ней.
Нокс. Да кто ее выгоняет? Но ведь она хочет нас погубить! Хочет,  чтобы  все
     узнали про ее стыд и позор! Хочет лишить меня того положения, которое я
     сорок лет с таким трудом создавал для себя и для тебя!
Маргарет. Да, я хочу все это разрушить, оно стоит между  нами  и  жизнью.  Я
     всем скажу.
Нокс. Мэгги, дитя мое, не доводи своего  отца  до  могилы.  Я  одного  хочу:
     скрыть это все. Я, твой отец, я на коленях прошу тебя, можно сказать  в
     ногах у тебя валяюсь: не говори никому!
Маргарет. Я все скажу.

          Нокс - в глубоком отчаянии. Миссис Нокс пробует молиться
               и не может. Маргарет стоит с неумолимым видом.


ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

          Снова  в  столовой  Гилби. После полудня. Обеденный стол
          покрыт  суконной  скатертью,  на нем чернильница, ручка,
          тетрадь  и  учебники. Бобби Гилби, съежившись в кресле у
          камина,  читает  иллюстрированную  газету.  Это красивый
          юноша    с    потугами   на   аристократизм,   сильный и
          мужественный  от  природы;  но  он  не  тренирован  и не
          развит,  ибо  его  родители  воображали,  что воспитание
          сводится  к  системе запретов. Благодаря такой системе у
          него  развилась  только привычка ускользать от нее путем
          обмана.   Он   встает,   чтобы  позвонить,  затем  снова
             усаживается в кресло. На звонок является Джогинз.

