а  их  неизбежным  злом  его  жизни,   но   постоянно
возмущалась этим. Неужели Поль был единственным пилотом,  к  которому  они
всегда обращались, попадая в затруднительное  положение?  Если  он  срочно
вызывается в полет, то он сначала позвонит домой,  чтобы  она  подготовила
форму и принадлежности. Тогда  у  нее  есть  время  приготовить  термос  и
несколько сэндвичей. Она накинула халат, спотыкаясь  спросонья,  вышла  из
спальни и спустилась в кухню.
     А за две мили отсюда Поль Трэливен глубоко спал. Его большое  сильное
тело  раскинулось  на  диванчике  в  гостиной  в  доме  его  матери.   Эта
решительная энергичная пожилая женщина настояла, чтобы  он  отдохнул  пару
часов, пока отцу стало легче, и есть возможность.
     Накануне вечером семейный доктор  их  обнадежил:  кризис  миновал,  и
сейчас все зависело  от  хорошего  ухода  и  внимания.  Трэливен  был  рад
возможности отдохнуть.
     Тридцать шесть часов назад он  вернулся  из  рейса  в  Токио,  привез
обратно парламентскую делегацию и, с тех пор, пока было обострение болезни
у отца, он едва успел немного вздремнуть.
     Он проснулся от того, что его трясли  за  руку.  Быстро  вскочив,  он
увидел мать, стоящую на коленях рядом с ним.
     - Да, мама, - сказал он тяжело, - сейчас я тебя сменю.
     - Нет, сынок, дело не в этом.  Отец  спит,  как  ребенок.  Звонят  из
аэропорта. Я сказала им, что  ты  только  что  прилег  отдохнуть,  но  они
настаивают. Я думаю, им должно быть стыдно - не могут подождать до утра.
     - О'кэй, мама! Я иду.
     Поднимаясь на ноги, он подумал, что хорошо было бы  еще  поспать.  Он
был почти одет, снял  только  пиджак  и  галстук  для  удобства.  Он  шел,
бесшумно ступая ногами в носках, к телефону в холле; мать,  обеспокоенная,
шла за ним следом.
     - Трэливен, - сказал он в трубку.
     - Поль, это Джим Брайнт, - слова  падали  отрывисто,  тревожно.  -  Я
крайне обеспокоен. Ты нам очень нужен, Поль! Ты можешь сейчас же приехать?
     - Зачем? Что случилось?
     - У нас - ЧП. Чартерный рейс "Мэйпл Лиф" - это "Импресс С6", один  из
тех, что после ремонта - летит из Виннипега, много пассажиров и оба пилота
серьезно отравлены - пищевое отравление.
     - Что!!! Оба пилота?!
     - Да, да! Опаснейшая ситуация. Какой-то парень сел за приборы, но  он
уже много лет не летал. Счастье, что был включен автопилот. "Мэйпл Лиф" не
имеет здесь своих людей, и мы хотим, чтобы ты  приехал  и  помог  посадить
машину. Как ты думаешь, получится?
     - Черт возьми, я не знаю! Это невероятно трудно, - Трэливен  взглянул
на часы. - Когда ожидается прибытие?
     - 05.05.
     - Но осталось меньше двух часов! Пора действовать! Я - в южной  части
города.
     - Твой адрес? - Трэливен продиктовал. -  Патрульная  машина  будет  у
тебя через несколько минут.  Как  приедешь,  поднимайся  сразу  в  комнату
диспетчера.
     - Хорошо. Я уже выхожу.
     - Счастливо, Поль!
     Трэливен швырнул трубку, вернулся в  гостиную  и  надел  ботинки,  не
завязывая шнурки. Мать подала ему пиджак.
     - Что случилось, сынок? - спросила она с опаской.
     - В аэропорту серьезное ЧП, мама. Я боюсь,  очень  серьезное.  Сейчас
приедет полицейская машина и заберет меня.
