самой  Хилари,  безупречность  ее  кожи  только
доказывали это.

***

   Как она себя назвала? - "славная девочка" - славная-то  славная,  да  вот
никак не девочка, само олицетворение женственности. То чего не видно,  легко
можно представить.
   Эвен прочистил горло, выключил свет и закрыл дверь спальни. Фотоискусство
шагнуло далеко вперед с тех пор, как он учился в колледже. Пора принять душ,
холодный душ, с прискорбием признался он себе, переходя в  главную  спальню.
Ни  у  кого  больше  нет  такой  кожи.  Он  совершил   дежурный   звонок   в
Эр-Сервис-Интернешнл, где его проинформировали, что дела идут хорошо,  акции
на бирже не упали со вчерашнего дня, никто из отборных клиентов Эй-Эс-Ай ему
не звонил. С одним из них вскоре должны были начаться переговоры о продлении
контракта, и Эвену очень хотелось, чтобы все было как по маслу. Он  напомнил
об этом.
   - Но у вас ведь отпуск,  мистер  Джеймсон,  вы  бы  лучше  отдохнули  как
следует, - посоветовал ему Талли, его секретарь.
   Эвен глянул из окон задней спальни на коттедж.
   - Я так и собираюсь, Талли, однако позвоните мне, если... -  договаривать
фразу до конца не пришлось, Талли повесил трубку. Он  снял  рубаху,  плавки,
полез в бельевой шкаф, вытащил оттуда  полотенце  и  мыло.  Он  принялся  бы
срывать с мыла упаковку, а там снова была она - "славная девочка" - только в
этот раз раструб лепестков был  густо-розовый  и  по  сравнению  с  плакатом
гораздо лучше оттенял очертания ее головы и плеч. Под картинкой  на  обертке
было приписано незамысловатое изречение: "Мыло "Славное утро".  Славно  день
начнешь, славно и закончишь".
   Эвен покачал головой и направился в душ. Побыстрее закончив  с  этим,  он
оделся в шорты цвета хаки и футболку, прицепил к поясу блокнот и  направился
вниз. По дороге он насвистывал простенький мотивчик, но  не  мог  припомнить
где  он  его  услышал.  Просто  эта  мелодия  идеально  соответствовала  его
состоянию. Пора было растапливать жаровню. Он задумал славно  провести  этот
вечер.

***

   Холли отложила на пол блокнот и карандаш,  взяла  охлажденный  лимонад  и
принялась качаться на качелях, прикрепленных на  застекленной  веранде.  Как
тут сконцентрируешься на письме о  материальной  поддержке  фонду  Лемонэйд,
если в ушах так и стоит надрывный стон Эвена Джеймсона и мешает думать.
   Обожженное солнцем лицо стало гореть еще сильнее,  стоило  ей  вспомнить,
как она хотела, чтобы он ее поцеловал, даже жаждала этого. Она подняла  ноги
и вытянула их, положив на подлокотники сиденья  напротив.  Как  только  Энни
вернется с продуктами, Холли обязательно обсудит с ней: нельзя ли  переехать
в какой-нибудь другой  уединенный  домик,  хотя  шансы  жидкие,  учитывая  в
особенности, что август на дворе. Она и сюда-то попала чисто по везению и по
знакомству с Энни. Обычно же люди бронируют себе  коттеджи  в  Кейпшелл  еще
предыдущим летом, так что вполне может статься, что она так и  застрянет  на
задворках у Эвена.
   Она прижала к виску пластиковый стаканчик и  сдула  раздражающие  волосы,
прилипающие к лицу. Не было ни ветерка,  и  приходилось  дуть  самой,  чтобы
сдуть с лица волосы, выбившиеся из хвоста. Она перевела взгляд на стеклянные
раздвижные двери напротив, уж чего-чего, а  еще  одной  перепалки  с  Эвеном
Джеймсоном ей не хотелось. Как нарочно, двери раздвинулись, и появился Эвен.
   Холли опустила на пол одну ногу и остановила качели.  Она  будто  впервые
его увидела, и снова не могла отвести от  него  глаз.  Волосы  у  него  были
влажные и зачесаны назад, и поэтому ей очень просто было припомнить  как  он
выглядел, когда выходил из океана. Жесткие темные волосы осыпали его тело  и
блестели от морской воды. Теперь же все его высокое широкоплечее  тело  было
скрыто шортами и футболкой. Красноватый оттенок его  загара  напомнил  ей  о
спасателе, в которого она влюбилась еще школьницей. Мокрая прядь волос упала
Эвену на лоб, и он откинул ее с невероятно голубых глаз отточенно  небрежным
жестом. На фоне смуглого лица глаза его казались  еще  более  голубыми.  Как
завороженная смотрела она на то, как Эвен входит  в  сарай  рядом  с  домом.
