть, 13) девяносто миллионов человек. То и другое - далеко не так, но допустим. Получается миллиард. В аккурат эта сумма - $ миллиард - уходит ежемесячно на взаимную любовь с Чечней (цифра напечатана и не опровергнута никем). Нам, наемным работникам, по карману только эта безумная страсть. А все прочие прихоти так называемого государства, в том числе юбилеи городов и певцов, оплачивает, извините за марксизм, буржуазия. Трясут ее буквально как грушу (правда, с разбором: мир - скважинам, война - ларькам) - одними лишь взятками берут в месяц миллиарда два-три (цифры опять-таки опубликованы). А производит она главным образом пиво и оружие. И командуют ею счастливые обладатели пузырей земли. В такой экономике спрашивать у населения: скажи-ка, трудовое ты наше, что на госэкране тебе любезней - футбольный, к примеру, матч или крестный ход? - было бы ханжеским слюнтяйством. Пущай смотрит, чего показывают. Меню комплексного обеда подписывает хозяйствующий интеллект. А возможности у него известно какие.
     Вот и в ночь на Пасху он сделал - что смог. И, по-моему, получилось даже прилично. Градус фальши - благодаря словам и музыке церковных песнопений - несравненно ниже обычного. Сам Лев Толстой признал бы это, доведись старику включить телевизор в любое другое время - скажем, вечером Дня радио.
     Другое дело, что он, наверное, придрался бы к Церкви: не зазорно ли, дескать, затевать шуры-муры с шоу-бизнесом? Религия вообще-то не любит посторонних, тем более - праздных зевак. В древнем христианстве, например, к богослужению не только не допускали чужеверцев, но и своим доверяли не вс„. Существовал разряд оглашенных - наподобие кандидатов в члены КПСС: с истинами ознакомлены, но к таинствам пока не допущены, - и в определенный момент литургии дьякон громко возглашал: ?Оглашенные, изыдите!? И, несколько выждав, опять: ?Оглашенные, изыдите! да никто от оглашенных, одни только верные, вновь и вновь Господу помолимся!?. Замешкавшихся выводили.
     Собственно, возглас этот и до сих пор в православной церкви звучит, но никто не трогается с места. И это беда, надо думать, небольшая. Но вот когда молятся сотни тысяч, а десятки миллионов наблюдают за ними, выпивая и закусывая, - согласитесь, это как-то странно; и даже является мысль о сковородке типа ?Тефаль? с включенным термостатом: не придется ли кому-нибудь на том свете долго-долго ее лизать за попущение подобному соблазну.
     Впрочем, не нашего ума это дело. Хотя, признаюсь, в прежние времена я этой церкви сочувствовал: как униженной и оскорбленной. Стаивал, вроде как оглашенный, в храмах - нищих и практически безлюдных. Даже возглавил однажды некую демонстрацию протеста - когда взрывали собор Бориса и Глеба на Калашниковской (или к тому времени уже Синопской?) набережной.
     Дело было летом 1975, если не ошибаюсь, года. В демонстрации участвовали, кроме меня, семилетняя девочка и четырехлетний мальчик. Мы, как это теперь говорится, озвучивали лозунг: ?ломать - не строить?, но и эту нехитрую мысль толпа не поддерживала. Толпа состояла из жителей окрестных домов, собравшихся поглазеть, как рухнет. Несмотря на то, что купола были сбиты давным-давно и вся облицовка сорвана - или благодаря этому - собор, в этой своей замызганной кирпичной наготе, выглядел внушительно. Величавый такой склад комбикормов. И мы запомнили, как он беспомощно сел в облако пыли, к большому удовольствию зрителей.
     Теперь место, где он стоял, - совершенно гладкое; асфальтовый пустырь; пространство с бессмысленным выражением; наводит тоску, почти как лица нынешних вельмож, светских и духовных.
     Как видите, я впадаю в разнузданный мемуаризм. На то есть причины - даже целых две. Первая - та, что современность уж чересчур грустна - и даже не из-за убийств и провокаций, а из-за полного и всеобщего равнодушия к ним. Уж если даже интервью с якобы террористом - официально числящимся среди убитых захватчиков пресловутого ?Норд-Оста?, - интервью, где этот человек объявляет своими сообщниками наших начальников - и приводит некие доказательства, - уж если такая публикация не то что не вызывает бури, а воспринимается скорей как метеосводка, - это до чего же, значит, повысилась у нас усвояемость Божьей росы.
