чего не сказанула. - До понедельника, - предупредила Антонина подруг.
     - Давай-давай, погни спину на чужих дачах, может, тебе и зачтется,  -
прокомментировала Людмила.
     - Побрякушка, - охарактеризовал ее Николай,
     - А ты жлоб, - не осталась в долгу Людмила.
     - Ну что ты к ним цепляешься? - сказала Катерина,  когда  Антонина  и
Николай вышли. - У них же серьезно,
     - Да уж серьезнее некуда, - ответила  раздраженно  Людмила.  -  Тоска
меня берет. Сами себе дуры хомут выбирают. Разве это жизнь?
     - А почему не жизнь? - удивилась Катерина.
     - А  потому  не  жизнь,  что  все  заранее  известно.  Вначале  будут
откладывать  деньги,  чтобы  телевизор  купить,  потом   гарнитур,   потом
холодильник, потом стиральную машину. Все, как в Госплане, на двадцать лет
вперед известно.
     - А какая может быть другая жизнь? - спросила Катерина.
     - Эта дура не может понять одного: она живет в Москве. А это  большая
лотерея.  Можно  выиграть  сразу.   Москва   -   это...   это   дипломаты,
внешторговцы, ученые,  художники,  артисты,  писатели,  и  почти  все  они
мужчины.
     - Ну и что? - Катерина никак еще не могла понять,
     - А мы женщины.
     - Ну и что? А мы-то зачем нужны этим артистам и писателям? У них свои
женщины есть.
     - А мы не хуже ихних, - заявила Людмила.
     - А потом, где их, этих дипломатов и художников, встретишь? -  трезво
рассудила Катерина. - Они у нас на заводе галантереи не работают.
     - Во! - удовлетворенно заявила Людмила. - Ты смотришь в самый корень.
Главный вопрос: где найти? Это я тебе объясню в  следующий  раз,  А  найти
можно и, главное, надо!

     А пока по воскресеньям Катерина осваивала Москву в  одиночестве.  Она
шла мимо Кремля, разглядывая такие знакомые кремлевские башни,
     Потом она шла по Большому Каменному мосту через Москву-реку.
     Она свернула с набережной в  переулок  и  оказалась  в  Третьяковской
галерее.
     Пораженная, стояла Катерина у "Трех богатырей", потом  у  "Аленушки".
Знакомые с детства по репродукциям картины были большими и настоящими.
     Даже в музей люди ходили парами: он и она. Катерина была одна. На нее
с интересом взглянул молоденький солдат, и он ей вроде бы  понравился,  но
солдат не решился заговорить, и Катерина перешла в следующий зал.

     А вечером Катерина как бы между прочим сказала Людмиле:
     - С завтрашнего дня я в другом месте жить буду.
     - Как это? - не поняла Людмила.
     - У дальних родственников. Я, как приехала из  деревни,  жила  у  них
немного.  А  сейчас  они  на  юг  едут,  отдыхать,  просят  за   квартирой
проследить. Между прочим, у них  фамилия  тоже  Тихомировы.  Профессор  из
наших Бодренок, давно только в Москву приехал. Отказаться неудобно.
     - Ни в коем случае не отказывайся. Мы там поселимся вместе. - заявила
Людмила.

     Ехали они до метро Краснопресненская. Профессор жил в  высотном  доме
на площади Восстания.
     Зеркальный лифт размером с небольшую комнату вознес  их  на  двадцать
первый этаж.
     Коридор, куда выходили двери квартиры, по размерам не уступал станции
метро.
     И квартира была гигантская.
     Старик профессор кивнул им, продолжая укладывать вещи  в  чемодан.  А
Катерина вступила в переговоры с профессоршей, средних лет женщиной.
     - Значит, как и прежде, на  тебе  цветы,  собака,  выемка  почты.  Мы
вернемся к ноябрьским праздникам.
     - А можно, чтобы и Людмила поселилась? - попросила Катерина. - Вдвоем
все-таки повеселее.
     - Она аккуратная? - поинтересовалась профессорша.
     - В высшей степени, - заверила Катерина.

