ли   элиты,  прибывшие  на   Тайвань   из
континентального  Китая, знали, что в долгосрочной  перспективе их положение
станет сложным. Они являлись меньшинством, составлявшим  около 10% населения
острова.  Медленно, но  неизбежно,  в  состав  государственной бюрократии  и
офицерского корпуса вооруженных сил, первоначально состоявших из выходцев из
континентального  Китая и их детей,  вливалось все  больше  коренных жителей
Тайваня. Политический вес коренных  жителей  Тайваня должен был возрасти,  -
это  было  только  делом времени.  Цзян и  его высокопоставленные  помощники
понимали  это. Они отбирали среди коренных  жителей  Тайваня тех,  кого  они
считали  наиболее  надежными  людьми, которые  продолжали  бы  проводить  их
политику противостояния китайским коммунистам, но при этом не вели бы дело к
образованию  независимого, отдельного  от  Китая Тайваня, который предавался
анафеме китайскими коммунистами.
     К    середине    80-ых    годов    представители   молодого   поколения
высокообразованных   жителей  Тайваня  стали  занимать  высшие  должности  в
официальной иерархии. Мы отозвали нашего торгового представителя на Тайване,
который  был  выходцем из провинции  Чжэцзян - родной  провинции  Цзяна. Его
место  занял  человек,  который  умел  говорить  на  местном  диалекте  минь
(Min-nan),  - одном из диалектов провинции  Фуцзянь (Fujan). На наших глазах
возникал  новый  Тайвань.  Мы  поддерживали  отношения  с коренными жителями
Тайваня,  занимавшими   должности  в  органах  государственного  управления,
связанными с  Гоминданом, но держались подальше от тайваньских  диссидентов,
выступавших за  независимость острова. Их организации являлись нелегальными,
и некоторые из них были посажены в тюрьму по обвинению в мятеже.
     В середине  80-ых годов я заметил, что состояние  здоровья  Цзян Цзинго
значительно  ухудшилось. Он уже не мог сопровождать меня во время поездок по
Тайваню.  В ходе наших  бесед я  пришел к выводу, что американская пресса  и
Конгресс  США  оказывали  на  него  нажим,  требуя  провести  демократизацию
политической системы. Цзян отменил военное положение  и приступил к процессу
демократизации.   Его   сын   Сяо-ву   (Hsiao-wu),  который   был   торговым
представителем Тайваня в  Сингапуре,  посвящал меня  в планы своего  отца. Я
говорил Цзян Цзинго, что для обеспечения безопасности Тайваня  ему следовало
заручиться поддержкой со стороны не только президента  Рейгана,  но также со
стороны американских средств массовой информации и Конгресса США, потому что
Рейган  сам  нуждался  в  их поддержке. Позднее,  Цзян разрешил организациям
неофициальной  оппозиции, которая была  легальной,  участвовать в  выборах в
Законодательное собрание.
     Цзян Цзинго  умер в январе 1988 года. Он пользовался огромным уважением
внутри  страны, что  помогало ему  справляться с теми общественными  силами,
которые  развернули  свою  деятельность  после отмены военного  положения. Я
присутствовал  на его похоронах,  на которые прибыли, чтобы воздать ему дань
уважения, многие  японские и американские лидеры,  бывшие премьер-министры и
высокие  официальные  лица.  Тем  не  менее,  никого  из  официальных   лиц,
занимавших должности в тот период, на похоронах не было. Это были похороны в
традиционном китайском стиле. Его тело, как и тело его отца, Генералиссимуса
Чан  Кай-ши, было  похоронено  на временном  кладбище  около  Тайбэя,  чтобы
храниться там до момента окончательного погребения в будущем в родном  уезде
в провинции Чжэцзян, к югу от Шанхая.
