ированное мое замужество
сделало свое дело, и теперь говорят: "Это та Иванова, которая вышла замуж за
молодого пианиста?" Но настоящий ажиотаж  начался  после  программы  "Двое",
которая вышла на экран в апреле 2000 года.
   Нас приглашали сняться в ней давно,  но  одна  я  не  могла  принять  это
предложение (Андрея в это время не было в Москве).  Когда  он  вернулся,  то
сразу заявил, что пойдем сниматься. Мы  согласились,  и  вот  что  из  этого
вышло.
   Накрасившись и нарядившись, как  елки,  мы  отправились  на  съемку.  Для
храбрости  взяли  с  собой  шкалик  водочки.  Но,  придя  в  студию,  мы  не
почувствовали к себе ни интереса, ни внимания, расстроились по этому  поводу
и решили сразу "махнуть", чтобы снять стресс. Я сделала три глотка,  Андрюша
- два. Потом он сказал, что его "не забирает", сделал еще два.
   - Вроде "захорошело", - констатировал он после этого.
   Потом его увели на грим, где ему совсем стало хорошо, а после  грима  нам
предложили выпить по рюмке коньяка. Я выпила с удовольствием, а  Андрей  без
всякого удовольствия, только пригубил и поставил рюмку.
   -  Что  же  ты  оставляешь  зло?  -  возмутился  хозяин  студии.  -  Надо
допивать...
   Андрею ничего не оставалось, как допить "свое зло". Это и сгубило  его  -
водка, коньяк и нервы доконали.
   - Лидочка, я погибаю, мне плохо, - простонал он.
   Я дала ему но-шпу, налила воды:
   - Ну, мальчик мой, хочешь славы - терпи.
   С этим он и ушел в студию  один,  где  с  ним  разбиралась  ведущая  Саша
Сафонова, задавая свои каверзные вопросы:
   - А какого цвета глаза у вашей жены? А сколько лет родителям  и  как  они
относятся к вашему браку? Вас не забивает энергией ваша жена? Чувствуете  ли
вы себя жертвой, которую заловили в сети? И т.д., и т.п.
   Думаю, что хмель с него сразу сошел и он взбодрился от таких вопросов.
   Когда он вышел из студии, то обнял меня и произнес:
   - Я много сказал хорошего о тебе. Расскажи им о нашей любви.
   Теперь мне предстояло встретиться с актером Евгением  Сидихиным,  который
исполнял роль ведущего на ТВ. Первое, что он спросил у меня:
   - Что такое любовь?
   - Это когда недостатки кажутся милыми,  а  при  встрече  ноги  дрожат  от
волнения.
   - Были ли вы любовницей Листьева?
   - К сожалению, нет!
   - Чем так покорил вас Андрей?
   - Любовью. Нежностью. Умом. И страстью.
   - И как же он это все выражает: и любовь, и нежность, и страсть?
   - Когда он садится к роялю, то  его  любовь  и  моя  сливаются  в  звуках
музыки, и это полностью удовлетворяет меня.
   Потом нас посадили вдвоем на всеобщее обозрение: в  студию  уже  впустили
народ, наш прекрасный, наивный, любопытный народ, который хотел  задать  нам
свои вопросы.
   - Он любит ее, она любит его, разница в возрасте между  ними  сорок  лет.
Что это, как это возможно, разве бывает такой брак?
   Первая женщина, к которой подошла ведущая, ответила, улыбаясь:
   - Это любовь!
   Ей вторил мужчина:
   - Любовь! Я верю им.
   - А что это, по-вашему?
   - А это нежность, забота друг о друге, взаимопонимание.
   И дальше все высказывались так, как  будто  это  наши  родственники,  или
знакомые, или мы им заплатили:
   - Мы знаем Лидию Иванову и рады их счастью!
   - Эта женщина всегда давала уроки оптимизма, и пусть она будет счастлива.