     И какой тогда, спрашивается, смысл умножать слова? Да, мы клоуны, мы выходим на манеж в несуразных нарядах, с приставными носами: ?Здравствуй, Бим!? - ?Здравствуй, Бом!? - и выделываем разные словесные сальто, в том числе и мортале, и палим друг в друга из игрушечных пистолетов, заряженных разноцветными конфетти... Но как-то это, знаете, не почтенно.
     Должен Вам сообщить, что сегодня - именно сегодня, даже, быть может - в эту самую минуту, когда я вывожу эту фразу, - ровно 40 (прописью - сорок) лет, как я занимаюсь этим делом - письменно составляю предложения. Тоже, знаете, повод.
     Сорок лет тому назад я сочинил первую в жизни заметку - про Николая Заболоцкого, представьте себе. Что 7 мая ему исполнилось бы шестьдесят, и что поэт он был очень хороший. С этой заметкой я обошел тогдашние ленинградские редакции. Нигде не стали ее читать. Всюду сказали, как под диктовку: поэт - не великий, дата - не круглая, вдобавок же 7 мая отмечается всенародный праздник - День радио, и говорить в такой день о покойниках - совершенно не к столу.
     Все это, конечно, не важно. Тем более что Заболоцкий-то победил. По крайней мере, в некоторых умах.
     Не забуду, как отметило советское ТВ его семидесятипятилетие - дату круглую! Культурной такой передачей. Вышел к экрану академик Лихачев, снял очки, раскрыл книжку, прочитал:
     Не позволяй душе лениться...
     Отложил книжку, надел очки (или читал в очках, а тут снял, - в этой подробности я не уверен) и, глядя нам прямо в глаза:
     - Вы, товарищи, конечно, понимаете: душа - понятие условное.
     Верующий, говорят, был человек.
     Так что в некотором смысле жизнь не стоит на месте. Идет вперед. Туда ей и дорога.

Письмо XLI. Д. Ц. - С. Л.

4 июня 2003 Фантастическая грязь

     У Зощенко имеется рассказик про то, как красноармеец, что ли, вместе с соратниками отправляется культпоходом на, кажется, балет - и ему зрелище сильно не катит: мол, синематограф главнее. Будто грозный призрак этого варвара является по ночам производителям всевозможных культпродуктов - иначе чем объяснить воцарение новой идеологии, вполне выражаемой одним лишь словцом (энергичным, как хлопок мухобойки): ?формат??
     Оно бы и верно: ?за чем пойдешь, то и найдешь? - удобнее, конечно, нежели когда любителю арбуза подают свиной хрящик, а он кушает и кривится - какой невкусный арбуз. Пошел человек в театр культурно отдохнуть, посмеяться, пивка попить в буфете, а его потчуют всякими неприятными вопросами типа: типа, to be or, допустим, not to be? - ну куда это годится? Или хочет водитель маршрутки насладиться ?Владимирским централом?, включает в предвкушении ?Русский шансон? - и слышит вместо этого Танец маленьких лебедей: что за... неформат такой! А также - неструктурированность культуры.
     Над тем, чтобы эдаких конфузов не происходило, нынче работает много-много людей. Выходят десятки специализированно-путеводных изданий, дабы потребитель не заплутал в этой, как выразился Набоков, гореупорной сфере существования. Между изданиями развернулась конкуренция: здесь просто карта, а тут - едва ли не макет с лампочками; в одном месте книги, фильмы, спектакли и компакт-диски оцениваются пиктографическими рожицами (означающими, как разъяснено мелким шрифтом, что ?смотреть обязательно? или ?наш обозреватель рекомендует?), в другом - звездочками (в чины выводит кто и пенсии дает? - опять-таки наш обозреватель), а в третьем - звездочками с орденской колодкой (он же). В первопрестольной на Ленинградском вокзале, если двигаться по перрону в сторону столицы - поперечные рекламные вывески обещают ?все развлечения Москвы?, а если в нашу - соответственно, Петербурга. Тут, надо думать, намек на то, что у конкурентов развлечения освещены не целокупно.
     О, и как ужасно для нового человека, если не предоставят ему окончательного списка развлечений, и какое-то из них останется непознанным, и конкретный праздник жизни отшумит без него! Ведь, судя по всему, никакой другой цели, кроме как развлекаться, означенная жизнь не имеет и иметь не хочет. Достигнуть сей цели непросто - никто из обитателей этого края (где нет ни бурь, ни битвы, где с неба льется золотая лень) не обладает врожденным знанием, что есть развлечение, а что нет, тем более - какое из них более cool.
