кварели.
Она была уверена,  что  этот  жест  лишит  ее  последней  надежды  какнибудь
восстановить  отношения  с  Алеком.  Кроме  того,  ей  очень   не   хотелось
расставаться с ними. Бен сразу узнал реку Пени, но он не мог догадаться, что
на картинах изображены как раз те места, где они с Алеком гуляли  много  лет
назад. Лес у реки был их особым сказочным краем, и  один  только  взгляд  на
тонкие, мастерски исполненные этюды воскресил  сладкую  муку  первой  любви,
охватившую ее с такой силой, что она не могла  их  отдать.  Наконец  она  их
повесила на той стене, куда меньше всего падало света  из  окон  и  где  она
могла сколько душе угодно любоваться ими, садя в любимом уголке дивана.
   Новый компьютер был уже доставлен, но ей было нелегко  снова  взяться  за
свою повесть. Причиной была скорее размолвка с Алеком, чем взлом, и два дня,
стоило телефону звякнуть, Касси бросалась к нему  сломя  голову,  уверенная,
что Алек позвонит ей. Но он не звонил. Заходил представитель фирмы  охранных
средств, и в любом другом случае Касси показалось бы забавным,  что  Алек  и
Лайам оба обратились с ее делом в одну и ту же фирму. Это двойное  обращение
по крайней мере убедило фирму, что дело срочное, и уже через несколько  дней
в ее доме закипела работа.
   Скоро на кухне у Касси  появилась  солидная  и  красивая  дверь,  которую
повесил Билл Терви, и еще сигнализация, замки и  запоры  на  всех  дверях  и
окнах, и, хотя ее не убедили заменить старинные  окна  современными,  она  в
конце концов согласилась установить дополнительное  остекление,  которое  не
нарушало оформления имевшихся окон. Задолго до окончания работ она  отослала
Бена домой, заверив его, что ей будет очень хорошо и одной. Это было  далеко
от истины: Касси уже не тревожилась, но ей так недоставало Алека, что  порой
казалось, ей никогда уже не быть счастливой. Просто жить без него было очень
больно, и она хорошо запомнила эту боль еще с прошлого раза. Но,  напоминала
себе Касси, однажды она уже оправилась от этой  боли;  со  временем  ей  это
снова удастся. Но такое разумное заключение мало чем  помогало  улучшить  ее
настроение  или  избавиться  от  бессонницы.  Она  написала  Алеку  вежливую
записку, в которой благодарила за акварели и добавила, что Комбкотгедж скоро
станет настолько защищенным от взломов, что  никакой  друюй  дом  с  ним  не
сравнится. Ответа не было, и она утратила всякую надежду снова встретиться с
Алеком и уже собралась с силами, чтобы продолжать жить без него.
   Через две недели в Комб-котгедже вновь воцарился покой, и Касси могла, не
отвлекаясь, работать над книгой. Тут она обнаружила явную  неувязку  в  ходе
сложного повествования и поняла, что придется поломать голову над  тем,  как
исправить ошибку, прежде чем удастся снова сесть за компьютер.  Давно  зная,
что способно расшевелить мысли, Касси решила  заново  покрасить  гостиную  и
поехала в Пеннингтон покупать краску. Малярные работы не только решили бы ее
писательские проблемы, но  и  избавили  бы  Комб-котгедж  от  всяких  следов
вторжения.
   Нарядившись в рабочие брюки, майку и кроссовки, забрав волосы под  старую
шляпу, принадлежавшую  Бену,  и  включив  радио,  чтобы  не  скучать,  Касси
взгромоздилась на стремянку и стала энергично раскатывать валиком по потолку
второй слой эмульсионной краски. Сосредоточенно думая о том,  как  устроить,
чтоб убийца был в одном месте, тогда как свидетели  показывают,  что  видели
его в то же самое время в  другом,  она  закончила  последний  участок  и  с
облегчением вздохнула оттого, что можно не напрягать  разболевшуюся  шею,  и
чуть не упала, когда услышала резкий стук во входную  дверь.  Чудом  удержав
равновесие и не опрокинув стремянку, но измазав лицо белой краской с валика,
она спустилась и подошла к двери.
   - Кто там? - сердито спросила она.
   - Алек.
   У Касси перехватило дыхание. Она  в  отчаянии  посмотрела  на  измазанные
краской брюки, сняла дверную цепочку, отодвинула засов и открыла дверь.
   Алек, одетый в вельветовые брюки и водолазку, стоял с каменным выражением
лица.
   - Здравствуй, Касси. Я в городе встретил Бена. Он сказал, что ты,  скорее
всего, дома.
