дки  кожицу,  поставил
варить яйца,  открыл  банку  печеночного  паштета,  в  паштет  пошел  лук,
подсолнечное масло, яйца уже охлаждались под струей холодной воды.
     Катерина устало поднялась с кресла и вышла на  кухню.  Стол  был  уже
готов. Катерина хотела что-то сказать, но так и осталась с открытым ртом.
     А Гога вытаскивал из подвесного шкафчика начатые бутылки с  вермутом,
джином, банки с апельсиновым соком,  соком  манго,  смешивал,  смотрел  на
свет, потом достал из холодильника лед, бросил его в фужеры.
     Мать и дочь переглянулись.
     - Прошу, - сказал Гога и сел только тогда, когда сели женщины.
     - Тебя как мать зовет? - спросил он у Александры.
     - Марусей.
     - Ну и я тебя так буду звать, - решил Гога.
     - А я вас Васей, - сказала Александра.
     - Давай, - согласился Гога. - Как меня только не звали. Жора Георгий,
Гоша, Юрий, Гога...
     - Гога тоже очень интересно, - перерешила Александра. -  Вы  с  мамой
вместе работаете?
     - Нет, - сказал Гога, - но жить будем вместе.
     - Вы собираетесь на ней жениться? - спросила Александра.
     - Да.
     - И она тоже?
     - Разумеется, - подтвердил Гога.
     - А жить где будете?
     - Здесь, - сказал Гога.
     - На кухне? - заинтересовалась Александра.
     - Нет, в твоей комнате, а  тебе  придется  перебраться  в  проходную.
Пока. А там, глядишь, ты выйдешь замуж. А у родителей твоего  мужа  вполне
может оказаться большая квартира, сейчас таких все больше, и  они  выделят
вам комнату,
     - А если он будет из Курска? - спросила Александра.
     - За курских лучше не выходить замуж, - сказал Гога.
     - А если это будет любовь?
     - Ну, если любовь, то гогда... - Гога развел руками. - Перед  любовью
нет никаких преград. Тогда ты останешься здесь, а мать переедет ко  мне  в
коммунальную квартиру.
     - А когда вы это решили? - поинтересовалась Александра.
     - Сейчас, - ответил Гога.
     - А вы давно знакомы с мамой? - спросила Александра.
     - Двое суток.
     И тут Александра засмеялась и захлопала в ладоши.
     - Ты чего? - удивился Гога.
     - А мама утверждает, что любовь любовью, но надо узнать  человека,  а
для этого нужно время.
     - Мама права, - подтвердил Гога. - Когда сомневаешься, любовь это или
не любовь, то нужно время.
     - А вы, значит, не сомневаетесь? - спросила Александра.
     - Я лично - нет, - сказал Гога. - А вот  как  она,  -  он  кивнут  на
Катерину, - я еще не знаю, но у нее для этого еще будет время.
     И наступила тишина, И Гога и Александра смотрели теперь на  Катерину.
Она молчала. Так они все трое и сидели молча.
     После ухода Гоги Катерина с дочерью мыла на кухне посуду.
     - Откуда он? - спросила Александра.
     - С электрички, - ответила Катерина.
     - А кто он такой?
     - Ты видела сама, - ответила Катерина.
     - А какая у него профессия?
     - Слесарь.
     - Ну, слесарей у нас еще не было, а за кого он тебя принимает?  Может
быть, за приемщицу с фабрики-прачечной?
     - Я думаю, за женщину, - ответила Катерина.
     - Слушай, а это забавно. Пусть он так и думает. Вот  смеху-то  будет,
когда узнает, а? Ничего, пусть  походит,  он  не  зануда.  Ты  же  его  не
обманывала, он сам тебя ни о чем не спросил. Давай разыграем, а?
     - Не говори глупостей. Пошли спать.

     Катерина и Александра еще спали, когда  позвонил  Гога.  Ему  открыла
сонная Александра.
     - Что это такое?! - напустился на нее Гога. - Мы же договаривались!
     - О чем? - спросила Александра.
     - О пикнике!
     - Мать, на пикник! - крикнула Александра.
     - Никуда не поеду, - заявила Катерина. -  Сегодня  воскресенье,  хочу
отоспаться.
     - Отоспитесь на природе, - заявил Гога. - Я взял надувные матрацы.
     - Так надо же собираться, - сопротивлялась Катерина. -  Я  ничего  не
купила.
     - Все куплено, - заявил Гога. - Машина у подъезда.
     Еще окончательно не проснувшись, Катерина и Александра вышли из  дому
и увидели у подъезда "Победу".
     - Вы еще и владелец? - спросила Александра.
     - Пополам с приятелем. Он ездит, я ремонтирую.
     - Ей наверно, больше лет, чем мне? - предположила Александра.
     - Если бы так, то она была бы просто юной и прекрасной. Она почти моя
ровесница.

