нать  в
точности, когда именно она отправится в Уитби. А если им повезло, то Джоанну
уже сочли погибшей и погоня за ней прекратилась задолго  до  того,  как  они
покинули берега Бретани. Впрочем, самым благоразумным решением с их  стороны
будет покидать время от времени  большую  дорогу  и  пользоваться  окольными
тропами, несмотря на то что это замедлит их продвижение  вперед.  По  правде
говоря, Паэн был совсем  не  прочь  провести  побольше  времени  в  обществе
Джоанны Мерко.
   Еще не так  давно  ему  казалось,  что  Джоанна  уже  никогда  больше  не
подпустит его к себе.  Это  случилось  две  ночи  назад,  когда  между  ними
вспыхнул жаркий спор из-за решения Паэна восстановить брата в правах сеньора
Рошмарена. Его слова вызвали негодование Джоанны,  а  после  того  как  Паэн
упомянул в разговоре о своем обете  поддерживать  наследников  брата  вместо
собственных внебрачных отпрысков, он заранее смирился с тем,  что  его  ждет
череда холодных ночей, проведенных на полу за дверью их каюты.  Однако  едва
последние  гневные  слова  повисли  между  ними  в  воздухе,  вдова  Мальби,
неожиданно обернувшись к нему, протянула ему руку:
   - Вы милый, благородный  дурачок,  раз  готовы  поступиться  собственными
интересами, чтобы вернуть Алена в Рошмарен, зная, что вам придется  защищать
брата до конца его жизни. Так неужели из-за этого мы лишим себя тех немногих
дней, которые нам суждено провести вместе? - Она улыбнулась, несмотря на  то
что ее  глаза  подозрительно  блестели.  -  МЫ  тут  наговорили  друг  другу
достаточно обидных слов по поводу вашего незаконного ребенка, а моего  сына,
так давайте же по крайней мере дадим бедняжке возможность появиться на свет.
   В его воображении предстал образ Джоанны Мерко, одинокой и с  раздавшимся
животом, которой в середине будущего лета  придется  рожать  в  какой-нибудь
уединенной йоркширской усадьбе, давая жизнь  его  ребенку.  К  тому  времени
слабая надежда на то, что ему удастся вернуть Рошмарен,  может  окончательно
развеяться, и тогда он вернется к Джоанне, чтобы быть рядом с ней на  период
родов. Впрочем, он тут же отбросил эту мысль как нелепую, поскольку никакого
ребенка может и не быть. Джоанна была замужем за Мальби почти год, но так  и
не понесла. Тем не менее этот образ упорно преследовал его..
   Должно  быть,  эта  женщина  и  впрямь   была   ведьмой   -   прекрасной,
светловолосой ведьмой, явившейся с сурового севера,  чтобы  отвлечь  его  от
главной цели всей его жизни. Ей достаточно  было  просто  улыбнуться  ему  в
робкой,  застенчивой  попытке  его  соблазнить  и  стянуть  рукав  платья  с
прелестного белого плеча, чтобы Паэн тут же погрузился в забытье. Сладостное
забытье...