Раздался лязг, ругань и через несколько секунд он выкатил  из  сарая  гриль.
Насыпав в него горку угля, он полил его воспламеняющей  жидкостью  и  бросил
спичку. И перед тем как вернуться в дом, даже  не  посмотрел  в  сторону  ее
коттеджа. Хотя какое мне дело, напомнила она сама себе. Подобрав  блокнот  и
карандаш, она откинулась на сиденье и принялась ждать.  Вскоре  двери  снова
открылись и появился Эвен. В этот раз он нес все что необходимо для  готовки
под открытым небом. Холли снова уронила блокнот и карандаш на пол и медленно
выпрямилась Так она никогда не закончит письмо, даже в черновике. Что это он
там делает. Вытянув шею, она увидела, что он ставит поднос  на  стол,  потом
устанавливает над столом зонтик, потом  расставляет  тарелки  и  приборы  на
двоих - На двоих, кто же это к нему придет? И тут обе ноги Холли рухнули  на
пол, она уронила пластмассовый стаканчик с лимонадом. Он направлялся к  ней,
держа в каждой руке по бутылке пива. Ее прошибла дрожь, то ли от  того,  что
ледяная вода из стаканчика обрызгала ей ноги,  то  ли  от  его  присутствия.
Когда  Эвен  Джеймсон  приблизился  к  ней  в  прошлый  раз,  они  едва   не
поцеловались.
   - Эй, привет!
   Он прижался носом к стеклу двери - Не хотите присоединиться ко  мне  ради
бутылочки пива и искрометного разговора Обед будет через полчаса,  и  я  вас
приглашаю..
   - Обед?
   Он продолжил все в том же жизнерадостном самоуверенном духе.
   - Да, знаете ли, обед - это то, что между ланчем и закуской на ночь.
   Не обращая внимания на промокшие ноги, она встала с  качелей  и  небрежно
подошла к нему.
   - И все это ради автографа, Джеймсон? Смеясь,  он  облокотился  локтем  в
дверную ручку.
   - Я не прошу вас об автографе, я прошу, чтобы вы составили  мне  компанию
за обедом.
   - Что вы говорите, я скорее буду есть песок.
   - Хилари, пойдемте, пока пиво холодное.
   - Меня зовут не Хилари, меня зовут Холли Хамелтон, и я не  желаю  с  вами
обедать. Уходите, немедленно,  -  и  она  направилась  к  стеклянной  двери,
ведущей с веранды внутрь коттеджа.
   - Холли Хамелтон, -  повторил  он,  -  а  завтра  вы  тоже  будете  Холли
Хамелтон, или мне просто называть вас - славная девочка?
   - Убирайтесь.
   Она вошла в дом и громко хлопнула дверью. Эвен глубоко вздохнул, хоть это
и его собственность, но в ее дом он вламываться не будет, по  крайней  мере,
пока, но пусть хоть небо рухнет, поговорить он с ней обязан.
   - Я говорю, можно я буду вас называть просто - славная девочка?
   И уже через две секунды Холли снова выскочила из дома на веранду.
   - Шшш... Вы что хотите, чтобы все побережье Джекси знало, что я здесь,  -
прошипела она, размахивая руками.
   - Тогда, может быть, выйдете? Голос его звучал уже тише.
   - Славная девушка, мне нужно объясниться с вами кое в чем, и вам тоже, не
откажетесь ли вы пообедать со мной?
   Холли потирала одну промокшую ногу другой и думала над смыслом сказанного
им. Это его собственность, и он отсюда уходить не обязан, более  того  он  в
любой момент может приказать ей убираться отсюда,  или  еще  хуже:  объявить
прессе, что она здесь, она тяжело вздохнула. Голос его звучал так  искренне,
так естественно, она уставилась мимо него на безоблачное небо. Запах горящих
углей и дыма смешивался с запахом его лосьона, если она не будет следить  за
собой, то  может  снова  предоставить  ему  шанс.  Она  облизала  внутреннюю
поверхность губ, и тут у нее громко заурчало в животе.
   - Я все слышу, - подначил он.
   - Сейчас Энни должна прийти с продуктами, - сказала она, и в животе снова
заурчало.