   - Андрей, увидя ваши глаза и то, как вы любите эту  женщину,  я  поменяла
свое мнение - отрицательное на положительное. Я рада за вас.
   И вдруг:
   - Позвольте внести некоторый диссонанс  в  ваше  благодушное  обсуждение.
Если Иванова грешница, как она сама об этом заявила, то пусть она  покается,
пойдет в церковь и покается.
   - В чем должна покаяться Лидия  Иванова,  по-вашему?  -  спросил  Евгений
Сидихин.
   - В том, что грешна.
   Я долго и терпеливо слушала, а потом поняла, что пора защищаться:
   - Ну, во-первых, греха на мне нет, потому что я не делала  людям  зла.  И
если грешила, допустим, изменяла мужу, то делала  это  только  по  любви.  И
во-вторых, первую заповедь я исполняю свято - радуюсь сама и  радую  других.
Самый большой грех - уныние, а этим я не грешу. Всем показываю радость жизни
здесь и сейчас.
   А в это время Евгения Сидихина волновал вопрос о родителях:
   - Но как же относятся к этому ваши родители?
   - Моих родителей давно нет в живых, а с родителями Андрея я  не  знакома,
они живут в Новороссийске, и папа, и мама моложе меня на  четырнадцать  лет.
Ну и что? Мы любим друг друга, а если приедет его отец и попросит оставить в
покое сына, я гордо отвечу, что готова сыграть роль новой  Травиаты,  но  он
почему-то не едет.
   Андрюша тоже отбивался:
   - Я не такой уж наивный, каким, может быть, кажусь. У меня, как и у Лиды,
уже третий брак, и в тех браках я не  был  счастлив.  С  этой  женщиной  мне
безумно хорошо, и я люблю ее очень сильно.
   Обстановка в студии накалилась, спорили все. И тут спасительная музыка  -
песня Андрея Правина "Нужен очень". Он подал мне  руку,  и  мы  двинулись  в
танце под его песню, а в студии все замерли от неожиданности.
   Мы были в эффектных розовых костюмах,  как  два  нераспустившихся  бутона
замысловатого цветка. Мы танцевали, нежно глядя в глаза друг другу, понимая,
что такое уже никогда не повторится, -  мы  зафиксировали  свое  счастье  на
историческом переломе наших отношений, когда он только что вернулся ко мне и
объявил, что на этот раз навсегда.
   Так складываются  легенды  о  публичных  людях.  Режиссеры  телевизионных
передач могут сделать со своими героями все, что захотят при  монтаже,  -  и
"пригвоздить к позорному столбу",  и  прославить  на  всю  страну.  Режиссер
Василий Пичул нас понял, и мы вошли теперь в историю телевидения  как  самая
экзотическая пара России, поставившая  эксперимент:  до  каких  лет  женщина
может любить и быть любимой.
   Ну а меня теперь поклонники спешат поздравить с законным браком.
   СЦЕНА
   Что такое сцена? Помост, возвышение, отделяющее артистов от  зрителей  на
два-три метра. И всего-то?
   Но что она делает с человеком, который  вышел  на  нее!  Она  делает  его
героем, отличает его от других и награждает великим наслаждением. Состояние,
в которое попадает артист, схоже с опьянением.
   У меня спросила одна поклонница:
   - Вы что там, на сцене, наркотики, что ли, принимаете? Почему вы  бываете
такие возбужденные?
   Так наивно думают люди,  видя  артистов,  которые  вошли  в  раж-кураж  и
работают с радостью, отдавая тепло своей души.
   Сама себя я артисткой  не  считаю,  хотя  моя  задушевная  подруга,  ныне
покойная Евгения Николаевна Орлова, говорила:
   - Лидка, ты настоящая артистка, тебе на сцене играть надо и пьесы  писать
вместо статей.
