что-то  так  и не допек. Ты, говоришь,
продала квартеру-то. А какой дурак эту развалину купил?
     АНТОНИНА. (Хлопушину) Ну?.. Говорить, что ли? Или молчать?
     ХЛОПУШИН. Я. Этот дурак, как ты выражаешься, я.
     ХЛОПУШИНА. Андрей!.. Значит, ты остаешься...
     Но...  я не  понимаю... где ты взял денег? Ведь  это,  наверное,  стоит
очень дорого?
     ХЛОПУШИН. Да, недешево.
     ПЕТРУНИН. Ограбил кого-нибудь, а, парень?
     ХЛОПУШИНА. Я не понимаю.
     ХЛОПУШИН.  Можно,  я объясню тебе все  потом?.. А впрочем...  (Наливает
бокал  шампанского и  подает его  Хлопушиной) ...Я вовсе не остаюсь. Я  тебе
говорил,  что мне срочно нужны средства. Я должен  уехать. Меня ждут  дела в
Москве.
     ...Я  продал твой дом. И  библиотеку. В  хорошие руки. Ты будешь жить в
комнате Антонины.
     ХЛОПУШИНА. (Отпивает шампанского) Продал?.. Я не понимаю...
     ПЕТРУНИН. О-о-о, и не поймешь... Недолго музыка играла.
     ХЛОПУШИНА. Что?.. Что такое?.. Что вы на меня все так смотрите?
     Андрей, я,  видимо, выпила лишнего. Я не  понимаю, о чем  ты  говоришь.
Продал? Дом? Это шутка.
     ПЕТРУНИНА. Господи, беда-то какая...
     ХЛОПУШИНА.  Беда?.. Как  вы смешно  говорите, Валя.  Откуда беда? Какая
беда?
     ХЛОПУШИН. Не слушай их, старушка. Ничего не случилось.
     Ты  поживешь в комнате Антонины. Я  помогу  тебе перенести вещи. Потом,
когда я устроюсь  в Москве,  я заберу тебя  к себе... мы будем  жить вместе,
долго-долго. И никто нас не сможет разлучить.
     ПЕТРУНИН. Хороший человек. До дна маслян. Почти как я.
     ...Вещички-то когда переносить?..
     ХЛОПУШИН. Когда, Антонина?
     АНТОНИНА. (Мрачно) Да хоть сейчас. Я уже собралась.  Осталось купить на
вокзале билет.

     Пауза. Хлопушина обходит всех и оглядывает, как бы не узнавая.

     ХЛОПУШИНА. ...А я все думала, где взять  столько тапочек для  музея?...
Жалко паркет. Правда? Ведь жалко паркет?
     Как же они  называются? Как называются?  Я стара, я все  забываю... Да,
бахилы!!!  Бахилы  для всех посетителей,  для  всего  города.  Нужно  срочно
написать в  Москву! Сто  пар бахил. Двести пар бахил. Тысяча  пар бахил. Это
очень важно!.. (Бессильно опускается на стул)
     ХЛОПУШИН. Я надеюсь, со временем ты поймешь: никому, кроме нас с тобой,
Сергей Викторович здесь не нужен.
     ПЕТРУНИН. И тут интеллигентно сказал.

     Появляется Авдеев  в костюме, в белой рубашке и в галстуке.  В руках --
цветы и шампанское.

     АВДЕЕВ. Опять гульба? Веселитесь?
     ПЕТРУНИН. Обхохатываемся. До слез. Садись и ты.
     АНТОНИНА. Глотни, Авдеев, шампанского. Проводи меня!
     АВДЕЕВ. ...К-куда?
     АНТОНИНА. Уезжаю!.. Все!!! Квартиру продала, чемоданы упаковала.

     Пауза. Авдеев наливает себе полный стакан водки. Выпивает.