     На загородном шоссе Гога увеличил скорость.  Воскресные  водители  не
торопились, и "Победа"  начала  обходить  "Жигули"  и  "Волги".  Некоторых
владельцев это возмущало, и они тут же обгоняли "Победу" снова. Но подолгу
держать высокую скорость они не рисковали, и Гога их настигал.
     - Далеко едем? - поинтересовалась Катерина.
     - Вы хорошо поработали за  неделю,  -  заявил  Гога.  -  Расслабьтесь
получайте удовольствие, никаких мыслей, вопросов и сомнений, Можете спать,
петь песни.
     - Давайте песни, - завопила Александра и первая затянула:

     "Калинка, калинка, калинка моя,
     В саду ягода малинка, малинка моя..."

     Гога подхватил. Катерина стряхнула остатки сна и тоже подхватила.
     Неслась по шоссе старенькая  "Победа"  а  потоке  ярких  приземистых,
сверкающих лаком и никелем "Жигулей",  и  неслась  из  "Победы"  разудалая
песня.
     У Гоги были свои заветные места. Они остановились в  лесу  на  берегу
речки. Гога вынул из багажника  стол,  складные  стулья,  мангал  и  начал
нанизывать на шампуры заранее заготовленное мясо.
     - Мать, у него масса достоинств, - заявила Александра.  -  Во-первых,
водит машину, часть забот снимается  сразу,  запасливый,  этого  нам  тоже
очень не хватает.
     - Это еще не все, - пообещал Гога. - Еще я играю на гармошке, гитаре,
балалайке, хожу на руках, играю в преферанс и морской бой.
     - Этого вполне достаточно, - сказала Катерина. - Прелесть-то какая, -
вздохнула она.
     Их обступили уже начинающие желтеть деревья, внизу  синим  полотнищем
извивалась река, было тихо и спокойно.
     После обеда они лежали на надувных матрацах, подставив  лицо  и  тело
солнцу, последнему горячему осеннему солнцу.
     - Гога, - сказала Катерина, - я должна тебя предупредить. Я не та, за
которую ты меня принимаешь.
     - Конечно, не та, - согласился Гога, - Ты лучше.
     - Я серьезно, - сказала Катерина.
     -  Она   серьезно,   -   подхватила   Александра.   -   Она   не   из
фабрики-прачечной, она крупный...
     - ...руководитель промышленности, - подхватил Гога.
     - Да, - серьезно сказала Катерина.
     - Она еще и депутат, конечно, - сказал Гога.
     - Да, - подтвердила Катерина,
     - Туда-сюда ездит по заграницам. И только вчера вернулась из Парижа.
     - Не вчера, - сказала Катерина, - а две недели назад.
     - Не будем мелочиться, - сказал Гога, - День, неделя плюс-минус -  не
имеет никакого значения.
     - Я это серьезно, - сказала Катерина.
     - Я тоже - сказал Гога. - Ты  -  серьезная  женщина,  я  -  серьезный
мужчина.
     - Гога, вы молодец, - И довольная Александра захлопала в ладоши.
     Вечером они возвращались в Москву,
     - Гога, -  начала  Александра.  -  Наша  соседка,  уезжая  в  отпуск,
оставила машину на ремонт и просила ее забрать. Вы поможете?
     - Когда забирать-сегодня, завтра? - спросил Гога.
     - Прекрати, - предупредила Катерина.
     - Можно завтра, - сказала Александра.
     - Ладно, тогда завтра, - согласился Гога.
     Они подъехали к дому. Во дворе  на  лавочке  сидел  молодой  человек,
очень высокий и очень худой. По тому, как он поднялся увидев их, Гога  все
помял сразу.
     - Твой? - спросил он Александру.
     - Мой - подтвердила Александра. - Мам, мы погуляет, не много.
     - До одиннадцати, - предупредила Катерина.
     - Само собой, - согласилась Александра.
     Гога и Катерина поднялись в квартиру.
     - Поговорим, - предложила Катерина.
     - Поговорим, - согласился Гога и бросился  к  телевизору.  -  Извини,
наши играют с канадцами.
     И Гогу уже больше ничего не интересовало, кроме игры.