   - Вот это сюрприз, Алек! А я боялась, что твоя тень уже не ляжет на порог
моего дома. - Она просияла улыбкой, хотя и была смущена, что он застал ее  в
таком ужасном виде. - Ты мог бы ограничиться и звонком, -  добавила  она.  -
Как видишь, я очень занята.
   - Ну что ж, я уйду, - скованно ответил он.
   - Нет! - выпалила Касси, из-за краски, измазавшей руки, не схватив его за
кашемировый рукав. - Заходи, раз уж пришел.
   Алек слегка расслабился.
   - Спасибо. Бен не говорил, что у тебя малярные работы.
   - Он не знал. - Она стащила с себя шляпу, встряхнула  волосами  и  повела
его мимо беспорядка гостиной, где даже занавески не висели, прямо на  кухню.
- Это мне вдруг пришло в голову. Я увязла на месте со  своим  повествованием
и, чтоб освободиться, решила поработать физически. Обычно  это  помогает.  -
Она, отмыла руки и налила воды в чайник. - Есть время выпить кофе?
   - Да. Спасибо. - Облокотившись о тумбочку, он смотрел, как она  хлопочет.
- По правде говоря, я должен был бы заняться примерно тем же  самым.  Ты  не
забыла, что в понедельник я переехал?
   - Нет, не забыла. - Касси заварила кипятком растворимый кофе и подала ему
чашку.
   Алек посмотрел на нее сквозь пар, поднимающийся из чашки.
   - Ты собиралась помочь мне обосноваться.
   - Мне в голову не приходило, что ты еще хочешь этого, -  фыркнула  она  и
посмотрела ему в глаза. - Ты за этим пришел?
   - Нет, конечно, нет. - Он стиснул зубы. - И я не стал звонить потому, что
отлично знал, ты  повесишь  трубку.  Нашу  последнюю  встречу  сердечной  не
назовешь.
   - Ты прав. - В ее глазах появился холодный  блеск.  -  Алек,  я  не  могу
позволить, чтобы мне указывали, кого я должна принимать в своем доме.
   - Понимаю, что с моей стороны это было ошибкой. Хотя, - подчеркнул он,  -
мой взгляд на иные вещи вовсе не изменился.
   - Понятно.
   - Нет, Касси, тебе, по-видимому, еще  непонятно.  Пока  непонятно.  -  Он
выпрямился, удерживая ее взгляд. - Когда я наткнулся на эти акварели, глазам
не поверил. В то утро, когда ушел от тебя, я решил пройтись, чтобы успокоить
нервы. По дороге в отель я заглянул в Бофортскую галерею, а там, вижу, висят
картины,  на  которых  изображены  незабываемые   места   нашей   молодости,
точь-в-точь такие, какими они мне запомнились. Я пришел к тебе с ними, как с
оливковой ветвью, а... - он пожал плечами, -  сама  знаешь,  что  получилось
дальше: я увидел Лайама Райли там, где мне самому хотелось  находиться.  Это
было ударом ниже пояса. И в довершение всего ты захлопнула дверь перед  моим
носом.
   - Так зачем было приходить? - тихо спросила она.
   - Мне переадресовали из "Честертона" кучу писем. Среди них я  нашел  твою
записку.
   - Я так давно это писала, - сказала она, отворачиваясь.
   - Знаю. Мне надо было поговорить с тобой.
   Несколько раз я вот-вот готов был, но, черт,
   Касси, мне так тяжело бывает извиняться...
   - Иными словами, тебе надо было, чтобы я первой обратилась к тебе, прежде
чем ты сделаешь шаг!
   - Да, - угрюмо ответил он. - Хотя я не мог не прийти в  конце  концов:  я
умираю от тоски по тебе.
   Они молча смотрели друг на друга.
   - И что теперь? - наконец спросила Касси.
   - Ты вернулась к своему инспектору? - спросил он так, будто из  него  эти
слова вытащили клещами.
   Она глубоко вздохнула.
   - Лайам мой друг. Нельзя "вернуться" к тому, с кем ты никогда не был.  Но
если мне будет приятно угостить его стаканом пива или ужином, когда  у  него
найдется время помочь мне подобрать материал, не сомневайся: я это сделаю.
   Их взгляды встретились и долго сверлили друг  друга.  Потом  Алек  кивнул
головой.
   - Пожалуй, это справедливо. Думаю, мне удастся смириться с этим.
   - Зачем это нужно? - огрызнулась она. - Я просто объясняю тебе, что живу,
как хочу. Мне уже не двадцать лет.