     АВДЕЕВ. До свиданья, Тоня. Прости меня. (Падает)
     ПЕТРУНИНА. Ой, да что же это?!.. Убился же!!!..
     ПЕТРУНИН.  Да  цыц ты!!! Каркаешь!.. Сдюжит! Чего тут? Стакан  всего! С
непривычки это. Регулярности нет, практики. Неси его в сарай!
     АНТОНИНА.  Эх,  Авдеев!  И  тут  ты!.. Весь  праздник коту  под  хвост.
(Встает, взваливает на себя свои чемоданы)
     Ладно, вы уж тут без меня!.. Не поминайте бабушку лихом!
     ПЕТРУНИНА. Да куда ты, Тоня? Надо же проститься!
     АНТОНИНА. Прощай!.. Прощай!.. (Торопливо обнимает и целует)
     ХЛОПУШИНА. Да мы вас проводим!
     АНТОНИНА. Нет уж, нет! Этого я  не  люблю! Нет! Нет!  Долгие проводы --
лишние слезы! Отрезала, так отрезала. А то еще вернусь...Прощайте! Прощайте!
Прощайте!
     ПЕТРУНИНА.  Я  тебе за  буфетик-то -- варенья вышлю, клубничного... Там
ведь у них нет! (Плачет) Тонечка!.. Тонечка моя!..
     ХЛОПУШИНА. (Андрею) Пойдем, Андрей... Она ушла...
     Мы можем переносить вещи.

        "КАРТИНА ВТОРАЯ."

     Прошло несколько дней. Тот же двор. Утро.
     Петрунин   и   Авдеев  заканчивают  приваривать   решетки  на  окна   и
устанавливать железную дверь для новых хозяев хлопушинского особняка.

     ПЕТРУНИН. Золотой  калым! За  такую плевую работу -- и  такие деньжищи.
Откуда у них столько денег?
     АВДЕЕВ. А ты не знаешь?!
     ПЕТРУНИН. А, ну да...
     АВДЕЕВ. ...Чувство, будто... какую пакость делаю.
     ПЕТРУНИН. Это бывает. Я себя всегда так чувствую, когда коньяк пью.
     АВДЕЕВ. (Садится за стол) Перекур.
     ПЕТРУНИН. Э...э... сказано, к обеду закончить. Значит, надо закончить.
     АВДЕЕВ. Успеем, не ной. Который день тут колупаемся.
     ПЕТРУНИН. (Смотрит на хлопушинский дом) Эх, пожить бы на  широкую ногу!
По-барски! С цыганами, с шампанским!..
     АВДЕЕВ. У тебя случайно в роду дворян не было?
     ПЕТРУНИН.  Кто знает...(Задумывается) Наверное, я из  дворян. Как глаза
закрою, всегда себя барином представляю. Чаще в бане. А кругом крестьяночки,
наливочки. Люблю!..
     АВДЕЕВ. Нет уж. Не жили богато -- нечего и начинать.
     ПЕТРУНИН. Да. Ладно, с голоду не помираем.
     ...Я свою сегодня на вокзал послал.
     АВДЕЕВ. За Тонькой?
     ПЕТРУНИН. За Тонькой. Может, приведет?..
     АВДЕЕВ. Не приведет. Я сколько раз уже ходил.
     ПЕТРУНИН. Да хоть бы накормить да отмыть немного.
     ...И вот смотри -- сколько дней  прошло, и никуда человека не забирают:
ни в богадельню, ни в милицию!..
     АВДЕЕВ. А кому она там нужна? Без денег-то?
     Поймать бы тех гадов!.. И она тоже  хороша -- со всеми своими долларами
села пить в привокзальном буфете неизвестно с кем!.. Чем думала?!..
     ПЕТРУНИН.  Да,  обидно. Собиралась  в  Париж, а обпоили и  обобрали  на
родной железнодорожной станции!..
     ...Попала... Из кобыл да в клячи... Эх, Тонька, Тонька!..
     АВДЕЕВ. (Открывает бутылку кефира) Кефира не хочешь?
     ПЕТРУНИН. Давай. опохмелимся.

     Пьют. Авдеев читает газеты.

