рнов. Представления  не  имею.  Скрытная  особа.  Не  треплется, как
другие. Спит, конечно. Что она, святая?
     Безруков.  Пожалуйста,  без комментариев. Отвечай  только на вопросы. У
меня времени в обрез, жду ее с минуты на минуту.
9. Экстерьер. Кафе на улице Москвы. День.
     Кафе-мороженое  под  открытым небом  втиснулось десятком  столиков  под
зонтами  между  глухих  стен  двух  домов.  Безруков  и  Лидия  сидят  перед
креманками  с  разноцветными шариками мороженого и  лениво  ковыряют  в  нем
ложечками - оба поглощены разговором.
     Безруков.  До  сих   пор  вам,  Лидочка,  приходилось  довольствоваться
микроскопическими ролями,  типа  "кушать подано". Вы явно засиделись  в этом
амплуа. Давно созрели для чего-нибудь покрупнее.
     Лидия. Простите меня, но я не верю  вам. Что б вы вот так, бескорыстно,
вознамерились  оказать свое покровительство актрисе?  Без имени и положения?
При вашей репутации ловеласа? Ни за что не поверю.
     Безруков. Уверяю вас, Лидочка, и вы в этом скоро убедитесь, у  меня нет
абсолютно никаких, так называемых, гнусных намерений,  никаких посягательств
на вашу  женскую честь.  Но, конечно  же, не собираюсь утверждать, что я  уж
совсем бескорыстен. Вы меня заинтересовали, но совершенно по иной, нежели вы
думаете,  причине. Есть  возможность  помочь вам сделать  головокружительную
карьеру.
     Лидия (насмешливо). Уж  не о главной ли роли в вашем... англо-советском
фильме вы говорите?
     Безруков. Почему бы нет? Внешностью не
     вышли? Таланта недостает?  Почему вы сомневаетесь в своих силах? Откуда
такой комплекс неполноценности?
     Лидия.  Потолкались бы с мое столько  лет на выходных ролях...  С одной
убогой репликой... А то и без единого слова... И не такое бы запели.
     Безруков. У вас есть немаловажное  преимущество  -  знание английского.
Чуть поработать  над  произношением-на  это  у вас  способностей  и упорства
хватит?  И еще -  чистая  биография.  Отличное  происхождение: пролетарское.
Никто в семье не репрессирован. Отец и мать-оба коммунисты. Кстати, где они?
     Лидия. Полагаю, вы  и это знаете, раз  проявили такую осведомленность о
моем прошлом. Родители  мои живут на юге, в провинции. Биография непорочная.
Это верно. Но разве  это  принимается  во  внимание  художественным советом,
когда решают, кому отдать роль?
     Безруков. В совместном с Англией фильме - непременно.
     Лидия.  Хватит  ли сил  у  вас, писателя, далеко не  великого,  оказать
давление на них, навязать свою волю?
     Безруков.  Без всякой  ложной  скромности  заявляю: хватит. И если мы с
вами,  Лида,  найдем общий язык, то еще кое-что будет  вам  наградой.  Право
жительства в столице, коего вы не имеете и поэтому
     ездите  ночевать  к черту  на рога, за  сто  километров  от Москвы.  И,
возможно, самый ценный для вас приз - собственную квартиру в центре Москвы.
     Л  и д и я. Не хочу слышать. Вот это вы уж совсем заврались. Кто  же вы
такой, товарищ волшебник?
     Безруков.  Придется  открыться.  Писатель  я  действительно  далеко  не
великий и на лавры на Парнасе не посягаю. Это моя вторая профессия, Лидочка,
а вернее, хобби. А основное мое занятие...
     Он  достал  из  нагрудного  кармана  книжечку личного  удостоверения  с
тисненным золотом  гербом  СССР на твердой красной  обложке и  развернул, не
выпуская  из  рук, перед  Лидиными  глазами.  В  удостоверении  был  портрет
Безрукова  в  официальном  мундире  и  черным  по  белому  -  звание.  Майор
государственной безопасности.
     Лидия не смогла и слова вымолвить от удивления. Безруков удовлетворенно
усмехнулся,  захлопнул удостоверение и  спрятал  его  во  внутренний  карман
пиджака.
     Безруков. К чему слова? Надеюсь, сейчас вам и так  все стало  ясным. Мы
многое  можем.  Даже  больше,  чем  вы  предполагаете.  А  уж  что  касается
утверждения  актрисы на роль - никакой художественный  совет не  посмеет нам
возразить.
