ючу с вами контракт! Кому
я уже не помог. Знаете Женю Петелина? Он мой. И Алик Лепин. Цой тоже был бы
мой, если бы не разбился.

Мистер Лив заключал контракты и с хоккеистами, и с фигуристами, и с
ударниками. Вывозил в Штаты целыми оркестрами и командами.

- Я сделаю вам миллионный контракт! В Штатах уже сорок лет не выступали
сиамские близнецы! Или пятьдесят.

И мир как бы распахнулся.

Завтра же они могут выйти из своей зеленой комнаты, от которой они уже
почти озверели, сесть в самолет и убедиться, что Земля круглая. А то им уже
начало казаться, что она плоская, как экран телевизора.

- Вы выступите в Майами! - восклицал Борис Яковлевич. - В Лас-Вегасе! В
Лос-Анжелесе!

- Да что же они там будут делать? - в почтительном ужасе возражала мама.

- Показываться! Ходить. Разговаривать. Я же не говорю про какой-нибудь
цирк, балаган. В Штатах тысячи миллионеров, десятки тысяч. И почти все
будут рады выложить по десять тысяч, чтобы посидеть на банкете с "русским
чудом". Или с "ангелами перестройки".

- При чем здесь перестройка? - продолжала пугаться мама. - Мальчики
родились гораздо раньше.

- Я же не в том смысле, что от перестройки... Май гаш!.. Просто американцы
любят. "Перестройка" для них звучит так же хорошо, как "кока-кола" или даже
еще лучше.

Борис Яковлевич доставал из дипломата бумаги.

- Вы тоже поедете, Верочка. Я оплачу. Я же понимаю, что им без вас шагу не
ступить. Тоже будете давать интервью. Что вы чувствовали во время
беременности? Когда вы поняли, что родили особенных детей? Или узнали еще
до родов? Американцев интересует все. Подробности, о которых здесь по
ханжеству боятся спрашивать. Смогут ли ваши ребята жениться? Нет ли у них
уже невест-близниц? А если нет, то появятся, - добавил он многообещающе. -
Когда вернетесь с кучей долларов, все захотят за вас замуж, ребята - и
близницы, и не близницы.

- Близнечихи, - поправил Глеб.

- О’кей, близнечихи... Турне - это будет только начало. Еще есть
телевидение. Запродадим исключительные права Си-Эн-Эн - они сразу отвалят
миллионов пять.

Мистер Лив словно бы уже потер волшебную лампу.

- Ну и что же? - спросила мама. - Какие условия вы предлагаете?

Борису сделалось неловко за маму: человек пришел сам с чистым сердцем,
предлагает сказочное путешествие, а его в ответ допрашивают о каких-то
условиях! Конечно, мама привыкла торговаться с заказчиками, а еще раньше -
в своей парикмахерской.

А Глеб подумал, что этот Лив - парень не промах и с ним надо держать ухо
востро.

- Верочка, какие могут быть сейчас условия?! Вы доверяете мне быть агентом
ваших ребят! И я буду выбивать для них самые выгодные условия.

- А какой процент вам?

- Какой сейчас может быть процент?! Я же не знаю, что смогу реально
получить! Сначала у меня будут одни затраты: билеты для вас, гостиницы,
реклама. Я рискую своими деньгами. Вы прокатитесь даром в Штаты, а я могу и
не окупить расходы!

- А как же миллионы от Си-Эн-Эн?

- Сначала надо заключить с ними контракт, тогда будут и миллионы. А
заключать буду я. В Штатах все делается через агентов, и вы должны мне
полностью доверять.

- А что же мы должны подписать?

- Что вы доверяете мне вести все ваши дела!

Борис боялся, что мистер Лив сейчас обидится и уйдет.

Глеб боялся, что мама возьмет и подпишет, не подумав.

- Погоди, мама, договор, наверное, по-английски, - сказал Глеб. - Давай, мы
сначала почитаем.

- О, ребята знают английский! - заулыбался Борис Яковлевич. - Очень
правильно. В Штатах вам это пригодится.

Но бумагу братьям протянуть не спешил.

- Мальчики посмотрят, - сказала мама. - Но я еще и с юристом посоветуюсь.

- Верочка, какие здесь юристы! Кто здесь понимает американские законы! Я же
не с улицы к вам пришел, вы же меня десять лет знаете! Я для вас стараюсь,
а вы мне не доверяете.

