ием, что без осечки бьет в упор!
     Недавно Скорин невзначай подслушал
     их тайный подзаборный разговор.
     Торговля? Не-ет: волненья и сомненья...
     Ее взволнованное: "Блинчики? Когда ж?"
     И Васькино, без всякого волненья,
     спокойное, конкретное: "Как дашь."

     Кто-кто, а сей циничный индивид
     знал: коли голод не изжит покуда,
     путь к сердцу женскому всегда лежит
     через соседствующий с ним желудок.
     Любовь, конечно, сила - елки-палки! -
     и кто в нее не верит, тот не прав:
     ведь даже вот коблы и ковырялки -
     и те друг друга режут, взревновав!

     Не сахар, ясно, расставаться с милой,
     но горький опыт всех нас убедил:
     из тех двух сил, что властно правят миром,
     любовь плетется все же позади...
     Васек, себя ужасно уважая,
     считал, что действует, как джентльмен:
     ведь он не просто Аську отнимает -
     он одаряет сытостью взамен!
     Трави ему баланду про невест
     и про любовь по дотюремной норме,
     а этот Васька слушает да ест,
     и всех своих подруг от пуза кормит!
     Он Скорину мозги давно бы вправил,
     не стал вести с ним праздный разговор,
     пронюхай он, что, как последний фраер,
     не тронул Скорин Аську до сих пор!
     Ему и в голову не приходило,
     что нашлепила был такой мудила!
     Мудила, фраер иль совсем дурак -
     но это было так! Ох, было так!

     Увы, интеллигентская натура
     его лишала пламенных утех:
     не мог, как пес, он бешеным аллюром
     совокупляться на глазах у всех...
     В барак к ней пробираться тише мыши...
     Расталкивая женщин остальных,
     ее наебывать, всей кожей слыша,
     как с верхних нар клопы летят на них,
     и трепетать: вот-вот нагрянет вохра,
     с позором стянет с Аськи - и в кандей!
     Не вечно ж бдит, не вечно смотрит в окна
     наш Полтора Ивана, хитрый змей!
     Когда ж остались только две бабенки
     на всю ораву лютых мужиков,
     не скрыли б их любые похоронки
     от чуткой бдительности наглых псов.
     Охране стало чем-то вроде спорта
     вылавливать их. Спросите, зачем?
     А надо ж разрешить им давний спор-то:
     с кем подживает Зайчик? Аська - с кем?
     К тому ж, застукав в роковую ночь,
     любой цыганку трахнуть был непрочь...
     И от штрафной не упасет ничто,
     и вообще не надо профанаций...

     Ах, это все не то, не то, не то!
     Зачем перед собою притворяться?
     Пред ним однажды верный шанс возник...
     Все разом изменилось бы в тот миг!
     В кабинку, где порой за спирт бои
     велись с блатными (каждый бой - упорен!),
     где калики-моргалики свои
     раскладывал для доходяжек Скорин,
     похныкав где-то там, еще за стенкой,
     явилась санитарка пациенткой.

     При явной инфантильности цыганки,
     бог ведает откуда взявшись, к ней
     все приставали разные ветрянки,
     крапивницы, болячки всех мастей.
     Премудрый врач, здоровье обеспечь,
     протри, чтоб зуда как и не бывало!
     Торжественно она спустила с плеч
     рубашку, что к ногам ее упала.
     Был "кабинет санчасти" отделен
     от лазарета только одеялом,
     но это было все ж таки немало
     для тех, кто пылкостью вооружен,
     решительностью и железной хваткой
     и действует умело и с оглядкой.