Бобби. Джогинз!
Джогинз. Что прикажете, сэр?
Бобби (угрюмо и саркастически). К черту сэра!
Джогинз (бодро). О нет, сэр!
Бобби. Я сидел в тюрьме, а вы ничем себя не запятнали.
Джогинз. Это ничего не значит, сэр. Ваш отец  платит  мне  за  то,  чтобы  я
     называл вас сэром, а я беру деньги и не должен нарушать договор.
Бобби. А вы называли бы меня сэром, если бы вам за это не платили?
Джогинз. Нет, сэр.
Бобби. Я говорил о вас с Дорой.
Джогинз. Неужели, сэр? Бобби.  Да.  Дора  уверяет,  будто  ваша  фамилия  не
     Джогинз и будто у вас манеры джентльмена. А я всегда думал, что  у  вас
     нет  никаких  манер.  Во  всяком  случае,  они  не  похожи  на   манеры
     джентльмена моего круга.
Джогинз. Так и должно быть, сэр.
Бобби. Вы, кажется, не расположены обсуждать точку зрения Доры?
Джогинз. Да, сэр.
Бобби (швыряет  газету  на  пол  и,  перебросив  ноги  через  ручку  кресла,
     поворачивается  лицом  к  лакею).  По  договору  вы   должны   немножко
     прислуживать мне, не так ли?
Джогинз. Да, сэр.
Бобби. Ну-с, так вот,  не  укажете  ли  вы  мне  пристойный  способ  порвать
     помолвку с  девушкой  так,  чтобы  не  доводить  дело  до  скандала  за
     нарушение обещания жениться и не быть последним негодяем?
Джогинз. Нет, сэр. Не будучи негодяем, вы можете  порвать  помолвку  лишь  в
     случае, если леди сама не согласится выйти за вас замуж.
Бобби. Но она не будет со мной счастлива, раз я не люблю ее по-настоящему.
Джогинз. Женщины не всегда думают о счастье, когда выходят замуж, сэр. Часто
     они это делают для того, чтобы быть замужними женщинами, а  не  старыми
     девами.
Бобби. Но как же мне быть?
Джогинз. Жениться на ней, сэр, или поступить как негодяй.
Бобби (вскакивает). Ну, так я на ней не женюсь - коротко и ясно! А что бы вы
     сделали на моем месте?
Джогинз. Я сказал бы молодой леди, что не могу выполнить  принятые  на  себя
     обязательства.
Бобби. Но ведь нужен, знаете ли, какой-то повод.  Мне  хочется  сделать  это
     по-джентльменски: сказать, что я не достоин или что-нибудь в этом роде.
Джогинз. Это не по-джентльменски, сэр. Как раз наоборот.
Бобби. Ничего не понимаю! Вы хотите сказать, что это не совсем так?
Джогинз. Это совсем не так, сэр.
Бобби. Я мог бы сказать, что никакая другая девушка не будет для  меня  тем,
     чем была она! Ведь это правда, потому  что  мы  были  в  исключительных
     условиях. А она подумает, что я ее  люблю  больше,  чем  могу  полюбить
     другую. Видите ли, Джогинз, джентльмен должен щадить чувства девушки.
Джогинз. Если вы хотите пощадить ее чувства, сэр, вы можете на ней жениться.
     А если  вы  ее  оскорбляете  отказом,  то  лучше  уж  не  притворяться,
     прикрываясь деликатностью: это ей не понравится. И начнутся  разговоры,
     от которых вам же будет хуже.
Бобби. Но послушайте, ведь я действительно не достоин ее.
Джогинз. Вероятно, она никогда и не считала вас достойным, сэр.
Бобби. Послушайте, Джогинз, вы пессимист.
Джогинз (собираясь уйти). Прикажете еще что-нибудь, сэр?
Бобби (ворчливо). Не очень-то вы мне помогли. (Безутешно бродит по комнате.)
     Обычно вы меня учили корректному поведению.
Джогинз. Уверяю вас, сэр, корректных способов бросить женщину нет. Это  само
     по себе некорректно.
Бобби (оживляясь). Вот что я сделаю: я ей скажу, что не вправе связывать  ее
     судьбу  с  человеком,  который  сидел  за  решеткой!  И   конец   делу!
     (Усаживается на стол. успокоенный и повеселевший.)
Джогинз.  Это  очень  опасно,  сэр.  Ни  одна  женщина  не  откажет  себе  в
     романтическом удовольствии пожертвовать собой и простить, если  ей  это
     приятно. Почти наверно она скажет, что после вашего несчастья вы  стали
     ей еще дороже.
Бобби. Какая досада! Просто не знаю, что делать. Послушайте,  Джогинз,  ваши
     хладнокровные и  упрощенные  методы  действия  не  имели  бы  успеха  в
     Дэнмарк-хилле.
Джогинз. Не отрицаю, сэр. Конечно, вы предпочли бы придать этому такой  вид,
     будто вы жертвуете собой ради нее, или  спровоцировать  ее,  чтобы  она
     сама порвала помолвку. И то и  другое  было  испробовано  не  раз,  но,
     насколько мне известно, без всякого успеха.
Бобби. Черт возьми! Как хладнокровно вы устанавливаете законы  поведения.  В
     моем кругу приходится слегка маскировать  свои  поступки.  Дэнмарк-хилл
     это, знаете ли, не Кэмберуэлл.
Джогинз. Я заметил, сэр, что, по мнению Дэнмарк-хилла, чем выше вы стоите на
     социальной лестнице, тем  меньше  вам  разрешается  быть  искренним,  а
     вполне искренни только бродяги и подонки общества. Это ошибка.  Бродяги
     часто бывают бесстыдны, но искренни - никогда. Хлыщи -  если  разрешите
     воспользоваться этим термином для высших классов - гораздо  чаще  ведут
     игру в открытую. Если вы скажете молодой леди, что хотите ее бросить, а
     она назовет вас свиньей, тон переговоров,  возможно,  оставляет  желать
     лучшего; но все же  так  будет  менее  по-кэмберуэллски,  чем  если  вы
     скажете, что недостойны ее.
Бобби. Никак не  могу  вам  втолковать,  Джогинз:  ведь  эта  девушка  -  не
     судомойка. Я хочу сделать это деликатно.
Джогинз. Ошибка, сэр, поверьте, если только у вас  нет  к  этому  природного
     таланта... Простите, сэр, кажется, звонят. (Уходит.)

