и. Этот голос был ей слишком хорошо знаком. Эвен схватил ее под руку  и
плотно прижал к себе. Холли бешено озиралась по сторонам, живот свело, рядом
с ними стоял Денис Кратчи  и  держал  микрофон  у  самого  лица  Эвена.  Она
взглянула на Эвена, Эвен на нее:
   - Держись! - шепнул он. Кратчи склонился ближе:
   - Говорите, пожалуйста, громче, нам вас не слышно.
   - Меня зовут Рейндженелд Кьюкоксвей, я торговец носками "ахиллесова пята"
из Кеннебанкпорта. Тетеря вы глухая! - рявкнул Эвен и тут же  растворился  в
толпе, увлекая за собой Холли.
   - Как, по-твоему, он меня узнал, а? - отчаянно зашептала она.
   - Если бы узнал, я думаю сейчас бы он не утруждал себя  интервью  с  этим
гориллой в гавайской рубашке, как по-твоему?
   Весь  следующий  час  они  держались  подальше  от  огороженной  канатами
танцевальной площадки рядом с радиофургоном. Вместо этого они покатались  на
колесе Ферри, на качелях По, посетили комнату смеха  Барни,  а  после  этого
катались на автодроме до тех пор, пока Холли не испугалась,  что  повыбивает
себе все зубы от бесконечных столкновений с машинкой Эвена.
   - Отведи меня в какое-нибудь спокойное место, - взмолилась она  из  своей
побитой розовой машинки. Когда они снова вышли на набережную, она утерла пот
со лба, поправила шляпку.
   - Холли, ты должно быть страшный человек на дороге, - сказал  он.  Он  ее
дразнил и это ей нравилось.
   - Да как ты мог такое сказать, я великолепно  вожу,  я...  -  и  тут  она
осеклась, заметив, что несколько человек  смотрят  на  нее.  Эвен  это  тоже
заметил.
   - Тихо, иди как ни в чем не бывало и не гляди на них. Пошли.
   Чтобы хоть как-то подбодрить ее, он положил ей руку на талию.
   - С тобой все в порядке?
   -  Да,  может  быть,  они  просто  восхищаются,  какие  ты  мне  приклеил
прекрасные усы, - она коснулась верхней губы и подмигнула ему, - поверить не
могу, что столько лет жила без усов.
   Он притянул ее к себе:
   - Ну что довольна?
   - Да, очень довольна, -  она  улыбнулась,  -  очень,  очень  довольна,  -
шепнула она.
   Первым заговорил он, прерывая мгновение кристальной близости, которую  им
удалось создать среди гуляющей толпы.
   - Ночь еще долгая, пойдем!
   И вскоре они уже шли вдоль края набережной мимо игорных столиков. Звенели
колокольчики, лопались воздушные шарики, исчезали под прилавками  долларовые
банкноты.
   - Не бойся, все в порядке, никто за нами не следит. Смотри  все  увлечены
исключительно закидыванием резиновых лягушек на листья кувшинок  и  лопанием
шариков с водой.
   Холли вдруг остановилась.
   - О нет, только не это, опять, - пробормотала она.
   В трех шагах от них стоял Деннис Кратчи,  он  поправлял  грим,  помощники
подсказывали ему, а несколько компаний  любопытствующих  с  удовольствием  и
восхищением наблюдали  за  этим.  Толпа  напирала,  и  они  никак  не  могли
ускользнуть от сулящего беду репортера.
   - Что же нам делать, - шепнула Холли, глядя на Денниса Кратчи.
   Эвен развернул ее спиной к журналисту и подтолкнул к ближайшему  столику,
сунул долларовую банкноту ей в руку, а еще  одну  тут  же  поставил  сам  на
первый попавшийся номер.
   - Играй, - довольным голосом произнес он, - только не оборачивайся.
   Звякнул колокольчик, рулетка завертелась, играющие заколотили кулаками по
столу. Колесо остановилось и тут же раздался чей-то победный вопль.
   - Мне, пожалуйста, голубую, - закричал выигравший.
   Итак, кто-то чего-то выиграл, но Холли была слишком подавлена, чтобы даже
посмотреть: кто и на сколько разбогател. Холли поглубже натянула шляпу  так,
что та полями касалась очков.
   - Он ушел?
   - Пока нет, снимает танцующих, как только они отсюда уберутся, все  будет
в порядке.
   Он снова поставил доллар и еще один сунул ей в руку.
   - Продолжай играть.
   Снова звонок, снова щелканье рулетки, снова удары кулаком по  столу,  все
то же убожество.
   - Холли, - шепнул Эвен, - приготовься! Толпа застонала,  Холли  взглянула
на Эвена.
