рывал сам себя, чтобы поворачиваться к ней в  надежде
что-нибудь услышать, но она молчала, переполненная радостью, наслаждаясь
каждой минутой и нетерпением Шателара, его нарастающим гневом.
   - Я хорошо знаю, что тебе понравится провожать своего мужа в плаванье
и размахивать платочком на краю набережной.
   Она вернула свою руку на место, на его мускулистую руку.
   - А что будет с твоей сестрой?
   - Она хочет ехать в Париж...
   - Тем лучше!
   Они вернулись под газовый фонарь.  Мост  был  разведен.  Им  пришлось
ждать, чтобы перейти.
   - Ладно! Увидим... - вздохнул Шателар.
   Чуть позднее, так и не отпуская друг друга, они вошли "Морское кафе".
Они заняли столик в глубине зала;
   Пателар позвал Одиль и сказал ей абсолютно естественным голосом:
   - Приготовь-ка нам грог...
   Мари чуть было не разразилась смехом. Но на этот раз не из-за  Одиль,
которая делала все, что могла, обслуживая их и изображая, что ничего  не
замечает.  Нет,  комичными  казались   поза   Шателара,   его   злые   и
подозрительные взгляды, которые он бросал на всех сидящих  за  столиками
рыбаков и даже на хозяина.
   В сущности, он, должно быть, испытывал неясное желание подраться.
   Особенно он боялся иронических ухмылок, даже беглых. Увидев  их,  он,
несомненно, ринулся бы в атаку, подобно зверю.
   И это чуть было не произошло. Невысокий молодой парень  расхохотался,
и Шателар уже начал привставать. Но он был вынужден признать,  что  смех
раздавался не из-за него, и уселся на свое место.
   Что же до хозяина, то он понял, насколько все серьезно, и  догнал  на
кухне Одиль.
   - Постой-ка... Я сам их обслужу.
   Несмотря ни на что, Шателар любил столкновения.  Громким  голосом  он
неожиданно произнес:
   - "Жанна" завтра выходит в море к английским берегам.
   Никто не шевельнулся. Лишь все  глаза  обратились  в  его  сторону  и
встретили безмятежное лицо Мари.
   - Мне понадобятся пятеро моряков и юнга...
   Тишина. Потом шепоток разговоров. Потом здоровый рыжеватый тип  вышел
вперед, держа фуражку в руке.
   - Я не занят... Если условия...
   Какой-то старик спорил со своим сыном, убеждая его в чем-то.
   - Ты можешь его взять... я его знаю...
   Шателар послал за Доршеном, и тот примчался бегом.
   - Завтра снимаемся с якоря.
   - Но...
   - Я пойду под твоим командованием, пока сам не прошел экзамен...
   - Я...
   - Выпей что-нибудь и пойдем...
   В Порте имелись и другие кафе. Шагая втроем, с Мари  посередине,  они
обошли их все, присаживались за столики, пили грог,  и  повсюду  Шателар
задавал тот же вопрос, в глубине души, вероятно, надеясь на стычку.
   - Мне нужны еще трое...
   Немного спустя  им  были  нужны  двое.  Потом  один.  За  их  спинами
разгорались споры.
   - Она кончит так же, как ее сестра.
   - Эта? Она слишком хитра для подобного.
   Шателар не был пьян. Он просто выпил несколько стаканчиков грога.  Он
размышлял обо всем, даже о том, что нужно поставить  машину  в  гараж  и
перенести свои вещи на борт.
   Было десять часов, когда, выходя из очередного кафе, где они  ели  на
коричневой в клеточку клеенке, он объявил:
   - Теперь иди ложись...
   Они стояли  на  улице.  Над  ними  горел  газовый  фонарь.  Мари  уже
естественным движением подставила ему губы.
   - Спокойной ночи, Анри...
   Она назвала его так в первый раз. Он повернул  голову.  Потом,  когда
она, запахивая плащ, уже отбежала на несколько метров,  он  открыл  было
рот, чтобы окликнуть ее.
   Но нет! Ему тоже лучше пойти спать. У  него  в  "Морском  кафе"  была
заказана комната. Одиль работала в зале. Она улыбнулась ему, и он  пожал
плечами.
   - Пусть меня разбудят в четыре часа! - сказал он.
   Смена ролей произошла, в сущности,  очень  гладко,  Потому  что  Мари
знала  часы  приливов,  знала,  в  какой  Авомент  нужно  прийти,  когда
заканчивается суета на борту и когда у  мужчин,  перед  тем  как  отдать
швартовы, Появляется свободное мгновение; короче, она знала время, когда
открывают мост.
   Еще затемно они втроем или вчетвером стояли на  набережной,  в  сабо,
шалях, с непричесанными волосами, двое из троих держали  по  ребенку,  а
третья пришла с двумя.
   Поцелуи пахли выпитым накануне ромом и горячим утренним кофе.
   Когда  судно  начало  отходить,  женщины  вровень  с  ним  пошли   по
набережной, и в конце концов им пришлось бежать.
   Потом  наступил  момент,  когда  судно   исчезло   в   темноте;   они
остановились, собрались вместе и медленно пошли назад,  кутаясь  в  свои
шали, потому что утренний холод пронизывал их все сильней. Одна  из  них
сказала:
   - Я, пожалуй, снова лягу...
   Но никто так и не понял, что выражал взгляд Мари, которая всегда была
Скрытницей.
   1938 г.