     - Полиция!
     - Ну  -  ну,  -  он  обнял  ее  на  секунду.  -  Тебе  не  стоит  так
беспокоиться! Они там нуждаются в моей помощи. Я вынужден покинуть тебя до
утра.
     Он поискал табак и трубку и положил их в карман.
     - Минутку, - сказал он остановившись. -  А  как  они  узнали,  что  я
здесь?
     - Не могу сказать. Очевидно, сначала позвонили Далси.
     - Да, может быть. Ты позвони ей и скажи, что все в порядке, да?
     - Конечно, конечно! Но в чем там дело, Поль?
     - Тяжело заболел пилот самолета. Они хотят, чтобы  я  помог  посадить
самолет, если у меня получится.
     Мать глядела на него изумленно.
     - Что  значит  помочь  посадить?  Если  пилот  болен,  кто  же  будет
управлять самолетом?
     - Я, мама, с земли по радио. Во всяком случае, я попытаюсь.
     - Я ничего не понимаю!
     "Возможно, я тоже", - думал Трэливен про себя пятью минутами позже на
заднем сиденье патрульной машины, которая увозила его  от  тротуара.  Мимо
них быстро мелькали унылые  фонари;  стрелка  спидометра  быстро  достигла
цифры семьдесят пять, в ночной тишине ревела сирена.
     - Как темной ночью в  поле,  -  заметил  сержант,  сидевший  рядом  с
водителем, говоря через плечо.
     - Вы можете мне точно сказать, что случилось?
     - Почем я знаю! - Сержант сплюнул в окно. - Все, что я  знаю  -  это,
что каждая свободная машина  направляется  в  аэропорт,  чтобы,  в  случае
необходимости, очистить районы моста. Мы тоже туда  направлялись,  но  тут
получили приказ ехать за вами. Мне сказали, что ожидается сильный взрыв.
     - А вы знаете, что? - вставил молодой водитель. - Я думаю, что это  -
падающий стратосферный бомбардировщик с грузом ядерных бомб.
     - Я тебя умоляю, - сказал сержант с мрачным презрением. - Твоя беда в
том, что ты читаешь слишком много комиксов.
     Никогда, отметил Трэливен про себя, он не добирался до аэропорта  так
быстро. Он не заметил, как они добрались до Марполя, пересекли Оак-Бридж и
выехали на Лули-Айленд. Затем взяли вправо, снова пересекли устье реки  по
Си Айленд, миновали полицейские  крейсера,  чьи  команды  разговаривали  в
дверях с домовладельцами, выехали на шоссе в аэропорт, и их встретили огни
длинных низких зданий наземных служб. Они резко затормозили,  с  противным
скрежетом  покрышек,  чтобы  избежать  столкновения  с  пожарной  машиной,
медленно  заканчивающей  U  -  образный  разворот  впереди  них.   Сержант
выругался;  коротко,  но  с  чувством.  Перед  главным  корпусом  Трэливен
выскочил из машины, проскочил в двери и промчался через толпу, слыша,  как
замирает вой сирены. Отмахнувшись  от  посыльного,  встречавшего  его,  он
направился прямиком в административный блок,  в  комнату  диспетчера.  Для
человека своего роста он двигался очень быстро. Очевидно, эта  раскованная
манера двигаться в сочетании с крепким  телосложением,  красивыми  прямыми
волосами и мужественными чертами лица привлекали к  нему  внимание  многих
женщин. Угловатые, неправильные черты лица, казалось,  были  вырублены  из
куска дерева неопытной рукой. Трэливен имел прочную репутацию  приверженца
дисциплины, и почти каждый член летного состава испытал на  себе  холодный
взгляд его светлых водянистых глаз.


     Он вошел в диспетчерскую в тот момент, когда Бардик озабоченно, но  с
почтением говорил по телефону.