   - Что такое, я тебя не поняла? Мясистая лапа накрыла ее ладонь:
   - Эй, приятель, похоже ты выиграл, тебе какого цвета приз?
   Эвен первым поднял взгляд:
   - Ого, - он показал за прилавок, - ты, Карлос, посмотри, что ты выиграл!
   Она немного сдвинула шляпу с глаз и впервые посмотрела на рулетку и на то
что за ней. Позади рулетки стоял щит, оклеенный сверху до низу плакатами  со
"славной девочкой" - красными, золотистыми, голубыми, а внизу рядами  стояли
плакаты, свернутые в трубочку и обернутые в полиэтилен. Поверху  сверкающими
буквами было написано, что номер  17  выигрывает  все  три.  Холли  медленно
повернула голову и взглянула вдоль столика на всех других играющих в рулетку
с этим главным и единственным призом.
   Кое-кто уже выиграл заветный приз, но  продолжали  делать  ставки,  чтобы
выиграть еще. Она взглянула на Эвена, ей казалось будто все  это  происходит
не с ней.
   - Да, очень трудный выбор, - сказал зазывала, - может быть, красную? -  И
он катнул запечатанный в полиэтилен цилиндр через  столик.  Холли  протянула
руку, чтобы поймать его.
   - Делайте ваши, эй, смотрите, там этот парень с телевидения, эй,  Деннис,
идите сюда!
   Сжимая плакат под мышкой, Холли сделала шаг назад.
   Этого просто не может быть!
   Кто-то толкнул ее и внезапно ряд танцующих отделил ее  от  Эвена,  к  ним
присоединились все новые танцоры и вот уже два или три ряда  людей  отделяло
ее от Эвена, которого она уже почти не видела.
   Во всеобщей сутолоке кто-то из танцоров  двинул  Холли  по  шляпе,  и  та
съехала, сбивая очки на нос, она отчаянно пыталась поймать шляпу, но  вместо
этого сбила ее окончательно. Холли будто во сне смотрела, как шляпа летит на
землю и вдруг останавливается в воздухе.
   - Поймал, - воскликнул кто-то удивленным голосом.
   Она подняла взгляд. Идиотская  улыбка  так  и  застыла  на  лице  Денниса
Кратчи,  когда  он  узнал  золотисто-рыжеватые  волосы  "славной   девочки",
рассыпавшиеся по ее плечам.
   - Холли Хамелтон? - недоверчиво прошептал он.
   - Положись на меня, - неожиданно раздался в ее ушах голос Эвена. Нет, это
ей не снится, все гораздо хуже: этот кошмар происходит наяву. Вот она стоит,
отупев, ничего не чувствуя, и к тому же у нее слуховые галлюцинации.
   - Дай сюда плакат,  Холли,  -  Эвен  вырвал  из  ее  оцепеневших  пальцев
свернутый в трубочку плакат и высоко поднял его  в  воздух.  -  А  вот  кому
бесплатный плакат со "славной девочкой"! - закричал он,  размахивая  им  над
головой. - Бесплатный красный плакат! - И он метнул его как копье над  морем
тянущихся рук.
   Толпа в коллективном порыве ринулась к противоположному краю  набережной.
На Денниса Кратчи было страшно смотреть, казалось,  что  его  сейчас  хватит
удар.
   - Тоби, включай запись!  Тоби,  к  черту  этот  плакат,  включай  запись,
включай пленку!
   Эвену достаточно было один раз взглянуть на Холли, чтобы понять, что  она
полностью парализована тем, что ее разгадали.
   Она продолжала стоять и, открыв рот, смотреть на Денниса Кратчи.
   Эвен весь съежился от мысли, к чему приведет так тщательно спланированный
вечер. Больше она ему не  поверит,  хотя  и  это  далеко  не  самое  важное.
Необходимо немедленно  увести  ее  отсюда  в  безопасное  место.  Как  можно
спокойнее Эвен сказал:
   - Холли, милая моя, пожалуйста, - и протянул руку. Холли машинально взяла
Эвена за руку, и он увлек ее за собой к ближайшему съезду с набережной.
   Они бежали не останавливаясь, пока не очутились в темной  аллее  рядом  с
припаркованным мопедом. Когда двигатель завелся с первого раза,  Эвен  шумно
возблагодарил бога. Холли вскочила на заднее сиденье, и они умчались  прочь,
оставив Денниса Кратчи стоять с  открытым  ртом  на  бордюре  набережной  со
шляпой Холли и микрофоном в руках. Через двадцать минут Эвен загнал мопед на
стоянку  рядом  с  раздевалкой  на  пляже,  постаравшись  как  можно   ближе
припарковаться к дорожке, ведущей к морю, и заглушил двигатель.  Как  только
Холли слезла с мопеда, Эвен отвязал и снял с багажника свернутую подстилку.