     И Людмила и Катерина поселились в  высотном  доме.  Обязанности  были
минимальными; два раза в день выгулять  собаку,  полить  цветы  и  достать
почту.
     В то субботнее утро все эти обязанности были выполнены,  и  Катерина,
устроясь на диване, просматривала картинки из многочисленных журналов мод.
     А Людмила  за  профессорским  письменным  столом  составляла  список.
Закончив эту работу, она заявила:
     - Завтра устраиваем прием!
     - Ура! - подхватила Катерина. - Позовем всех девчонок!
     - Нет, - сказала Людмила. -  Будут  художники,  телевизионщик,  поэт,
хоккеист из второй сборной и так - по мелочи, парочка инженеров.
     - И они придут? - усомнилась Катерина.
     -  Прибегут,  -  заявила  Людмила.  -  Только  одно  условие:  ты  не
штамповщица с завода галантереи, а я не формовщица с шестого хлебозавода.
     - А кто же мы? - спросила Катерина.
     - Мы - дочери профессора Тихомирова, Я - старшая, ты - младшая.  Я  в
прошлом  году  закончила  медицинский  институт  и  работаю  психиатром  в
Кащенко, ты - студентка химико-технологического института.
     - А зачем?  -  спросила  Катерина.  У  нее  рано  устоялась  привычка
задавать прямые вопросы.
     - Понимаешь, - оживилась Людмила,  -  это  повышает  интерес  мужчин.
Лучше бы, конечно, ты была студенткой текстильного института, будущий, так
сказать, художник-модельер. Это престижно, женщина всегда элегантно одета.
Мужчины любят, когда у женщин интеллигентная профессия. Все мы  болеем,  и
домашний доктор не помешает. Учительница музыки. Интеллигентно,  и  всегда
можно развлечь гостей, и все-таки кое-какие деньги в дом  принесет.  Плохо
котируются инженерши-строительницы.  Грубая  работа,  и  женщина  грубеет.
Какое-нибудь НИИ - уже другое дело.  Будущий  художник-модельер,  конечно,
интереснее, но боюсь, что без подготовки ты не справишься.
     - А ты как психиатр справишься?
     -  Мне  проще,  -  отмахнулась  Людмила,  -  Я  ведь  до  хлебозавода
санитаркой в психбольнице работала. У меня  миллион  забавных  историй  из
жизни психов. Кое-какие термины я знаю, и, в общем, я слежу,  если  что  в
психиатрии   появляется,   я   почитываю.   Пойми,   главное   -   вызвать
первоначальный интерес к себе.
     - Но потом же все равно раскроется, что  ты  никакой  не  психиатр  и
живешь в общежитии на Водоканале, работаешь на хлебозаводе.
     -  А  как  раскроется?  -  спросила  Людмила.  -  Во-первых,  я  могу
поссориться со своим папочкой-профессором, потом, я хочу жить отдельно  от
родителей, поэтому я переселяюсь к нему. Попробуй определи - куда  я  езжу
на работу. А когда я ему детей нарожаю, какая разница  -  где  я  когда-то
работала,
     - Нет, мне это не нравится, - заявила Катерина.
     - Как хочешь. - Людмила не давила.  -  Я  тебя  представлю  как  свою
знакомую. Пожалуйста.  Будь  штамповщицей.  Может,  переспать  с  тобой  и
захотят,  но  интереса  не  вызовешь.  Возиться,  учить  тебя  еще   надо,
культурные навыки прививать.
     - А их все равно надо  прививать,  -  сказала  Катерина.  -  Какая  я
профессорская дочка, я всю жизнь в деревне прожила, это даже и без бинокля
видно.
     - Ты не права, -  не  согласилась  Людмила.  -  Человека  выдают  два
обстоятельства: если он неправильно ставит ударения в словах, а у  тебя  с
этим нормально, все-таки десятилетка, и когда задает глупые  вопросы.  Так
ты больше помалкивай.
     - Глупых вопросов я не буду задавать, - согласилась Катерина. - Но не
буду же я молчать, если меня о чем-то спросят. Вот тут-то я и ляпну.
     - И ляпай, - сказала Людмила, - Но  ляпай  уверенно.  Это  называется
точкой зрения. Все говорят - это плохо, а ты говори  -  нет,  это  хорошо!
Точка зрения! И главное-быть естественной. Вот я хамовата, правда?
     - Это есть, - согласилась Катерина.
     - А у них это называется эксцентричностью. На том и стою.
     - А на чем мне стоять? - спросила Катерина.
     - Тебе? - Людмила задумалась. - Ты должна бить в лоб.
     - Как? - не поняла Катерина.
     - У тебя есть особенность. Ты все слушаешь, слушаешь, а потом прямо в
лоб задаешь вопросы. И почти всегда точно. Это,  я  бы  сказала,  свойство
мужского ума. И ничего. Будь такой. Некоторым мужикам даже нравятся  такие
женщины.
     - Нет, - подумав, сказала Катерина, - сколько ни притворяйся,  лучше,
чем есть, не будешь. Да и обманывать противно.