     После этого к власти пришел вице-президент Ли Дэнхуэй (Lee Teng-hui). Я
впервые  встретился  с  ним,  когда  он  был  мэром  Тайбэя,  а  позднее,  -
губернатором  одной  из провинций.  Иногда мы вместе  играли в гольф. Он был
компетентным,  трудолюбивым  человеком,  проявлял  уважение   к  старшим,  а
особенно к президенту и министрам - выходцам из континентального Китая. В то
время  он был  дружелюбным, скромным  чиновником. Он был  высокого роста,  с
седеющими волосами,  носил  толстые очки  и  широко  улыбался. До  того, как
назначить   его  на  должность  вице-президента,  Цзян  Цзинго  рассматривал
кандидатуры   нескольких  других  коренных   жителей  Тайваня,  входивших  в
руководство Гоминдана,  но посчитал  их  менее подходящими  людьми  для этой
должности.  Я предполагал, что он, очевидно, был абсолютно уверен в том, что
Ли Дэнхуэй был надежным человеком, на которого  можно было положиться в деле
продолжения  политики  Цзян Цзинго,  который не  вел  дело к  провозглашению
независимости Тайваня.
     На  протяжении  нескольких лет президент Ли Дэнхуэй продолжал проводить
традиционную политику Гоминдана, заключавшуюся в признании "единого Китая" и
отказе  от  провозглашения  независимости   Тайваня.  Он  решил   заполучить
поддержку    достаточного   числа    представителей   "старой   гвардии"   и
представителей "новой гвардии", -  выходцев  из континентального Китая,  - в
составе  Гоминдана,  чтобы  установить  полный  контроль  над  партией.  Все
занимавшие ключевые посты чиновники, которые не соглашались с ним или давали
ему   нелицеприятные  советы,  были  вскоре  смещены.  В  их  число  входили
премьер-министр Хао Пейцун (Hau Pei-tsun) и министр иностранных дел  Фредрик
Ченфу (Fredrick Chien Fu), который в 1995 году высказывался против визита Ли
в Америку.  Ли Дэнхуэй провел быструю демократизацию  политической  системы,
позволившую назначить  на ключевые должности большее  число коренных жителей
Тайваня  и  укрепить  его  контроль  над  Гоминданом   и  страной  в  целом.
Представители  "старой гвардии"  в  Гоминдане давно  говорили  мне, что  они
предвидели эти  перемены и  считали их неизбежными.  Тем  не менее,  они  не
предвидели того,  как быстро президент  Ли  осуществит передачу политической
власти  90%-ому   большинству   населения   путем   всенародных  выборов   в
Национальную  ассамблею  (National Assembly) и Законодательное  собрание. Он
начал  реформировать  и  саму партию Гоминдан, пока,  в конце концов, многие
члены  не  оставили ее,  чтобы сформировать Новую партию  (New  Party),  что
серьезно ослабило контроль Гоминдана над властными структурами.
     Как только президент Ли  Дэнхуэй сумел консолидировать свои позиции, он
стал высказывать свои мысли в выражениях, которые привели лидеров в Пекине к
выводу, что ему хотелось бы удерживать Тайвань  отдельно  от Китая как можно
дольше. В  1992 году президент Ли  обнародовал свои условия воссоединения  с
Китаем. Под "единым Китаем" он понимал Республику Китай (Republic of China),
а  не   Китайскую   Народную   Республику   (People's  Republic  of  China).
Воссоединение нации, по его мнению, могло быть достигнуто только при условии
существования "свободного, процветающего  и демократического Китая", другими
словами,  коммунистический  Китай   должен   был  сначала  стать   таким  же
демократичным, как и Тайвань. Тогда я еще не знал, что  это были жесткие, не
подлежавшие обсуждению условия, а не стартовый пункт для переговоров.
     В  апреле  1994 президент  Ли Дэнхуэй  дал интервью  хорошо  известному
японскому журналисту Риотаро Шиба (Ryotaro Shiba). Оно было  опубликовано  в
японском  журнале,  и  никаких  опровержений  по  поводу этого  интервью  не
опубликовано  до сих пор. В  интервью он заявил,  что  Гоминдан  был партией
пришельцев,  и  что  народ  Тайваня  пережил  много страданий  в  результате
оккупации этих пришельцев, сформировавших правительство. Он добавил: "Моисея
и его  народ  впереди  поджидают трудности. "Исход"  может  быть  подходящим
выходом из  положения".  Китай  не мог проигнорировать  заявление президента
Тайваня, говорившего о Моисее, ведущем свой народ в "землю обетованную".