     Катерина встретилась с молодым человеком,  который  присутствовал  на
совещании НИИ и комбината, в кафе.
     - Витя, почему вы промолчали на  совещании?  -  спросила  она,  когда
принесли кофе.
     Пока  молодой  человек  обдумывал,   что   ему   ответить,   Катерина
стремительно перешла в наступление.
     - Витя, хотите перейти а СКВ нашего объединения? Мы  тут  же  откроем
вашу тему.
     - Вы откроете, а Павлов закроет, - мрачно заключил молодой человек.
     - А вы не переоцениваете его возможности? - спросила Катерина.
     - Скорее,  недооцениваете  вы,  -  так  же  мрачно  заключил  молодой
человек. - У него, как говорят сейчас, рука - большая и лохматая.
     - Где? - спросила Катерина.
     - У самого министра. Это все знают,
     - А министр об этом знает? - спросила Катерина.
     Молодой человек недоуменно пожал плечами.
     - А вы думаете, кто-нибудь войдет к министру и спросит  у  него:  это
правда, что вы поддерживаете Павлова?
     - А почему бы нет? - спросила Катерина. - Я, пожалуй, зайду и спрошу.
     - Вы это серьезно? - Молодого меловека это явно заинтересовало.
     - Абсолютно, -  заверила  Катерина,  вставая.  -  Подумайте  о  нашем
предложении. Вам будет интереснее, И зарплата больше.

     Поздно вечером Гога и Катерина не спеша шли по Москве.
     - А ты давно разошлась с мужем? - вдруг спросил Гога,
     - Двадцать лет назад, - отпетила Катерина.
     - А Сашке девятнадцать. - сопоставил Гога. - А еще раз выходила?
     - Нет. Не получилось,
     - Ну, ты как собака на сене, - возмутился Гога. - Ни себе, ни  людям.
Нет, это возмутительно в такие годы жить одной.
     - Ну, ты ведь живешь один, - сказала Катерина.
     - Живу, - согласился Гога. -  Но  не  так  уж  и  регулярно  один,  -
посчитал он нужным признаться.
     - Я тоже, - сказала Катерина, - не всегда была одна,
     - А теперь все, - заключил Гога. - Побаловались, и хватит. Теперь я у
тебя, А если что замечу...
     - Что тогда будет?
     - Отлуплю, - убежденно заявил Гога.

     Катерина и Людмила пили чай на кухне. Катерина рассказывала  о  своем
романе.
     - Вначале меня это забавляло, а теперь я и дня без  него  прожить  не
могу, - И Катерина грустно улыбнулась.
     - Это любовь. - прокомментировала  Людмила.  -  Когда  у  меня  такое
бывает, я точно знаю - это любовь.
     - Завтра ему все расскажу, и пусть сам решает!
     - Не знаю, не знаю, - задумалась Людмила. - Мужики  не  любят,  когда
выше их стоят.
     - Да всегда кто-то выше стоит, - возразила Катерина.
     - На работе - пожалуйста, а дома мужик хочет быть хозяином.
     - А я что, возражаю? - удивилась Катерина. -  Да  на  здоровье,  будь
хозяином, мне только легче.
     - Ой, не отпугнуть бы. Пусть вначале все-таки сделал бы  предложение,
- засомневалась Людмила.