   - Хорошо, выйду через минуту, но только потому, что очень есть хочу Через
несколько минут Эвен увидел как она, снова одетая в пляжное платье, шляпу  и
темные очки идет через дворик и усаживается на лавочку. Он вытер лоб тыльной
стороной ладони и отглотнул пиво, вид у нее  такой,  будто  она  только  что
упала с линии. Обхватив себя руками, и положив ногу на ногу,  она  принялась
безостановочно постукивать по земле ногой. Он покосился  на  иву  и  обратил
внимание, что ветви практически не колышутся.
   - Не слишком холодное? - спросил он указывая на зажатую в ее руке бутылку
пива.
   - Вообще-то сегодня не меньше 85 градусов, - он галантно кивнул, заметив,
как она берет кусочек хлебушка и откусывает, но если вам хочется подвинуться
поближе к огню...
   - Да прекратите же ломать  комедию  и  говорите  потише,  -  сказала  она
встревоженным шепотом, размахивая  хлебом.  Большинство  домов  в  обитаемой
части острова, представлявшего собой барьерный  риф,  была  построена  очень
близко друг к другу, но к владению Джеймсона это отношение не имело. Участок
Эвена был расположен с краю и отделен от остальных еще двумя  незастроенными
участками. И тем не менее все равно кто-нибудь мог в этот  момент  проходить
мимо. Эвен поставил пиво на стол, почесал в затылке и придвинулся поближе  к
ней. Усевшись верхом на стуле, он заговорил мягким голосом:
   - Холли, я приехал сюда сегодня утром  и  сразу  же  направился  на  пляж
Дюнайленд, клянусь вам, что я впервые увидел этот плакат, вы его раньше меня
заметили, в чем дело?
   - Она с отвращением поцокала языком и покачала головой.
   - Ну перестаньте же вы притворяться, что ничего не знали.
   - Не знал чего? Что оформители из Си-Эн-Сан повесили плакат с вами у меня
в свободной спальне, когда переоформляли ее в прошлом  месяце  или  что  мне
пришлось сегодня принимать душ  с  мылом,  на  обертке  которого  была  ваша
фотография. Поймите, последних несколько месяцев я провел  за  границей,  но
тем не менее я оцениваю американскую красоту, стоит мне ее увидеть: неважно,
висит она в виде фотографии у меня на стене, или лежит на пляже,  или  сидит
рядом со мной. Он взял ее за руку.
   - А вот чего я не могу понять, то к чему все эти предосторожности?
   Рука у него была все еще холодная от бутылки пива. Внезапно она осознала,
что ей очень хочется прижать его руку к своей щеке.  Ни  искорки  обмана  не
промелькнуло в этих прекрасных голубых  глазах,  только  забота.  И  тут  он
сдавил ее руку, и кислый привкус во рту у нее расстаял как мед.
   - Вы на самом деле ничего не знаете? Он медленно покачал головой.
   - На самом деле.
   - Эвен, из-за этого плаката я стала красоткой на  час.  Ко  мне  пристает
каждый прохожий подонок и поверьте, их оказалось так много, а в баре на 62-й
стрит из этого плаката сделали  мишень  для  дротиков.  Один  репортер  даже
забрался вслед за мной в общественную уборную.
   Она увидела, что брови его поползли вверх от удивления. Она сняла ногу  с
ноги и склонилась вперед.
   - Это правда, а родители звонили мне на прошлой неделе и рассказали,  что
какая-то церковь даже требует запретить этот плакат, потому что они говорят,
что он развращает умы их детей, - она сняла очки. -  Представляете,  умы  их
детей! - повторила она. - Вы способны вообразить какое это унижение?  -  Она
еще ближе склонилась к нему -  Я  не  хочу,  чтобы  меня  фотографировали  в
журнале "Пипл" или "Геральдо", я просто хочу, чтобы меня оставили в покое до
конца жизни.
   Эвен еще крепче сжал ее руку.
   - Холли, разве можно назвать унижением такой плакат, это же блеск, он  же
такой милый, такой сочный, такой романтичный, такой невинный, такой...
   - Невинный, говорите?
   - Да и это тоже, - он  изо  всех  сил  старался  не  улыбаться,  а  перед
мысленным взором его проплывала  ее  великолепная  фигура,  изображенная  на
фотографии.
   Холли вскочила:
   - Эвен.
   - Успокойтесь, успокойтесь, - он все еще держал ее за руку,  притянул  ее
вниз, и она медленно  осела  на  место.  Пронзительная  голубизна  его  глаз
смягчилась в раскаянии.
   -  Забудьте  обо  всех  этих   превосходных   степенях,   скажите   лучше
перво-наперво, почему вы в таком случае согласились позировать,  то  есть  я
хочу сказать, если он вам так не нравится, то почему вы на это пошли?