   Она ушла, недоиграв своих ролей, а я со сцены не  схожу  и  владею  тремя
жанрами: юмористические рассказы, песни, романсы и танец.  Люблю  выступать,
когда в зале много народа, хороший свет и хороший звук микрофона.
   Сейчас особенно интересно работать с Андреем.  Ему  я  доверяю  режиссуру
концертов, так как он точно  знает,  когда  и  сколько  спеть  песен,  когда
танцевать, когда заканчивать концерт.
   Самые удачные концерты были у нас, когда он вернулся. Один из них в  Доме
журналистов, другой - в Центральном доме  литераторов.  И  там  и  там  была
импровизированная свадьба.
   Дом журналистов собрал очень много наших поклонников, был аншлаг, билетов
не хватило, и люди стояли в проходах.
   Мы начали концерт поэзией Марины Цветаевой - ее стихи я декламировала под
музыку. У рояля сидел мой Андрюша, но это был уже не мой Андрюша,  а  король
музыки, он подчинил себе рояль, как женщину, и делал с ним все,  что  хотел!
Рахманинов, Шопен, Чайковский, Бетховен звучали в этот  вечер  в  прекрасном
исполнении и дополняли поэзию, создавая удивительную гармонию,  привораживая
зрителей.
   Когда я читаю Цветаеву, у меня внутри все дрожит от волнения. Я ощущаю ее
нерв, страсть, и это передается залу. Я читаю ее так, как чувствую сама.
   Сцена сближает нас с Андреем. Стоя на сцене, я, слегка поворачивая голову
к нему, вижу, как он глазами мне  показывает,  что  уже  можно  вступать.  Я
читаю, он играет, и мы оба наслаждаемся, объясняясь друг другу в любви: я  -
стихами, он - музыкой, и втягивая в этот процесс  тех,  кто  пришел  на  наш
концерт.
   Обычно мы делаем в наших сольных концертах  первое  отделение  серьезное,
второе - эстрадно-веселое. Задача, которую ставит мне  мой  муж-режиссер,  -
это сыграть две абсолютно разные роли: серьезную и юморную.
   - Надо все перевернуть, понимаешь? - говорит он мне, и я всегда  слушаюсь
его: он профессионал и на сцене уже более семи лет.
   Больше всего нам нравится, когда под русскую песню мы  расплясываем,  как
заправские танцоры, и выделываем всякие русские коленца. Нам нравится и петь
вместе, и говорить, и юморить, в общем, мы любим сцену и себя на ней - тогда
мы себя уважаем и наша самооценка возрастает.
   На концерте в Доме журналистов я приготовила ему сюрприз,  помня  о  том,
что ни свадьбы, ни фотографий из загса, ни даже обручальных колец у  нас  не
было. Я купила два тонких граненых золотых  обручальных  кольца  в  красивой
коробочке, спрятала ее на  рояле,  а  когда  закончилось  первое  отделение,
попросила Андрея подойти ко мне. Объявила зрителям:
   - Я хочу восполнить пробел в  нашей  с  Андреем  жизни.  У  нас  не  было
обручальных колец, когда мы расписывались на гастролях. Теперь вот они  -  и
протянула ему коробочку с кольцами.
   От удивления, изумления Андрей не знал, что делать, он был просто в шоке:
   - Я не знал ничего об этом, честное  слово.  Это  настоящий  сюрприз  для
меня. Спасибо, Лидочка!
   И он надел мне кольцо на правую  руку,  а  я  надела  ему.  И  вдруг  зал
взорвался аплодисментами, все стали кричать "горько!", а мы,  растерянные  и
счастливые, стали  целоваться  на  глазах  у  зрителей.  Они  захлопали  еще
сильнее. Уйдя в антракте в гримерку, Андрей  продолжал  удивляться  и  нежно
обнимать и целовать меня.
   Второе отделение мы начали уже обрученными, и столько у  нас  прибавилось
энергии, что можно было спички зажигать от нас.