     Л и д и я. Я не могу придти в себя. Знаете что? Вы
     не  только  писатель.  Вы  -  великий  актер.  Так  играть  свою  роль!
Станиславский бы вам поставил пятерку.
     Безруков. Какую роль?
     Лидия.   Легкомысленного   шалопая...  Пожирателя   женских   сердец...
Соблазнителя. Я, ей  богу, думала,  ничто,  кроме женских юбок,  всерьез  не
занимает ваше внимание.
     Безруков. И не ошиблись, милая. Женщины, действительно, моя слабость, и
тут мне  не  приходится  играть.  Важно одно:  не путать  два ремесла.  Меня
хватает и на то, и на другое.
     Лидия. Господи, господи... Изумили. Даже сердце колотится.
     Безруков. Для того чтобы ваше изумление не
     распространялось дальше этого стола, я попрошу вас
     об одной формальности: расписаться на этой бумажке.
     Это подписка о неразглашении нашего разговора,
     включая и то, о чем мы будем говорить в дальнейшем.
     Надеюсь, вам ясно, что означает такая расписка? Любое
     нарушение обязательства - ни под каким видом не
     разглашать содержания нашей беседы - будет иметь
     для вас самые печальные последствия: заключение
     сроком до пяти лет. И вместо уютной собственной
     квартирки в центре Москвы вы рискуете очутиться в
     тюремной камере за тысячи километров на восток от
     столицы. А что, милая, находится на таком жутком
     расстоянии от Москвы? Географию, небось, не забыли? Лидия (после паузы,
шепотом). Знаю. Сибирь.
10. Экстерьер. Московский аэропорт. День.
     Голос  диктора (по  радио,  повторяет  на  нескольких языках). Совершил
посадку самолет британской авиакомпании, прибывший рейсом из Лондона.
     К  зданию  московского аэропорта  "Шереметьево" подруливает  британский
пассажирский самолет. К нему устремляется автолестница, распахиваются двери,
и, вслед за двумя стюардессами, появляются первые пассажиры.
     На платформе для встречающих  взвиваются вверх  десятки букетов цветов.
Красивые,  как  на  подбор,  девушки,  выстроившись  в  два  ряда,  излучают
навстречу гостям ослепительные улыбки. Это - юные  актрисы советского  кино.
За  ними  -  упитанные официальные  лица начальства, в одинаковых  шляпах  и
плащах, и сотрудники британского посольства в Москве.
     Над   головами   встречающих   полощется  на   ветру  большой   красный
транспарант:   "Привет   британским   кинематографистам!   Да    здравствует
англо-советская дружба!"
     Среди встречающих - Лидия и Анатолий Безруков. Он держит ее под руку  и
тихо нашептывает
     над самым ухом.
     Безруков. Лидочка, теперь смотрите внимательно, куда я вам  покажу. Вон
эти двое. Рыжая англичанка. А он - ее муж. Роджер Дэвис.  Атташе по культуре
британского посольства.
     Лидия осторожно  скосила глаза туда, куда смотрел Безруков.  Британский
атташе был  вполне элегантный  господин  лет сорока,  сухопарый, высокий,  с
короткими  усиками над пухлыми  губами. Жена подстать  мужу  - высокая  и по
спортивному   стройная,  с  эффектной   густой  гривой  медно-рыжых   волос,
ниспадавших на плечи.
     Безруков. Вот  они-то, а вернее, он  и будет объектом  вашей работы. Вы
постарайтесь  завязать с  ними  дружбу.  А его очаровать. Думаю,  это вам не
составит труда. Он же, по нашим  сведениям, весьма охоч до слабого пола.  По
крайней мере такая тенденция за ним наблюдается. Короче, он должен очутиться
в  вашей постели и  посветить  голым  задом объективам наших  кинокамер. Все
ясно?
     Лидия. Боюсь, трудно составить конкуренцию  его жене. Уж больно хороша.
От таких мужики не бегают.
     Безруков. Лидочка,  вы  - дитя. Бегают. Еще  как  бегают. Самые вкусные
пирожные приедаются  и тянет на простой обычный  хлеб. К  тому же Джейн, так
зовут жену,  имеет  пагубное пристрастие к алкоголю. Пьет  бабонька  похлеще
любого мужика.
     Приехавшие смешались со встречающими.  Приветственные возгласы, улыбки,
смех.
     Безруков. Он должен стать нашим. Работать на нас. Такая задача поручена
нам с  вами. Это-человек с большой перспективой.  За  ним  стоит тесть, отец
Джейн,  очень  влиятельное лицо  в лондонских политических кругах. Работа  в
Москве  для Роджера Дэвиса лишь одна  из  ступеней на пути к  самым  верхам.