     Коренные жители Тайваня затаили глубокую обиду на пришельцев с материка
за  инцидент,  получивший  название  "2-28".  28  февраля  1947 года  тысячи
коренных  жителей Тайваня  были  убиты  войсками националистов  за  то,  что
выражали свое негодование против пришельцев с материка, которые вели себя не
как  освободители,  а  как  повелители. Любое публичное упоминание  об  этой
трагедии подавлялось, но она жила  в  памяти  местного населения,  и,  когда
президентом стал коренной житель  Тайваня, эти чувства вышли наружу. Следует
отдать должное президенту Ли, который удерживал  под контролем любые попытки
свести старые счеты.
     Переход  к  демократическим  выборам "помог" разбередить  старые раны и
способствовал   усилению  раскола   между   коренными   жителями  Тайваня  и
пришельцами с  материка.  Чтобы завоевать  симпатии 90%  населения, политики
делали акцент на своем местном происхождении. Они вели предвыборную кампанию
на  местном  диалекте минь  и высмеивали  своих  оппонентов -  пришельцев  с
материка  за их неумение говорить на этом  языке. Некоторые  даже подвергали
сомнению преданность Тайваню пришельцев с материка.
     Представители   старшего  поколения  лидеров   -  выходцев  с  материка
чувствовали себя  уязвленными этими нападками. Ученые  - выходцы с  материка
помогли построить университеты и воспитали многих способных коренных жителей
Тайваня.  Такие  выдающиеся  лидеры  - выходцы  из  материкового Китая,  как
премьер-министры  И.С.  Сан (Y.  S. Sun)  и Ю Ку-хуа (Yu Kuo-hwa),  а  также
министр  финансов  К.Т.  Ли разработали  политику, благодаря которой Тайвань
превратился  из аграрной страны в индустриальную державу.  Это  они заложили
фундамент для тех выдающихся успехов, которых добился Тайванем.
     Еще более  зловещим результатом предвыборной агитации  явилось растущее
вмешательство в политику триад (китайская мафия). Связи Гоминдана с триадами
восходят еще к довоенной эпохе, когда генерал  Чан  Кай-ши  использовал их в
Шанхае для борьбы с коммунистами.  Триады последовали за ним на Тайвань, где
мафия укоренилась и процветала. Пока  выборы носили формальный характер и не
давали доступа к реальной власти, правительство было способно держать  мафию
под контролем.  Когда же  в  конце 80-ых  годов была проведена либерализация
политической системы, и победа на выборах открыла доступ  к реальной власти,
триады   быстро   обнаружили,   что   они  могут  добиться  избрания   своих
представителей в  органы  власти.  К 1996  году  10%  депутатов Национальной
ассамблеи  и 30% депутатов местных законодательных органов  являлись членами
секретных обществ, - мафия стала политической силой. Широко распространились
коррупция  и  подкуп  избирателей,  поэтому,  заполучив мандаты,  избранники
должны были возместить эти расходы.
     Свободная   пресса  оказалась   неспособной   контролировать  коррупцию
("черное   золото")  или  подавить  триады,  которые  пресса  сравнивала   с
сицилийской мафией.  Триады стали настолько мощными, что, когда в  1996 году
печально  знаменитый   главарь  мафии  был  убит  соперничающей  бандой,  то
генеральный секретарь  администрации президента  публично  воздал  ему  дань
уважения, послав традиционный похоронный  венок,  чтобы заполучить поддержку
сторонников  покойного.  На  похоронах  присутствовали  заместитель  спикера
Законодательного собрания, другие видные депутаты, а также несколько лидеров
оппозиции.  Мафия  проникла  в строительную  индустрию, сельскохозяйственные
кооперативы  и  даже  в бейсбольную  лигу.  Она  проложила  себе  дорогу  на
ежегодные собрания акционеров компаний, акции которых  котируются  на бирже,
проникла в богатые церковные общины,  и даже начала набирать  своих членов в
школах.
     В  июне  2000  года,  через  две  недели  после  своего  назначения  на
должность,  первый  в  послевоенной  истории  Тайваня  министр  юстиции,  не
являвшийся членом Гоминдана, Чен  Диньнан (Chen Ding-nan), сказал: "Ситуация
с коррупцией на Тайване, по  сравнению со  всеми другими  странами Восточной
Азии, является наиболее серьезной. На протяжении 50 лет на Тайване ничего не
предпринималось  для  борьбы  с  коррупцией.  Источником  политики  "черного
золота"  на Тайване является Ли Дэнхуэй.  Он знал о положении  с коррупцией,
но, кроме разговоров о необходимости борьбы с ней, не принимал никаких  мер.