          Бобби,  очень  озабоченный,  засовывает руки в карманы и
          слезает   со  стола,  уныло  глядя  перед  собой;  потом
          неохотно  возвращается  к своим книгам, садится и что-то
                           пишет. Входит Джогинз.

Джогинз (докладывает). Мисс Нокс.

                    Маргарет входит. Джогинз удаляется.

Маргарет. Все еще готовитесь к экзамену  в  Общество  искусств,  Бобби?  Все
     равно провалитесь.
Бобби (вставая). Нет, я писал вам.
Маргарет. О чем?
Бобби. Так, пустяки. А впрочем... Ну, как поживаете?
Маргарет (подходит к другому концу стола  и  кладет  на  него  номер  "Лойдз
     Уикли" и сумочку). Прекрасно, благодарю вас. Весело было в Брайтоне?
Бобби. В Брайтоне? Я не был в... Ах да, конечно.  Ничего,  недурно.  А  ваша
     тетка здорова?
Маргарет. Моя тетка? Вероятно. Я целый месяц ее не видела.
Бобби. А я думал, вы гостили у нее.
Маргарет. А, так вот что они вам сказали!
Бобби. Да. А разве вы были не у нее?
Маргарет. Нет. Я вам хочу что-то сказать. Садитесь, устраивайтесь поудобней.

          Она  усаживается на край стола. Он садится рядом с ней и
                        лениво обнимает ее за талию.