***

   Паэн поднялся со скамьи и ощупью пробрался между рядами скамеек к  корме,
где двое дюжих мужчин крепко вцепились в рулевое весло. На долю  этих  людей
выпала  самая  трудная  задача  -  удерживать  огромное  весло  над  зеленой
поверхностью  воды  и  поднимать  его  всякий  раз,  когда  судно   неуклюже
переваливалось через гребень вала и стремительно падало вниз, чтобы  его  не
вырвало из их рук и не унесло в море. Если бы рулевое  весло  сломалось  или
матросы не сумели удержать судно  под  прямым  углом  к  набегавшим  волнам,
последствия могли бы оказаться самыми печальными.
   Отсюда, с кормы, нос корабля казался таким маленьким и хрупким, и если он
хотя бы в одном месте даст течь и морская вода хлынет внутрь...
   Паэн направился к каюте, на ходу бормоча извинения, когда  ему  случалось
наступить на ногу кому-нибудь из гребцов. Джоанна спала в  той  же  позе,  в
какой он ее оставил, однако  ее  недавняя  бледность  уже  прошла.  Если  он
уговорит ее съесть побольше хлеба и выпить  побольше  воды,  ей  не  страшна
будет морская болезнь.
   - Джоанна... - пробормотал Паэн. - Проснитесь, Джоанна.
   Теперь ее глаза казались зелеными - зелеными, как море.
   - Что-нибудь случилось? - испугалась она. Паэн подтянул к  себе  сумку  с
провизией и нащупал в ней завернутую в ткань буханку хлеба.
   - Ешьте, - произнес он.  -  Вам  надо  есть  как  можно  чаще,  чтобы  не
свалиться от морской болезни. Джоанна кивнула и села.
   Паэн развернул ткань и вдруг с неприятным ощущением подступающей  тошноты
обнаружил, что достал из сумки сыр.
   - Это не хлеб, - пробормотал он.
   Она подняла на него зеленые глаза и улыбнулась.
   - Что ж, тогда я отведаю сыра.
   - Нет. Хлеба.
   Джоанна взяла у Паэна сыр и,  положив  на  колени,  развернула  ткань,  в
которую  он  был  завернут.  Затем,  вынув  из-за  пояса  маленький  кинжал,
принялась нарезать золотистую массу на куски.
   - Погодите. Хлеб лучше...
   - Ваши друзья тамплиеры делают превосходный сыр. Я никогда  не  пробовала
ничего вкуснее. - Джоанна отрезала толстый ломоть и протянула его Паэну.
   - Нет, - скривился он.
   - Здесь его более чем достаточно, чтобы...
   - Нет, - повторил Паэн и опрометью выскочил из  каюты,  чтобы  вобрать  в
свою тяжело вздымавшуюся грудь немного свежего морского воздуха. Он  все  же
успел ухватиться за поручень,  свесив  голову  через  край.  Сквозь  щелочки
прищуренных глаз он видел зеленую морскую воду, обтекавшую корпус корабля, и
переднее весло, мелькавшее то вверх, то вниз  в  темпе  более  быстром,  чем
резкая пульсирующая боль у него в висках.
   Чья-то рука легла ему на плечо, а другая потянулась к его запястью.
   - Назад! - рявкнул Паэн. - Иначе я могу заблевать вам все лицо.  Если  вы
хотите помочь, лучше смотрите внимательнее за женщиной, чтобы она  ненароком
не упала в море. - Он сделал последний отчаянный вдох и зажмурил глаза.
   - Она не упадет в море, если только вы  сами  ее  туда  не  отправите,  -
раздался рядом твердый голос Джоанны Мерко.
   - Убирайтесь! - с трудом выговорил он. Она провела по  его  щекам  куском
ткани, смоченной в пресной воде, и вытерла ему лоб.
   - Ну же, давайте, - обратилась к нему Джоанна. - Я буду рядом.
   Словно издалека до Паэна донесся  кашель  одного  из  гребцов.  Он  резко
отстранил от себя Джоанну, с  наибольшей  скоростью,  на  какую  только  был
способен, ринулся на противоположный борт судна и оставил весь свой  завтрак
на гладкой поверхности моря. Затем набрал в рот  воды  из  бурдюка,  который
кто-то сунул ему в руку, и сплюнул ее вниз. Влажная ткань снова легла ему на
лоб.
   - Почему бы вам  не  прилечь?  -  предложила  Джоанна.  -  Я  помогу  вам
добраться до каюты.
   - Я не шучу, - процедил он сквозь зубы.
   - О чем вы?
   - Убирайтесь! - прошипел Паэн. Взгляд его был прикован к  куску  ткани  у
нее в руках. - Клянусь грязной мошной святой Елены, это обертка от сыра!
   - Нет. Вы ошибаетесь...
   - Это обертка от сыра, будь он трижды неладен!
   - Нет, Паэн. Сыр здесь ни при чем.
   - Неужели вам так уж необходимо произносить это слово вслух? -  простонал
он.
   Тошнота постепенно отступала, и перед взором Паэна снова  предстало  лицо
Джоанны -  румяное,  как  лепестки  розы,  и  здоровое,  как  у  деревенской
молочницы в середине лета.
   - Я мог бы возненавидеть вас за ваш румянец и бодрый вид, - проворчал он,
- Знаю, - усмехнулась она. - А теперь, может быть, вы вернетесь в каюту?
   Паэн покачал головой.
   - Скверная мысль.
   - Если хотите, я выброшу сыр.
   - Умница. Вы просто умница, Джоанна.
   Для них  было  большой  удачей,  что  они  находились  на  борту  корабля
тамплиеров, команде которого, по словам Амо, они могли  полностью  доверять.
Если бы кто-нибудь из этих людей пробрался в  каюту,  чтобы  похитить  вдову
Мальби, у Паэна едва ли хватило бы сил поднять меч на ее защиту.