- Я доверяю, Борис Яковлевич, только дело серьезное, - упрямо сказала мама.

- Женя Петелин подписал! Алик Лепин! Целые команды! Цой бы подписал, если б
накануне не разбился! А вы кобенитесь. Опускаются руки иметь с кем-нибудь
дело в этой стране. Для вас же стараешься - и получаешь благодарность!

- Может быть, Борис Яковлевич очень торопится, - сказал Борис. - У него же
дела, он прилетел.

- Вот именно! Ваши ребята меня понимают лучше вас, Верочка! Мне завтра
лететь в Находку.

- Вот и найдите быстренько других близнецов за углом, - посоветовал Глеб.

- О, молодой человек - не промах. Чувствует себя монополистом. Этот в
Штатах не пропадет. Приятно иметь дело с деловым юношей. Подписывайте,
ребята, первыми. А мамочка ваша подтвердит подписи как совершеннолетняя.

И мистер Лив протянул им наконец контракт.

Борис взялся было читать, мелькнули слова: "исключительное право
представлять...", но Глеб дернул лист к себе. Пришлось отдать, чтобы не
разорвать такую драгоценную бумагу.

- Мама покажет юристу. Как совершеннолетняя.

- Давно уж совершеннолетняя... Мы посоветуемся и подпишем завтра, - сказала
мама заискивающе, но и упрямо. - Я знаю, что вы человек исключительно
честный, но надо же посоветоваться. Я одна.

- Вот именно, что одна. Бабьи нервы вместо дела. А в Штатах вышла бы замуж.
Нашлись бы желающие усыновить таких ребят!

- Я посоветуюсь... Завтра же с утра, до самолета... Да вы посидите...

Но мистер Лив ушел, в сердцах отказавшись от чая.

- Ну вот, обиделся. Такую возможность упустили! - в досаде дернулся Борис.

Но и Глеб дернулся в свою сторону - еще сильнее.

- Ничего не упустили! Фигуристов много, а мы одни. Еще будет пороги
обивать.

От этих рывков как всегда заболело средостение. Только тогда они опомнились
и уселись тихо.

А мама сразу принялась названивать. И кому? Ивану Павловичу противному.

Трубку она держала так, чтобы братья слышали.

- Мистер Лив? Новый американец? Вы "Совспорт" не читаете? Там как раз на
днях статья о том, как Фетисьев с ним судится. Знаете, знаменитый хоккеист.
Этот Лив воспользовался его неопытностью и обобрал! А что он для вас
приготовил?

Глеб стал переводить.

- Ну так и есть. Он будет заключать контракты, грести деньги, а вам платить
гроши. Вы будете его рабами. Крепостными!.. Теперь таких прохиндеев
развелось - знаете, сколько? Америка стонет. Гоните и этого, и всех
поддельных американцев! Имейте дело только с солидными фирмами.

Иван Павлович впервые показался Глебу умным и знающим.

А Борис, хотя и оставался в душе приверженцем мистера Лива, возразить
ничего не мог.

- Странно, а я и не знала, что Иван Павлович интересуется спортом, -
задумчиво сказала мама. - Вид у него совсем не спортивный.

Мистер Лив больше не появился. Наверное, понимал, что после рекламы,
которую ему устроил "Советский спорт", он может действовать только с первой
попытки.

И все-таки новые горизонты он открыл!

Близнецы и сами в последнее время робко задумывались, что могут кому-то
показаться, выступить по телевидению. Но мало ли о чем они мечтают!.. Визит
мистера Лива доказал, что они могут многих заинтересовать. Что они
действительно сидят на деньгах. Мистер Лив перелетел океан, чтобы их
ограбить. Но значит, дело того стоило! Значит, есть что грабить! А ведь они
до сих пор считали, что взять с них нечего.

Раз уж уродились они несчастными уродами, надо обратить само это несчастье
себе на пользу!

- Давай сами на себя напишем сценарий! - вдохновенно объявил Борис.

- И сами пошлем в Голливуд, без агентов и посредников, - тотчас согласился
Глеб.

И это был тоже новый горизонт - самим написать сценарий! Не стать
марионетками в руках режиссеров и продюсеров - всех, кто вертит судьбами в
мире экранов и иллюзий.

Самим написать сценарий. О чем?

О себе, разумеется.