     Бобби,  незачем это делать, если вам не хочется. Давайте отдохнем разок
     от наших обязанностей и посмотрим, как это получится.
Бобби. Обязанностей? О чем вы говорите?
Маргарет.  Вы  прекрасно  понимаете,  о  чем  я  говорю.  Бобби,  разве   вы
     когда-нибудь хоть чуточку любили  меня  по-настоящему?  Не  увиливайте,
     пожалуйста. Я-то к вам совершенно равнодушна.
Бобби (обиженно отдергивает руку). Простите, пожалуйста, я этого не знал.
Маргарет. Не знали? Бросьте! Не притворяйтесь. Ведь я сказала напрямик. Если
     хотите, можете свалить  все  на  меня,  но  я  не  верю,  что  вы  мной
     интересуетесь больше, чем я вами.
Бобби. Вы хотите сказать, что нас толкали к этому папы и мамы?
Маргарет. Да.
Бобби. Но это все же не значит, что я к вам равнодушен. Видите ли,  ни  одна
     девушка не может  заменить  мне  вас,  но  ведь  мы  выросли  вместе  и
     относимся друг к другу скорее как брат и сестра, чем... чем  как-нибудь
     иначе. Правда?
Маргарет. Совершенно верно. Как это вы обнаружили, что есть разница?
Бобби (покраснев). Ну, Мэгги...
Маргарет. Я узнала от француза.
Бобби. Мэгги! (В ужасе соскакивает со стола.)
Маргарет. А вы - от француженки? Видите ли, об этом  всегда  от  кого-нибудь
     узнают.
Бобби. Она не француженка. Она очень славная женщина. Но  ей  не  повезло  в
     жизни. Она дочь священника.
Маргарет (в испуге). Ой, Бобби! Такая женщина!
Бобби. Какая женщина?
Маргарет. Глупый мальчик, неужели вы поверили, что она дочь священника? Ведь
     это ходячая фраза.
Бобби. Иными словами, вы мне не верите?
Маргарет. Нет, я не верю ей.
Бобби (заинтересованный, снова подсаживается к ней на край  стола).  Что  вы
     можете знать о ней? Что вы вообще можете знать о таких вещах?
Маргарет. О каких вещах, Бобби?
Бобби. Ну, скажем, о жизни.
Маргарет. Я много пережила с тех пор, как мы в последний раз виделись.  Я  и
     не думала гостить у тетки, пока вы были в Брайтоне.
Бобби. Я не был в Брайтоне, Мэг. Уж лучше я вам все скажу,  все  равно  рано
     или поздно  вы  узнаете.  (Смиренно  начинает  свою  исповедь,  избегая
     встречаться глазами с  Маргарет.)  Мэг,  в  сущности,  это  ужасно,  вы
     сочтете меня последним негодяем. Я сидел в тюрьме.
Маргарет. Вы?!
Бобби. Да, я. За пьянство и нападение на полицию.
Маргарет. Вы хотите сказать, что вы... ох, как это досадно!  (Спрыгивает  со
     стола и, безутешная, падает на стул.)
Бобби. Конечно, после этого я не могу связывать вас. Я как  раз  вам  писал,
     что вы можете порвать со мной. (Тоже слезает со стола и медленно идет к
     камину.) Должно быть, вы меня считаете последним мерзавцем.
Маргарет. Выходит, что все сидели  в  тюрьме  за  пьянство  и  нападение  на
     полицию? Долго вас держали?
Бобби. Две недели.
Маргарет. Столько же и я высидела.
Бобби. О чем вы говорите? Где?
Маргарет. За решеткой.
Бобби. Но я не шучу. Я говорю серьезно. Честное слово, я...
Маргарет. Что вы сделали фараону?
Бобби. Ничего.  Ровно  ничего.  Он  возмутительно  преувеличивал,  я  только
     посмеялся над ним.
Маргарет (с торжеством вскакивает). Я вас перещеголяла!  Я  выбила  ему  два
     зуба. И один из них у меня. Он мне его продал за десять шиллингов.
Бобби. Пожалуйста, перестаньте дурачиться, Мэг. Говорю вам, что я  не  шучу.
     (Надувшись, садится в кресло.)
Маргарет (берет номер "Лойдз Уикли" и идет к Бобби). И я  вам  тоже  говорю,
     что я не шучу. Смотрите. Вот тут все сказано. Ежедневные газеты  никуда
     не годятся, зато  воскресные  -  просто  прелесть.  (Садится  на  ручку
     кресла.) Слушайте. (Читает.) "Неисправима в восемнадцать  лет.  Скромно
     одетая, приличная на вид девушка,  которая  отказывается  назвать  свою
     фамилию..." Это я!
Бобби (на секунду отрываясь от газеты). Вы хотите сказать, что пустились  во
     все тяжкие только из озорства?
Маргарет. Я ничего плохого не сделала. Я пошла посмотреть чудесные танцы,  я
     познакомилась с очень славным человеком и  тоже  танцевала.  Что  могло
     быть невиннее и очаровательнее? А вот другие поступали скверно и,  если
     хотите, делали это из чистого озорства. Как бы там ни было, Бобби, а мы
     с вами оба посидели за решеткой и навеки опозорены.  Какое  облегчение,
     не правда ли?
Бобби (с чопорным видом встает). Но для  девушки  это,  знаете  ли,  не  так
     просто. Мужчина может делать то, что женщине не  прощается.  (Стоит  на
     коврике перед камином, спиной к огню.)
Маргарет. Вы шокированы, Бобби?
Бобби. А неужели вы воображали, Мэг, что  мне  это  понравится?  Вот  уж  не
     думал, что вы такая!
Маргарет   (вскакивает,   возмущенная).   Я   не   такая!   Пожалуйста,   не
     притворяйтесь, будто вы считаете меня дочерью священника.
Бобби. Очень прошу вас не шутить этим! Вспомните, какой разразился  скандал,
     когда вы проболтались, что восхищаетесь Джогинзом!

                  Она быстро поворачивается к нему спиной.