***

   У него почти не осталось воспоминаний ни об этом дне, ни о  долгой  ночи,
которая за ним последовала. Несколько раз он просыпался и видел, как  слабый
луч заходящего солнца проникает сквозь узкое окошко в каюту, после  чего  он
оказывался в полной темноте. И каждый раз Джоанна Мерко была  рядом  с  ним,
держа наготове бурдюк с водой и накрыв их обоих его плащом, чтобы согреться.
   Когда уже на заре Паэн снова открыл глаза, ветер сменился на попутный  и,
чтобы поймать его, на корабле был поднят огромный полосатый парус. Прямо  на
скамейках под заткнутыми пробками уключинами  весел  спали  гребцы,  а  сами
весла, блестевшие  от  морской  соли,  были  сложены  в  строгом  порядке  в
единственном проходе между рядами  скамеек.  Место  возле  руля  уже  заняли
другие матросы, такие же рослые  и  крепкие,  как  и  двое  первых,  которые
прилагали все силы, чтобы удержать галеру прямо по ветру.
   - Где мы?
   - В стороне от крупных островов. Пока вы спали, поднялся ветер, и гребцы,
свернув на восток,  оставили  весла,  чтобы  пройти  как  можно  дальше  под
парусом. И еще я видела костры. Большие костры, которые разжигают на  берегу
для того, чтобы корабль не налетел на скалы.
   Паэн поднес руку ко лбу.
   - А я все это проспал!
   В тесном, темном пространстве каюты раздалось приглушенное ругательство.
   - Прошу прощения, - поспешно добавил он. - Я никак не ожидал, что просплю
так долго.
   - Напротив, этого следовало ожидать, - ответила Джоанна. - С тех пор  как
мы оставили Рошмарен, вы спали лишь урывками. А после  того  как  Матье  нас
покинул...
   Он выдавил из себя улыбку, несмотря на то что голова его раскалывалась от
боли.
   - После того как Матье нас покинул, я был бы круглым  болваном,  если  бы
проспал наши с вами ночи.
   Она поднесла к его губам мех с вином и торопливо поправила плащ.
   - Можете  говорить,  что  вам  угодно,  но  даже  бравый  наемник  иногда
нуждается в отдыхе, и я была рада тому, что вы наконец-то  смогли  выспаться
как следует.
   - И вам не было страшно? Джоанна покачала головой.
   - Никто не пытался приблизиться ко мне и не сказал  мне  ни  слова.  Лишь
однажды старший рулевой зашел в каюту, чтобы спросить, не нуждаемся ли мы  в
еде. Он так и не вернулся.
   Паэн снова улегся и вытянул руки.
   - Клянусь коленями святой Радегунды, до чего же чудесно  снова  оказаться
среди людей, которым ты доверяешь, и иметь возможность отдохнуть. Прошло уже
много недель с тех пор, как...
   - А где вы были до Рошмарена?
   Неужели  он  проговорился  во  сне?  Или  Джоанна,  перебирая  в   памяти
обстоятельства гибели покойного супруга, связала их с угрозой, нависшей  над
ней самой? Паэн пожал плечами с самым равнодушным видом, на какой только был
способен.
   - В лагере Меркадье, разумеется. А перед тем в  Палестине.  "И  в  Нанте,
если уж быть до конца честным. В том самом доме, где был убит ее муж".
   На лице Джоанны, озаренном, лучами утреннего солнца,  окруженном  ореолом
густых, медвяного цвета волос, подчеркивавших красоту ее  светлой  кожи,  не
заметно было никаких признаков недоверия. Паэн мысленно обратился  к  святой
Радегунде с ее стройными коленями и ко всем прочим святым, которых он  успел
помянуть всуе с тех  пор,  как  покинул  крепость  тамплиеров.  "Клянусь,  -
молился он про себя, - я никогда впредь не буду оскорблять ни ваших имен, ни
ваших атрибутов, но только, пожалуйста, сделайте так, чтобы Джоанна  никогда
не узнала о  том  единственном  проступке  в  моем  прошлом,  который  может
оттолкнуть ее от меня навсегда".