   В зале воцарилась атмосфера всеобщей любви и  веселья,  так  как  в  этот
вечер собрались только те, кто нас любил и хотел услышать живьем,  а  не  по
телевизору. Такие моменты особенно дороги нам и запоминаются на  всю  жизнь.
Зрители щедро дарили нам цветы и пели вместе с нами, и  совсем  не  хотелось
расставаться.
   По окончании вечера поклонники тянулись за автографами, покупали  кассеты
Андрея, мои книги, говорили слова признательности  -  было  видно,  что  они
любят и меня, и его.
   "Диалоги у рояля" - так называлась программа,  которую  мы  показывали  в
ЦДЛ.  Андрей  серьезно  готовился,  подбирал  произведения   наших   любимых
композиторов-романтиков  -  Шопена,  Рахманинова,  Чайковского.  Концерт  мы
начали в строгих зеленых костюмах.  Я  вышла  к  микрофону  и  торжественным
голосом сказала:
   - Нас обкрадывают сегодня, мы голодные, нам  не  дают  отведать  духовной
пищи. Почему классическую музыку выдают,  как  по  карточкам,  по  нескольку
минут в день, и то не на всех радиостанциях, не говоря уже о ТВ?  Подрастает
поколение, которое не знает нашего духовного богатства, русские  композиторы
прославили нашу страну, а мы не слышим их произведений. Поэтому мы с Андреем
Правиным решили сегодня хоть частично возместить отсутствие музыки в  эфире.
Послушайте  и  задумайтесь,  поразмышляйте  над  главным  вопросом,  который
задавали себе великие творцы-художники: в чем смысл жизни?  У  рояля  Андрей
Правин.
   И зазвучал "Стейнвей", содрогаясь от сильных ударов пальцев  пианиста,  и
запел  нежными  звуками,  умиротворяя  душу  и   удовлетворяя   потребность,
неизбывную потребность человека в гармонии.
   После каждого исполнения Андрея долго не отпускали со  сцены,  а  я  была
горда тем, что у меня такой талантливый муж. И еще тем, что в тяжелое  время
наших разлук я никого не слушала и пошла навстречу своему чувству. Если бы я
слушала тогда всех доброжелателей, то утирала  бы  сегодня  слезы  в  гордом
одиночестве. Теперь мы снова вместе.
   В концертах у нас всегда связка,  взаимовыручка  и  товарищество.  Мы  не
ругаем друг друга за ошибки, потому что щадим самолюбие другого. Если что-то
случается на сцене, быстро реагируем и меняем сценарий. Когда раскланиваемся
со зрителем, успеваем тихо сказать друг другу об изменении в программе.
   - Сейчас песня "Про капитана", надо взять за кулисами фуражку, -  говорит
он мне, и я принимаю информацию и выполняю указание.
   После концерта всегда хочется поговорить, поэтому  мы  приносим  из  дома
спиртное, еду и собираем друзей в надежде услышать оценку сделанного нами.
   Выпив  одну  рюмку,  вторую,  гости  напрочь  забывают  про  нас,  и  все
происходит как обычно:
   - Спасибо! Все было хорошо! Так держать! Молодцы!
   И только потом, дома, на видеокассете мы видим свои просчеты, анализируем
их и намечаем планы новых концертов, так как без этого жить не  можем.  Если
месяц не выступаем, у нас портится настроение и ничто нам не мило.
   Сцена заставляет быть все время в форме, шить новые  наряды,  придумывать
новые сценарии. Это творчество души, а без творчества какая же жизнь?
   Приходите к нам на концерты, и вы убедитесь в этом сами.