     - ...Нет,  сэр,  он  не  специалист.  Он  летал  во  время  войны  на
одномоторных самолетах - и все... Я спрашивал их об этом. Этот  доктор  на
борту говорит...
     Диспетчер быстро вскочил и тепло приветствовал Трэливена.
     - Я очень рад видеть вас, капитан!
     Трэливен кивнул в сторону Бардика.
     - Это он о том парне, с "Импресс"?
     - Да. Он только что поднял с постели своего  президента  в  Монреале.
Старик не в восторге от всего этого - скажу честно, я тоже. Черт,  телефон
звонит! Заканчивай побыстрее, Гарри!
     - Что  еще  мы  можем  сделать?  -  оправдывался  в  телефон  Бардик,
обливаясь потом. - Мы  попытаемся  помочь  ему  инструкциями  с  земли.  Я
обратился к шеф-пилоту "Кросс-Кэнада" капитану Трэливену - он  только  что
вошел. Мы будем наводить их по радио... Мы сделаем все, что в наших силах.
Конечно, это огромный риск, а вы можете предложить что-нибудь получше?
     Трэливен внимательно прочел все радиограммы  от  714.  Затем  коротко
бросил: "Погода", и ознакомился с последними метеорологическими  сводками.
Покончив с этим, он отложил бумаги, мрачно взглянул на диспетчера,  достал
свою трубку и, молча, стал набивать ее табаком.
     Бардик все еще говорил по телефону:
     - ...Я думал об этом, сэр! Говард будет заниматься прессой - они  еще
ничего не знают об  этом...  Да,  да,  мы  наложили  запрет  на  снабжение
продовольствием всех рейсов  из  Виннипега.  Это  все,  что  мы  знаем.  Я
позвонил вам сразу же...
     - Что вы об этом думаете? - диспетчер обратился к  Трэливену.  Пилот,
молча, пожал плечами и снова взял радиограммы. Пока  он  читал,  потягивая
трубку,  лицо  его  покрылось  глубокими  морщинами.  Вернулся  посыльный,
распахнув дверь ногой, так как руки его были заняты подносом,  уставленным
бумажными  стаканчиками  с  кофе.  Один  он  протянул  диспетчеру,  другой
поставил перед Трэливеном, который не обратил на него никакого внимания.
     - ...Расчетное время прибытия 05.05. по местному  времени,  -  Бардик
говорил с плохо скрываемым раздражением. - У меня дел по горло,  сэр...  Я
займусь этим... Я позвоню вам. Я позвоню вам, как только узнаю  что-нибудь
новое... Да, да... До свидания!.
     Швырнув трубку на рычаг, он вздохнул с облегчением. Затем  повернулся
к Трэливену.
     - Очень благодарен вам, капитан, за помощь! Как вам вся эта история?
     Трэливен потряс радиограммами.
     - Это все?
     - Это все, что мы знаем. А сейчас пора садиться  за  пульт  и  сажать
этого парня. Вы должны дать почувствовать ему машину в полете, навести его
и - Боже помоги нам! - помочь ему посадить машину. Вы слышите?
     - Я не могу делать чудеса, - беспристрастно ответил  Трэливен.  -  Вы
знаете, что шансы человека, летавшего только на боевых самолетах, посадить
четырехмоторный пассажирский самолет очень ничтожны, если не сказать хуже?
     - Конечно, я знаю это! - взорвался Бардик. - Вы  же  слышали,  что  я
говорил Барнерду! Но у вас есть другие предложения?
     - Нет, - медленно ответил Трэливен. - Пожалуй,  нет.  Я  просто  хочу
быть уверенным, что вы понимаете, во что мы влезаем.
     - Послушайте! - заорал Бардик. - В воздухе самолет,  набитый  людьми,
часть из них, включая  пилотов,  умирает!  Крупнейшая  за  последние  годы
катастрофа в воздухе, вот во что мы влезаем!
