отвести под совместный посев!
 Анна насторожилась:
 - Что вы! Рисковать урожаем?
 - Не только урожаем -  собой!  -  воскликнула Аверина.  - Позвольте мне
рискнуть собой!
 Анна молчала, не улыбаясь уже, поглядела на Аверину.
 - А вам не кажется, - проговорила она медленно, - что рисковать урожаем
- это гораздо больше, чем рискнуть собой?
 Да,  она не глупа,  окончательно решила Анна об Авериной,  заметив, как
вздрогнула та от ее слов.  Все понимает,  есть характер,  есть страсть.  Эта
из-за  боязни  одиночества замуж  не  выйдет  и  с  плохим мужем  не  станет
церемониться.  И  в  спор  с  секретарем райкома,  если нужно,  не  побоится
вступить.  Есть в  этой девочке что-то  такое,  что  привлекает к  ней Анну.
Честное слово, ей хотелось, чтобы ее Женя поступала так же...
 - Выслушайте меня,  Люся,  -  сказала Анна, стараясь говорить как можно
сердечнее.  -  Не бросайтесь в воду очертя голову.  Семь раз примерь.  Будем
думать вместе.  Я помогу вам,  у меня накоплен кое-какой опыт. Я все для вас
сделаю...
 - Не нужно!
 - Не горячитесь. Человек слабей в одиночку. Чем вам помочь?
 - Ничем!
 Она ничего не хотела от Анны!
 Но Анна была достаточно умна, чтобы не обижаться на Аверину.
 - Надо еще доказать свою преданность общему делу.  Надо доказать людям,
что их любишь...
 - А я и доказываю, - упрямо сказала Аверина.
 - Чем?
 - Тем, что соберу со своих гектаров по тридцать центнеров!
 - А вот у меня нет в этом уверенности, - осторожно сказала Анна. - Если
бы то, что вы предлагаете, хоть кем-то было апробировано...
 - Да апробировано!
 - Кем?
 - Жизнью!  Вы  не  могли  не  читать!  Советуют  сеять  одновременно  и
раннеспелую  и  позднеспелую  кукурузу.  Высокорослую и  низкорослую.  Будет
силос, и будут початки...
 - Погодите, погодите...
 Действительно,  она что-то читала об этом.  Может быть,  стоит Авериной
разрешить? Но самой Анне не с кем сейчас посоветоваться...
 - Не знаю...  -  неуверенно произнесла она.  - Я бы не возражала. Но не
весь же клин.  Вернемся,  подумаем,  поговорим с Челушкиным.  Я скоро буду в
Пронске, посоветуюсь в обкоме...
 - А без обкома нельзя?  - Аверина порозовела, ее лицо сделалось розовее
ее шарфика.  -  Обязательно за чью-то спину... - Она вошла в азарт. - Просто
совестно!  Как  бы  чего  не  вышло.  Пашете и  осторожничаете.  Живете умом
бесстрастных чиновников. Оскорбляйте землю трусостью!
 Горячность,  порывистость...  Нет,  Анна  не  была  такой,  не  так  ее
воспитывали. А эта ничего не боится, бросается напролом... Другое время!
 - Ну хорошо,  успокойтесь,  -  согласилась Анна.  - Я обещаю вам, Люся,
заняться вашими планами. Серьезно и без всякого предубеждения Вы мне верите?
 Аверина испытующе, но с надеждой поглядела Анне в глаза.
 - Хорошо...
 Они пошли обратно к деревне,  прямо по склонам,  через лес, то увязая в
сыроватой земле, то с хрустом продавливая тонкую снежную корку.
 Аверина  шла  стремительно,  большими  шагами,  широкоплечая,  высокая,
длинноногая...
 Анна умела и любила ходить, но сейчас еле поспевала.
 Кого Аверина ей напоминала?  Анне казалось, что они встречались раньше.
Где-то в другом месте. Вот она идет, идет... Так стремительно!
 Ну конечно... Анна видела Аверину в Музее имени Пушкина. В Москве. Анна
ходила  по  музею  и  в  одном  из  залов  видела эту  женщину...  Такую  же
длинноногую и стремительную,  как Аверина.  Имени богини Анна не помнила, но
вспомнила и уверенный поворот головы, и насмешливое выражение лица...
 У  Анны  такое  ощущение,  будто  именно греческая богиня мчится сейчас
перед нею сквозь березовую рощу к священной цели.
 "Отчаянна, - подумала о ней Анна. - Смела. С такой не справиться".
 - Люся! - позвала ее Анна. - Вы очень уверены в себе?
 Та не отозвалась...
 Небо совсем нахмурилось,  сделалось беспросветно серым, будь потеплее -
пошел  бы  дождь,   туча  затянула  все  небо,  подмораживало,  пошел  снег,
посыпались черные хлопья.
 "Вот мы же знаем,  снег белый,  совершенно белый,  - подумала Анна, - а
кажется почему-то черным..."
 - Да подождите вы! - крикнула Анна. - Откуда в вас такая уверенность?
 Аверина остановилась.
 - Оттуда же, откуда и у вас...
 Они пошли медленнее.
 - Вероятно,  и  у вас,  и у меня были неплохие учителя,  -  великодушно
добавила Аверина.
 - А вы уверены, что вам не придется переучиваться? - лукаво подзадорила
ее Анна.
 - Нет, не придется, - резко возразила Аверина. - Думаете, одни министры
понимают,  кто прав и  кто ошибается?  Выслушать полезло всех,  а жить лучше
своим умом.
 "Эк ты какая", - опять подумала о ней Анна.
 - Суть не в учителях,  а в учениках,  - продолжала Аверина. - За советы
спасибо,  но жить я буду так,  как сама нахожу нужным.  Пусть каждый человек
сам будет за все в ответе.
 Анна подумала,  что это выражение, которое так нравится Авериной, имеет
двоякий смысл -  жертвенный и  победный,  и  тут же подумала,  что не так-то
просто превратить эту девочку в жертву.
 Они  опять пошли молча.  Снег все  сыпался,  сыпался.  Густой,  мокрый,
черный.
 "Нужна я ей или не нужна?" - подумала Анна об Авериной. Анне казалось -
нужна,  и она действительно была ей нужна, а спросить Аверину, та решительно
скажет, что ей не нужен никто.
 Однако Анна была бы  довольна,  если бы ее дети выросли такими же,  как
Аверина.   Удивительная  сила  заключалась  в  этой  длинноногой  девочке  с
накрашенными губами!
 Внезапно развиднелось.  Серое небо раздвинулось, и из глубины прорвался
клок голубого неба. Голубой лоскут все разматывался и разматывался.
 Аверина подняла кверху лицо и прислушалась.
 - Вы слышите? - спросила она.
 - Что? - спросила Анна.
 - Жаворонок, - сказала Аверина.
 Анна покачала головой.
 - Какой сейчас может быть жаворонок?
 - А я слышу!
 - Вы фантазируете, Люся.
 - Честное слово, слышу!
 До жаворонков было еще далеко, не могла она слышать никакого жаворонка,
и,  однако,  ей дано было слышать жаворонка, который за тридевять земель еще
только собирался в полет.