     Лакеем! А что это за француз?
Маргарет (снова повернулась к нему лицом). О французе я знаю только то,  что
     он славный малый, умеет размахивать  ногой  как  маятником  и  сбил  ею
     полисмена. Он сидел вместе с вами в Уормвуд-Скрабз, а я была в Холоуэе.
Бобби. Конечно, можете потешаться, сколько вам угодно, Мэг, но  это,  знаете
     ли, уж слишком.
Маргарет. Вы хотите сказать, что не могли бы жениться  на  женщине,  которая
     сидела в тюрьме?
Бобби (поспешно). Нет, я этого не говорил. Пожалуй, это  даже  дает  женщине
     больше прав на мужчину. Любая девушка может попасть в  беду,  если  она
     легкомысленная и выпьет лишнее. Всякий, кто ее знал, должен понять, что
     ничего плохого в этом нет. Но вы не из тех, которые любят проказничать.
     Во всяком случае, вы не были такой.
Маргарет. Я не такая. И никогда не буду  такой.  (Подходит  к  нему.}  Я  не
     проказничала. Боб. Я это сделала  по  наитию.  Потому  что  я  -  такой
     человек. Я это сделала под влиянием  религиозного  настроения.  Я  ведь
     неисправима в восемнадцать лет. Ну, так  как  же  теперь  насчет  нашей
     помолвки?
Бобби. Знаете, Мэг, мне кажется, вы  не  имеете  права  на  ней  настаивать.
     Конечно, смешно, если бы я вздумал возмущаться. Я ни  в  кого  не  могу
     бросить камень, да и не собираюсь. Я могу понять шутку,  могу  простить
     промах, если все согласны в том, что это  шутка  или  промах.  Но  быть
     распущенной из принципа, связывать это с религией...  Да,  Мэг,  должен
     сказать, что, на мой взгляд, это уж слишком. Надеюсь,  вы  говорите  не
     серьезно?
Маргарет. Бобби, вы безнадежны. Мне вы, во всяком случае, не нужны.
Бобби (обиженно). Очень жаль, мисс Нокс.
Маргарет. До свиданья, мистер Гилби. (Поворачивается на каблуках  и  идет  к
     другому концу стола.) Вероятно,  вы  не  захотите  познакомить  меня  с
     дочерью священника?
Бобби. Вряд ли ей это понравится. В конце  концов,  есть  какие-то  границы.
     (Садится за стол и  углубляется  в  свои  учебники:  намек,  чтобы  она
     уходила.)
Маргарет (направляясь к двери). Бобби, позвоните и скажите  Джогинзу,  чтобы
     он меня проводил.
Бобби (краснея). Я не хам, Мэг.
Маргарет (подходя к столу). Ну, так и ведите себя получше, чтобы  нам  потом
     было не противно вспоминать об этом  разговоре.  Пожалуй,  вам  следует
     поцеловать меня. Ведь больше вам никогда не понадобится это делать.
Бобби. Не понимаю, какое это вам доставит удовольствие, если я безнадежен.
Маргарет. О, это не для удовольствия!  Если  бы  я  думала  о  том,  что  вы
     называете удовольствием, я попросила бы француза поцеловать меня... или
     обратилась бы к Джогинзу.
Бобби (встает и отступает к камину). Не говорите гадостей,  Мэг!  Не  будьте
     вульгарны!
Маргарет (твердо решив добиться своего). Ну, так я вас  заставлю  поцеловать
     меня, в наказание. (Хватает его за руку, тянет к  себе  и  обнимает  за
     шею.)
Бобби. Нет! Оставьте! Пустите меня, слышите?

                        Джогинз появляется в дверях.

Джогинз. Мисс Дилейни, сэр.

          Входит Дора. Джогинз уходит. Маргарет поспешно отпускает
                    Бобби и идет в другой конец комнаты.