     АВДЕЕВ.  (Читает)  "Дети  на продажу"!..  "В  России  процветает  новый
доходный вид бизнеса. Продажа новорожденных!  Дети  вывозятся на Запад еще в
животе  будущей матери.  Там  после родов ребенок  сразу регистрируется  как
иностранный  гражданин  под  чужим  именем. А  мать  получает  компенсацию и
возвращается  в  Россию.  Средняя  сумма  такой  компенсации  -- пять  тысяч
долларов США"... А?
     ПЕТРУНИН. (Сплевывает) Не подходит.
     АВДЕЕВ. Гордый.
     ПЕТРУНИН. Не знаю.

     Появляется Хлопушин.

     ХЛОПУШИН. Ну что, мужики, управляемся?
     Ну-ка,  убирайте  свой  кефир! Я  тут вам  достал  кое-что  посолиднее.
(Вынимает  несколько бутылок коньяка и закуски) Черной икры, правда, нет, но
печеночка -- как в "Арагви"!
     ПЕТРУНИН. (Берет бутылку) Коньяк?.. (Авдееву) Правильно у тебя в нутрях
ныло. Попроще-то, хозяин, не мог?
     ХЛОПУШИН. Ну-ну...  В  честь такого  события  коньяк  в  самый раз.  Не
обижайте! (Осматривает решетки)
     Как? Прочно?
     АВДЕЕВ. (Мрачно) Обижаешь, хозяин. Мы себе цену знаем.
     ХЛОПУШИН. Внакладе не останетесь. Еще добавлю. Только постарайтесь.
     ПЕТРУНИН. Вот это, я понимаю, разговор. (Разливает коньяк)
     Ну? Чтоб не ныло? (Выпивают) ...Армянский?
     ХЛОПУШИН. Греческий.
     ПЕТРУНИН. Ладно, что не на свои.
     ХЛОПУШИН. Эх, мужики!.. Умные вы люди, а все равно провинция.
     ПЕТРУНИН. Шелупонь, как Тонька говорила.
     ХЛОПУШИН.  Я не к  тому.  Жизнь шумит за окнами вашего  барака,  другая
жизнь. А вы тут как глухонемые.
     ...Билет купил. Уезжаю. В Москву.
     АВДЕЕВ.  Коробку-то,  хозяин, может,  попрочнее  пристрелить?  Чтоб  уж
намертво?..
     ХЛОПУШИН. Смотрите сами. Конечно, попрочнее.
     ПЕТРУНИН. Капитолина Сергевна-то как?..
     ХЛОПУШИН. А что?.. Здорова... Уже, наверное, пьет чай.
     ...Прям выручили вы меня с этим железом. А то не знал, что и делать.
     ПЕТРУНИН. Хорошему человеку  что не помочь.  За деньги. Ты только перед
отъездом расплатиться не забудь. А то есть такие.
     ХЛОПУШИН. Как можно! Я ни перед кем в долгу быть не люблю.
     ПЕТРУНИН. Да... Долгов не оставляй...
     Ты  закусывай,  закусывай. Не дай  бог  спьянишься --  не в  тот  поезд
сядешь... Или как с Тонькой...
     ХЛОПУШИН.  Я даже  не  ожидал, что все так  быстро  получится. Теперь в
Москву.
     Пожелайте мне удачи. Она мне теперь ох как пригодится.
     АВДЕЕВ. Да, ты уж давай там... Лучше не возвращайся.
     ПЕТРУНИН. Тут тебе будет скучно. Развернуться негде. Не тот масштаб.
     Женщину тебе  хорошую надо. Чтоб было за что держаться. Чтоб  ребеночка
родила.
     АВДЕЕВ. У нас таких нет.
     ПЕТРУНИН. Да. Может, в Москве?..
     АВДЕЕВ. ...А кому ты особняк-то продал?
     ХЛОПУШИН. Да я толком и сам не знаю.
     ПЕТРУНИН. Поживем -- увидим. Ведь правда?
     АВДЕЕВ. Да. Какая  нам разница? Говорят,  новые хозяева и барак сносить
будут. Разведут тут пруд с садом.
     ПЕТРУНИН. А нас куда?
     АВДЕЕВ. В пруд карасями.

