вство,
что жизнь кончилась.
   - Кто это был? - истерически закричала она, он тоже явно нервничал.
   - Что?
   -  Женщина,  которая  ответила  мне  по  телефону.  -  Она   пыталась
сосредоточиться, но голос не повиновался ей.
   - Я не знаю, о чем ты говоришь.
   - Дрю!.. Ответь мне.., пожалуйста... - Она и  плакала  и  кричала  на
него.
   - Нам надо поговорить.
   - О господи, черт побери, что ты со мной сделал?
   - Ради бога, не разыгрывай  мелодраму...  Тана  пронзительным  криком
оборвала его:
   - Мелодрама? Я звоню тебе в одиннадцать вечера,  и  женщина  отвечает
мне по твоему телефону, а ты говоришь, что я мелодраматична?  А  как  бы
тебе понравилось, если бы мужчина ответил на твой звонок мне?
   - Прекрати, Тэн. Это была Эйлин.
   - Очевидно, - инстинктивно она сама поняла это. - А  где  девочки?  -
Она сама не знала, почему спрашивает о них.
   - В Малибу.
   - В Малибу? Значит, вы с ней вдвоем?
   - Нам надо было поговорить, - это прозвучало ужасно поспешно.
   - Наедине? В такое время? Что, черт возьми, это все значит?  Она  все
подписала?
   - Да нет.., послушай, мне надо поговорить с тобой.
   - О, теперь тебе надо поговорить со мной... -  Тана  была  жестока  с
ним, и теперь уже оба были в  истерике.  -  Какая  гнусность  происходит
там?
   Наступило долгое молчание, которое ему  нечем  было  заполнить.  Тана
бросила трубку и проплакала всю ночь. Он  появился  в  Сан-Франциско  на
следующий день. Была суббота, он нашел ее дома, да она знала, что так  и
будет. Дрю воспользовался своим ключом,  вошел  и  обнаружил  ее  мрачно
сидящей на столе и  уставившейся  на  залив.  Она  даже  не  обернулась,
услышав, что он вошел, но заговорила, сидя к нему спиной:
   - Зачем ты утруждал себя приездом сюда?
   Он опустился перед ней на колени и прикоснулся  к  ее  шее  кончиками
пальцев.
   - Потому что я люблю тебя, Тэн.
   - Нет, не любишь, - она покачала головой. - Ты любишь  ее.  И  всегда
любил.
   - Это не правда... - Но они оба знали, что это правда, фактически все
трое. - Правда в том, что я люблю вас обеих. Ужасно так говорить, но это
правда. Я не знаю, как мне перестать любить  ее,  и  в  то  же  время  я
влюблен в тебя.
   - Это как болезнь. - Она упорно смотрела на  залив,  предоставив  ему
решать, а он потянул ее за волосы, чтобы заставить взглянуть на него,  а
когда она обернулась, увидел ее залитое слезами лицо.  Это  разбило  ему
сердце.
   - Я ничего не могу поделать со  своими  чувствами.  И  не  знаю,  что
делать со всем тем, что произошло. Элизабет чуть не исключили из  школы,
она так подавлена из-за нас, Эйлин и  меня.  У  Джулии  ночные  кошмары.
Эйлин ушла со своей работы, отказалась от посольского поста, на  который
они пытались ее уговорить, и вернулась домой с девочками...
   - Они живут с тобой? - Тана посмотрела на него так, будто  он  только
что вогнал ей в сердце кол, а он лишь кивнул. Больше не мог ей лгать.  -
Когда все произошло?
   - Мы очень много говорили об этом в Вашингтоне в пасхальную неделю...
Но я не хотел расстраивать тебя, когда у тебя была такая сложная работа,
Тэн... - Ей захотелось дать ему пинка за то, что он это сказал.  Как  он
мог не рассказать ей о таком важном  для  нее?  -  И  тогда  еще  ничего
определенного не было. Она все проделала, не советуясь со мной, и просто
объявилась на прошлой неделе. И что ты предлагаешь мне  теперь  сделать?
Вышвырнуть их вон?
   - Да. Тебе не следовало принимать их обратно.
   - Она моя жена, а они мои дети, - похоже, он вот-вот  расплачется.  И
тут Тана встала.
   - Полагаю, тогда решены  все  проблемы,  не  так  ли?  -Она  медленно
подошла к двери и посмотрела на него. - До свидания, Дрю.
   - Так я не уйду отсюда. Я люблю тебя, Тэн.
   - Тогда избавься от жены. Это так просто.
   - Да  нет  же,  не  просто,  черт  побери!  -  теперь  он  орал.  Она
отказывалась понимать, через что ему довелось пройти. -  Ты  не  знаешь,
каково это.., что я чувствую.., вину.., агонию... - Он заплакал,  и  она
испытала приступ тошноты, глядя на него.
   Тана отвернулась и проговорила, борясь со слезами в голосе:
   - Пожалуйста, уходи...
   - Я не уйду. - Он притянул ее к себе.