   Если бы в голосе его звучало хоть что-то кроме искреннего  интереса,  она
бы завизжала.  Веселые  морщинки  вокруг  его  глаз  еще  резче  проступили,
обозначая озабоченность, когда она не ответила ему сразу же. И тут вдруг  ей
захотелось все, все рассказать ему Сейчас, по крайней  мере,  она  расскажет
ему все, что может.
   - Да в том-то и дело, Эвен, я для этого плаката не позировала.  Это  было
два года назад во время съемок рекламы моющих средств "Славное утро". Я  как
раз готовилась к съемкам рекламы шампуня, я хотела только поправить  душ,  а
тут Стью окликнул меня по имени, я ничего сообразить не  успела,  а  он  уже
щелкнул. Стью обещал, что он уничтожит негатив, я ему поверила.
   - Слушайте, а нельзя ли этого Стью привлечь к  суду?  Разве  фотограф  не
связан  какими-то  обязательствами  перед  вами,  чтобы  использовать   ваши
фотографии только для рекламы конкретного продукта.
   Холли потерла лоб.
   - В то самое время этот самый Стью был моим мужем. Сначала мне с ним было
хорошо, а потом выяснилось, что с его стороны это был просто ловкий  деловой
ход. Понимаете,  накануне  развода  я  была  для  него  основным  источником
доходов, он жутко не хотел терять мое лицо и тело. - Холли  вздрогнула,  она
поняла, что сказала двусмысленность. - Я знаю, что это звучит ужасно,  но  я
говорю не об эмоциональной боли, которую он испытал, когда я ушла от него, а
я говорю о его потерях в бизнесе, он страшно разозлился и  стал  настаивать,
что если я хочу получить развод, то должна передать ему все  права  на  свои
фотографии, в частности по контракту  со  "Славным  утром".  А  мне  к  тому
времени было с ним настолько плохо, я так хотела развестись, что не обратила
внимание на предостережение  моего  юриста  и  отписала  ему  все  права  на
"Славное утро".
   Между бровей Эвена пролегли глубокие  складки.  Он  вероятно  думал,  что
перед ним величайшая дура всех времен. Да с  какой,  собственно,  стати  она
рассказывает этому человеку о самом худшем периоде в своей жизни.  Она  ведь
этого Эвена Джеймсона знает полдня, не больше. Кровь тяжело застучала у  нее
в висках. Эвен поднялся, открыл пиво и подал ей, после этого он отвернулся и
занялся перемешиванием углей в жаровне.
   - Не надо мне объяснять, Холли, почему вы решили развестись. Я сам  через
это прошел.
   Она поймала себя на том, что смотрит на обгоревшую от солнца кожу у  него
на шее, потом взгляд ее переместился на нежную покрасневшую кожу у  него  за
ушами. Ее чудесный спаситель со стоянки тоже пережил много боли и  дело  тут
не только в солнечных ожогах. От ее внимания не  ускользнула  горечь  в  его
голосе. Эвен поправил решетку на жаровне, а после чего вилкой положил на нее
два стейка.
   - А "Славное утро" не возражает против этого?
   - Еще бы,  Стью  подретушировал  задник  на  плакате  так,  чтобы  он  не
полностью совпадал с картинкой на мыльной упаковке  и,  как  утверждает  мой
юрист, кампания от этого только счастлива. У них сбыт чуть ли не в несколько
раз увеличился с тех пор, как плакат вышел из печати.
   - Но все равно, Холли, я по-прежнему не понимаю, почему  вы  скрываетесь,
ведь вы же модель, вам и  так  приходилось  все  время  быть  на  виду,  что
особенного произошло?
   Она не ответила, и он снова повернулся к ней. Холли  сидела  напряженная,
губы ее слегка подрагивали.
   - Но я ведь больше не модель, я хочу, чтобы все это  было  кончено.  Эвен
пожал плечами.
   - Ну так и пусть все будет  кончено,  пусть  пресса,  поклонники  получат
свое, дайте  несколько  интервью,  оглянуться  не  успеете,  а  они  уже  за
следующую жертву примутся. Вы же сами масло  в  огонь  подливаете,  создаете
ажиотаж тем, что вас не видно.
   - Вы не поняли. Стюарт, он лишил меня кое-чего, и я хочу вернуть это.
   - Чего он вас лишил? - тихо спросил Эвен. - Что он отнял у вас?