     Хлопушин  в  это  время заходит  в дом и изнутри  пробует на  прочность
решетки на окнах.

     ХЛОПУШИН.   (Из  окна)  Ха-ха-ха!..   (Заливается  смехом)  Карасями!..
Шутники!.. Ха-ха-ха!.. Ты, Авдеев, на карася не тянешь. Комплекция не та. Ты
ерш!
     АВДЕЕВ. Шутники, говоришь? Шутники!.. Так! Все! С  меня  хватит. Вот мы
щас и пошутим! (Решительно направляется к двери и закрывает ее на ключ)
     ХЛОПУШИН. Э!.. Э!..  Ты что?!.. (Бросается к двери, потом опять к окну)
...Ты что???!!!..
     АВДЕЕВ. Шучу-с-с-с...  (Подходит к  окну и  демонстративно  на глазах у
Хлопушина проглатывает ключ) ...Вот так.

     Пауза.

     ХЛОПУШИН. (Растерянно) ...Что он сделал?..

     ПЕТРУНИН. Ключ проглотил. Тебе не плохо, Петя?
     АВДЕЕВ. Нет. Мне хорошо.
     ХЛОПУШИН. ...К-как же быть?..
     ПЕТРУНИН.  Я  слышал, один мужик  целый  троллейбус  съел. По частям. И
ничего.
     ХЛОПУШИН. Зови милицию!!! А то сядешь как соучастник!
     ПЕТРУНИН. Милиция!.. Ау!.. Милиция!..
     Бесполезно.  Все равно,  что господа-бога  звать.  Не  сезон. Май.  Все
разъехались по деревням картошку сажать.
     ХЛОПУШИН. Делай ему клизму!..
     ПЕТРУНИН. ...Это как?.. Я ж не доктор.
     АВДЕЕВ. У меня нож. Охотничий. И ломик.
     ПЕТРУНИН. Видишь? Видишь? Ничего не  попишешь. Надо ждать естественного
хода событий.
     АВДЕЕВ. Это какого?
     ПЕТРУНИН. Пока природа,  так  сказать, сама  не  исторгнет  искомого  в
натуральном виде.
     ХЛОПУШИН. Я вас засажу!!!
     ПЕТРУНИН. Будешь стращать -- уйду. И разбирайтесь сами.
     ХЛОПУШИН. ...А, может, выломать?!..
     ПЕТРУНИН.  Нет.  Приварили  на  совесть.  Только бульдозером.  Намертво
замуровали.
     У  меня  один сварщик  знакомый жену  дома так  замуровал.  Застукал  с
любовником  -- и заварил к едрене-фене все окна  и двери. И шашку дымовую им
через решетку бросил. Смеху было!.. Но оправдали.
     ХЛОПУШИН. Ходи за ним всюду.
     АВДЕЕВ. А я не дамся.
     ПЕТРУНИН.  От  природы,  Петя,  не уйдешь. Щас  за  лопатой  сбегаю и с
лопатой за ним ходить буду.
     ХЛОПУШИН. У меня же поезд!!!.. Вы что???.. Поезд же!!!

     Из барака появляется Хлопушина.