Из-за того, что бывшие министры юстиции искренне  верили словам господина Ли
и  пытались  очистить  общество,  они  вынуждены   были  уйти.  Общественная
атмосфера,  культура, люди, - все это  может легко оказывать воздействие  на
судей,  полицейских и  даже  законодателей.  Мы  должны  заставить их  взять
ответственность на себя".
     Я  принял  президента Ли Дэнхуэя  в  Сингапуре  в 1989 году, - это  был
первый визит президента  Тайваня  в  страну, расположенную  в  Юго-Восточной
Азии.  Я  оказал ему  все  личные  почести,  подобающие  главе  государства.
Несмотря  на  то,  что  Сингапур  тогда  еще  не  установил  дипломатических
отношений  с КНР, я решил, что в рамках  официального  протокола официальные
почести,  подобающие  главе  государства,  оказаны  не  будут.  Не  было  ни
государственных  флагов,  ни почетного  караула,  ни  других  церемониальных
атрибутов визита на высшем уровне. Во всех публичных заявлениях мы упоминали
о  президенте Ли "с Тайваня" (from Taiwan), а не  о "президенте Тайваня" (of
Taiwan). Тем не менее, этот визит помог  повысить его политический статус  в
регионе.
     Поскольку  я действовал в  качестве связного между КНР и  Тайванем, они
избрали Сингапур местом своих первых переговоров в апреле 1993 года. Китайцы
назвали их "переговорами Ван-Ку" (Wang-Koo Talks), в  соответствии с именами
руководителей,  которые  возглавляли  "неофициальные"  делегации  сторон.  Я
встретился с лидерами обеих делегаций поодиночке  и знал,  что их президенты
поручили  им  обсудить  с  противоположной  стороной перечень  вопросов,  не
совпадавших  друг  с другом.  Представитель Тайваня Ку Ченфу  (Koo  Chen-fu)
стремился  урегулировать только  такие технические вопросы как удостоверение
подлинности документов и  проверка утерянной  заказной  корреспонденции; его
президент  не  хотел  вести  какие-либо дискуссии относительно либерализации
торговли, а тем более,  -  переговоры о воссоединении. Представитель КНР Ван
Даохань (Wang Daohan) хотел, чтобы  обсуждение  этих незначительных вопросов
привело к содержательной дискуссии о  воссоединении Китая с  Тайванем. Как и
ожидалось, переговоры не способствовали улучшению отношений.
     Президент Ли Дэнхуэй является заядлым читателем, обладающим невероятной
способностью к  поглощению  информации.  Он  получил образование  в японской
школе на Тайване в те времена,  когда  Тайвань еще был  Формозой  (Formosa),
колонией  Японии. Во  время  войны он был в  числе немногих жителей Тайваня,
избранных японцами  для  получения образования  в японских университетах. Ли
Дэнхуэй учился  в Императорском Университете  города  Киото  (Kyoto Imperial
University),   который    уступал   по    престижности   только   Токийскому
Императорскому  Университету  (Tokyo Imperial  University). После  войны  он
вернулся на  Тайвань, чтобы завершить  свое  университетское  образование  в
Тайбэе.  Позднее,  Ли  Дэнхуэй  дважды  отправлялся для  продолжения  своего
образования  в  Америку,  получив  докторскую  степень   (Ph.D.)  в  области
экономики сельского хозяйства в Корнуэлле (Cornell).
     Ли Дэнхуэй с гордостью сказал мне,  что ежедневно читает четыре главные
японские  газеты и смотрит спутниковые трансляции японского  телевидения НТК
(NTC) из Токио. Даже книги он предпочитал читать не в английских оригиналах,
а в японских переводах, - так  ему было легче. Он был так глубоко погружен в
японскую  историю   и  культуру,  что  был  не  слишком  высокого  мнения  о
материковом Китае, рассматривая его глазами получившей японское  образование
элиты.  Это   касалось  и   истории,   и  культуры  Китая,  и  его  нынешних
коммунистических  лидеров.  Он  с  презрением  относился к  коммунистическим
лидерам Китая, публично  называя  их "дебилами",  "тупицами"  и "безмозглыми
людьми". Китайские лидеры никогда не отвечали на эти "комплименты", но я был
абсолютно  уверен в  том, что  референты в Пекине старательно записывали эти
реплики.