   - Он отнял у меня возможность сделать в жизни что-либо  стоящее,  ведь  у
меня были кое-какие планы, которые, - она запнулась, а потом зло выпалила:
   - он лишил меня чести!
   Эвен поразмыслил над ее страстным заявлением. Повернувшись к жаровне,  он
перевернул мясо, раздалось аппетитное шипение.
   - Честь, если уж смотреть в корень, очень субъективное понятие.  В  таком
случае вы все прекрасно понимаете, - он перевел глаза на небо,  потом  снова
на нее. Первоначальное смущение он, конечно, мог понять, но  почему  же  она
испытывает столь глубокое унижение, как она сама говорит?
   Будь он проклят, если он что-нибудь понимает.
   Он увидел, что она снова вздернула подбородок, может быть,  даже  слишком
высоко. И тут его как громом поразило: она не  договаривает,  о  чем-то  она
умалчивает. И именно из-за этого так влажно блестят  ее  глаза,  и  чуть  не
дрожит подбородок, и это что-то имеет прямое отношение к  ее  бывшему  мужу,
Стюарту Хамельтону. И тут же сердце Эвена стало буквально рваться  из  груди
от сочувствия к ней.
   Доверьтесь мне, Холли, - так и хотелось сказать ему,  но  он  не  сказал.
Пережить развод очень трудно, заставить  себя  вновь  кому  бы  то  ни  было
довериться - тем более. Лестью и обманом он тоже не станет выпытывать, он не
станет рассказывать ей, какой уродливый у него самого был развод. Что-что, а
это ей слышать совершенно ни к чему, кроме того, ему и  самому  не  очень-то
хотелось бы распространяться на эту тему. Фактически он ни с кем об этом  ни
разу не говорил.
   - Ну и какие у вас планы? - ровным  голосом  спросил  он.  Холли  встала,
открыла упаковку и начала  ложкой  накладывать  картофельный  салат  ему  на
тарелку.
   - Оставаться здесь - промямлила она. Он вовсе не спрашивал ее о ближайших
планах, он спрашивал о тех  планах,  которые  каким-то  образом  нарушил  ее
бывший муж, о том, что она хотела сделать стоящего. Или она  умышленно  ушла
от ответа? Он решил не настаивать, всему свое время, молча напомнил он себе.
   - Прямо здесь, вы говорите.
   - Что?
   - Прямо здесь, за забором, рядом с коттеджем? - переспросил он.
   - Именно, кстати, я люблю, когда стейк немножко не прожаренный.
   - Вы шутите!
   Она взглянула на него удивленно:
   - Нет, я на самом деле люблю, когда немножко не прожаренный.
   Он положил вилку для жаровни на стол и взял пиво.
   - Холли, я спрашивал о том, что вы хотите остаться за  забором,  вы  что,
хотите именно так провести ваш отпуск, но это же просто немыслимо.
   Она сунула ложку в упаковку с салатом и поставила ее на стол, так  она  и
думала, стоило ей об этом ужасном случае услышать, как он уже  хочет,  чтобы
она съехала, а ведь она и половины не сказала. Сложив  руки  на  груди,  она
повернулась к нему лицом.
   - Отпуск! - взорвалась она. - Да это же не отпуск, Эвен.  Неужели  вы  не
понимаете, что это добровольная ссылка, что я скрываюсь от мира, пока там не
увлекутся следующей голой задницей. Кроме того, хочу напомнить  вам,  что  я
уплатила за аренду.
   Подбородок ее снова был поднят. Да, уж эта женщина к  плачу  не  склонна,
удовлетворенно заметил Эвен.
   -  Скрываетесь?  Так  это  вы,  значит,  скрывались   сегодня   днем   на
общественном пляже в оранжевом купальнике, вырезанном выше  пояса,  а  потом
еще напялили поверх него всю эту белиберду для полной конспирации?
   - Эта вещь от Лиз Клеберн, а там белиберды не  шьют,  кроме  того,  я  по
крайней  мере  сегодня  днем  не  привлекала  к  себе  всеобщего   внимания,
размазывая по всему телу мазь для загара.
   Они стояли лицом к лицу и кричали друг на друга, и тут кто-то постучал  в
ворота. Холли инстинктивно схватила Эвена за плечи  и  постаралась  пригнуть
его пониже.
   - О, господи, они нашли меня! - отчаянно зашептала она.
   - О, мой ожог!
   Холли сняла руки с его плеч.
   - Извините, это я, - шепнула она, после этого повернулась  и  побежала  в
коттедж. Уже второй раз за сегодня она исчезает как вихрь,  грустно  подумал
Эвен.