То есть, не о себе, а о сиамских близнецах - других, мечтаемых. О себе им
писать нечего: в их жизни ничего не происходит, они сидят неподвижно в
своей комнате, дошли уже до тоски зеленой. Единственное событие - ночью с
Мышкой, но об этом они в сценарии не напишут. О Мышке не напишут. Но
напишут о любви. О чем же еще.

Они стали лучше относиться друг к другу. Почти не ссорились. И даже не
спорили - обсуждали сюжет.

Появилась цель, к которой они могли идти только вместе. Брат для брата был
теперь не только обузой, не только громадной одушевленной опухолью - они
теперь были нужны друг другу, должны были беречь друг друга, как певец
бережет свой голос, а скрипач даже не драгоценную скрипку - пальцы. В конце
концов, и певец, и скрипач, и танцовщик жертвуют многими удовольствиями,
чтобы сохранять форму, лелеять талант. Вот и они, как теперь оказалось, всю
жизнь приносили жертвы своему необычному таланту. Не то что необычному -
единственному в своем роде!

Борис и Глеб все время пребывали теперь в легкой эйфории. Даже прошлая их
жизнь осветилась новым светом, наполнилась глубоким смыслом. А уж будущее
сулило сплошные триумфы - путешествия, доллары, славу.

А пока они не спорили - обсуждали сюжет.

- Я влюбляюсь в одних близнечих, блондинок, а ты в других, черненьких, -
проталкивал свою идею Глеб. Ну и никто не уступает.

- Но они же не сиамочки, они могут и по отдельности. Ты женишься на
блондинке, я - на брюнетке.

- Нет, они согласны каждые только вдвоем. А что одна останется?

- Ну влюбляемся в разных. А какие приключения? В кино нужны приключения.

- Мои блондиночки решают нас похитить и увезти. А твои черненькие гонятся.

Дело двигалось.

- Но надо же не просто снимать любовь и погоню, надо нашу специфику, -
спохватывался Борис.

- Специфики сколько хочешь! Ты дергаешь в одну сторону, я - в другую. Или
не можем вдвоем пройти в вертящуюся дверь.

- А под конец - целуемся! Не только с близнечихами, но и друг с другом, -
осенило Бориса.

- Целоваться, пожалуй, не получится, - возразил Глеб.

Повернул голову, попытался дотянуться и подтвердил:

- Не получится.

А ведь действительно: они никогда в жизни не целовались. До сих пор они об
этом не задумывались: нужды не было целоваться.

Они близки друг с другом как никто на свете, но им не поцеловаться. Не
дотянуться. Головы их сидят на крепких шеях как на торчащих рядом бетонных
тумбах, и не сойтись им, не придвинуться. Но ведь и двум куполам двуглавого
собора - не сойтись... Когда ночью голые они спешат дупелиться, то
складываются резко, и с тех пор как растолстели, сталкиваются своими
круглыми мягкими животами - и как бы целуются пупками. Но этого они в кино
снимать не будут. А губами - нет, не поцеловаться.

Они - единственные исполнители в своем будущем фильме, конкурентов у них не
существует во всем свете, поэтому они точно знают, что смогут их герои, а
чего - нет.

Они писали для себя - в гораздо более широком значении. Сценарий - это еще
и способ воплотить мечту, пережить то, что не случится, скорей всего, в
реальной их жизни. Даже в самой счастливой жизни. В кино им организуют и
бешеные погони, и поцелуи самых красивых близнечих, и все, что они
соизволят вообразить...

- Имена надо придумать, - сказал Борис. - Потому что хотя и мы, но не мы.

- Какие-нибудь парные, похожие, не как у нас: Алексей и Александр, Юлий и
Юрий.

- Алексей и Александр, - мечтательно выговорил Борис. - Лешка и Сашка.

С именами они придумали хорошо. Отделились. Теперь уж точно: они - и не
они. Мало ли что сделают Алексей и Александр, что придумают. Борис и Глеб
за них не отвечают.

Теперь осталось переписать набело.

Нет, не только переписать - перевести. Нельзя же посылать в Голливуд
сценарий на русском. Попадет в руки к какому-нибудь эмигранту, двойнику
мистера Лива... Переводить они взялись сами - не платить же переводчику. А
если язык получится немного корявый, в Голливуде поправят. Там на этот
случай полно штатных редакторов, сценаристов.

- Нам ведь и диалоги свои придется разыгрывать по-английски, - озабоченно
сказал Борис. - А у нас, наверное, произношение ни к черту.