     Президент Ли  показался мне человеком, уверенным в  себе, начитанным  и
хорошо информированным  по любому интересовавшему его  вопросу.  Несмотря на
это,  из-за  международной  изоляции   Тайваня  он  не  мог  понять,  почему
руководители  иностранных  государств не  симпатизировали Тайваню  в  той же
степени, что  и японцы. Он  придавал большое  значение  поддержке со стороны
Японии. Ли Дэнхуэй также считал, что,  если он будет следовать  предписаниям
американских  либералов и  Конгресса США в области  демократии  и соблюдения
прав человека, то США будут защищать Тайвань от коммунистического Китая.
     Я  не мог понять  позиции президента Ли. Один его  старый друг объяснил
мне, что  японское  образование  вселило  в Ли дух японского воина  "бусидо"
(bushido),  и  что  он считал  своей миссией  вести  народ  Китая  в  "землю
обетованную". Он также  добавил, что Ли Дэнхуэй был набожным христианином, и
поэтому,  вдохновляемый духом "бусидо", он будет выполнять волю  Божью любой
ценой.
     В  июне  1995 года,  после мощного  лоббирования, президент Ли  Дэнхуэй
добился от Конгресса  США единогласного принятия резолюции о выдаче ему визы
для  посещения Корнуэлла, - университета, где он  учился. Этот визит и речь,
произнесенная им в Корнуэлле, имели  куда более  серьезные последствия,  чем
конгрессмены могли себе представить. Я опасался реакции со стороны Китая, но
даже  не  представлял  себе,  насколько  глубоким  было  недоверие  Китая  к
президенту  Ли,  и того,  насколько  серьезно отнесутся  китайцы  к  решению
президента  США  разрешить этот визит. Позднее, в октябре того  же  года,  я
спросил премьер-министра КНР Ли Пэна,  почему он был так  убежден в том, что
Ли Дэнхуэй стремился к провозглашению независимости  Тайваня. Ли Пэн сказал,
что китайские руководители  просмотрели полную  видеозапись  выступления  Ли
Дэнхуэя  в Корнуэлле. В ней  он вообще  не упомянул о "едином Китае",  делая
ударение на Тайване и называя его Китайской Республикой на Тайване (Republic
of  China  on  Taiwan). В  марте 1996 года это привело  к наиболее серьезной
конфронтации  между двумя  сторонами  со времен кризиса  1958 года  в  Цюмое
(Quemoy). Китайцы  развернули войска,  провели  военные маневры  в провинции
Фуцзянь, расположенной  через пролив от Тайваня, и  произвели пуски  ракет в
акваторию моря,  прилегающую к важным  морским портам на  западном побережье
Тайваня.
     3 марта 1996 года, чтобы  разрядить обстановку, я выступил с обращением
к обеим  сторонам: "Китайские лидеры называли меня своим  старым другом, моя
дружба  с  Тайванем имеет  еще более длинную  историю.  Если одна  из сторон
пострадает,  Сингапуру  тоже  будет  нанесен  ущерб,  если  же  обе  стороны
пострадают, то  Сингапуру  будет нанесен  двойной ущерб.  Сингапур извлекает
выгоду  из процветания обеих  сторон,  их  сотрудничества  и  взаимопомощи".
Вице-премьер   Китая,   министр  иностранных   дел   Сян  Сишен   сказал  на
пресс-конференции, что этот конфликт был внутренним делом Китая, и, несмотря
на  то, что я  знаю о  Тайване больше,  чем большинство посторонних,  данный
конфликт  был из разряда тех, которые посторонних не касались. Этот вежливый
отказ не удивил  меня, ибо он согласовывался с основным принципом китайского
руководства: отношения с Тайванем  являются внутренней китайской  проблемой,
которая должна быть разрешена непосредственно лидерами обеих сторон.
     Тем временем,  президент Ли Дэнхуэй развернул кампанию,  в ходе которой
связи Тайваня с Китаем всячески приуменьшались. С  момента окончания войны в
1945  году  до  смерти  Цзян  Цзинго в 1988 году,  в школах  и университетах
Тайваня преподавание шло  на  китайском литературном языке. Студенты изучали
историю  и  географию континентального Китая,  провинцией  которого  являлся
Тайвань. Тепер