     - Успокойтесь, пожалуйста, - охладил его Трэливен. - Криком  делу  не
поможешь.
     Он еще раз взглянул на радиограммы, потом на карту на стене.
     - Это будет очень трудная и очень долгая работа, - сказал он, -  и  я
хочу, чтобы все все до конца поняли.
     - Ну, что же, джентльмены, -  заключил  диспетчер.  -  Вы  совершенно
правы, командир, что обращаете наше внимание на риск предстоящей операции.
Мы все это понимаем.
     - Так что же вы выбрали? - настаивал Бардик.
     - Тогда очень хорошо, - Трэливен подошел  к  радиооператору.  -  Пора
начинать. Вы можете напрямую говорить с 714?
     - Да, командир, слышимость хорошая. Можем вызвать их в любое время.
     - Вызывайте.
     Оператор включил "передачу".
     - Рейс 714! Вызывает Ванкувер. Как слышите? Прием.
     - Да, Ванкувер, - донесся из динамиков громкой связи голос  Спенсера.
- Слышу вас хорошо. Продолжайте.
     Оператор протянул стоящий микрофон Трэливену.
     - О'кэй, командир!
     - Он меня слышит?
     - Да, можете продолжать.
     Держа в руках микрофон и волоча его шнур по полу, Трэливен повернулся
спиной ко всем,  находящимся  в  комнате.  Расставив  ноги,  он  уставился
невидящим взглядом в точку на карте, сконцентрировавшись на своих  мыслях.
Голос его звучал ровно  и  неторопливо,  с  уверенностью,  которой  он  не
чувствовал.
     - Хэлло, рейс 714! Говорит Ванкувер. Меня зовут Поль  Трэливен,  я  -
шеф-пилот авиакомпании "Кросс-Кэнада". Моя задача - научить вас  управлять
этим самолетом. Я не думаю,  чтоб  у  нас  было  много  проблем.  Если  не
ошибаюсь, я говорю с Джорджем Спенсером. Я хотел бы услышать  подробнее  о
вашей летной подготовке, Джордж.
     На  Бардика,  стоявшего  сзади,  напал  приступ  нервной   лихорадки.
Отвислые щеки его честного лица тряслись без остановки.



                              03.25 - 04.20

     Спенсер напрягся, бросив непроизвольный взгляд на девушку, сидевшую в
соседнем кресле. Она не сводила с  него  глаз,  блестевших  в  зеленоватом
свете приборных панелей. Спенсер отвел взгляд, внимательно  вслушиваясь  в
сообщение с земли.
     Трэливен продолжал:
     - Например, сколько у вас часов налета? В радиограмме говорится,  что
вы летали на одномоторных боевых самолетах. Летали ли вы  когда-нибудь  на
многомоторных машинах? Хотелось бы это услышать от вас, Джордж.
     У Спенсера настолько пересохло во рту,  что  он  едва  мог  говорить.
Откашлявшись, Спенсер ответил:
     - Хэлло, Ванкувер! Я - 714. Рад слышать вас, капитан. Но, пожалуйста,
давайте не будем обманывать друг друга. Я думаю, мы оба сознаем  ситуацию.
Летал я только на одномоторных самолетах,  "Спитфайрах"  и  "Мустангах"  -
всего у меня около тысячи часов налета. Но это было  тринадцать  лет  тому
назад. Как поняли меня? Прием.
     - Пусть это вас не  волнует,  Джордж.  Это  как  умение  кататься  на
велосипеде - никогда не забывается. Подождите минуту.
     В диспетчерской, на земле, Трэливен отключил микрофон и  взглянул  на
лист бумаги, протянутый ему диспетчером.
     - Постарайся вывести его на этот курс. ВВС увидят его на радаре.
     Помолчав, диспетчер сказал:
     - Судя по голосу он сильно взвинчен, да?
     - Да, но как бы ты чувствовал себя в его шкуре?