Здесь он  долго не задержится. И я не удивлюсь, если  в  ближайшем будущем у
него в руках будет портфель министра иностранных дел Великобритании.
11. Интерьер. Зал заседаний киностудии. День.
     На киностудии  "Мосфильм"  идет  заседание  совместной  англо-советской
группы по производству фильма. С двух сторон стола, друг против друга, сидят
делегации,  советская  и английская. На столе,  среди  бутылок с минеральной
водой,-два флажка,  советский и британский. Английскую делегацию возглавляет
атташе  посольства по  культуре  Роджер  Дэвис,  советскую  -  представитель
Министерства культуры СССР. На самом  крайнем фланге  советской делегации  -
автор сценария фильма Анатолий Безруков. Представитель Министерства культуры
СССР объясняется с помощью переводчика.
     Представитель  министерства.Спорить  нам  ни  к  чему.   Мне   нравится
сценарий.  Собственно,  о чем речь?  Советская девушка знакомится в Москве с
английским  туристом.   Возникает  любовь.  Так?   Это  у  нас  не  вызывает
возражении.  Хотя,  положа   руку  на  сердце,  скажу:  своей  бы  дочери  я
посоветовал влюбиться в нашего, русского, парня. Чего за морем предмет любви
искать? И  дома не  хуже найдется.  Но  пусть  будет  так. Мы  живем  в мире
детанта,  разрядки  международной   напряженности.  Лучше  влюбляться,   чем
воевать. Так, кажется, у вас, на  Западе, говорят? Они женятся. С разрешения
советских  властей.  И  уезжают  в  Англию.  И  тут-то  она,  наша  девушка,
чувствует, что  не может жить  без  Родины, и они с мужем  приезжают жить  в
Москву. Ну, конечно, и песни хороши, и танцы. Но это уже - гарнир.
     Британский продюсер. Меня не совсем
     Коммерчески абсолютно не звучит.
     Д э  в и с.  Вполне пристойное,  по-моему, название. "Сильней всего". О
чем это? О любви. U том, что любовь сильней всего на свете.
     Представитель министерства.  Нет, позвольте. Нас  это название  тоже не
устраивает. Но мы его трактуем по-другому. Сильней всего... любовь к Родине.
     Д э в  и с (смеется).  Ради бога. Трактуйте, как угодно. Пусть каждый в
этом названии  видит то, что  ему заблагорассудится.  Итак, "Сильнее всего".
Утверждаем название фильма?
     Представитель министерства. Советская сторона принимает единогласно.
     Британский продюсер.Мы резервируем  за собой право  вносить  поправки в
сценарий в ходе работы над фильмом.
     Представитель министерства. Смотря какие.
     Режиссер. Господа,  все,  все. Закругляемся.  Споры еще будут.  Не  без
этого. Это же такой бизнес, где никогда ничего не предугадаешь, где сам черт
ногу сломит. Успех не запланируешь. Тут уж все мы в руках у фортуны. Знаете,
как один уважаемый  человек отозвался о кино? Кино, сказал он, это - пожар в
публичном доме во время наводнения.
     Представитель   министерства-Неимею   чести  знать   имени   уважаемого
человека, сказавшего подобные олова. Но я  приведу  слова другого уважаемого
человека и назову  его имя. Ленин. Основатель нашего государства. Он сказал:
"Кино-самое сильное оружие в  руках советской власти".  Все  поняли? И  этой
установке  мы   следуем  неукоснительно.  А   теперь  -  милости  просим   в
просмотровый зал. Вашему вниманию будут
     предложены первые пробы актеров на роли.
     На  экране -  британский  актер, пробующийся  на главную роль - молодой
смазливый блондин, прижав телефонную  трубку к  уху,  со сдержанной страстью
произносит текст.
     Актер.  Дорогая  Наташа,  я считаю  каждый день. Не дождусь  того часа,
когда снова прилечу в  Москву и увижу тебя. Я влюблен. Со  мной творится бог
знает что. Я потерял покой. Я почти не сплю.
     Кусок  обрывается  темной  засвеченной  пленкой,  но  вот  экран  снова
проясняется, и возникает, с  телефонной трубкой,  прижатой  к уху,  Лида,  в
гриме и подходящем случаю скромном платьице.
     Лидия  (старательно и тоже  со сдержанной  страстью  проговаривает свой
текст). Дорогой Дональд! Я  тебя плохо  слышу. Ты меня  слышишь?  Вот теперь
лучше. Что ты сказал? Повтори.