     Но, растирая уксусным раствором
     все эти ведьминские чудеса,
     их платонически ласкал он взором,
     как будто мраморна сия краса.
     И ни на миг не ощутил желанья
     телесно-мертвый зритель тех грудей:
     тюремное калечит воздержанье
     и психику уродует людей...
     Он наверстает все - вдвойне, втройне -
     не посрамит своей мужицкой чести,
     лишь только б по-людски, наедине
     хоть ночь одну бы провести с ней вместе!
     Емуо н анужна, она одна!
     Лишь сн е й- с такой испорченной и милой,
     все то, что дремлет, вспыхнет с новой силой,
     вулканом лаву выбросив со дна!

     Тут в монолог его привычно влез
     со "стансов" тех надыбавший слабинку
     (ему разоблачать нас не в новинку!),
     двойняшка-скептик, фаустовский бес:
     - "Ах вот как ты заговорил, дружок?
     Уже готов равняться ты с вулканом?
     Не потому ли, что заметно впрок
     тебе пошел твой блат с Васьком-смутьяном?
     Вкусив того аванса, ты ж, злодей,
     привык торчать у кухонных дверей,
     как бы притягиваемый магнитом,
     толкаем в спину волчьим аппетитом.
     Нет, ты не "соглашался", ты - молчок,
     ты втихаря... Но ты припомни, олух,
     как понимающе взглянул Васек
     в твои глаза, опущенные долу!
     Канючишь, сам с собою лицемеря:
     а вдруг, мол, как-то избежим потери?
     Развел тут нюни: "Ах, мне жизнь не впрок...
     Ах, чаинька моя... Ах, Ася, Ася..."
     Да будто бы без твоего согласья
     не обошелся шебутной Васек!
     Что ж, сделай вид, что закален, как сталь,
     и свой позор красивой фразой скрась-ка...
     О, лжеромантик, фраер, пинчер, враль,
     слизняк и трус - на кой ты нужен Аське?
     Уж кое-как раскочегаря прыть,
     ты должен был, кретин, пробел восполнить:
     здесь, на колонне, счастья миг ловить,
     чтоб как-нибудь на склоне лет припомнить!
     Тот миг в любви, упущенный бездарно,
     он и на воле-то невозместим.
     Раз ты не взял заветного плацдарма
     в разгар атаки - распрощайся с ним!
     Ну, а по правде - это все трепня:
     ты глуп, как пень, иль даже как три пня!
     Доверься-ка ты лучше подсознанью,
     что преградило путь твоим желаньям.
     Спрячь стыд в карман. Утешься: между нами,
     тебе неполноценность не грозит.
     Учти условия: Васька устами
     неп р а в д али сермяжная гласит?
     Мораль сей басни - острая, как нож:
     с харчей таких (мы знаем не заочно!)
     хоть помереть, пожалуй, не помрешь,
     ебать же не захочешь - это точно!
     Коль стал причастен лагерной породе,
     гони ты взашей праздные мечты.
     Тыб е зтого котла - к любви не годен,
     аст е мкотлом - любви лишишься ты!..
     О, сколь непоэтическая тема!
     И смех и грех... И как же ты горька,
     лишь в лагерях возможная дилемма,
     коллизия лишь для одних зэ-ка!

     Напрасно, братец, тысячи преград
     ты в мыслях возводил поочередно,
     чтоб убедительно и благородно
     внушить себе, что зелен виноград.
     Все аргументы отведя рукой,
     подтекст мы обнаружим здесь такой:
     поддавшись чувствам, возлюбя ретиво,
     ты перекинешься - и чуни врозь!
     Увы, тут не до жиру, быть бы живу,
     копи гормоны - выживешь авось.
     Завязывай с любовью. Все. С концами.
     До лучших дней. Нам трусость не в укор.
     Смешно же с лагерными жеребцами
     вступать в "науке страсти нежной" в спор!
     Тебе перечить не хочу нимало:
     чай, Аськи не валяются навалом...
     Но у тебя характер не такой...
     Ты лучше вот чем сердце успокой:
     прими ее как факт, как эпизод,
     внезапно скрасивший твои скитанья,
     как праздничный, веселый анекдот,
     этюд, приятный для обозреванья.
     Ты, может, выживешь, пройдя бои,
     и там, за дымкой лет, под гром оваций
     прочтешь ты строчки новые свои,
     которымт ев подметки не годятся;
     быть может, ты и впрямь, без дураков,
     воспев лежневки наши и болота,
     ей посвятишь прелестный цикл стихов,
     о коих судят по большому счету! *)
     И, может, было бы тебе больней
     (представь на миг, одолеваем страхом!),
     когда быв п р а в д убыл ты близок с ней,
     ип о с л еэтого пошло все прахом? **)