     Сдержав усмешку, Трэливен продолжил:
     - Мы должны вселить в него уверенность. Без этого у него нет  никаких
шансов. Чтобы ни случилось, он не должен потерять присутствия духа.  Давай
потише, хорошо?  -  обратился  он  к  говорившему  по  телефону  помощнику
диспетчера. - Если этот парень не будет четко меня слышать, то моментально
разразится катастрофа, и мы уже ничего не сможем сделать.
     Он повернулся к радиооператору.
     - Все что угодно, но мы не должны его потерять!
     И Трэливен опять включил микрофон:
     - 714! Говорит Трэливен. Вы ведь сейчас на автомате?
     - Да, капитан, - последовал ответ.
     -  Хорошо,  Джордж.  Ты  можешь  на   минуту   отключить   автопилот,
почувствовать машину и попробовать управление. А после небольшой  практики
мы немного изменим ваш курс. Но сначала внимательно выслушайте меня. Когда
ты  возьмешь  управление  на  себя,  тебе  может  показаться,  что  машина
реагирует тяжелее и медленнее, чем боевые  самолеты.  Пусть  это  тебя  не
беспокоит, так и должно быть. У вас там вокруг полно  самолетов,  так  что
все делайте аккуратно и осторожно. Все время контролируйте свою скорость и
не давайте ей упасть ниже 120 узлов, пока не выпущены  шасси  и  закрылки,
иначе вы потеряете управление. Я повторяю! Не давайте скорости упасть ниже
120 узлов! Так, еще один момент. У вас там есть  кто-нибудь,  чтобы  вести
переговоры по радио и не отвлекать вас от управления?
     - Да, Ванкувер. Рядом сидит стюардесса, и она будет вести  переговоры
по радио. Начинайте, Джанет!
     - Хэлло, Ванкувер. Говорит стюардесса, Джанет Бенсон. Прием.
     - О, это вы, Джанет, - сказал Трэливен. - Я мог бы узнать  ваш  голос
из тысячи! И так, вы будете помогать Джорджу  общаться  со  мной.  Хорошо.
Джанет, я бы хотел, чтобы  вы  не  спускали  глаз  с  указателя  скорости.
Запомните, самолет держится в воздухе только за счет своей скорости.  Если
скорость сильно уменьшится, то он зависнет  -  и  упадет.  Поэтому  всегда
индикатор скорости должен показывать около  120,  постоянно  сообщайте  об
этом Джорджу. Это ясно, Джанет?
     - Да, капитан, я все поняла.
     - Теперь вы, Джордж! Делайте все спокойно и  не  торопясь.  Отключите
автопилот - это прямо на рулевой колонке - и возьмите управление на  себя,
удерживая  дифферент  и  горизонт.  Вы  должны  наблюдать  за   указателем
горизонта и индикатором скорости. Указатель дифферента  должен  стоять  на
нуле. Так, хорошо. Начинайте.
     Спенсер положил руки на тумблер автопилота на рулевой  колонке.  Лицо
его  окаменело.  Ноги  его  находились  на  педалях  рулей  высоты,   руки
напряжены, весь он приготовился к предстоящему.
     - Скажи им, что я отключаю, - прохрипел он Джанет. Она повторила  его
слова Трэливену. На мгновенье его  рука  застыла  на  тумблере,  затем  он
решительно его повернул. Машина слегка подпрыгнула влево, но  он  спокойно
выправил курс, и самолет достаточно хорошо отреагировал на движения  рулей
высоты.  Легкая  вибрация  рулевой  колонки,  казалось,  пронизывала   его
насквозь, как электрический ток.
     - Скажи им, все о'кэй, - сказал он, задыхаясь. Нервы  его,  казалось,
звенели от напряжения.
     - Говорит рейс 714. Мы летим, выдерживая дифферент и горизонт.
     Голос Джанет звучал для него удивительно умиротворяюще.
