Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
ь ударив!
Думаешь - глаз? Красный всполох -
Око твое! - Перебег зарев...
А пока жив - прядай и сыпь
В самую кипь! В самую кипь!
Огнепоклонник! Не опалюсь!
По мановенью - горят, гаснут!
Огнепоклонник! Не поклонюсь!
В черных пустотах твоих красных
Стройную мощь выкрутив в жгут -
Мой это бьет - красный лоскут!
КАЗАНОВА СРЕДИ НАС
Он смотрел на меня так, как смотрят только художники и врачи. Внимательно
и заинтересованно. Я была польщена его вниманием и, в свою очередь, изучала
его лицо. Лицо, напоминавшее лик святого с иконы. Глаза и пронзительный
взгляд приковывали внимание, притягивали, как магнит.
Удивительна магия первой встречи, первого взгляда, первого слова - все
волнует. Я вышла после концерта, он предложил меня проводить.
- Я бы мог вас подвезти на машине, - сказал он.
- Я бы не отказалась, - ответила я.
Уже что-то случилось, замкнулась цепь, состоялся первый контакт. А дальше
началась игра, известная с начала жизни на Земле.
Мы уже "зацепились" друг за друга. И каждый занял свою позицию: я
расставляла сети, он "правил" ружье. Слова говорили, но значение имело
только то, как мы говорили эти слова. Он - торопливо, нервно улыбаясь,
возбужденно и весело. Каждый думал, что "добыча" сама шла в руки. И от этого
мы были взволнованны и возбуждены. Каждый боялся спугнуть птицу.
- Мой друг, как вы уже, вероятно, поняли, эта история особая, и герой
здесь особый, и ситуация особая, поэтому приготовьтесь к сюрпризам.
Мы перекидывались словами, как шариками для пинг-понга, соревнуясь в
остроумии и находчивости:
- Я приехал из США, там была моя выставка, - сказал он.
- А у меня внук только что из Америки приехал, играл за сборную России в
американский футбол, - ответила сдуру я.
Он резко тормознул:
- Какой внук, откуда внук? Я решил поухаживать за вами, а вы,
оказывается, бабушка...
- Возраст имеет значение только для телятины, - резко парировала я,
вспомнив английскую пословицу.
- Да, вы правы, - ретировался он.
Разница в годах была совсем незначительная, всего два десятка лет. Ему
только сорок, мне только шестьдесят - в этом возрасте великая Сафо как раз
полюбила юношу. Для союза мужчины и женщины это вообще не препятствие.
- Стоп! Мы приехали! Я привез вас к себе. Хотите взглянуть на мои
картины? - спросил он и открыл дверцу машины.
- Ну что ж, пожалуй, это мысль... Выходим! - ответила я.
Мы вошли в квартиру, и я стала рассматривать его картины.
- Вы любите мужчин! - вдруг объявил он мне уже поставленный им диагноз.
- Да. А как вы это узнали? - удивилась я кокетливо.
- По глазам, - многозначительно ответил он.
- Я действительно люблю мужчин, у меня даже была рубрика в одном журнале
"Мужчины - мои друзья".
- Только друзья? - прищурился он хитро.
- Нет, почему же! У меня и любовников целая армия, - отшутилась я.
- А-а-а-а, - как-то неопределенно протянул он. - А вы ревнивая?
- Нет! То есть почти нет.
Разговор шел сам собой, картины он показывал так же быстро, как и
говорил, не дожидаясь моей реакции и оценки. Видно, живопись была для него
способом выражения своих весьма запутанных и противоречивых отношений со
Всевышним. Ему одинаково было дано и от Бога, и от дьявола. Картины были
такие же нервные, как он сам. Как будто он метался между небом и землей, не
зная, к чему пристать, и одиноко завис в воздухе.
- Скажу вам, мне давно нравилась его живопись. И теперь, рассматривая
пристально его работы, я поняла, что на земле его крепко держит Женщина. Он
ее исследует, она его занимает. На полотнах было великое разнообразие
женщин. Он познавал их в жизни, любил и мучился, был изгнан ими и сам
изгонял. И только один вопрос не давал ему покоя как художнику и как
мужчине: что же такого дьявольского заключено в женщине, что тянет к ней
неминуемо и постоянно? Почему, познав одно наслаждение, хочется сразу
испытать следующее? И так и не насытившись, умереть...