     Гости  расхаживали  по  гостиной,  когда  Людмила  ввела  Катерину  и
представила.
     - Моя младшая сестра!
     Все смотрели на Катерину.
     - Меня зовут Катериной, - сказала Катерина.
     - Здравствуй, Кэт, - приветствовали ее.
     - Не Кэт, а Катерина, - сказала Катерина.
     Людмила с некоторым беспокойством следила за реакцией гостей.
     - Тогда,  может  быть,  Екатериной,  чтобы  было  вполне  официально,
народно и по правилам? - спросил ее длинноволосый парень.
     - Если по правилам, то Катерина. Так у меня записано в паспорте. Отец
неделю убеждал начальника милиции, что глупо писать Екатерина, когда девку
все будут звать Катькой. Вы что хотите, чтобы я и вас  неделю  убеждала  в
этом?
     - Не хотим! - крикнули ей, - Хотим есть и пить!
     Гости   рассаживались   за   столом.   Высокий    молодой    человек,
светловолосый, голубоглазый, модно одетый, отодвинул стул,  помогая  сесть
Катерине, улыбнулся ей.
     - Рудольф Рачков, - представился он  мимоходом  и  начал  накладывать
Катерине салаты.
     Их взгляды встретились, он был красив: элегантен, хорошо  подстрижен,
совсем как с фотографии журнала мод, и Катерина вдруг опустила глаза.
     Потом, как и принято на вечеринке, танцевали. Людмила - с  молчаливым
молодым человеком, хоккеистом Гуриным, Катерина - с Рудольфом.
     - А где вы работаете? - спрашивала Катерина.
     - На телевидении.
     - Это, наверно, ужасно интересно?
     -  Это  действительно  интересно,  -  искренне  сказал   Рудольф.   -
Телевидение  сегодня  приобретает  возможности  неисчерпаемые.  Понимаете,
всегда  очень  важно  точно  сориентироваться.  Скажем,  когда  начиналась
авиация, надо было вовремя начать именно с авиации.  Тогда  авиаторы  были
героями. Или атомная физика. Те, кто  вовремя  пришел  в  физику,  сегодня
имеют все. Тех, кто начал заниматься космонавтикой десять лет назад, никто
не знал, сегодня их знает весь мир. Телевидение сегодня у  самых  истоков,
но будущее принадлежит ему.
     - А вы что-нибудь кончали? - спросила Катерина.
     - А кончать пока нечего, - объяснил Рудольф. - Еще никто  не  готовит
таких специалистов. Но у нас будет со временем все. И  вообще  телевидение
перевернет жизнь человека. Не будет газет, книг,
     - А что же будет?
     -  Телевидение.  Одно  сплошное  телевидение.  Кстати,  вы  были   на
телецентре?
     - Конечно, не была.
     - А приходите прямо завтра.
     - А как?
     - Я вам выпишу пропуск.
     Рудольф  встретил  Катерину  в  проходной  на  Шаболовке.   Это   был
удивительный вечер в жизни Катерины. По коридорам шли известные дикторы  и
дикторши. Две красивые, нарядные, правда не очень молодые, женщины куда-то
вели настоящего маршала.
     Рудольф вел передачу Клуба веселых и находчивых -  КВН.  И  он  нашел
Катерине  место  в  первых  рядах  зрителей.  На  сцене  соревновались   в
остроумии, и она все это видела... Правда, отвлекала  женщина,  стоящая  в
углу  сцены  и  время  от  времени   поднимавшая   плакатик   с   надписью
"Аплодисменты". В это время надо было аплодировать.
     Катерина видела  Рудольфа  за  телекамерой.  Он  стоял  в  наушниках,
спокойный, элегантный, на виду у всего зала и нисколько не смущался.
     Она не знала, что Рачков несколько раз предлагал режиссеру ее крупный
план и что  режиссеру  понравилась  эта  так  непосредственно  реагирующая
девушка. Катерина и не предполагала, что ее увидит вся страна.