     В общем, польза структурированности очевидна. Вот только... как-то я не до конца уверен, что структурируется именно культура... В прошлом письме Вы усомнились в почтенности нашей с Вами словесной, что ли, эквилибристики: вот, дескать, докука - рыжий клоун белому (и наоборот) пописывает, читатель почитывает - по слову Лескова, чего ради бысть миру трата сия? Не дерзаю досягнуть истины, но все же некоторый, пусть чахлый резон, по-моему, имеется: должен же хоть кто-то, хоть тихонько, из-под куста пискнуть от лица здравого смысла - иначе оный смысл останется вовсе безгласен (ведь, дорогой Самуил Аронович, возможно, еще предстоит мерить жизнь годами этой безгласности).
     Итак, формат означает, что человек получает именно тот продукт, какой за свои деньги заказывал. Это, конечно же, чрезвычайно практично: идя в комнату, ни за что не попадешь в другую; анфилада оправдавшихся расчетов образует приятное и необременительное существование. Девочки смотрят девочкино кино, менеджеры среднего звена читают надлежащих переводных беллетристов в формате pocket book, их же читают байеры модных бутиков, а менеджеры и девочки там одеваются, наконец, все вместе они идут в клуб, не идти в который нипочем нельзя, поскольку в тотальном списке развлечений ему выставили пять звездочек. Удивительно, но денег на развлечения всем хватает - при том, что они ровным счетом ничего не делают, не производят ничего, кроме колыхания пустоты, однако после этого страшно устают, так что некоторым отдельным даже недостает сил пойти в клуб (хотя, возможно, тут одно кокетство).
     Театры, кино, музеи, клубы, рестораны... Именно так - через запятую. Рад бы счесть это признаком построения у нас буржуазного общества - некоторая доля буржуазности (размеренности, регламентированности) местному хаосу явно на пользу. Да не могу.
     Вспомните недавнюю весну, когда в очередной раз сошел снег и обнажилась земля, усеянная всевозможными результатами жизнедеятельности человека и других животных. Это ведь та самая реальная грязь из Второго сна Веры Павловны. Все-таки грязь - под ногами, а выше - большое пространство, воздушная среда, где ты, рядом другие; еще выше - небо. И где-то в означенном мироустройстве обретается, извините за выражение, искусство. Только вот неизвестно, где: каждый раз - буквально каждый! - приходится заново узнавать (опознавать) его чародейство и диво - или убеждаться, что снова пустышка. ?Форматное искусство? - оксюморон. Искусство возникает в результате творческого акта - сотворения нового, небывшего раньше - а значит, по определению не вписывающегося в предуказанный ?формат?.
     ?О пошлость, ты не подлость, ты лишь уют ума? (все-таки Ахмадулина, наверное, имела в виду небольшой, не вполне настоящий ум). Всякое нарушение этого уюта вызывает у обладателей поддельного ума едва ли не ярость. Например, долго я гадал, отчего фильм Александра Сокурова ?Русский ковчег? возбудил в некоторых критиках прямо-таки ненависть. Вот, скажем, один из них пишет про ?абсурдный полуторачасовой непрерывный кадр, которым снят ?Ковчег?, словно сложность технической задачи должна подчеркнуть масштаб духовной работы режиссера?, про ?неприятное сочетание показного смирения и зверской амбициозности, которое отличает и кинематограф, и социальное поведение Сокурова?. Эдакого читал немало - и недоумевал: не нравится - пройди мимо, пожав плечами, - и что их так разобрало? Кажется, догадался: ведь ?Русский ковчег? - порождение богатой, сильной, абсолютно свободной фантазии; из ничего - от начала до конца из головы автора - явился небывалый прежде, самостоятельный, развитой, разнообразный, яркий художественный мир - и куда его вписать, в какую графу? Представляете, как туго с Сокуровым людям, годами исследующим сравнительные достоинства первых, вторых и двунадесятых ?Звездных войн?, обеих ?Матриц?, южно-азиатских боевиков, а также последней и предпоследней работ какого-нибудь Франсуа Озона или еще какого кинопошляка? А вот недавно человек по фамилии Емец очень кипятился: его ?Таню Гроттер? обвинили в плагиате, тогда как на самом деле она - наш ответ Гарри Поттеру. Хорошенькое дело! Джоан Ролинг, какая ни есть, хотя бы придумала нечто, чего не было раньше, - этого самого Гарри Поттера (чур меня, конечно). А что придумал Емец? С ответчиком Емцом в одной стране живет Эдуард Успенский - несомненно, великий писатель: его творения стали неотъемлемой частью народной жизни и даже, возможно, эту жизнь в чем-то переменили. И представить сейчас трудно, что было время, когда не существовали на свете Чебурашка, крокодил Гена, старуха Шапокляк, дядя Федор, кот Матроскин и другие роскошные дары гениальной фантазии Успенского. Кста
ти сказать, а создания Астрид Линдгрен: Карлсон, Пеппи и все остальные - спутники человечества, но ведь и их когда-то не было. Право, свиделся бы я с тем Емцом - спросил бы: к чему вам, дорогой писатель, эта распря с бедной (теперь богатой) английской учительницей? а собственным талантом брать не пробовали? что-то свое сочинить, оригинальное?