     ХЛОПУШИНА. ...И в доме не сидится, и пойти некуда.
     Вы -- что тут? (Замечает Андрея) Андрей?.. А почему ты?..
     ХЛОПУШИН. Да вот! Шуткует твой Авдеев! Запер и ключ проглотил.
     ХЛОПУШИНА.  Правда, Петя?..  Ни  к  чему.  Отпусти  ты его.  Разве  так
что-нибудь изменишь?
     АВДЕЕВ.  Изменишь -- не изменишь!.. Ты на себя посмотри! Что он с тобой
сделал?  Где музей? Где?  Ау, граждане, надевайте бахилы, проходите  в музей
писателя Хлопушина!.. А? Внучок продал?!
     ХЛОПУШИН. Да ладно!!! Вы сами разграбили у нас половину библиотеки!..
     ХЛОПУШИНА. Не надо, Петя, не надо. Зря ты. По злобе ничего не сделаешь.
Только хуже.
     АВДЕЕВ. (Кричит) А чем поможешь? Чем? Чем?
     Ничего, ничего. Посидит.  Не сахарный.  Не  растает.  Ты  ему передачки
носить будешь. Через денек-другой, может, поумнеет.
     ХЛОПУШИН. Полоумный! У меня же поезд!
     АВДЕЕВ. А у меня Тонька в запое и твой ключ в брюхе, как шило, торчит!

     Появляется Петрунина с Антониной. Антонину не  узнать, настолько она за
эти дни  опустилась. Грязная, пьяная бомжиха с синяками под глазами. Все эти
дни она живет на вокзале, пьет, превратилась в привокзальную шлюху.

     ПЕТРУНИНА.  Да не брыкайся ты, господи! Иди! Вот твой дом. Узнаешь свой
дом?
     АНТОНИНА.  (Вырывается и идет  к  Хлопушину, который стоит  за решеткой
окна) А, гусарик! И ты тут, москвичок мой дорогой? Сидишь, бедняжка?  Пустил
бы к себе погреться, а? Ух ты, моя радость! (Пытается  поцеловать его сквозь
решетку)
     АВДЕЕВ. (Подходит к Антонине) ...Тоня, это я, Авдеев.
     АНТОНИНА.  Уйди,  Авдеев.  Я  теперь  для  таких  вот  --  богатеньких,
заезжих... Не про твою честь.
     Все бабы такие,  Авдеев. Одной надо верить, что  беременная,  другой --
что может начать новую жизнь...
     АВДЕЕВ. Тоня, пойдем в сарай. Будем жить, как прежде.
     АНТОНИНА. Н-е-е-т! Врешь! Нет прежней  Тоньки!.. Где?.. Покажи?.. Нету!
Нетушки! Пошутили с Тонькой и бросили. (Оглядывается)
     ...Это что, коньяк?  О-о-о! Да вы,  ребята,  богаты! Повезло! (Наливает
себе  коньяк.  Давится, но  пьет) ...А-а-а! Горячо!  (Что-то  еще  бормочет,
совсем опьянев, и укладывается на скамейке)
     ПЕТРУНИН. Хуже нет спившейся бабы! Софи Лорен. Где ты ее нашла?
     ПЕТРУНИНА. За вокзалом, на путях. У них там вагончик какой-то.
     ХЛОПУШИН. Надо бы ей как-то помочь...
     ПЕТРУНИН. Напомогались уже. (Петруниной и Хлопушиной) Берите ее отсюда,
пусть проспится!
     ПЕТРУНИНА. Куда?
     ХЛОПУШИНА. Ко мне!  К ней! К  нам! Там и  кровать  ее,  я  ее  даже  не
расстилала!..
     АНТОНИНА. Куда?!.. Я не хочу!!!..
     ПЕТРУНИНА. Пойдем, Тонюшка, пойдем!.. (Уводят ее)
     АВДЕЕВ.  Как бы еще научиться жить  без надежды?.. Проснулась бы  --  и
начала все заново...
     ПЕТРУНИН. Тонька, Тонька... Сгорела, как спичка.
     ХЛОПУШИН. Дайте выпить!
     ПЕТРУНИН.  А? Непременно-с!  (Наливает  коньяка, намазывает печенку  на
хлеб. Подает Хлопушину через решетку стакан. Хлопушин пьет) ...Печеночки-с?
     ХЛОПУШИН. Спасибо. (Авдееву) И что с ней теперь делать?
     АВДЕЕВ.  (Пожимает  плечами)  Оставь адрес --  мы  ее  к  тебе в Москву
пришлем.

     Снова появляется Хлопушина.  Она странно  возбуждена. В  руках какая-то
сумка.