     Катерина ворвалась в квартиру, потрясая письмами.
     - Меня видели дома по телевизору. Меня видела вся страна! -  Катерина
закружилась по комнате.
     - Молодец, - сказала Людмила. -  Теперь  остались  только  Америка  и
Китай, и ты в полном порядке.
     Растрепанная Людмила курила на диване.
     - Ты представляешь, за это время я увидела столько знаменитостей, что
другой не увидит и за всю жизнь, - радовалась Катерина.
     - Видеть - не проблема, - мрачно прокомментировала  Людмила.  -  Кого
только в Москве не увидишь! Проблема - их ощущать рядом, в постели,  лучше
на  законном  основании,  со  штампом  и  пропиской  в  паспорте.  А   моя
знаменитость, кажется, улетучивается.
     - А что случилось? - спросила Катерина,
     - Моего нападающего не переводят в сборную, а, наоборот, задвигают  в
Челябинск. Неперспективен, предложили перейти на тренерскую работу.
     - Но он же тебе делал предложение?
     - Ои и сейчас делает. А может, он еще и тренер никакой? А потом,  что
я буду делать в Челябинске? Тут сразу все  откроется.  Новое  место,  надо
устраиваться на работу. Санитаркой, что ли? Это тебе не Москва, там все на
виду. Ладно, Будем думать. Что у тебя?
     - Сегодня он представляет меня родителям. Боюсь  ужасно.  А  если  не
понравлюсь?

     Рачковы жили в новом  блочном  доме  в  двухкомнатной  малогабаритной
квартире. Кроме отца и матери, был  еще  маленький  брат,  который,  поев,
молча направился в другую комнату.
     - А спасибо где? - спросила Рачкова-мать.
     - Надоело, - буркнул мальчик.
     - Что значит - надоело?
     - Перестань, - сказал Рачков-отец.
     Ребенок удалился непобежденным. Рудольф снисходительно улыбнулся.  Он
был выше этого.
     - А кем вы  будете  после  окончания  института?  -  поинтересовалась
Рачкова.
     - Химиком-технологом.
     - А ваш папа знаменитый химик Тихомиров? - спросила Рачкова.
     - Это он знаменитый, я здесь ни при чем, - ответила Катерина.
     Над ответом посмеялись.
     - А наш обалдуй не учится, - зачем-то сказал  Рачков-отец,  -  Катает
тележку с объективом,
     - Зачем же так? - сказала Рачкова. - Он хороший  телеоператор.  Будет
учиться заочно, когда создадут институт телевидения.
     - А если не создадут? -  спросил  Рачков-отец.  -  И  вообще  это  не
профессия, а барахло.
     - А вы кем работаете? - поинтересовалась Катерина.
     - Я - токарем, рабочий класс, а они интеллигенция. Про него ты и сама
знаешь, тележку катает, а она директриса детского сада. Но ее скоро оттуда
попрут.
     - Это почему же? - спросила Рачкова.
     - А потому что у тебя среднее педагогическое, а у твоих подчиненных -
высшее. Как ни интригуй, все равно обойдут.
     - Может, мы переменим тему разговора? - сказал Рудольф.
     - А чего менять? -  удивился  отец.  -  Ты  привел  Катерину  с  нами
познакомиться, так пусть и знакомится.

     Людмила пылесосила квартиру.
     - А когда они приезжают? - спросила Катерина. - Завтра?
     - Завтра.
     - Ты можешь сегодня переночевать в общежитии? - спросила Катерина.
     - Это почему же?
     - Рудик говорит, ну... что это мы все втроем да втроем.
     - Ладно, - сказала Людмила.
     - Я хочу поговорить с ним откровенно.
     - Поговори, поговори...
     Катерина и Рудольф остались вдвоем.
     Они сидели за маленьким столиком. Были зажжены свечи. Рудольф  разлил
вино.
     - За тебя!
     - За тебя, - сказала Катерина.
     - Прекрасно, - сказал Рудольф.
     - Что? - спросила Катерина,
     - Все это. Книги. Высокие потолки. Здесь можно жить и радоваться.
     - У вас тоже хорошая квартира, - сказала Катерина,
     - Барахло, - отмахнулся Рудольф. - За тебя!
     - За нас! - сказала Катерина.
     Катерина включила проигрыватель. Зазвучала музыка.  Они  танцевали  в
громадной квартире, переходя из комнаты в комнату...
     А на следующий день постоялицы сдавали квартиру хозяевам. Профессорша
проводила пальцем по шкафам, по корешкам книг, по  подоконникам.  Пыли  не
было.
     - Ладно, - сказала она. - Принимаю,

     Тихомиров уже углубился в  изучение  накопившейся  корреспонденции  и
помахал девушкам на прощание.
     Катерина и Людмила взяли в передней приготовленные чемоданы и поехали
вниз в громадном зеркальном лифте.
     - Все Рудольфу рассказала? - спросила Людмила.
     - Не получилось, - призналась  Катерина.  -  Подходящего  момента  не
нашла... Что же теперь будет-то?
     - Ничего не будет, - сказала Людмила. - Если нам  будут  звонить,  их
домработница Петровна все запишет. Она из деревни завтра приедет, и  мы  с
ней договоримся. А если что-то срочное, она звонит вахтерше в общежитие, а
та нам передает. Не  вешай  носа.  Как  говорил  один  древний:  битва  не
проиграна,  пока  полководец  не  отказался  от  сражения.  -  И  Людмила,
подхватив чемодан, бодро зашагала к метро.