     На территорию комбината, как и когда-то, двадцать лет назад,  въехали
голубые автобусы ПТС и остановились у подъезда управленческого корпуса.
     Катерина видела из окна своего директорского кабинета как выходили из
автобуса люди в кожаных куртках. Они тянули кабели,  закатывали  в  здание
портативные телекамеры, отдаленно напоминающие те, которые она  видела  на
галантерейной фабрике.
     Она не могла рассмотреть с высоты девятого этажа лиц, видела  только,
что отдавал распоряжения человек в ярком зеленом костюме.
     Катерина перешла к своему столу, грустно улыбнулась и закурила.
     Операторами распоряжался старший  оператор  Рачков.  Он,  разумеется,
изменился, погрузнел, но не настолько, чтобы его было не узнать.
     - Рудик. - К нему подошел режиссер,  молодой  человек.  -  Директриса
уехала в министерство, обещала быть через полтора часа. Успеете?
     - Успеем, - сказал Рачков. - Витя, - отдал он  распоряжение  молодому
человеку, - из кабинета будешь вести ты. Мне лично надоели  эти  старушки,
которые бубнят одно и то же: производительность, пятилетка, эффективность,
трудовые традиции, выйдем к намеченным рубежам... я буду внизу,  там  хоть
есть девочки, на которых можно посмотреть.
     -  Ну,  ты  не  прав,  -  не  согласился  режиссер.  -  Директриса  -
экстракласс. Фигура! Ноги растут  прямо  отсюда.  -  И  режиссер  показал,
откуда растут ноги. -  Кандидат  наук  и,  главное,  молодая.  Недавно  из
главных инженеров. И не замужем.
     - Откуда такие точные данные?
     - Из отдела кадров.
     - Ладно,  -  сказал  Рачков.  -  Тогда  беру  на  себя.  Витя,  я  на
директрису, а ты на производственные процессы.
     Флегматичный Виктор кивнул.
     Камера была установлена в директорском кабинете, а  Рачков  маялся  в
приемной  и  от  нечего  делать  просматривал   проспекты,   рекламирующие
продукцию комбината. Часы показывали без  трех  минут  четыре.  Секретарша
перехватила взгляд Рачкова и заверила его:
     - Директор никогда не опаздывает,
     - Так уж и никогда, - усомнился Рачков.
     - Никогда, - ответила секретарша.
     Словно в подтверждение ее слов, в приемную вошла Катерина.
     - Здравствуйте. - Она протянула  Рачкову  руку,  и  тот  галантно  ее
поцеловал. - Через две минуты я буду готова. Заходите.
     Рачков зашел вслед за Катериной в кабинет. Он был растерян. Он  почти
точно мог сказать,  что  где-то  видел  эту  женщину,  но  только  не  мог
вспомнить - где.
     А Катерина меж тем села  за  свой  стол,  достала  пудреницу,  слегка
подкрасила губы, одним взмахом расчески отбросила волосы на плечи.
     - Мы с вами где-то встречались. - Рачков улыбнулся. - Я ведь вас  уже
показывал?
     - Думаю, что вы ошибаетесь, - спокойно ответила Катерина. - Здесь вас
не было...
     - Но ведь вы не всю жизнь здесь работаете, - сказал Рачков.
     - Не всю, но очень давно. Скоро двенадцать лет.
     - Вы не отдыхали в Сочи?
     - В Сочи, хоть один раз  жизни,  отдыхал  каждый  человек  -  сказала
Катерина.
     - Разрешите представиться - Рачков Родион Петрович.
     - Родион? - переспросила Катерина.
     - Да, - подтвердил Рачков. - Это довольно редкое имя.
     - А в юности вы, конечно, были Рудольфом, - сказала Катерина.
     - Да, - опешил Рачков. - Значит, мы с вами действительно знакомы?
     - Нет, - сказала Катерина. - Это чистый домысел. Ведь  не  так  давно
модны были иностранные имена - Боб, Рудольф, Сэм теперь  мода  на  родное,
посконное - Иван, Никита, Родион, Денис. Все ведь легко объяснимо.
     В кабинет заглянула секретарша,
     -  Катерина  Александровна,  -  предупредила  она,  -  из  управления
звонили, что французы выедут через тридцать минут.
     И тут Рачков вспомнил.
     - Катерина! - изумился он.
     - А что, я разве так изменилась? - спросила Катерина.
     - Нет, - заверил ее  Рачков.  -  Просто  я  не  предполагал...  Такая
встреча...  Через  столько  лет.  Значит,  ты  всего  добилась.   Директор
крупнейшего комбината в Москве!
     - Директором я всего третий месяц.
     - А какие еще изменения в жизни? - допытывался Рачков. - Семья, дети?
     - С этим все в порядке, - отмахнулась Катерина. - Послушайте, товарищ
Рачков, может быть, мы начнем? Через час у меня  французы.  Они  принимали
меня в Лионе, сейчас я должна принять их.
     - Да-да, - согласился Рачков. - Наш разговор мы можем продолжить и  в
другом месте. Я тебе позвоню.
     - Не надо никаких разговоров, - сказала  Катерина.  -  И  звонить  не
надо. Я не собираюсь быть телезвездой.
     - При чем тут телезвезды, - улыбнулся Рачков. - Нас ведь связывает...
     - Нас ничего не связывает, - жестко сказала Катерина и  попросила:  -
Соедините меня с режиссером.
     Она подошла к телекамере и взяла наушники.
     - Геннадий Михайлович, это Тихомирова, - сказала она. -  Значит,  как
договорились.  Я  начинаю  в  кадре,  потом  вы  переходите  на  цеха,   я
комментирую.  Прошу  учесть,  у  меня  всего  двадцать  минут,  нет,   уже
восемнадцать.
     Катерина  прошла  за  свой  стол.  На  телекамере  вспыхнула  красная
лампочка.
     - Добрый вечер, - сказала Катерина. - Если у мужчин есть  свои  дела,
пусть они ими займутся. Наша продукция, я  думаю,  в  основном  интересует
женщин...