Конечно, он страдает и ищет. Ищет-рыщет - как волк по лесу, так он по
земле. Он уже стал человеком планеты. Ему мало России, в других странах
пытается он найти... нет, не свое личное счастье, а ту особенную, ни на кого
не похожую, которая больше всего приближает его к идеалу. И на стенах его
квартиры одни женщины откровенны и бесстыдны, другие вальяжны, третьи -
скромны и застенчивы.
Кто они? Пассии, симпатии, жены, любовницы, знакомые, натурщицы,
выписанные любовно и мастерски его кистью, оцененные его взглядом,
заряженные его космической энергией?
В квартире лишь малая часть его работ, остальные в музеях, частных
коллекциях, за рубежом. Сам он давно уже свободно пересекает границы и
ездит, как к себе домой, в Лондон, в Венецию. В общем, вечный маргинал,
скиталец, творец, художник, любопытный и жадный до жизни. Успех в живописи
для него - понятие относительное. Как художник он признан: сначала за
рубежом, теперь и в России. Денег он зарабатывает ровно столько, сколько
хватает для жизни. Но вот успех у женщин его волнует всегда. И это его не
единственная, но пламенная страсть. Поэтому каждая встреченная им женщина
неизменно дает надежду, что это наконец та, которую он ищет повсюду, как
Орфей свою Эвридику.
Вот и сейчас он готов бросить все дела, которые наметил, сдвинуть график,
лишь бы попробовать на вкус что-то новое, неведомое доселе, не встретившееся
раньше. Методика завоевания отработалась у него с годами и практически не
дает сбоя. Он делал это так много раз с другими женщинами, он поступил так
же и теперь. Подошел ко мне и поцеловал без предупреждения, без предварения
- нежно, ласково, легко коснувшись губами моих губ. Это хороший способ
проверить, готова ли женщина ответить или будет сопротивляться. Я приняла
поцелуй скорее как подарок. Потому что мысли мои двигались в том же
направлении: будет ли он сопротивляться моим чарам? Оказалось, стремились мы
к одной и той же цели.
После легкого поцелуя он еще более нервно и быстро стал ходить по
квартире, говорил часто и с придыханием, то и дело искоса поглядывая на
меня, стоявшую посреди комнаты. Вдруг резко сменив маршрут, подошел,
притянул к себе и впился губами в мои губы. И по страсти поцелуя, по особым
его приметам я поняла, что передо мной мужчина, жаждущий обладать. И так же
в поцелуе я ответила, что не возражаю. Он опустил руку вниз и коснулся моей
ноги. Стало ясно без слов, что он собирается это сделать сегодня, сейчас,
здесь и немедленно.
- Может быть, в другой раз? - попыталась я сопротивляться, не разжимая
его объятий.
- Вы же прекрасно знаете, что другого раза не бывает... - сказал он и еще
крепче обнял меня.
А дальше все развивалось как в хорошем эротическом фильме. Мы буквально
накинулись друг на друга, как изголодавшиеся. Это был вихрь ласк, поцелуев,
фейерверк сексуального искусства. Руки сплетались и расплетались, все тело
пело и ликовало от радости встречи, такой необходимой каждому из нас.
- Мой друг, вам говорили женщины: "В другой раз"? Сколько у каждого в
жизни было таких "других раз" и сколько было потеряно из-за этого
нереализованного единственного раза. Судьба могла бы у многих измениться,
если бы они использовали этот шанс. У каждого из нас за плечами большая
жизнь, и каждый однажды ударялся и разбивался о ее стены, но ничего даром не
проходит. Вот момент, в который все пригодилось. Отдать все! Отдаться!
Признать себя побежденным и победителем одновременно. Сладкий миг
соединения!
Мне всегда нравилось чувствовать себя влекущей, зовущей, завлекающей в
свои сети мужчину. Это роднило меня с природой. Мне казалось, что я нежная
тигрица или хитрая лиса. В конце концов, человек - творение природы. И такие
короткие встречи со стремительным финалом напоминают нам о нашей
принадлежности ко всему живому на земле.