     - Отлично  сделано,  Джордж!  Как  только  вы  научитесь  чувствовать
машину,  попробуйте  сделать  несколько  небольших  поворотов,  не   более
двух-трех градусов. Вы видите указатель угла поворотов? Это  прямо  у  вас
перед глазами, чуть справа, прямо рядом с осветительным плафоном. Прием.
     Трэливен закрыл глаза, пытаясь представить себе расположение приборов
в кабине. Открыв глаза, он обратился к оператору:
     - Послушайте, я не могу отойти от микрофона, а мы должны уже начинать
составлять схему их приема  и  посадки,  пока  еще  есть  время.  Поэтому,
пригласите, пожалуйста, сюда старшего группы радиолокации, мне нужно с ним
поговорить.
     Очень осторожно Спенсер подал вперед левую педаль и ослабил  руку  на
рулевой колонке. Казалось,  прошла  целая  вечность  прежде  чем,  самолет
отреагировал на его  движение,  и  он  увидел,  как  отклонился  индикатор
горизонта. Довольный, он попытался повернуть в другую сторону,  но  сейчас
уже движения самолета встревожили его. Он взглянул на индикатор скорости и
остолбенел: скорость упала до 180 узлов. Быстрым движением он подал вперед
рулевую колонку и вздохнул с облегчением, увидев,  что  скорость  медленно
возрастает до 210. Было очевидно, что пока он не почувствует  окончательно
временное  запаздывание,  ему  придется  крайне  внимательно  следить   за
приборами. Он еще раз попробовал сделать небольшой поворот, и ему пришлось
приложить  усилие,  чтобы  удержать  руль  высоты  в  том  же   положении.
Постепенно машина начинала слушаться управления. Затем он  вернул  самолет
примерно на тот курс, которым  они  летели  ранее.  Джанет,  на  мгновение
оторвав взгляд от приборной панели, тихо спросила его:
     - Ну как?
     Спенсер попытался состроить гримасу, заменяющую улыбку,  правда,  без
большого успеха. Ему пришла в голову мысль, что все это  очень  напоминает
работу на шарнирном тренажере, только тогда не было на  чаше  весов  почти
шестидесяти жизней, да инструктор находился в нескольких футах от него,  в
соседней комнате.
     - Скажи им, что я управляю машиной вручную, все время делаю небольшие
повороты и ложусь обратно на наш курс.
     Джанет передала сообщение.
     - Я должен был бы спросить вас об этом раньше, - донесся до них голос
Трэливена. - Как у вас там погода?
     - Там, где мы сейчас находимся,  ясно,  -  ответила  Джанет,  -  чего
нельзя, конечно, сказать о том, что под нами.
     - Ага. Будет лучше, если вы будете меня держать в курсе  относительно
погоды. А сейчас, Джордж, нам надо торопиться. В  любое  время  вы  можете
попасть в слой облачности, возникнет легкая тряска. Я бы хотел,  чтобы  вы
были готовы к этому. Как машина слушается управления?
     Спенсер взглянул на Джанет.
     - Скажи им - чертовски медленно,  как  мокрая  губка,  -  выдавил  он
сквозь лязгающие зубы.
     - Хэлло, Ванкувер! Медленно, как мокрая губка, - повторила Джанет.
     На мгновение  спало  напряжение  на  КДП  Ванкувера;  стоящие  вокруг
микрофона обменивались улыбками.
     - Так и должно быть, Джордж, - сказал Трэливен, опять посерьезнев,  -
потому что вы управляли только маленькими машинами.  И  вам  придется  еще
хуже, когда вы будете сажать ее.
     Его прервал оператор:
     - Пришел старший группы радиолокации.
     - Пусть подождет, - отрезал Трэливен, - поговорю с  ним,  как  только
освобожусь.
     - Да, сэр.
     - Хэлло, Джордж, - Трэливен опять включился в разговор. -  Вы