     ХЛОПУШИНА.  ...Уснула.  (Андрею) Ты видел? Странно,  правда? Я  не хочу
мешать ей. Она еще поправится. Как она глядела на меня!..
     В  чемодане  под  кроватью  последняя  рукопись  Сергея  Викторовича  и
фронтовые письма. Если тебе нужно, возьми с собой.
     Мне пора.

     Хлопушина оставляет  на столе  листок  бумаги. Идет в  сторону сарая  с
сумкой и закрывается там.

     АВДЕЕВ.  (Наливает  себе  коньяка)  Бережешься,   бережешься,   а  чего
бережешься?!.. (Выпивает)
     ПЕТРУНИН. (Читает листок, оставленный Хлопушиной) "Свою комнату завещаю
Антонине Крупновой"... Э-э!.. Э-э-э!!!

     В  сарае раздается треск  ломающихся  гнилых  досок крыши. Слышен  стук
падающего тела и стон Хлопушиной.
     Петрунин и Авдеев бросаются туда, легко срывают с крючка дверь. Выносят
Хлопушину с веревкой на шее.

     ХЛОПУШИН. Что???..  Что???..  Да что  же  там???.. Выпустите  меня!!!..
Бабушка!!!
     АВДЕЕВ. Голову, голову держи!..
     ПЕТРУНИН. (Испуганно) пустяки, пустяки!.. Вот как чувствовал -- не надо
было с коньяка начинать.
     АВДЕЕВ. Воды плесни в лицо!..
     ХЛОПУШИН. Бабушка!!! Бабушка!!! Что с тобой???!!!

     Петрунин плещет водой. Хлопушина открывает глаза.

     ПЕТРУНИН. Ну,  ты,  Сергевна,  как  наш ефрейтор во взводе, царство ему
небесное!.. Чуть слякоть или простуда -- он сразу стреляться.
     ХЛОПУШИН. Выпустите меня, сволочи!!!
     АВДЕЕВ. Да осторожнее, задушишь так!
     ПЕТРУНИН. Заткнитесь вы оба! Паникеры! Дайте отходить человека!

     Петрунин  укладывает  голову Хлопушиной  к себе на колени, как делают с
детьми.

     ПЕТРУНИН. Не  слушай их, Сергевна, не слушай. Ты меня слушай. Спокойно,
спокойно! (Хлопушину и Авдееву) Чтоб звука от вас не было!!!
     Полежи, полежи, не дергайся. Тебе в себя  придти надо. Чтоб душа в тело
возвратилась, не промазала. Ты меня слушай, я  знаю. Я сам такой. Я тоже  по
молодости -- эх! --  экзальтированный был, аж шипел!.. (Укачивает Хлопушину.
Хлопушина тихо всхлипывает)
     Один раз,  помню, в деревне на  Святки  в  карты играли  с мужиками всю
ночь.  Проигрался!  Уж  под утро  вышел  во  двор.  Гляжу: за  плетнем  тени
какие-то. Вроде  овцы. Вот, думаю, бардак. Овчарню  забыли закрыть. И рванул
туда. А это волки!!! Целая стая!!! Матушка, серпом по пианино!..
     Как  был  в  подштанниках, так  и рухнул  мордой  в снег. Голову руками
закрыл, не дышу. Со страху про себя гимн пою.
     И вот -- верь не верь -- волки (твари) один  за  одним  обходили вокруг
меня, обнюхивали, ногу задирали и... справляли малую нужду. И уходили. То ли
за мертвого приняли, то ли сытые были.
     Сколько  пролежал,  не помню. Открыл  один  глаз  -- нет  никого. Через
мгновенье в  избе был,  за столом сидел с картами  в  руках! А мужики только
смеются: -- Ты че, мол, там, заснул, что ли? ...И носами крутят.
     Такой случай. Удобно тебе? Успокоилась?

     Хлопушина поднимает голову и пытается встать.