   - А выглядишь на двадцать в таком наряде. -  Его  лицо  внезапно  озарила
редкостная, лучезарная улыбка, перед которой ее оборона каждый раз неизбежно
рушилась. Он протянул ей руку. - Ну вот, я притащился...
   - Притащился? - Касси невольно рассмеялась. - Так-то ты тащишься?
   - На большее я не способен, - заверил он и коснулся ее руки. - Мир?
   Касси вложила свою руку в его и недоверчиво спросила:
   - Ты о чем?
   - О перемирии. - Его рука сжала ее пальцы. - Брось ты эти краски,  Касси.
Пойдем поужинаем вместе.
   Она освободила руку.
   - Нет, я непременно хочу сегодня же начать красить стены.
   - Займись этим завтра, - не сдавался он.
   Касси сделала вид, будто обдумывает его слова.
   - Ну, хорошо, - ответила она наконец. - Только тебе  придется  подождать,
пока я отмоюсь.
   - Постарайся поскорее. - Он слегка подтолкнул ее к лестнице.
   - Погоди, надо помыть валик и убрать стремянку...
   Алек отобрал у нее валик и указал на дверь:
   - Иди. Я сам это  сделаю,  но  не  воображай,  будто  я  стану  постоянно
заниматься такими вещами.
   Через полчаса они сидели в машине и ехали в
   Пеннингтон. Касси уже казалось, что жизнь не такая уж плохая штука.
   - А где мы будем ужинать? - спросила она.
   - У меня. - Он бросил на нее косой взгляд. - Мне  привезли  мебель,  и  я
подумал, что тебе будет интересно увидеть, как все получилось.
   - С большим удовольствием. Мне придется готовить?
   - Нет. Я опустошил местную кулинарию.
   - Гениально, - произнесла Касси и неожиданно зевнула.
   - Тебе уже скучно? - сухо спросил он.
   - Просто я немного устала, - ответила она с важным  видом.  -  Я  сегодня
много работала. Но обещаю не заснуть за столом.
   - Если заснешь, я возьму и отнесу тебя наверх, в постель.
   За этим последовало молчание и ни один из них не нарушил его до тех  пор,
пока Алек не поставил машину под каштанами на площади.
   - Я всего-навсего имел в виду, что уложу тебя в  комнате  для  гостей,  -
очень серьезно сказал он, отпирая красивую входную дверь.
   - Разумеется. - Касси прошла мимо него, высоко  подняв  голову,  и  вдруг
остановилась с возгласом восторга.
   В прошлый раз она не обратила внимания на прихожую: тогда еще  в  ней  не
было ковра. Теперь здесь было очень уютно: над тумбочкой  висело  зеркало  в
золоченой раме, а огромный бронзовый вазон с плакучей  смоковницей,  гораздо
выше Касси, стоял в простенке между полированными дверьми  красного  дерева,
ведущими  во  врачебные  кабинеты  первого  этажа.  Она  с   удовлетворением
заметила, что весь первый этаж был устлан ковром медового  оттенка,  который
она советовала Алеку. В приемной стены цвета молочного  шоколада  оттенялись
тяжелыми шторами из сурового полотна, свисавшими до пола с карнизов красного
дерева. Кожаные кресла и уютные  диваны  стояли  вокруг  изящного  орехового
круглого столика; на нем были стопки журналов и засушенные цветы в китайской
фарфоровой вазе.
   - Отлично, - с восхищением сказала Касси. - Если бы  мне  пришлось  здесь
ожидать, чтобы мне сняли швы, я бы нисколько не трусила.
   Посмеиваясь, Алек повел ее наверх по изящной лестнице в жилую часть дома.
   - Будем надеяться, что и мои пациенты так же отнесутся  к  этому.  Боюсь,
что здесь менее шикарно: внизу-то я постарался, чтоб клиентам пыль  в  глаза
пустить.
   Касси  с  первого  взгляда  полюбила  гостиную  Алека.  Большой  потертый
персидский  ковер  с  бахромой,  в  нескольких  местах  сильно  истоптанный,
создавал уют в этой загроможденной  комнате.  Пара  вольтеровских  кресел  с
потертой кожей; еще пара, как и диван, с льняной в полоску тканью; низ  штор
лежал на полу, будто их неточно отмерили; камин загораживала кожаная  ширма;
на каминной полке стояли  фаянсовые  пивные  кружки  и  французские  часы  с
эмалью.  Там  же  находились  тумбочки  с  настольными  лампами,  телевизор,
видеомагнитофон и внушительный музыкальный центр.
   Касси молча осмотрелась, потом повернулась к Алеку:
   - Это во вкусе твоей покойной жены?
   Алек отрицательно покачал головой.