- Ничего, поставят нам произношение, - отмахнулся Глеб. - Или озвучат
актерами.

Снова и снова они сознавали свою исключительность. Вместо Бельмондо может
сняться Жан Маре, а их заменить некем. Так что придется с ними носиться,
приставить к ним всяких редакторов, менеджеров, секретарей, шоферов...

Мышке они сообщили великую новость только после того, как закончили
перевод.

- Мальчики! А я-то думала, вы так усердно уроки учите! Какие же вы умницы.
Так изумительно все сочинили! Я всегда думала, что вы ужасно талантливые. И
сами будете играть. Потрясающе!

Мышка восхитилась, еще не прочитав. И только такое восхищение чего-то
стоит. Прочитать и восхититься может всякий, но только подлинные поклонники
восхищаются заранее. А тем более - поклонницы. Но кому же стать первой их
поклонницей, как не Мышке?

Впервые Мышка превратилась в заказчицу и отнесла сценарий английской
машинистке. Вернулась возмущенная:

- Подумайте, она берет в два раза больше, чем я. А какая разница? Как будто
у нее на руке пальцев в два раза больше. Ну, ничего, это все в десять раз
окупится. В сто! Но мне противно в принципе. Латинский шрифт у этой цацы!

- Да, подгадили в свое время Кирилл и Мефодий, - сказал Борис.

- Какой Кирилл? - не поняла Мышка. - Лавров? Они с театром в Америку
ездили. Нет, цены подскочили не от этого.

Надо было посылать сценарий в Америку. Но по какому адресу? Не напишешь же:
"Голливуд, продюсеру".

Взялся все устроить тот же Иван Павлович. Не такой уж, может быть, и
противный. Похвастался, что у него есть знакомый, который летит в Штаты и
сможет там все узнать и отправить по точному адресу.

Сценарий отправился в путешествие через океан, и теперь оставалось одно -
ждать. Ждать, когда в такое же путешествие смогут отправиться они сами.

Решившись сниматься в кино, Борис и Глеб перестали стыдиться себя. Или -
почти перестали. После долгих лет безвыходного сидения в квартире им
захотелось выйти на улицу. Не просто выйти - поехать куда-нибудь погулять.
Принято гулять в парках, как они слышали, значит - в какой-нибудь парк. И
пусть глазеют. Не глазеют - смотрят. Ну не с восхищением, не с завистью -
но с пониманием того, что сиамские близнецы - явление исключительное. Не
уродство, а именно, исключительное явление. Посмотрят-посмотрят - и
привыкнут. Как привыкла Мышка, другие близкие. Даже Иван Павлович.

Его машиной и решили воспользоваться, благо она оказалась не в ремонте.

В солнечный день сразу после завтрака Борис и Глеб одевались, чтобы
отправиться в ЦПКО. Впервые приобрели значение и погода, и время года.
Специально послушали прогноз по радио. День был обещан без осадков,
температура четырнадцать-шестнадцать. Пальто у них не было, но зато можно
было обновить подаренный на день рождения свитер.

- Только бы не простудиться с непривычки! - волновалась Мышка. - Там же
ветер с залива. Может быть, лучше в Парк Победы?

- Нет, мы хотим в ЦПКО! - твердо сказали близнецы. - Мы никогда не видели
моря.

Решали они. Как мужчины. Как авторы сценария и киноартисты. Отныне приятная
роль Мышки - обслуживать знаменитостей.

И все-таки в последний момент их охватила робость. Сейчас они покажутся на
улице. Кто угодно сможет на них глазеть. Стены перестанут укрывать их.
Наверное, так же тревожно чувствует себя рак-отшельник, выбираясь из
привычной скорлупы.

- Ну чего? Двинулись!

Мышка игриво подтолкнула их в спины.

Двинулись!

Робость как-то разом сменилась лихорадочным нетерпением. Сейчас они
выйдут... Сейчас увидят...

Дверь на лестницу распахнулась перед ними.

Протиснуться они могли только боком. Каждый хотел идти первым, поэтому
перед дверью возникла тихая борьба. Глеб уперся сильной рукой в стену,
оттолкнулся, и его развернуло плечом вперед. Не мешкая, он схватился за
дверную ручку и потянул их тандем к выходу. Борису ничего не осталось, как
волочиться за братом - боком, приставными шажками.