   - Сюда! - сказал он и пошел по дорожке, ведущей через дюны к берегу.
   Холли убрала в карман фальшивые очки, подвернула штанины, сняла башмаки и
проследовала за ним. Эвен  расстелил  подстилку  и  жестом  предложил  Холли
сесть. Несколько секунд слышно было только как шумит прибой. Наконец,  Холли
села, сложив ноги по-турецки, и откинулась на локти.
   -  Луна  сегодня  просто  ужасная...  -  сказала  она,  пытаясь  нащупать
какую-нибудь безопасную тему для разговора.
   - Да, - ответил он, шагая взад-вперед рядом с ней и потирая загривок.
   - Это то самое место, где я впервые увидела тебя и где ты увидел меня.
   - Да. Ты очень злишься? Эвен сорвал с себя шляпу и  швырнул  ее  рядом  с
Холли.
   - Да, черт возьми, а ты?
   - А чего мне злиться, ведь мы же убежали.
   Эвен упал на колени:
   - Но ведь это была моя идея, ведь это из-за меня тебя  чуть  столбняк  не
хватил при виде Кратчи, ведь он теперь знает, что ты в городе. - Он взял  ее
за плечи.
   - Прости меня за все это, я такой нахальный, самоуверенный и сукин...
   - Эвен, ну хватит же!
   - Нет, в самом деле, Холли, ведь когда ты увидела эти  плакаты,  а  потом
этого чертового репортера, да я бы даже не обиделся, если после этого ты  бы
вообще со мной больше разговаривать не захотела!
   - Не нужно извинений, Эвен.
   - Энни мне рассказывала, что после того, как  ты  немножко  подумала,  ты
решила, что этот плакат вовсе не так уж плох, но когда  я  увидел  выражение
твоего лица там на набережной, когда перед  тобой  оказались  эти  проклятые
плакаты, я понял, что она заблуждается.
   Холли зажала рот ладонью.
   - Нет, не заблуждается.
   Она увидела, как брови его удивленно взметнулись, но ничего не сказала.
   - Спасибо тебе, что вытащил меня, спасибо тебе за сегодняшний вечер, ведь
вот уже много месяцев, как я не смеялась так много и  так  громко,  а  может
быть, и много лет. Конечно, в конце пошло полное безумие, но ведь я не помню
кто это сказал: нет лучше времени чем если ты со  мной...  -  Холли  уронила
руки на колени. - Я правду говорю, Эвен. Ты подарил мне чудесный вечер.
   Она смотрела на него и в глазах ее дрожали лунные блики.
   Вот она перед ним свежая как роса. Она - его, и  это  правда.  Он  всегда
видел, врет она или нет. Раз за разом она продолжала поражать его, так думал
он и напряжение спадало в его груди и  снова  средоточием  всех  его  чувств
становилась одна она.
   - А ты знаешь последним усатым человеком, которого я  целовал,  была  моя
тетушка Марта, и это было очень неприятно, так что я подумал, а не поснимать
ли нам их?
   Он взял себя за кончик уса, а она потянулась к своим усам.
   Вдруг она остановилась и схватила его за руку.
   - Погоди, а больно не будет?
   - Вполне вероятно, давай-ка вот так попробуем, - и он протянул руку к  ее
усам, а она - к его.
   - Готово?
   - Нет еще.
   Нахально не обращая внимания на ее трусость, он  принялся  считать:  три,
два,  один,  трр...  Несколько  секунд  промелькнуло  в  тишине,  потом  она
отбросила его усы и быстро ощупала пальцами свою верхнюю губу.
   - Ты как?
   - Я все так же и по-прежнему хочу поцеловать тебя. Иди сюда!
   Волны разбивались о слежавшийся песок, она встала на колени  и  позволила
ему прижать себя целиком сверху до низу. Она была теплая  и  податливая,  и,
тяжело дыша, называла его по имени.
   Его пронзило желание и внезапно ему захотелось испытать ее  всеми  своими
чувствами. Он склонил свои губы к ее и хотел уже проникнуть  в  них  языком,
как вдруг она открыла рот.
   - Коснись меня, - шепнул он прямо в ее открытый рот. Она вытянула  рубаху
из-под пояса его штанов и, осторожно процарапывая его голый торс, подняла ее
повыше. Ее готовность заставила его снова заговорить.