   - Когда она умерла, я продал квартиру со всем, что в ней находилось.  Эти
вещи я покупал для дома в Рохемптоне. Кажется,  надо  что-нибудь  сделать  с
этими шторами, они очень низко висят.
   - А мне нравится так. - Касси прошла вслед за  Алеком  на  кухню.  Там  у
окна, выходящего в сад, стоял накрытый на двоих стол. Кухня  была  оформлена
функционально и приятно для глаз: белые  стены,  сосновые  полки  и  мебель,
черно-белый кафельный пол и набор медных кастрюль, подвешенных к полке.
   - Как у  профессионального  повара,  -  отметила  она,  но  Алек  покачал
головой.
   - Это бутафория. Готовлю я не часто, но пользуюсь французскими чугунками.
Ты садись, чувствуй себя как дома, - добавил он и стал  доставать  блюда  из
холодильника.
   - Спасибо. Приятно иной  раз  просто  посидеть  и  понаблюдать.  -  Касси
улыбнулась. - К тому же чувствую, что не часто удается видеть Алека Невиля в
роли шеф-повара.
   Алек положил батон хрустящего хлеба на деревянную доску и протянул  Касси
нож.
   - Я никогда не мог похвастаться своей хозяйственностью. Порежь  пока.  Но
на что-то я все-таки способен. Если уж очень понадобится,  могу  приготовить
что-нибудь простенькое. Хотя не скрою, что больше люблю,  когда  это  делает
кто-нибудь другой. - Он улыбнулся и откупорил бутылку вина. - Наверно,  надо
было накрыть более  торжественно:  с  парадным  фарфором  и  при  свечах,  в
столовой.
   - Мне так гораздо больше нравится, - заверила его Касси и  позволила  ему
положить ей ломтик окорока, кусочек пирога с дичью и ложку особого салата. -
И кто тебя будет кормить, когда ты сюда переедешь, если  ты  не  любишь  сам
готовить?
   - В течение некоторого  времени  одна  из  уборщиц  будет  готовить  ужин
два-три раза в неделю. - Он пожал плечами. - В остальное время буду  есть  в
ресторане или  выходить  из  положения  таким  вот  образом.  Чем  тебя  еще
соблазнить?
   Касси с сожалением покачала головой. Тогда Алек  вскочил  и  протянул  ей
руку.
   - Прежде чем пить кофе, пойдем, покажу тебе верхний этаж. - Он  повел  ее
смотреть три комнаты: сперва свою скупо обставленную спальню. В  ней  стояла
большая двуспальная кровать и темные, строгого фасона шкафы; в  спальне  для
гостей не было ничего, кроме большой  латунной  кровати;  третья  комната  -
Касси не помнила, чтоб в прошлый визит ее видела, - была совершенно пуста.
   - Вот эту комнату я должен был бы сейчас красить, - сказал он.
   - Здесь будет третья спальня?
   - Пока не знаю. - Алек повел Касси вниз, на кухню, где в каком-то сложном
приборе варился кофе. - Как тебе нравятся мои оформительские начинания?
   - Я бы лучше не придумала! - ответила она и  отпила  темный  и  ароматный
кофе. - Гмм, замечательно. Хоть ты и  неважнецкий  повар,  но  кофе  у  тебя
отменный.
   Они посидели еще немного на кухне,  такой  яркой  и  приятной,  но  через
некоторое время Алек предложил перейти в гостиную  послушать  музыку.  Касси
направилась к уютному полосатому дивану; послушавшись Алека,  скинула  туфли
и, вздыхая от удовольствия, подтянула ноги  и  откинулась  на  подушку.  Она
одобрительно  улыбнулась,  услышав  знакомые  звуки  сложной   и   мастерски
исполненной фортепьянной музыки Джорджа Ширинга.
   - Как хорошо, - сказала она, позевывая. -
   Извини. Уверяю тебя, это совсем не со скуки.
   Алек слегка отодвинул ее босые ноги и уселся на другой конец дивана.
   - Как специалист, я бы  сказал,  что  это  оттого,  что  ты  ложишься  за
полночь. Эти круги под глазами у тебя не из косметической шкатулки.
   Касси посмотрела ему прямо в глаза.
   - Алек, я не полуночничала. Это от бессонницы.
   Он выдержал ее взгляд.
   - Последствия взлома или затруднения с книгой?
   - И то и другое. Но не только это. - Она вдруг насупилась и села прямо. -
Если хочешь знать, Алек Невиль, это из-за тебя я потеряла сон.
   Его лицо стало строже.
   - Почему?
   - Что значит "почему"? - Она снова опустилась на подушку и отвернулась. -
Ты был совершенно невыносим в то утро...