     ХЛОПУШИН. Бабушка!!! Бабушка!!! Как же  ты могла??? Что  же  мне теперь
делать???
     ХЛОПУШИНА. Извини, мне нужно было подождать, пока ты уедешь.
     ХЛОПУШИН. Я никуда не уеду!!! Я  все сделаю для тебя!!! Да выпустите же
меня!!!
     ХЛОПУШИНА. Умоляю тебя, уезжай. Тебе срочно нужно в Москву.
     ХЛОПУШИН. Нет. Нет. Это невозможно. Да и как???.. Как???
     ПЕТРУНИН. Достал ты меня,  парень! (Встает, вынимает  из кармана второй
ключ и отпирает дверь) У  каждого  замка, голова твоя садовая,  второй  ключ
имеется.
     Выходи! И чтоб духу твоего здесь не было!
     ХЛОПУШИНА. Я хочу, чтоб он уехал. Да уезжай же ты!!!!
     ХЛОПУШИН.  (Испуганно)  Хорошо,  хорошо!..  (Делает  несколько шагов  и
возвращается)
     ...Я не могу!!!.. Я не могу!!!... Как вы не понимаете, что я не могу!!!
     ПЕТРУНИН. Тогда хоть воды подай! Живо!!!

     Хлопушин бросается за водой.

     ХЛОПУШИН. Бабушка! Бабушка! Да что же это, господи?!..

     Из окна барака раздается истошный крик Петруниной.

     ПЕТРУНИНА. Батюшки!!!.. (Блажит истошным голосом) Петрунин!!!.. Батюшки
мои!!!..
     ПЕТРУНИН. Да что???.. Что???.. Пожар???..
     ПЕТРУНИНА. Рожаю, батюшки!!!..
     ПЕТРУНИН. Ополоумела, что ли???!!!.. До срока-то еще сколько!!!..
     ПЕТРУНИНА. Вылазит, Петрунин, вылазит!!!.. Ой, не могу!!!..
     ПЕТРУНИН.  (Хлопушиной) Сергевна! Что лежишь?!..  Беги, держи его!  Что
хочешь делай, хоть обратно пихай!!!.. А я в больницу!!!..

     Хлопушина, поддерживаемая внуком, ковыляет  к  бараку. Ей навстречу  из
барака Антонина выводит Петрунину.

     АНТОНИНА. На воздух. На воздух надо, дура. Ему воздуха не хватает.
     ПЕТРУНИНА. (Неожиданно  ревет  нечеловеческим  голосом)  ...Поздно!!!..
Поздно!!!..

     Все замирают.

     ПЕТРУНИН.  Что???..  Ну???..  Что???..  (Тишина)  ...Ну???.. (В  ужасе)
Родила, что ли???!!!..
     ПЕТРУНИНА. (Прислушиваясь к себе) ...Отпустило, кажись?.. А?..
     ПЕТРУНИН. (В сердцах) Тьфу, дура!!!
     АВДЕЕВ. (Показывает  на  мокрые  штаны Петрунина) У  тебя,  Ваня, штаны
мокрые... Воды, что ли, отошли?..
     ПЕТРУНИН. Да у меня аж инфаркт был.
     АВДЕЕВ. И у меня прям ключ рассосался.
     Ты поспокойнее давай, Валя. Тут люди хронические. Не во Франции.
     ПЕТРУНИН. (Садится  на скамью)  Я сына  Сергеем назову. Чтоб  не  такой
охламон, как мы. (Хлопушиной) В честь твоего Викторыча. Я уже решил.  Может,
писателем вырастет?..
     АВДЕЕВ. Почему ты уверен, что у тебя будет сын?
     ПЕТРУНИН. Уверен. Настоящий отец всегда знает, что у него родится.
     АНТОНИНА. Надо жить. Что бы ни случилось. А как иначе?
     Может,    это     вот     и    есть     счастье?     Гнутое-перегнутое,
трепаное-перетрепаное, а?..
     ...Барахтается, на свет лезет. К нам!  Рвется -- значит, хорошо здесь?!
Значит, природа его