     Нам этот затянувшийся рассказ
     на том и кончить бы. Светло. Лирично.
     Все сбалансировано преотлично
     и сказано немало теплых фраз.
     Но долг неумолимый летописца
     толкает нас за правду-матку грызться,
     быть ей, сердешной, верным до конца:
     "ужасный век, ужасные сердца"!42)

     Вы думали, что это все? Ан нет:
     еще раз в сторону вильнет сюжет.
     Был Скорину в тот Первомай приятный
     еще один сюрприз преподнесен.
     С Васьком он свыкся: просто скверный сон...
     Проснусь - и все воротится обратно!
     Здесь, как в картишках, в лагерной судьбе:
     вчера фартит ему, сейчас - тебе...
     __________________
     *) Не Аське ли посвящено такое прекрасное четверостишие:
     Слова ей не скажу нежнейшего,
     но такая тоска - нет сладу с ней:
     потерявшееся - нужней всего,
     недоставшаяся - всех сладостней!

     **)Да, между прочим, кстати ли, некстатиль,
     хочу задать тебе вопрос, читатель:
     на место Скорина пытаясь встать,
     скажи, с ним вместе от тоски немея,
     что легче: не имевши потерять
     иль потерять, но хоть бы раз имея?
     Какое выскажешь на этот счет ты мненье?
     Какой бы вариант ты сам избрал?
     Ответ зависит от мировоззренья,
     от темперамента et cetera...
     А может, все ошибкой станет завтра?
     Ведь за ноги он не держал их, правда?

     Но тут Керим... Черт знает что! Керим
     повадился ходить в палату ночью...
     И как вести себя, не знаешь, с ним!
     То щурится, то скалится по-волчьи,
     посверкивает юркими глазами
     из-под припухлых азиатских век...
     Что это: спецконтроль или экзамен?
     Да нет - влюбился дьявольский узбек!

     Сомненья нет. Он ждет мытья полов.
     Сидит молчком, не тратя лишних слов.
     А та - по полу ерзает и всяко
     пред ним повертывается, чертяка:
     то стройно-заголенными ногами,
     то роспахом халата на груди,
     посматривая, как двумя углями
     он на нее, собачий сын, глядит.
     Цыганочка то лыбится слегка,
     то смотрит на него темно и длинно,
     и, разумеется, не беспричинно:
     кандидатура - попрочней Васька!

     Пол вымыт. Представление окончено.
     Он, что-то бормотнув про добрый сон,
     бежит к себе, как бы гонимый гончими:
     сеансу набирался, знать, и он.
     Капризы Томки, может, надоели?
     Иль от однообразия ослаб?
     В момент перемещение в постели
     произведет, а Томку - на этап!
     Ему раз плюнуть при подобном блате.
     Отвратно, тошно Скорину в палате.
     Беззвучно кроя в лагерь и в закон
     (гори весь ваш сельхоз и не погасни!),
     истерику закатывает он
     (конечно, про себя: так безопасней):