   - В то утро, когда я просил тебя выйти за меня замуж, - перебил он ее.
   Касси вскинула на него возмущенный взгляд.
   - Не просил! Ты вообще не упоминал об этом.
   Алек погладил ее ногу и пересчитал указательным пальцем покрытые  розовым
лаком ноготки.
   - Мы уже говорили об этом. Предлагаю забыть то утро, и последующий  вечер
тоже. - Он с нетерпением вскинул голову. - Хватит ерунды, Касси. Неужели  ты
не понимаешь, что мы созданы друг для друга? Ты виновата в том, что мы целых
десять лет жизни провели в разлуке. Теперь тебе  не  двадцать  лет,  ты  уже
взрослая женщина. Должна же ты когда-нибудь устроить свою жизнь.
   Если это было предложение - что бы там Алек ни предлагал, - ей  казалось,
что как-то у него это получалось нескладно.
   - Так ведь я уже  устроила  свою  жизнь,  -  горячилась  она.  -  Я  сама
зарабатываю, у меня собственный дом...
   - Не собираешься же ты провести  остаток  жизни  одна  в  этом  кукольном
домике!
   - Почему?
   - Потому что ты создана для того, чтобы выйти замуж, иметь семью и,  если
нам с тобой суждено, рожать детей, упрямая ты ослица! - Алек  больно  сжимал
рукой ее щиколотку и не сводил с нее глаз. - Нам хорошо вместе, Касси.
   С нашей самой первой встречи. Ты же знаешь.
   Ведь ничто не изменилось: стоило мне увидеть тебя  по  ту  сторону  моего
стола, как я понял, что до сих пор ты единственная в мире женщина, которую я
когда-либо желал. - Он пригнулся к ней, придвинул горящие глаза к ее глазам.
- Я так долго не приходил к тебе, чтобы посмотреть, смогу ли жить без  тебя.
Так вот: не могу! Посмотри мне прямо в глаза, попробуй скажи, что  и  ты  не
чувствуешь то же.
   Касси с вызовом смотрела на него.
   - Тебе не претит, - выговорила она наконец, - что тем временем я, как  ты
выразился, изрядно поупражнялась в сексе?
   Его брови слились в черную черту.
   - Касси, я был зол. Я не имел права так говорить.
   Касси уперлась ладонью в его плечо и попыталась оттолкнуть его.
   - Что верно, то верно!
   - Забудь, что я сказал это. - Он поймал ее руку и прижал к  своей  груди,
чтобы она почувствовала, как сильно бьется его сердце. - Ну скажи, почему мы
должны вечно жить в разлуке? Ради Господа Бога, Касси,  давай  поженимся!  -
Вдруг он выронил ее руку и отодвинулся в самый конец дивана.  -  Или  ты  не
можешь, не любишь?
   Она покачала головой.
   - Что ты, Алек, не стану притворяться, будто все  эти  годы  я  сидела  и
чахла, но стоило мне тебя увидеть, как я тут же поняла, что ни на минуту  не
переставала любить тебя. Но выйти замуж  -  значит  отказать  себе  в  таких
вещах, к которым я успела привыкнуть.
   - Назови, кроме своего коттеджа, хоть чтонибудь, что имело бы значение  и
чего ты лишилась бы, выйдя замуж за меня, - перебил он.
   Она криво усмехнулась.
   - Ну хотя бы моей независимости. Ты никогда не давал мне делать то, что я
хотела. С тех пор как ты стал зрелым мужчиной, сделалось только хуже.
   - Чушь! - с убеждением возразил он. - Неужели я не дам тебе писать?  Черт
возьми, Касси, я же горжусь твоим талантом.
   Она вздохнула.
   - Но сейчас я пишу, когда  хочу.  Я  стараюсь  придерживаться  некоторого
распорядка, но это факт: при моем нынешнем образе жизни  я  могу  поработать
подольше вечером или весь выходной день, если мне  вдруг  захочется.  Теперь
мне не удастся так поступать, так ведь?
   Алек пожал плечами.
   - А что, разве это трудно? Не такая уж смена образа  жизни.  Просто  тебе
придется слегка приспособиться. - Он отвернулся. - А если бы ты была  здесь,
рядом со мной, я бы мог не беспокоиться о том, угрожает ли  тебе  что-нибудь
там, в твоей глуши.
   У Касси загорелись глаза.
   - Алек, ты в самом деле беспокоишься обо мне?
   - Ну конечно же! - взревел он, притянул ее к себе и  стал  так  целовать,
что она поняла: терпение его  иссякло.  Он  поднял  го