   ДОВЕРИМСЯ СУДЬБЕ
   ВМЕСТО ЭПИЛОГА
   "Моя любовь не соответствует никакому времени, никакому месту. Эта любовь
никогда не будет вхождением в такую-то комнату в  такой-то  час.  Это  будет
выхождением из всего, начиная с моей собственной кожи! Когда  все  кончится,
это будет великое возвращение меня  самое.  Пока  я  Вас  люблю,  Вы  всегда
найдете меня м е ж д у собою и мною; никогда в Вас или во мне. В  пути,  как
струя фонтана, как поезд. Какое время когда-либо удержало любовь, ведь  душа
сама изливает ее целыми волнами (я люблю тебя неудержимо -  где?  -  в  моем
теле!), ведь ее первое слово - "всегда", ее  последнее  слово  -  "никогда".
Полночь - не более ее час, чем полдень, все это  из  любовного  жаргона,  из
обихода -  такого  изношенного!  То,  что  время  удерживает,  полагая,  что
удерживает любовь, - нечто другое. Это отрешение от  любви.  Всякая  дорога,
которая приводит к комнате, - ложна; она единственная, по которой никогда не
позволяю бежать моим ногам.
   Я говорю о Вашем соединении с моим внутренним бегом, ибо  я  и  его  тоже
могу сдержать. Я уже его сдерживаю. (Уже - больше не сдерживаю!)
   Я хочу от Вас моей свободы к Вам. Моей уверенности в Вас. Я хочу  от  Вас
моей любви к Вам, Вами принятой. И еще: знать, что это Вас не стесняет.
 
   -
 
   Небо светло. Налево, над молодой колокольней - заря. Это невинно и вечно.
Я люблю тебя, как могла бы любить твоего сына, которым ты должен бы быть.
   Не думай, что я презираю твое простое земное существо. Я люблю тебя всего
целиком, с твоим взглядом, твоей улыбкой,  твоей  походкой,  твоей  ленью  -
врожденной, родной, естественной, - со всем этим твоим смутным (для тебя, не
для меня) началом души: доброты,  сострадания,  самоотречения.  Пусть  всего
этого не будет ни для меня, ни от - не важно! Я столького хочу от тебя - что
просто ничего не хочу. (Лучше не начинать!)
   Но знай, мой повелитель на час, что никогда никто тебя... (не столь, но т
а к. Самое-п р е с а м о е так, м о е так). И  даже  оставив  тебя,  уступив
тебя, как я уступаю всё всем, дорогу любому - я никогда  не  уйду  из  твоей
жизни".
   Марина Цветаева. Флорентийские ночи.
 
   Рассвет  июньского  дня  застал  меня  за  письменным  столом.  Я   снова
прикоснулась к неиссякаемому источнику любви и мудрости.
   Перечитывала и переписывала я письма Цветаевой и  только  диву  давалась,
как смогла Марина Ивановна  выразить  так  ясно  смутность  моего  нынешнего
состояния.
   У меня, казалось бы, все хорошо - я люблю, меня любят,  но  почему  томят
неясные предчувствия, почему тревога не дает спокойно спать,  почему,  глядя
на него, я всегда мысленно прощаюсь с его красотой и нежностью, почему  я  в
ожидании беды, разлуки?
   Словно я вагон, подсоединенный к паровозу, который весело  летит  вперед,
даже не оглядываясь на вагон: как он там, успевает или мотает его из стороны
в сторону?
   Но как  не  хочется  задумываться  о  будущем  -никто  ничего  не  знает.
Доверимся судьбе.
   P.S. ПОСТСКРИПТУМ
   Звонок по междугородному телефону раздался рано утром:
   - Алло! Здравствуй, любимая! Это  я,  твой  преданный  супруг,  звоню  из
Барселоны. Как мне не хватает тебя здесь. Тоскую ужасно, люблю безумно, хочу
скорее домой.
   Я купил здесь три веера - белый, красный и синий и  представляю,  как  ты
будешь эффектно выглядеть с ними. Только жди, приеду скоро с подарками  и  с
любовью к тебе. Береги себя, целую!
   Я положила трубку и подумала, что жизнь прекрасна.
   Да здравствует жизнь!
   Да здравствует Любовь!