     И долго слушает, озаряясь счастливой улыбкой.
12. Интерьер. Квартирка Мумии. Ночь.
     Большие настенные часы хрипло и громко отбивают время, и бронзовый диск
маятника тускло высвечивает в полумраке.
     Комната  тесная,   загроможденная  излишними  вещами.   Старомодными  и
ветхими, как и их хозяйка - бывшая актриса Нина Ивановна Стрельникова,
     прозванная  в  театре  Мумией.  На  окнах  -  тяжелые  пыльные шторы  с
бахромой.  На  рояле  среди  статуэток-безделушек   -  медный   позеленевший
канделябр. Во множестве висят большие фотографии в рамках, прижимая к стенам
отставшие темные  обои.  На фотографиях - Мумия  в  молодости.  В  ролях.  В
экстравагантных театральных костюмах.
     За спиной Мумии в клетке  дремлет зеленый попугай. На  коленях - лениво
нежится черный кот,  трется мордой о шелковые складки  пестрого, в цветах  и
птицах,  халата, в  который кутается хозяйка. Ее голова  увенчана таким  же,
разноцветным, тюрбаном, заколотым крупной брошью.
     Мумия. Душечка, я рада твоему посещению. Анатолий Васильевич мне звонил
и просил взять тебя под свое  покровительство. Я ведь тоже была "ласточкой".
Возможно, одной из  первых. Задолго до твоего рождения. Так сказать, пионер.
А  сейчас,  на  покое,  когда  меня  очень  просят, делюсь  своим  опытом  с
новичками.  Вроде тебя. Только ступающими на этот заманчивый, увлекательный,
но очень опасный путь.
     У нее в гостях Лидия. И  по тому, как  она слушает Мумию, видно,  сколь
поражена она услышанным.
     Мумия.  Кстати, я  тебя и рекомендовала Анатолию Васильевичу.  Товарищу
Безрукову. Я - его глаза и уши в театре. И не только в театре. Я на тебя уже
     давно положила  глаз.  Знаешь  английский.  Привлекательна.  И  не  без
дарования. А теперь представился удобный случай пустить в дело.
     Лидия (роясь в сумочке). Я принесла вам долг. Три рубля.
     Мумия.  Мне приятно, что ты - аккуратная. А то ведь  наши девочки часто
забывают с долгами рассчитаться  - вернуть должки старой Мумии. И  если б  я
жила лишь на те гроши, что мне платят в театре,  давно бы уж ноги протянула.
Но, слава богу, у меня хорошая пенсия. Комитет  Государственной безопасности
не скупится,  чтобы  скрасить старость своим заслуженным ветеранам. Да, чтоб
не забыть. А то у  меня склероз: иду в магазин за сахаром,  а  приношу соль.
Запомни  важнейший  урок,  который  я  извлекла  из  своей  практики.  Да  к
сожалению, постфактум.  Ты уж, если хватит ума,  постарайся  воспользоваться
моим  советом. Боже  тебя упаси повторить мою ошибку. Трагическую ошибку. Я,
ступив на эту... стезю, стала жадно вкушать все блага жизни,  свалившиеся на
меня.  Дорогие наряды,  кутежи в  ресторанах, делила ложе  с каждым, кто мог
покрыть мои расходы... И упустила главное... ради  чего и стоит жить... Свой
талант... актерскую карьеру. Потеряла голос, я ведь пела... по мемуарам моих
современников,  божественно.   Сильва!   Марица!  Баядера!  Веселая   вдова!
(Запевает безголосо.)
     Частица черта в нас... (Заходится прокуренным  кашлем.) Сделай карьеру.
Возьми реванш за меня. Ах, какие перед тобой возможности! Какая перспектива!
С места в карьер  -  главная роль,  да еще  в  таком фильме... совместном  с
заграницей! Головокружительно!
     Лидия.  Рано...  преждевременно ликовать. Я суеверная. Меня еще  должны
утвердить на эту роль.
     Мумия. А это - не твоя забота. Помни: тебя допустили к сладкому пирогу,
куда тянутся  так много алчных ртов. Толкаться локтями, оттирать конкурентов
тебе не придется. Это сделаем мы. А ты,  не будь дурой, не глотай, не жуя...
не подавись с голодухи. Действуй  с  умом.  Строй карьеру, делай  себе  имя.
Стань великой актрисой. Чтоб не только я... но и Анатолий Васильевич были бы
счастливы  сохранить  твое расположение  и уж  никак не отважились напомнить
тебе, что начинала ты свой блистательный путь со скромной "ласточки".