Он и она - это всегда таинство. Вечная загадка, почему с одним хорошо,
божественно, прекрасно, а с другим - и слова, и любовь, и нежность, и семья,
и дом, и дети, а ночью хоть плачь - одно расстройство, издевательство над
плотью. И если вдруг попадается мужчина, который дал почувствовать эту
разницу, надо же радоваться и благодарить судьбу! И его! Мужчину! А не
осуждать и не презирать за легкомыслие и донжуанство.
- Мой друг, вы представляете, скольким женщинам это не удалось испытать
ни разу?
А мужчина, тем более художник, который несет этот факел, этот Прометеев
огонь, - ему же памятник на земле надо ставить, а не "наезжать" на него за
то, что он чужих жен совратил или уводил девушек от нерадивых парней. Он -
труженик секса, кустарь-одиночка, неусыпно орошающий женский огород счастьем
и удовольствием. Помните ли вы свои ощущения после хорошего секса? В душе
хорошо и хочется весь мир обнять. Всех любишь! И улыбаешься, улыбаешься всем
и каждому!
Может быть, сейчас и поубавилось улыбок именно поэтому. Секс, нормальный,
здоровый, красивый секс стал для многих недосягаем. Мужчин беспощадно
съедает бизнес, алкоголь, безработица и страшное нервное напряжение. И
молодые жены богатых бизнесменов мечтают об одном - о хорошем сексе. Вот
явится герой и сделает чудо. И она почувствует себя настоящей живой
женщиной, а не разряженной куклой и дорогой игрушкой.
А Казанова живет среди нас и так же неутомим в искусстве любви, как и тот
легендарный итальянец, который родился в 1725 году и был готов пойти за
любовь на любые жертвы. Что же, разве виноват он в том, что наградил его
космос прекрасным инструментом любви, который слушается его, как скрипка
хорошего скрипача? Когда мужчина владеет собой в сексе и ведет свою партию
верно и точно, женщина должна улавливать, слушать и слышать завораживающие
звуки его игры и встраиваться в его ритм. Он слышит ее, а она его. Это и
есть гармония жизни.
К счастью, ходят Казановы по земле. И с одним из них удалось мне
встретиться. И я рада, что я послушалась его и не отложила это все до
"другого раза".
- Вы, мой друг, надеюсь, не разочарованы моим рассказом и даже, может
быть, невольно сравниваете себя с моим героем и думаете, как бы вы поступили
в данной ситуации. Не откладывайте на завтра то, что можно сделать сегодня!
Умирая, не скажу: была.
И не жаль, и не ищу виновных.
Есть на свете поважней дела
Страстных бурь и подвигов любовных.
Ты - крылом стучавший в эту грудь,
Молодой виновник вдохновенья -
Я тебе повелеваю: - будь!
Я - не выйду из повиновенья.
ТИШЕ ЕДЕШЬ - ДАЛЬШЕ БУДЕШЬ
А почему? Вы поймете сами...
Это лето ничем не отличалось от предыдущего. Только впервые я решила не
ехать в пионерский лагерь. Однако долго сидеть в Москве мне не пришлось.
Я приехала во вторую смену. Лагерь уже был запущен на полную мощность,
работали все службы, детей полно. Правда, вожатые и технические работники
уже подружились, перевлюблялись и разобрались, кто с кем будет спать до
конца лета.
И тут явилась не запылилась я, вся из себя молодая, обаятельная,
привлекательная, и возраст - сорок - "раскаленная пустыня". Повела взглядом,
повела носом - пригляделась, прислушалась, принюхалась - никого! Моего
вкуса, моего стиля - высокого, красивого и худого - не было. Что делать?
Стала работать без всякой надежды на приключение. Выбирать было не из чего,
к сожалению.
Но выбрали меня. И так серьезно выбрали, что роман закрутился на целых
пятнадцать лет.
А дело было так.
Физруком лагеря работал обыкновенный молодой парень, ничем не
примечательный, внешне неинтересный, инертный какой-то, и говорил как-то
вяло, замедленно, тускло.