Глава 17

   Море по-прежнему было неспокойным, а  волны  теперь  вздымались  высокими
валами от сильного ветра, подувшего с запада. На вторые сутки  их  плавания,
около полудня, капитан целый час управлял главным веслом, после  чего  снова
передал управление рулевым  и  направился  в  каюту,  чтобы  переговорить  с
Паэном.
   - Он сейчас спит, - ответила Джоанна.
   - Тогда передайте ему, что мы  не  станем  заходить  в  южные  порты,  но
постараемся добраться прямо до Дувра, пока позволяет ветер. - Он  указал  ей
на темный, похожий на бесформенную  глыбу  берег,  показавшийся  по  правому
борту:
   - Мы должны были пристать к земле еще прошлой ночью, однако наше плавание
затянулось из-за того, что нам пришлось идти на веслах через открытое море.
   За спиной Джоанны Паэн зашевелился и приподнялся с постели.
   - Что-нибудь не так? - осведомился он.
   - Мы направляемся в Дувр и, если установится холодная  погода,  останемся
там на зиму. Командор Амо предоставил нам самим выбирать,  где  мы  продадим
наше вино, и приказал перезимовать на  побережье,  если  снегопады  начнутся
раньше обычного. В Юэлле, совсем недалеко отсюда,  есть  община  тамплиеров,
где нас охотно примут, а вы сможете купить себе  лошадей.  -  Капитан  вынул
из-за пояса небольшой мешочек с деньгами. - Если мы не сумеем проделать весь
путь до Уитби, я отдам вам обратно ваше серебро, оставив себе только  десять
денье.
   Палуба закачалась у них под ногами, когда  набежавшая  с  севера  шальная
волна разбилась о борт  корабля,  окатив  всех  присутствующих  фонтаном  из
крупных брызг и зеленой водяной пыли. Капитан  вернулся  к  своим  матросам,
приказав им отвязать самые дальние от середины бочки с вином и закрепить  их
вдоль узкого прохода между опустевшими скамейками для гребцов.
   Джоанна обернулась к Паэну:
   - Теперь вы можете съесть немного хлеба? Он улыбнулся:
   - Я могу съесть две буханки зараз, и тот самый злосчастный сыр в придачу.
Морская болезнь уже миновала.
   Мимоходом коснувшись руки Джоанны,  Паэн  проследовал  на  палубу,  чтобы
помочь команде перекатить самые крупные из бочек поближе к проходу.
   Пока матросы работали, ветер поднялся с новой силой, и капитан решил, что
гребцы могут отдыхать, пока галера не достигнет порта. Джоанна наблюдала  за
тем, как последние бочки были извлечены из-под скамеек и надежно  закреплены
веревками вдоль прохода. Затем Паэн  поднял  голову  и,  посмотрев  на  нее,
осторожно прошел мимо скамеек и встал рядом.
   - Вы совсем замерзли, - заметил он. - Сейчас ваша очередь прилечь.
   Джоанна ухватилась за одну из деревянных подпорок каюты, чтобы не упасть.
   - Нам грозит опасность?
   Улыбка осветила лицо Паэна.
   - Даже если и так,  мы  наверняка  успеем  спилить  одну-две  скамейки  и
доплывем на них  до  самой  Фризии  , чтобы там перезимовать.
   Огромный парус колыхался над их головами, а мачта громко скрипела в своем
пазу. Ветер стряхнул с гика целый душ дождевой воды, который упал на  палубу
вместе с градом из мельчайших кусочков льда.
   - Вы думаете...
   Паэн покачал головой.
   - Это корабль тамплиеров, построенный для перевозки грузов, и он  гораздо
прочнее многих других. - Он указал ей на плоский кусок сланца, установленный
под  ахтерштевнем  на  корме.  -  И  команда   судна   оказалась   настолько
предусмотрительной, что даже отказалась разводить огонь,  чтобы  приготовить
горячую пищу. Они благополучно доставят  нас  в  порт.  Пожалуй,  нам  стоит
поделиться с ними каютой, - добавил он после некоторого раздумья. -  Матросы
могли бы согреваться в ней по очереди, если бы мы не оплатили наше место  на
корабле.
   Джоанна кивнула в знак согласия.