     "О боже мой, как будто спелись - хором!
     Да я кладу на вас на всех с прибором!
     Как в анекдоте: спите как хотите! 43)
     Хоть вверх ногами по полу ходите!
     Скорей, скорей отсюда когти рвать!
     Хоть на режимную, но обрываться!!
     (И вновь, как сивый мерин, врет он, братцы:
     о п я т ьза тачку?Д о х о д и т ьопять?)
     Однако же до тачки не дошло
     и Скорину по новой повезло.
     Судьба к нему по-свойски отнеслась,
     в Керима обернувшись очень ловко,
     и он отправлен был наладить связь
     с таежной "дальней подкомандировкой":
     там (где-то вовсе на краю земли)
     заготовляли сено фитили.
     Там -с а м хозяин. Чуть не на свободе.
     Дадут лошадку объезжать угодья.
     Придурки даже рыбу ловят там,
     гужуются - как и не снилось нам!
     Грибки да ягодки. Речушка. Травка.
     А что? Чем не почетная отставка?

     Вот здесь была б и Аська в самый раз...
     Как ты некстати, счастье, дразнишь нас!
     Да, в жизни Скорины не пропадают,
     как можно видеть по его судьбе:
     он осторожен, бережлив к себе,
     чего и нам с тобой, мой друг, желаю.
     Конец? Еще минуточку терпенья:
     и в заключении - нельзя без заключенья!

     ЧАСТЬ ШЕСТАЯ,
     ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ,
     где героям трагикомическим противопоставляются герои  трагические и где
автор роняет несколько робких слов потомкам и прощальных - своей поэме.

     Предвижу возраженье: пошлый стих
     героев пошлых славит безыскусно.
     Ну хорошо: я б обновил их чувства,
     взаимной страстью наделил бы их.
     А дальше что? Источник горших бед -
     любовь среди зэ-ка...Не зря в народе
     трагических легенд так много ходит
     про лагерных Ромео и Джульетт.

     А горькая любовь к зэ-ка вольняшки
     сестрички, сострадательной бедняжки?
     Две нежных фразы, два объятья наспех,
     и вдруг обрушивается удар
     угрозою стрелка: "Что, дура, паспорт
     не терпится сменить на формуляр?"

     Я мог бы показать, какие муки
     испытывают люди при разлуке:
     как два любовника у вахты, зная,
     что больше им друг друга не встречать,
     стенают, в памяти запечатляя
     безумных уст последнюю печать...
     Как, слив два голоса в единый крик,
     обнявшись судорожно, эти двое
     скабрезных комментариев конвоя
     не слышат в этот миг - в прощальный миг...
     Трагедия была б - хоть волком вой,
     а не трагикомедия, как ныне...
     Нон а шгерой, как видим, не такой,
     да и не та, конечно, героиня...
     Я их сумел бы сделать поприличней,
     но как мне быть, когда они - типичней!

     Теперь - прощай, мой бескорыстный труд...
     А что? Треп - трепом, шутка - шуткой, все же
     немало я души оставил тут,
     и "Аська" многих мне поэм дороже.
     А может быть, роман, а не поэму
     я нацарапал, черт меня дери?
     Тут и раздумья на любые темы,
     и чуть не пушкинские "козэри",
     и отступленья есть, и наступленья
     лирические, северный пейзаж,
     вся живность лагерного окруженья,
     и Аська, и герой бесславный наш...

     Нет, пусть трагикомедией ты будешь,
     моя поэма... Ты не против? Что ж...
     Коль не по форме, а по сути судишь,
     названия точней не подберешь!
     Назвал же Гоголь свой роман поэмой...
     Определенье жанра - не проблема!
     Но, как тебя потомки ни зови,-
     живи, мое создание, живи!
     Кто знает,ч т опотомок примет с лаской,
     за что он автору воздаст почет,
     ч т о, вытащив из праха, сбережет?
     Вдруг "Аську" или, может, даже "Сказку"? 44)
     Историю "Опасного соседа" 45)
     ты червяку сомнения поведай...