   - Беру назад свои слова относительно того, что  нам  придется  подождать,
можешь поделиться со мной твоей тайной тогда, когда тебе будет  угодно,  но,
господи, Холли, можно я буду любить тебя сегодня ночью?
   Тут он почувствовал, как она напряглась и медленно встала. Положив ладони
ему на грудь, она оттолкнулась от него и выглядела совершенно  беспомощно  в
своем отчаянии. Глаза ее наполнились слезами, Эвен почувствовал как у него у
самого сжимается горло.
   - Что я могу сделать, только скажи  мне,  что  делать?  -  потребовал  он
яростным шепотом. - Я достану тебе луну, я сделаю все, только попроси!
   Но ведь стоит ему сказать, как все изменится. Она потерла  лицо  и  снова
опустилась на подстилку.
   - Не хотела я втягивать тебя в это дело, но ты уже и так в него втянут, и
не правильно будет утаивать от тебя  дальше  и  все  остальное.  -  Она  уже
открыла рот, чтобы продолжить, но не раздалось ни звука. Она попыталась  еще
раз.
   - Очень трудно, дай мне еще минуту.
   - Как тебе будет угодно.
   Она обхватила руками колени и опустила  на  них  голову.  В  ней  бушевал
инстинкт самосохранения, и перед глазами вновь и вновь проигрывался знакомый
сценарий, а она все смотрела и смотрела на лунную  дорожку,  на  поверхность
океана. Прочь, бежать,  спрятаться,  на  луну  улететь  по  этой  платиновой
дорожке.
   Прочь отсюда, прочь от Эвена, прочь от невыносимого положения, в  котором
она оказалась. Она шумно выдохнула сквозь сжатые губы: все это мечты, а  вот
она реальность. Вот Эвен, ее друг и не только, сейчас она ему все  поведает.
И Холли повернула к нему голову.
   - На самом-то деле этот плакат никогда не казался мне грязным,  если  мне
что в нем и не нравилось, так это то, что у меня над  ним  не  было  никакой
власти. Я доверилась Стью и в буквальном смысле слова оказалась из-за  этого
без штанов. В один прекрасный момент я расслабилась  и  весь  мой  тщательно
наработанный на всю Америку имидж рассыпался на куски. И теперь всякий,  кто
взглянет на этот плакат, увидит, что я просто  в  шоке  от  того,  что  меня
фотографируют. Двадцатишестилетняя,  отвечающая  за  свои  поступки  женщина
такого себе никогда бы не позволила. Стью лишил меня  всенародного  доверия,
которое я имела, а дальше будет еще хуже.
   - Я не понимаю.
   - Эвен, говорят, что будет еще и второй плакат, и слухи эти  обоснованны,
весь вопрос во времени.
   - Второй плакат? - переспросил он. - То есть как?
   - А вот так, Стью продолжал щелкать своей камерой и дальше, только я тебе
не говорила. Кроме того,  он  не  только  талантливый  фотограф,  но  еще  и
психолог. Он говорит, что если я не вернусь к нему работать, то он  выпустит
на рынок вторую фотографию, и по-моему, он не блефует.
   - Слушай, Холли, а что, этот второй плакат будет совсем уж плохой?
   - Не знаю, но даже если он будет хотя бы немного откровеннее, чем первый,
то у меня не будет никаких шансов попасть в совет Лемонэйд, мне не  позволят
представлять  в  обществе  интересы   детского   благотворительного   фонда,
одновременно предлагая каждому желающему уроки анатомии по  десять  долларов
за штуку.
   - Но для меня-то все это не имеет никакого значения.
   - А для меня имеет, ведь Лемонэйд - это та самая организация, в которой я
надеялась обрести новое лицо.
   Она откинула волосы за уши и снова уставилась на море.
   Набежала волна, жизнь шла своим чередом. Скоро новый  день,  это  еще  не
конец света. Она заговорила уже мягче:
   - И ведь у меня у самой когда-нибудь будут дети, я ведь этого хочу, и что
они скажут о своей матери, и что я им отвечу? - Она покачала головой.  -  Я,
конечно, чушь несу, прости меня.
   Ее руки сжались в кулаки и она потрясла ими перед своим лицом.
   - Я ведь делаю все, что могу, чтобы с этим покончить,  но  клянусь,  если
выйдет второй плакат,  то  я  все  брошу,  иначе  я  разрушу  всю  репутацию
Лемонэйд. - Руки ее беспомощно упали. - Дальше, что касается тебя. Что,  как
ты думаешь, случится с твоим бизнесом, если тебя уличат в связи со  мной,  с
играющей в прятки безмозглой голозадой пипочкой?