Лифта в их доме нет, и хотя живут они низко, на втором этаже, два пролета
спуститься все-таки нужно. Они так давно не ходили по лестнице, что почти
забыли, как это делается. Глеб держался рукой за перила и страховал обоих,
а Борис только шарил ладонью по шершавой крашеной стене.

Спускались они медленно, нащупывая каждую ступеньку. Впереди шли Мышка с
Иваном Павловичем. Они уже прошли половину марша, когда внизу хлопнула
дверь и послышались быстрые шаги. Наверх взбегал мужчина. Иван Павлович, не
подумав, посторонился, и мужчина уперся в близнецов. Не понимая, кто перед
ним, он проговорил машинально: "Разрешите". Борис и Глеб занимали как раз
всю вершину лестницы, и посторониться никто из них не мог.

- Пропустите, прошу же, - повторил мужчина.

Воспитанный, просит. Но в следующий момент начнет толкаться.

Ерундовый случай, но близнецы были близки к панике.

Развернуться и стоять на разных ступеньках, на разных уровнях они не могли.

- Да объясните же! - нервно пискнула Мышка.

Иван Павлович опомнился, вернулся и что-то зашептал мужчине. Тот посмотрел
остолбенело и пятясь отступил на площадку.

Хорошенькое начало!

Внизу перед парадным стоял старенький "москвич" с распахнутой задней
дверцей. Борис и Глеб видели машины только в телевизоре, но все равно сразу
узнали марку. Прохожих почти не было. Близнецы разом присели и в таком
положении стали боком вставляться в машину. Борис опирался рукой на спинки
передних кресел, а Иван Павлович несильно, но равномерно напирал сзади на
Глеба, как бы вдвигая братьев на сиденье.

Упаковались благополучно, но с непривычки братья запыхались от стольких
усилий.

Мышка уселась впереди - и поехали.

Снова оказавшись в тесной раковине, близнецы успокоились. Преимущество этой
новой раковины было то, что она двигалась, что за окнами сменялись дома,
улицы, шли люди, ехали машины. Похоже было, как если бы Борис и Глеб
оказались на небывало роскошной передаче Клуба кинопутешествий, и в то же
время волновало сознание, что все происходит на самом деле!

Они выехали на мост через очень широкую реку.

- Малая Нева, - сообщил Иван Павлович. - стадион Ленина и "Юбилейный", где
хоккей и фигурное катание.

Малая! Какой же ширины Большая?!

Они чувствовали себя иностранцами, впервые приехавшими в Петербург.

Скоро остановились перед другим мостом, совсем невзрачным. Но зато на
другом берегу не было домов - одни деревья.

- Приехали, мальчики! - торжествующе объявила Мышка. - Вот и ЦПКО.

Перед парком народу было много. И все, конечно, начали оборачиваться, когда
Борис и Глеб вылезли из машины.

- Завидуют, вот и глазеют, - объяснил Глеб не то себе, не то брату.

- Их вон сколько, а мы одни, - подхватил как заклинание Борис.

И они зашагали по деревянному мосту своей неповторимой походкой -
складываясь-раскладываясь, складываясь-раскладываясь.

От реки шел запах воды и свежести. А когда перешли в парк, в голову ударили
запахи зелени и земли.

Самым удивительным в парке оказался воздух. В конце концов, цветы и
деревья, реки и лодки они видели в телевизоре. Цветы - даже крупнее и
подробнее, чем можно было разглядеть на клумбах.

Но воздух не мог подделать никакой телевизор.

И почему они давно не догадались приехать сюда?!

Близнецы медленно шли по дорожке вдоль Невки, смотрели на зеленеющие
деревья, на катера, проносившиеся по реке. Бесшумно выплыла навстречу и
настоящая яхта.

- Наденьте шапки, мальчики! - волновалась Мышка. - Головы простудите с
непривычки!

Шапки она накануне специально ходила покупать.

Шапки Борису и Глебу понравились тем, что их не пришлось никак подгонять,
перешивать. Шапки - единственная нормальная деталь их одежды. (Туфли,
например, им приходится покупать две пары с разницей в два размера. Большая
пара расходится на внешние ноги, более сильные, а меньшая - на внутренние.

Но сейчас не хотелось надевать даже удобные нормальные шапки.

Ветер шевелил волосы, холодил кожу на голове. И это необыкновенное ощущение
радовало само по себе. Да и встречные все шли без шапок кроме двух-трех
стариков. Чего ж они будут кутаться как старики?!

Иван Павлович выступал гордо рядом с Мышкой. Он