     Лишь, где-то затаясь, переживи
     чудовищное, гибельное время,
     творенье дерзостное - ты ж, "младое племя"
     неведомое, нас благослови!
     Читатель, прибывающий из Завтра,
     прости неровности страниц, где автор
     забалтывался, был не в меру лих,
     вкрапления рифмовки допотопной...
     Ведь даже было б неправдоподобно,
     когда бы я в условиях подобных
     чеканил и оттачивал свой стих!

     Зато истоки вдохновенья - святы:
     не гнался автор за построчной платой.
     Пусть, если "Аська" до тебя дойдет,
     одни признают это все забавным,
     другие - гаерством, что неуместно явно,
     а кто-то, затуманясь, в грусть впадет...
     На сем - надежды зыбкость не тая -
     с тобой прощаюсь, рукопись моя...

     1942-1943
     Кось-ю























СЛОВАРЬ
     тюремных, блатных и иных выражений, могущих быть непонятными
     людям, не побывавшим в лагерях.

     БАЛАНДА   -   тюремный   суп,   похлебка.   В   переносном   смысле   -
недостоверныйрассказ,  сказочка.  Травить  баланду  -  врать,   рассказывать
сказки.

     БЛАТ - знакомство  с  нужным человеком,  его покровительство.  Понятие,
отпочковав-
     шееся от  "блатной",  т.е.  "воровской,  свой", и  впоследствии  широко
распространившееся на воле. Блатные работы - не общие, не тяжелые. Блатарь -
вор, уголовник.

     БОТАТЬ  -разговаривать.  "Ботать  по  фене"  -  говорить  на  воровском
жаргоне.

     БРАТЬ НА ГОРЛЫШКО - кричать, запугивать.

     БУСОЙ, БУХОЙ - пьяный.

     ВЕРТУХАЙ      -конвоир      (от      глагола       "вертухаться"      -
вертеться.)Конвоиры-украинцы часто говорили: "А ну ляжь, не вертухайся!".

     ВКАЛЫВАТЬ (иначе ВТЫКАТЬ,  МАНТУЛИТЬ, УПИРАТЬСЯ РОЖКАМИ) - трудиться на
общих работах.