     Но то-то и оно, что новое - сотворенное наново - ужасно неудобно потребителю: придется самостоятельно, без звездочек определять, как ты к этому относишься. Каковое усилие в принципе, коренным образом противоречит самому понятию ?развлечение?. Потому фантастическая грязь старается поглотить (и в конце концов почти всегда засасывает) любое неформатное проявление творческого духа. Помните, из того же Сна: ?Элементы этой грязи находятся в нездоровом состоянии. Натурально, что как бы они ни перемещались и какие бы другие вещи, непохожие на грязь, ни выходили из этих элементов, все эти вещи будут нездоровые, дрянные?.
     С тех пор, как узнал немножко устройство музыки, мне казалось: вс„ на свете - в отношениях меж людьми, в работе, в природе, в искусстве и т. д. - можно описать музыкальными терминами, что понятия лада и тональности, ритма, диссонанса, контрапункта - всеобщи. Однако чем больше лет проходит с того момента, как из просто обывателя сделался я ?пользователем?, чаще думаю: и компьютерными формулами тоже описывается многое, почти вс„. (Чего стоит хотя бы словцо, выведенное на одной из самых популярных клавиш, - delete: ?вычеркивать, вырезать, стирать, исключать, уничтожать, ликвидировать, истреблять, не оставлять следов?.) Вот и здесь - перефразируя:
     Данная душа может содержать форматирование, которое будет потеряно при сохранении... Если вы согласны, нажмите кнопку ?Да?. Чтобы сохранить форматирование, нажмите кнопку ?Нет?...
     Да.

Письмо XLII. С. Л. - Д. Ц.

11 июня 2003 Губки бантиком

     Чтобы не выглядеть окончательным занудой, по всем пунктам не возражу (и даже не возразю). Рыжий, белый, или просто старый, клоун никогда не бывает представителем здравого смысла. Но приобретя, так сказать, ускорение свободного старения, становишься благодушен, хотя и несколько угрюм. Например, эта прослойка - мелкие новые - лично меня почти совсем не раздражает. Да, их так называемый формат - нечто среднее между кодировкой и спецпайком, и слишком охотно услаждаются они третьим сортом, принимая его за свой любимый второй. Но глянцевый убогий гламур скорей смешон, а будущность его потребителей (людей большей частью молодых) - тревожна. С бумажными зонтиками гуляют они под дождем. И многие, кажется, искренне полагают, будто рубли делаются из долларов или других каких-нибудь условных единиц. Приемыши мнимой экономики - что странного, если они цепляются за мнимую культуру? Лишь бы объединяла - то есть отличала от всех других, от не таких счастливчиков. Умей культура настоящая соблюдать это условие: верности только им, - в ответ, не беспокойтесь, они полюбили бы ее тоже. И ходили бы на ?Русский ковчег? так же дружно, как на ?Матрицу? (хотя, по-моему, оба фильма скучны). Господи, да пускай делают, что хотят, - авось когда-нибудь и поумнеют, а пока - легкомыслие и самодовольство хоть кому-то не дают впасть в истерику и злобу.
     Лично меня беспокоят сейчас не молодые люди, а старые здания. Конкретно - два; павильоны Михайловского замка, волшебные такие трехэтажные шкатулки по краям Каштановой аллеи. Подобного им в нашем городе нет ничего, и Замок без них останется буквально как без рук, - но, похоже, именно эти стены (на свою беду - криволинейные в плане, в чем и прелесть!) вот-вот падут первой жертвой простоты (которая еще хуже хвастовства). Юбилейный ремонт, бурливший вокруг, отхлынул: согласно сценарию, Ревизор полюбовался перспективой с другой стороны, - они дрожат в своем рубище, в своем штукатурном изношенном вретище, как нищие на роскошной паперти, - раньше как через полвека никто про них не вспомнит, - с какой бы стати? - а полвека им не простоять. Лучше не подходите, - написано в окне, - возможно обрушение конструкций. Не подходите к ним с вопросами, - вам все равно, а им довольно...
     Зато сколько прибавилось в городе новодела! В отличие от прочего послепраздничного мусора, никакая метла его не подберет. Особенно повезло детям бывшего (теперь уже, наверное, безвозвратно бывшего) Ле