Дора (вслед уходящему  Джогинзу).  Ну,  видно,  вы  никудышный  лакей,  если
     впускаете меня, когда тут гости. (Обращаясь к  Маргарет  и  Бобби.)  Не
     беспокойтесь, душенька, не беспокойся, дорогой: я подожду в буфетной  у
     Джогинза, пока ты освободишься.
Маргарет. Вы не узнаете меня?
Дора (выходит на середину комнаты и пристально смотрит на нее). Как, да  это
     номер четыреста шесть!
Маргарет. Совершенно верно.
Дора. Ну ни за что бы я вас не узнала, когда вы сняли казенное  платье!  Как
     вы оттуда выбрались? Ведь вас засадили на месяц?
Маргарет. Мой ухажер уплатил за меня штраф, как только его самого выпустили.
Дора. Настоящий джентльмен! (Указывая на Бобби, который стоит разинув  рот.)
     Посмотрите на него! Он никак не может это переварить.
Бобби. Должно быть, Мэг, вы с ней познакомились в тюрьме? Но  уж  если  дело
     дошло до ухажера... нечего сказать!
Маргарет. Да, я научилась жаргону,  и  он  мне  нравится.  Еще  один  барьер
     рухнул.
Бобби. Тут дело не в  жаргоне,  Мэг,  но  я  думаю...  (Смотрит  на  Дору  и
     умолкает.)
Маргарет (угрожающе). Что вы думаете, Бобби?
Дора. Он думает, деточка, что вам не годится разговаривать со мной запросто.
     Это делает ему честь: он, знаете ли, всегда был джентльменом.
Маргарет. Делает ему честь? Когда он вас так оскорбляет?! Бобби, да  скажите
     же, что вы этого не думали!
Бобби. Я не сказал, что я это думал.
Маргарет. Ну, так скажите, что она ошибается.
Бобби. Мне бы не хотелось говорить при Доре, но я действительно  думаю,  что
     это не одно и то же - мое знакомство с ней и ваше.
Дора. Конечно, не одно и то же, миленький. (Обращаясь к  Маргарет.)  Я  пока
     смоюсь и вернусь через полчаса. А вы тут успеете  сговориться.  Я  и  в
     самом деле неподходящая для вас компания,  душечка,  я  вам  не  ровня.
     (Идет к двери.)
Маргарет. Постойте. А он, по-вашему, мне ровня?
Дора. Ну, уж я-то не скажу ничего такого, что помешало  бы  девушке  сделать
     хорошую партию, а порядочному молодому человеку  остепениться.  У  меня
     есть совесть, хотя я, может быть, и не так разборчива, как некоторые.
Маргарет. По-моему, вы очень порядочный человек,  а  Бобби  ведет  себя  как
     сволочь.
Бобби (очень обиженный). Прелестное словечко!
Дора. Эх, душечка, мужчинам каких только  подлостей  не  приходится  делать,
     чтоб поддержать свою репутацию. Но разве можно  их  в  этом  винить?  Я
     как-то встретила Бобби, когда он шел с матерью, и, конечно, он меня  не
     узнал. Не буду врать - мне это не понравилось, но что ему было  делать,
     бедняжке?
Маргарет. А теперь он хочет, чтобы и  я  поддерживала  его  репутацию  и  не
     узнавала вас. А я этого не сделаю, хотя бы тут были все мои родные.  Но
     его-то я не буду узнавать,  пока  он  не  научится  обращаться  с  вами
     прилично.  (С  угрожающим  видом  направляется  к  Бобби.)  Я  вас  еще
     воспитаю, грубое вы животное!
Бобби (взбешенный, идет к ней  навстречу).  Кого  это  вы  называете  грубым
     животным?
Маргарет. Вас.
Дора (умиротворяюще). Полно, миленькие.
Бобби. Берегитесь, если не хотите получить затрещину!
Маргарет. Берегитесь, не то зуб полисмена послужит только началом коллекции.
Дора. Успокойтесь, детки!

          Бобби,  забыв  о  том,  что он взрослый и должен держать
          себя с достоинством, показывает Маргарет язык. Маргарет,
          взбешенная не меньше его, дает ему пощечину Он бросается
                            на нее. Они борются.

Бобби. Язва! Я тебя проучу!
Маргарет. Свинья! Скотина! (Припирает его к столу.) Ну кто кого проучит?
Дора (кричит). Джогинз, Джогинз! Они убьют друг друга!
Джогинз (распахнув дверь, докладывает). Мосье Дювале.

          Дювале