Я обратила на него внимание только потому, что он как работник мне не
нравился: зарядку с детьми делал плохо, сам еле двигался, в общем, был как
сомнамбула. Взялась ему пылко объяснять и показывать, как надо делать. Но
поняла, что он ничего не понял. На следующий день сама вышла проводить
зарядку, а его поставила рядом, чтоб учился.
Стройная, в облегающем спортивном костюме, я делала зарядку ловко,
красиво, ритмично. Дети любят подчиняться тому, кто знает, чего он хочет.
И вдруг я поймала на себе взгляд "не мальчика, но мужа". Взгляд
красноречивее всяких слов сказал мне о том, что человека зацепило. Ну мало
ли кого я зацепляла? Однако стало интересно, как он будет приближаться ко
мне, и вообще, что выйдет из человека, который и на ходу-то спит. Все знали,
что первую смену он провел в объятиях поварихи. В лагере всегда все про всех
знают, и часто эти любовные интриги - а без них лета не бывает - занимали
людей больше, чем пионерская работа. Взгляды его в мою сторону становились
все красноречивее и откровеннее. Было ясно, что он мужчина-самец и нюхом
чует во мне женщину-самку.
И вот устраивается вечеринка. Если педагогический и технический персонал
собирался вместе, закуска была обеспечена. Если же вожатые были снобы и не
хотели связываться с "челядью", то закуску приходилось выносить с
собственного ужина. Водку всегда покупали в местном магазине - калужскую или
рязанскую, такую желанную в лесу, у костра или в клубе, когда все дети в
лагере уже спят. А водка что делает? Сокращает дистанцию, сближает. И то,
что у трезвого на уме, у пьяного на языке. Язык и выболтал заветное его
желание: "Можно с вами потанцевать?" "Можно", - ответила я, продолжая
любопытствовать, как этот увалень валдайский будет танцевать. Ничего
танцует! Дрожит! Рука горячая. Глаза горят. Счастлив от прикосновения ко
мне. После танца хочет проводить меня, я живу одна в финском домике. Ну что
ж, пожалуйста, разрешаю я - водка тоже ударила мне в голову. Проводил.
Зашел. Решили продолжить танец дома, завели музыку, поцеловал. Я не
оттолкнула его, а только удивилась горячей страстности его поцелуя. Откуда
что взялось, непонятно. И понеслось! Поцелуи распалили обоих и бросили нас
на кровать. И тут произошло неожиданное - физрук оказался потрясающим
партнером в сексе. Я поняла, что новый сезон ознаменуется новым любовником -
нежным, ласковым, страстным и искусным.
- Видите, мой друг, сколько интересных встреч сулит простое лето в
лагере!
Да, но это решили мы, а повариха совсем этого не хотела. И началась
ревность, зависть и глупость. Она преследовала его до тех пор, пока он не
сказал ей грубо и откровенно:
- Да, нам с тобой было хорошо всю первую смену, может быть, так и было бы
до конца лета. Но теперь приехала она. И я влюбился. Понимаешь, мне с тобой
было как мужчине нормально, а с нею я счастлив в полном смысле слова. Прости
и не преследуй меня больше.
Она отступила. Нам стало легче. Мне он уже нравился. Работать с детьми я
любила и умела, а когда влюблялась, становилось еще и весело. Но каждый день
мы с нетерпением ждали нашей ночи. И каждая была не похожа на предыдущую.
Когда он чувствовал, что я его не зову, он просил разрешения зайти, чтобы
только пожелать спокойной ночи и уйти. Желал, целовал... и оставался. И
снова рассвет будил нас на одной подушке...
Лето близилось к концу - шла уже третья смена, - август был для нас
печальный. Разойтись мы не могли, вместе быть тоже не могли. У меня были муж
и дочь, у него - вторая жена и совсем маленький сын. Что делать, мы не знали
и судорожно искали выход из создавшегося уже не треугольника, а квадрата.