     Режиссер сидел в автобусе  ПТС  за  пультом.  Перед  ним  было  шесть
экранов  телевизоров.  На  контрольном  экране  улыбалась   Катерина.   Он
переключил тумблер, и на экране возник цех...
     Катерина тоже смотрела на экран, где были цеха ее комбината, люди,  с
которыми  она  работала  и  встречалась  каждый  день.  Одий  из  работниц
по-видимому, заметила, что на нее направлен  объектив  телекамеры,  но  не
знала,  что  камера  уже  передает  ее  изображение,   Работница   достала
зеркальце, губную помаду и, не отходя от станка, начала наводить красоту.
     - Наезжай, наезжай крупнее, - обрадованно кричал режиссер в автобусе.
     Оператор в цехе повернул ручку трансфокатора, теперь  работница  была
крупно, на весь экран. Она подкрасила губы, поправила выбившуюся прядь под
косынку и стала  сосредоточенно  серьезной,  какой,  она  считала,  должна
выглядеть работница на съемке. И вся  сосредоточенная  и  серьезная  пошла
вдоль станков.
     Катерина все это видела на экране телевизора в  своем  кабинете.  Это
было и смешно и трогательно. И Катерина заулыбалась тоже.
     Режиссер мгновенно переключил тумблер на  пульте.  Заработала  камера
Рачкова, и миллионы зрителей  потом  увидят  и  запомнят  Катерину  именно
такой: улыбающейся и чуть грустной.
     Помощники операторов сворачивали кабели, катили  камеру  к  грузовому
лифту.
     Рачков задержался в приемной.
     - Да, - сказал он, будто только что вспомнил. - Передачу в эфир могут
поставить в последний момент, и мы не сможем позвонить вам на  работу,  на
всякий случай дайте мне  домашний  телефон  директора,  я  ей  обязательно
позвоню.
     - Ради бога, не забудьте, - попросила секретарша и записала номер  на
листке.
     - Непременно, непременно,  -  любезно  заверил  ее  Рачков.  -  Очень
интересная женщина, очень.
     - Она у нас умница, - с гордостью ответила секретарша.
     - Даже странно, - сказал Рачков, - такая женщина... и не замужем.
     - А вы уже влюбились?
     - На такую женщину невозможно не обратить вниманий. -  В  эту  минуту
Рачков был искренен. - Улыбается - глаз не оторвать.
     - Ее улыбка стоит полмиллиона в валюте.
     - Как? - не понял Рачков.
     - Она принимала участие в  закупке  оборудования  во  Франции  и  так
понравилась хозяину фирмы, что он сбросил полмиллиона. Это так шутят у нас
а министерстве.

     Голубые телевизионные автобусы шли по Москве. Молодые операторы среди
сложнейшей  электрической  аппаратуры  которой  были  начинены   автобусы,
резались в карты, в элементарного дурачка. И очень веселились среди  этого
чуда технического прогресса.
     Рачков не принимал участия в игре.  Он  молча  сидел  у  окна.  Сидел
сосредоточенный и даже мрачный. Он как будто силился о чем-то вспомнить и,
наверное, вспомнил, очень этому удивился и недоуменно зажег сигарету.

     Катерина сидела в своем кабинете.  Раздался  телефонный  звонок.  Она
сняла трубку.
     - Тихомирова. - И стала слушать. - Все? - спросила  она,  -  Тогда  я
повторю еще раз. Прошу мне не звонить... Нет. И встречаться нам незачем...
Нет. Это не твоя  дочь...  Да,  родилась  в  июне,  ну  и  что?..  Ах.  ты
подсчитал. Ты сам считал или тебе мама помогала?
     В кабинет вошла женщина с кипой бумаг для  подписи.  Катерина  жестом
попросила ее подождать,
     - Хорошо, - сказала она. Взглянула на записи. - Встретимся,  где  мне
удобнее. На Суворовском, без пятнадцати шесть.  У  меня  будет  пятнадцать
минут. Извини, все, у меня дела. - И Катерина положила трубку.

     Рачков ожидал Катерину с цветами. Он вскочил со скамейки,  когда  она
подошла, и протянул розы. Катерина села и отложила цветы на край скамьи.
     - Послушай, зачем тебе все это надо? - сходу  начала  Катерина.  -  Я
люблю другого человека, я собираюсь за него замуж, я  бы  могла,  конечно,
сказать, что я замужем, но ты, как я понимаю, за это время