***

   Прежде чем сгустилась тьма, капитан заметил неясные  очертания  островов,
быстро исчезавших за кормой, и объявил, что,  если  погода  не  переменится,
корабль может спокойно идти по ветру все долгие часы ночи.
   Джоанне пришлось спать сидя, пристроившись в  самом  дальнем  углу  каюты
между коленями Паэна, сжимавшего  ее  в  объятиях.  Дважды  в  течение  ночи
матросы из команды корабля, битком набившиеся в  тесную  каюту,  вставали  и
менялись местами со своими товарищами, которые присматривали  за  парусом  и
время от времени гонялись за какой-нибудь шальной бочкой вина, сорвавшейся с
привязи. Каюта была переполнена настолько, что людям пришлось  спать,  тесно
прижавшись друг к другу и согнувшись в три погибели,  и  лишь  рулевым  было
оставлено достаточно места, чтобы те могли по крайней  мере  вытянуть  ноги.
Дважды Джоанна просыпалась, заслышав чьи-то голоса,  звавшие  ее  по  имени,
однако,  очнувшись,  обнаруживала,   что   это   было   всего   лишь   море,
перехлестывавшее через края обшивки. Когда она окончательно проснулась,  уже
на рассвете,  прежний  мерный  плеск  волн  сменился  шипением  и  яростными
ударами, готовыми разрушить дубовые планки.
   И затем она услышала другой шепот, мягкий и мелодичный, обдувавший теплом
ее щеку. Паэн крепче сжал ее в объятиях, ограждая своим телом от холода и от
неприятных последствий качки, сотрясавшей корабль тамплиеров.
   На рассвете третьего дня они заметили большой сигнальный костер дуврского
порта, языки которого высоко вздымались в небо и окрашивали слой тумана  над
берегом в багровые и золотисто-розовые тона. Ветер теперь стал южным, однако
не принес с собой тепла. Развернуться  и  направиться  к  Дувру,  подвергнув
корпус галеры действию сильного ветра  и  волн,  быстро  набегавших  на  нос
корабля, значило обречь  корабль  на  крушение.  Поэтому  они  следовали  за
надвигающимся штормом и, когда стемнело, увидели, как огни Дувра исчезли  во
мраке ночи.
   Паэн вынул из седельной сумки мех с вином и протянул его Джоанне:
   - Это вас согреет.
   Джоанна отхлебнула глоток крепкого  напитка,  и,  когда  жжение  в  горле
прошло, по всему телу распространилось чувство приятной истомы.  Впервые  за
все время после наступления сумерек ей не нужно  было  сидеть  согнувшись  и
обхватив себя руками.
   - Хорошо, как возле камина, - промолвила она.
   - И намного лучше, чем грезить о теплой постели в порту Дувра.
   - Я дала себе слово не думать ни о каминах, ни о горячей пище, пока мы не
высадимся на берег, - отозвалась Джоанна.
   - А я дал себе слово, - подхватил Паэн, - не думать о теплых  постелях  и
отблесках света в ваших роскошных волосах.
   За тонкой перегородкой в их каюте на  носу  корабля  находилось,  шестеро
мирно похрапывающих матросов, и еще два десятка их собрались на палубе возле
рулевого, обсуждая возможность войти ночью в широкое устье Темзы.
   Джоанна слегка коснулась пальцами губ Паэна:
   - Тс-с! Если вы будете так говорить, у меня начнется озноб.
   Он схватил ее за руку и покрыл поцелуями каждый из ее онемевших от холода
пальцев.
   - Прижмитесь ко мне, - прошептал он. - Со мной  вам  будет  тепло,  и  вы
смело сможете грезить о чем вашей душе угодно.
   На рассвете Паэн поплотнее  укутал  Джоанну  одеялом  и  уговорил  ее  не
выходить на палубу. Всю ночь дул сильный ветер, и у них не было  возможности
узнать, как далеко их пронесло  мимо  устья  Темзы.  Побережье  было  скрыто
густым туманом, ограничивавшим видимость, и его  серая  муть  отражала  цвет
моря и холодных земель, лежавших за ним. Свернуть  сейчас  к  западу,  чтобы
отыскать устье реки, значило подвергнуться риску сесть на  мель,  и  до  тех
пор, пока на землю снова не спустится ночь и на длинной прибрежной полосе не
вспыхнут сигнальные костры, им трудно было судить о том, где именно к западу
от них лежала более или менее безопасная гавань.
   Около полудня, когда бледное ноябрьское солнце стояло у них над головами,
а на корабле тамплиеров сменились вахтенные,  Паэн  выпроводил  матросов  из
каюты и убедил Джоанну еще немного поспать. Сам он, выйдя на  палубу,  занял
место рядом с рулевым, чтобы помочь ему удерживать галеру по ветру.

***

   Когда Джоанна снова очнулась от сна,  рядом  никого  не  было.  Солнечный
свет, струившийся сквозь деревянную обшивку каюты, падал на смятую постель и
два насквозь промокших плаща, оставленных здесь, чтобы она могла  согреться.
До нее доносились скрип весел в уключинах и треск сталкивавшихся над морской
пеной деревянных лопастей, заглушавшие свист ветра в снастях. Затем раздался
сильный грохот от  падения  якорного  камня,  после  чего  корабль  перестал
крениться и лишь лениво покачивался с боку на бок.
   Наконец она услышала голос Паэна, перекрывавший весь этот шум, и скоро он
уже был рядом с ней в каюте.
   - Теперь мы в безопасности, - объявил он.
   - Что? Корабль уже встал на якорь?
   - Да, и как только наступит прилив, шлюпка доставит нас в порт Орфорда.
   - Орфорда? Кажется, это севернее устья