Я была старше его лет на десять, поэтому и решение принимать надо было
мне. Я и приняла. Устроила прощальный вечер - при свечах и с классической
музыкой. До сих пор не могу спокойно слушать "Лебедя" Сен-Санса и романс
Шостаковича из кинофильма "Овод". Эти мелодии засели в мозгу как
печально-прощальные воспоминания нашего далекого лета. Мы оба плакали, когда
я объявила:
- Нужно попрощаться сейчас, чтобы было потом что вспомнить! А в Москве
каждому надо жить своей прежней жизнью, с семьей - и тебе, и мне.
Плакали, целовались, прощались, расставались, а когда приехали в Москву,
то поняли, что все уговоры эти ерунда - тянуло друг к другу неодолимо. И мы
летели на свидания и привыкали к новому графику жизни - по часам и в чужом
доме, - но от этого только сладостнее становилась наша тайная любовь.
Свидания проходили в разных местах в зависимости от того, кто где ключ
достанет. И всегда по одному и тому же плану - застолье, секс, беседа. И
неизвестно, что интереснее было для него: он любил учиться. Учился
бесконечно, ставя себе все новые и новые цели: академия, немецкий язык. Не
знаю, где он сейчас, вспоминает ли он наши жаркие летние ночи. А я храню в
душе, как драгоценный дар, искреннюю нашу страсть.
Москва испытывала тяжко: каждый терпел свой компромисс дома и становился
сам собой только при наших встречах. И я подумала, почему же мы должны
мучиться, живя врозь, если нам так хорошо вместе? И прежде чем объявить мужу
о разводе, я пришла на свидание и рассказала об идее другу - в полной
уверенности, что он сделает то же самое и незамедлительно. Каково же было
мое удивление и разочарование, когда я услышала ответ: "Нет!" Нет - потому
что он только что женился. Нет - потому что он собирается учиться. Нет -
потому что ребенок малый. Нет - потому что надо по-настоящему вернуться в
семью, к прежнему образу жизни, а сейчас он не может спать со своей женой -
я мешаю!
- И что же ты предлагаешь? Как мы теперь будем встречаться? - спросила я
оторопев.
- Никак! - ответил он и пояснил: - Сначала будет тяжело, потом привыкнем
- надо расстаться на два года. За это время каждый из нас восстановит свои
отношения в семье, а там будет видно...
- Ты что, предлагаешь совсем не видеться? - спросила я.
- Совсем, даже по телефону не звонить. Исчезнуть, замереть. И если
никогда не увидимся, то хоть останутся добрые воспоминания о нашей страсти и
любви, иначе все превратится в банальные скандалы.
Наступила пауза. Я не знала, как мне на это реагировать, - неужели он
серьезно, да еще так хладнокровно предлагает разлуку почти навсегда. Внешне
оставалась спокойной, хотя изнутри рвались обидные слова: "Как ты можешь
меня покинуть? Где же твоя любовь? Как теперь жить? Что будет с нами? А
подумал ли ты обо мне?"
Но потом я решила, что он первый не выдержит, не сможет без меня, - уже
отравлен ядом моей любви. Такое не забывается. Затоскует, и "все вернется на
круги своя".
- Теперь, мой друг, я должна вам сказать, что ошибалась: у мужчин все
происходит по-другому. Они быстрее утешаются в объятиях другой женщины, тем
более жены. Я тоже вернулась к мужу, не душой, но телом, продолжала тянуть
лямку своей бездарной семейной жизни.
Время начало свой отсчет в обратную сторону: ни звонков, ни встреч, ни
вестей - вакуум в общении увеличивался. Я металась, как затравленная птица,
пытаясь дозвониться на завод, где он работал, узнать что-нибудь у друзей.
Все тщетно - как в воду канул.
Что было делать? Смириться. Что я и сделала. Нового любовника искать не
хотелось - лучше его не найти, муж по-прежнему дико раздражал, и тогда я
решила закончить работу над диссертацией и наконец защититься. Ушла с
головой в науку, и это как-то меня отвлекло от невосполнимой потери.
Прошло долгих два года, я стала кандидатом педагогических наук, и то ли
от тоски, то ли от напряжений, но приключилась со мной страшная болезнь -
рожа. Нога отекла, покраснела и сильно болела