     Рудольф провожал Катерину.  Она  остановилась  у  подъезда  высотного
здания. Катерина взглянула на часы. Был первый час ночи.
     - Я чего-то не понимаю, - заговорил Рудольф. - Я звоню,  а  тебя  все
время нет.
     - Я занята в студенческом  научном  обществе.  Мы  ставим  интересный
опыт, приходится задерживаться. И пожалуйста,  не  звони  так  часто.  Это
нервирует отца, он пишет книгу. Лучше я сама тебе  буду  звонить.  Извини,
мне пора.
     - Может быть, ты разрешишь мне подняться? - спросил Рудольф, - У тебя
же отдельная комната.
     - Не сегодня, - сказала Катерина и вошла в подъезд.
     Она поднялась на лифте, постояла в  холле,  потом  поехала  вниз.  Из
подъезда она вышла с предосторожностями и, убедившись, что  Рудольфа  нет,
бросилась к метро.

     Уже подбегая к метро, она увидела Рудольфа, который  стоял  у  самого
входа и курил.
     Катерина бросилась обратно.  Было  уже  без  двадцати  час.  Катерина
стояла за углом киоска, ожидая, когда Рудольф войдет  в  метро.  Когда  он
ушел, она еще несколько секунд подождала и только тогда осторожно вошла  в
метро.

     В общежитии были все в сборе.
     - Все, - сообщила Антонина радостно. - Съезжаю. Сегодня  мне  сделали
предложение. - И она закружилась по комнате.
     - А я беременна, - вдруг сказала Катерина,
     - Так, - сказала Людмила. - Только этого нам и не хватало. Когда  это
случилось?
     - Тогда, - сказала Катерина. - В последний раз.
     - Значит, почти три месяца, - тут же высчитала Людмила. - Он знает?
     - Нет, - сказала Катерина, - Как же я ему скажу?
     - Так и скажешь.
     - А про все остальное? Я совсем завралась и запуталась.
     - Ничего, - утешила ее  Людмила.  -  Постепенно  распутаешься.  Пусть
вначале женится, потом расскажешь ему всю правду. Если любит - простит.
     - А если не простит? - спросила Катерина. - Я не хочу начинать  семью
с обмана. Противно все. Никогда, никогда больше  не  буду  врать.  Никому,
никогда.
     - Тогда выложи все начистоту.
     - И выложу,
     - Девочки, а ведь это очень серьезно, -  вдруг  сказала  Антонина.  -
Делать ведь что-то надо.

     На территорию завода металлической галантереи въехали автобусы ПТС  -
передвижных телевизионных станций.
     Выкатывались телекамеры, похожие на средних размеров пушки,  сходство
увеличивали длинные насадки-объективы. Камеры расставляли в  цехах,  среди
телеоператоров был и Рачков.
     Катерина  на  автокаре  везла  со  склада  реле  для   остановившейся
полуавтоматической линии.  Она  увидела  ПТС  и  забеспокоилась.  Конечно,
маловероятно, чтобы среди телевизионщиков оказался Рачков, но все-таки она
поставила автокар за углом цеха и прошла в комнатку, где обычно собирались
наладчики.
     - Тебя ищет Кузьмич, - передали ей. -  Давай  срочно,  раза  два  уже
присылал.
     Катерина недоуменно пожала плечами, но все-таки прошла  к  начальнику
цеха. С начальником цеха разговаривала высокая  красивая  женщина  средних
лет.
     - Вот она, - представил Катерину Кузьмич, как только та  появилась  в
дверях его кабинета. - Поверьте мне, эта девчонка далеко пойдет, у нее уже
сейчас инженерное мышление.
     Женщина подошла к Катерине и бесцеремонно ее оглядела.
     - Заменить косынку, - сказала она. - Расстегнуть ворот кофточки. -  И
сама расстегнула ей ворот. - Ну-ка, пройдись, - скомандовала она. Катерина
сделала несколько  шагов.  -  Ножки  у  нее  ничего...  Подберите  халатик
покороче.
     - Это режиссер, - шепнул Кузьмич  Катерине.  -  На  всю  страну  тебя
прославит.
     - Я не хочу, - сказала К