     Лидия. Мне страшно, Нина Ивановна.
     Мумия.  Бояться абсолютно нечего.  Тебя страхуем  мы.  Лучшей страховой
компании нет в мире. Это и наши  противники признают. Ты - в надежных руках.
Теперь только сама не плошай.
     Все  в мире - фетиш,  мыльный пузырь. Кроме вершин творчества, сияющего
Олимпа,  куда  открывается  доступ  лишь  избранным,  достойным  королевских
почестей. Стань царицей экрана! Не потеряй головы.
     Будь равнодушна  к богатству, к лести, к пустым похвалам. Не дай  своей
головушке закружиться от  сладкого внимания  мужчин и... У  меня  их было...
сотнями могу насчитать. А что помню? Даже лица стерлись из памяти. Подай мне
с тумбочки альбом.
     На  тумбочке  из темного  дерева стоял допотопный граммофон, развернув,
как зев огромного  цветка, серебристый раструб рупора.  Внизу лежали  горкой
пыльные бархатные альбомы.
     Мумия,  надев очки, листает альбом. Лидия перегнулась через стол, чтобы
видеть. На пожелтевших  фотографиях-юная Мумия, то в роли  амазонки на коне,
то на поляне в купальном  костюме  тех времен, то за ресторанным столиком. И
на  каждом  снимке ее  окружают мужчины-полуголые,  в  военных  мундирах,  в
вечерних смокингах, верхом на лошадях, в открытых автомобилях.
     Мумия (смеясь). Одни туловища... ни одного лица... Всадники без головы.
     Действительно, почти у всех  мужчин,  окружавших на  фотографиях Мумию,
вместо  голов были  белые  кружки. Головы аккуратно вырезаны. Остались  лишь
тела.
     Мумия. Знаменитые летчики... дипломаты... министры... тогда их называли
народными комиссарами... Имен не упомню. Пришлось в свое время
     вычеркнуть   из   памяти...  как   и   головы   убрать   с  фотографий.
Расстреляны...    при   Сталине...    как   враги   народа.   Многих   потом
реабилитировали... посмертно. Такие были мужчины...  Такие  орлы! И  на всех
меня хватало. Вот и истратилась...
     Лидия. Неужели все погибли? А вы... как вы уцелели?
     Мумия (смотрит на  нее долгим и  печальным взглядом).  Откупилась... их
головами.
     Она  виновато  улыбнулась, искусственная челюсть при этом  сдвинулась с
места, отстала от неба, и улыбка напомнила мертвый оскал черепа.
13. Интерьер. Зал приемов в британском посольстве в Москве. Вечер.
     По  случаю  начала  работы  над  фильмом  совместного  англо-советского
производства британское посольство  устроило прием.  В  большом,  со строгим
вкусом   убранном   зале   множество   гостей  -   британские  и   советские
кинематографисты,  дипломаты, официальные  лица Министерства  культуры СССР.
Бесшумно  проталкивается  в  толпе  между  гостями  вышколенная  официантка,
разнося напитки.  Советские актрисы,  хорошенькие, прелестно одетые, щебечут
птичьими стайками, то и дело поглядывая на  Анатолия Васильевича  Безрукова,
ожидая от него указаний. Он
     незаметно для посторонних глаз дирижирует поведением советской стороны.
Как  тень  следует  за  ним  томный красавец Николай Смирнов  -  исполнитель
цыганских романсов.  Хозяин  приема, британский  атташе по  культуре  Роджер
Дэвис,  беседует  с Лидией, и глаза его не в силах  скрыть восхищения. Лидия
сегодня ослепительно  красива.  В  вечернем  платье с глубоким  декольте,  с
бриллиантовыми  серьгами  в ушах и  с диадемой  на голове,  сверкающей всеми
гранями алмазов. Это та же диадема, в  которой она  мелькнула на  придворном
балу в телевизионном фильме.
     Дэвис. Поздравляю вас с утверждением  на  роль. Мне показали кинопробы.
Вы были вне конкуренции. И я голосовал за вас обеими руками.
     Лидия. Спасибо. Это моя первая большая роль. Я так счастлива!
     Д э в и  с.  Не сомневаюсь, что  с  этой роли начнется ваш триумфальный
путь к вершинам  мирового  экрана.  Вы  станете  кинозвездой  международного
класса.
     Лидия. Вашими бы устами да мед пить. Есть такая русская поговорка.
     Д э в и с. А что она означает? Я не совсем понял.
     Лидия. Э