     В НАТУРЕ -действительно, без вранья.
     ВОЛЬНЯШКИ - вольнонаемные работники лагеря.
     ВОСПИТУЛЯ   -    фамильярное    название    "воспитателя",    ведающего
"культработой".
     ВОХРА -внутренняя охрана лагеря.
     ВСЮ ДОРОГУ - все время, всегда.
     ВТИХАРЯ -потихоньку, незаметно.
     ВТИХУЮ ПО СОННИКАМ - тихо залезать в квартиры и грабить спящих.
     ВТЫКАТЬ - см. ВКАЛЫВАТЬ
     ГУЖЕВАТЬСЯ -жить сытно, привольно.
      ДЕРЖАТЬ ЛИВЕР (СТОЯТЬ НА СТРЕМЕ  -  по старой фене) -  караулить,
сторожить, чтобы остальные не были застигнуты.
       ДЕШЕВКА  (иначе  ШАЛАШОВКА)  -  общее  уничижительное  название
лагерных женщин.
     ДОДУТЬ -догадаться.
      ДОХОДИТЬ  -терять  жизненные силы,  человеческий  облик,  худеть,
лишаться мышц. Доходяги - люди истощенные, уже не способные к труду.
      ДРЫН -палка, орудие наказания.
     ЖИГАН -вор.
     ЗАВЯЗАТЬ -порвать с прошлым.
     ЗАПРАВЛЯТЬ АРАПА -врать.
     КАНДЕЙ -карцер.
       КАЛИКИ-МОРГАЛИКИ -  шуточное  название  медикаментов (видимо, от
латинского названия "марганцовки" - "кали гиперманганикум").
       КАНТОВАТЬСЯ  -  отбывать  срок  без  затраты   физических  сил,
бездельничать.
     КАПТЕР -заведующий складом (каптеркой).
     КЕМАРИТЬ -спать.
     КИЧМАН -тюрьма.
     КЛЮКА -церковь.
     КОБЛЫ -активные лесбиянки.
     КОВЫРЯЛКИ - пассивные лесбиянки.
     КОДЛО -воровское гнездо.
     КОЛОННА -лагерная единица, подразделение, а также территория, где оно
     расположено.
     КОРЕШ -товарищ, приятель.
     КРАСНУШНИК - грабитель - специалист по товарным вагонам.
     КРАСЮЧКА -красавица.
     КСИВА -поддельный документ.
     КУМ -оперуполномоченный.
       ЛЕЖНЕВКА  -временная  дорога,  нечто  вроде  широких мостков  из
скрепленных между собой нетолстых бревен.
      ЛЕПИЛА -врач, лекарский помощник (ЛЕКПОМ), фельдшер.
     ЛЫБИТЬСЯ -улыбаться. ("Что лыбишься, как майская роза?")
     ЛЯГАШ (ЛЯГАВЫЙ) - милиционер.
     МАЙДАН -базар.
     МАНТУЛИТЬ - см. ВКАЛЫВАТЬ.
     МАСЛИНА -пуля.
       МЕДСТАТИСТИК  - особая должность при  лазарете: человек, ведущий
отчетность и составляющий сводки.
      МОКРОЕ ДЕЛО - убийство.
       НАБИРАТЬСЯ  СЕАНСУ  - запасаться сексуальными впечатлениями  для
последующих одиноких мечтаний и "разрядки".
      НАВАЛОМ -в огромном количестве.
     НАДЫБАТЬ СЛАБИНКУ - найти слабое место.
       НАРЯДЧИК  -одна   из  разновидностей  ПРИДУРКОВ  (см.)  Основная
"служебная обязанность" - выгонять на работу, к "отказчикам" применяя ДРЫН.
      НИ В ДУГУ - никак (не получается).
     ОБРЫВАТЬСЯ - скрываться, удирать.
     ОПЕРАТИВНИКИ (ОПЕРАТИВКА) -оперативные работнки "органов".
     ПАРАША -ведро для "оправки" в камере. В переносном смысле - ложные
     слухи.
     ПАХАН -старый вор, вообще старик.
     ПЕЛЛАГРА -одна из самых распространенных в лагере болезней, уносящая
        наибольшее   количество  жертв.  Больные  пеллагрой  постепенно
лишались  мышц, превращаясь в живые скелеты.  Три последовательных  признака
"классической" пеллагры  -  три  "Д" -  дерматит (шелушение кожи,  отчего  и
произошло  название болезни- букв."серая кожа"); диуррея  (понос) и деменция
(безумие). Как правило, заключенные, предрасположенные к пеллагре, не болели
цынгой, и наоборот.
     ПЕРЕСЫЛКА - пересыльный пункт (тюрьма), место переотправки заключенных.
Здесь  обычно  задерживались  блатные  и  "раскурочивали" (обирали)  "врагов
народа".
      ПОДНИМАТЬ ХВОСТ - задираться, нагло вести себя.
       ПОЛОЖИТЬ С  ПРИБОРОМ -  зашифрованное  (без  упоминания  органа,
который  кладут)  нецензурное  выражение, по  смыслу несколько  напоминающее
"поставить крест" на чем-нибудь.
      ПО  НОВОЙ -снова, еще раз ("загремел по новой" -  получил  новый
срок).
       ПОСШИБАТЬ РОГА  - смирить, подчинить, обезвредить  (обычно путем
физического воздействия).
      ПОХОРОНКИ (южн.) - потайное место, куда что-нибудь прячут.
      ПРИДУРКИ - заключенные, не связанные с тяжелой физической работой
(от "придуриваться" - делать вид, что не способен к труду).
      ПРИПУХАТЬ - находиться в невыносимо-трудных условиях.
      РАБОТЯГИ -здоровый контингент лагеря, выполняющий тяжелые работы,
в  отл