   Не дождавшись ответа от Эвена она встала, сняла пиджак и швырнула его  на
песок рядом с ним.
   - Теперь ты все знаешь. - И сунув  руки  в  глубокие  карманы  брюк,  она
зашагала прочь вдоль пенной изогнутой линии прибоя. Эвен сидел,  уставившись
на то место на подстилке, где только что сидела она. Его волновал отнюдь  не
бизнес, он размышлял о ее реплике, что  она  захочет  детей,  ведь  он  тоже
всегда хотел детей, но после развода подавил в себе это  желание,  поскольку
не подворачивалось подходящей женщины.
   - Ничего, все образуется,  -  говаривал  он  себе,  стоило  в  груди  его
возникнуть щемящему чувству после разговора с племянником  или  племянницей,
или когда дети Энни обнимали его, или когда он вез на  самолете  детей,  чьи
лица  восторженно  розовели  от  полета  и  от  того,  что  летчик  с   ними
разговаривает.
   Он взъерошил волосы двумя руками, час его  пробил,  появилась  подходящая
женщина, теперь он более чем когда бы то ни было был в этом уверен, ведь она
наконец открылась и все рассказала ему.
   Холли ходила взад-вперед по пляжу.  Свет  луны  струился  по  ней  жидким
серебром, и мягкий ветер с моря трогал пряди ее волос,  свешивающихся  вдоль
опущенного лица.
   Улыбаясь сам себе, он встал.
   - Холли!
   Она подняла взгляд и увидела его распростертые руки.
   - С твоим бывшим мы разберемся, вместе мы все сможем повернуть, Холли,  я
клянусь тебе!
   Она пошла к нему, но немного  не  доходя,  остановилась.  Он  поманил  ее
руками:
   - Ну же, подходи поближе, ну же! И рассыпался тяжелый ком, скопившийся  в
ее груди. Да и что за смысл и дальше противиться неодолимому влечению?  -  и
она шагнула к нему.
   - Я хочу тебя, Холли, прямо здесь, прямо сейчас!
   Их взгляды сомкнулись, и руки его скользнули под топик Холли, он снял его
через голову и отбросил в сторону от нее. С океана  дул  ветер,  но  она  не
замечала этого. Все, что она испытывала исходило исключительно от Эвена.
   - Сними брюки, Холли.
   Она растегнула молнию, штаны упали на песок, и она откинула их в сторону.
Она смотрела, как он пальцем проводит по  кружевной  каемке  ее  старомодной
черной атласной комбинации. От его прикосновений по  всему  телу  растекался
жаркий поток удовольствия, он нащупал пальцем красную розочку, помещенную во
впадине посредине ее груди.
   Потом перевел палец к сразу напрягшемуся соску и провел им дальше вниз до
высокого выреза на бедре, - Ты специально ради меня  это  надела?  До  этого
мгновения она бы даже перед самим Господом в этом не созналась.
   - Да!
   Он одарил ее своей всесокрушающей улыбкой, и она подумала, что с радостью
умерла бы сейчас. Тяжелым от вожделения взглядом он обвел ее снизу доверху.
   - А ты снимешь это ради меня?
   - Да, - шепнула она, и голос ее был наполнен предвкушением  того  к  чему
все шло.
   - Сними это для меня, - повторил он,  и  ноздри  его  раздувались.  Яркий
лунный свет не смягчал обнаженного желания на его лице. Она  сняла  атласную
лямку сначала с одного  плеча,  потом  со  второго,  оттороченные  кружевами
чашечки  сползли,  приобнажив  упругие  холмики  розоватой  плоти.   Спуская
шелковистый верх, она смотрела ему в  лицо,  и  полная  высокая  грудь  была
мелочно-белой при луне.
   Тут она замешкалась, и он стянул с себя рубаху, потом расстегнул брюки  и
снял их вместе с трусами.
   "А  ведь  он  уже  готов",  -  осознала  она,  ощутив  глубокое   женское
удовлетворение, и она стала стягивать комбинацию дальше вниз, обнажая крутой
изгиб талии, переходящей в бедра, потом остановилась и снова  посмотрела  на
него.
   - Давай я, - сказал он, становясь перед ней на колени и запуская  большие
пальцы под комбинацию. Он спускал ее все  ниже  и  ниже,  целуя  ее  плоский
живот, щекоча ее бедра, гладя ее упругие стройные ноги.
   Холли вцепилась ему в плечи, чтобы не упасть от наплыва чувств. Губы  его
спускались все ниже, ей казалось,  что  она  вот-вот  закричит  от  желания.
Поцелуй их был полон  радости  и  вожделения,  жаждой  и  лю