   Она попыталась его оттолкнуть, но он не поддавайся, и вдруг, не желая
того, она уступила, и они занялись любовью, плача, умоляя, с  криками  и
проклятиями самим себе и  судьбе,  а  когда  все  было  кончено  и  Они,
опустошенные, лежали в объятиях друг друга, Тана посмотрела на него.
   - Что же мы будем делать?
   - Я не знаю. Дай мне время. Она обреченно вздохнула:
   - Я поклялась, что никогда не сделаю ничего подобного...  -  Но  одна
только мысль потерять его была невыносима, так же, как и он ни за что не
мог отказаться от нее.
   Они плакали, лежа в объятиях друг друга следующие два дня, а когда он
улетал обратно в Лос-Анджелес, ничего не было решено. Оба знали  только,
что на этом все не кончалось. Тана согласилась подождать еще немного,  а
он обещал, что все уладит. На протяжении  следующих  шести  месяцев  они
изводили друг друга обещаниями и угрозами, ультиматумами  и  истериками.
Тана звонила тысячу раз и все нарывалась на  Эйлин.  Она  сразу  бросала
трубку. Дрю умолял ее не решать и не делать ничего в спешке.  Даже  дети
понимали, в каком ужасном состоянии он находился. А Тана начала избегать
всех, прежде всего Гарри и Аверил. Ей невыносимо было читать  вопросы  в
его глазах, ощущать милую заботливость его жены, видеть  детей,  которые
напоминали ей о детях Дрю. Ситуация была невыносимой для  всех,  и  даже
Эйлин знала об этом, но она заявила, что больше от него  не  уйдет.  Она
будет ждать, пока он все как-то уладит, но не собиралась никуда уезжать,
а  Тана  уже  была  на  грани  помешательства.  Как  и  предполагала,  в
одиночестве она отметила день рождения, и Четвертое июля, и День  труда,
и День Благодарения.
   - Чего же ты хочешь от меня, Тана? Хочешь, чтобы я просто  сбежал  от
них?
   - Может быть, и да. Может быть, именно этого я от тебя и жду.  Почему
я всегда должна оставаться одна? Это тоже очень важно для меня...
   - Но у меня дети...
   - Да пошел ты...
   Но, конечно  же,  не  это  она  имела  в  виду,  пока  не  провела  в
одиночестве Рождество. Он обещал приехать и на  Рождество,  и  на  Новый
год. Тана сидела и ждала его всю ночь, но он  так  и  не  появился.  Она
просидела в  вечернем  платье  до  девяти  утра  нового  года,  а  потом
медленно, с чувством безысходности стянула его с  себя  и  вышвырнула  в
мусор, как ненужный хлам. Она покупала это платье только  для  него.  На
следующий день она сменила замок  и  упаковала  все  оставленные  им  за
полтора года веши, затем отослала их ему, не указав имени отправителя. А
потом отправила телеграмму: "Прощай. Больше не возвращайся".  И  лежала,
утопая в слезах. Несмотря  на  всю  ее  стойкость,  последняя  соломинка
сломала ее, а Дрю прилетел  к  ней,  как  только  получил  ее  послание,
телеграмму, посылку. Он пришел в ужас от мысли,  что  на  этот  раз  все
действительно очень серьезно, что она в самом деле подразумевала то, что
говорила и делала, а когда его ключ не подошел к замку, он убедился, что
все именно так и есть. В отчаянии он приехал к Тане в офис  и  настаивал
на встрече с ней, а когда это  ему  удалось,  он  наткнулся  на  ледяной
взгляд ее зеленых глаз, взгляд, которого он  никогда  раньше  у  нее  не
видал.
   - Мне больше нечего сказать тебе, Дрю.
   Какая-то часть ее умерла. Он убил ее вместе с  несбывшимися  мечтами,
неисполненными надеждами, убил своей ложью им  обоим,  но  прежде  всего
самому себе. Сейчас она поражалась, как  ее  мать  столько  лет  терпела
подобное положение и не покончила с собой. Это были такие мучения, через
которые ей пришлось пройти, и  больше  она  не  хотела  испытать  ничего
подобного. Из-за кого бы то ни было. А тем более из-за него.
   - Тана, пожалуйста...
   - Прощай. - Она вышла из офиса в холл и исчезла в зале заседаний.
   А потом почти сразу же  она  вообще  ушла  из  здания,  но  домой  не
возвращалась несколько часов, а когда вернулась, он все-таки ждал  ее  у
дома, на улице, под проливным дождем. Тана притормозила, увидев его,  но
тут же уехала снова. Ночь она провела в  мотеле  на  "Ломбард-стрит",  а
когда утром вернулась к своему дому,  он  спал  в  машине.  Инстинктивно
проснувшись  от  звука  ее  шагов,  он  вылез  из  машины,   намереваясь
поговорить с ней.
   - Если ты не оставишь меня в покое, я позову полицию.
   Слова  ее  звучали  непреклонно  и  угрожающе,   она   казалась   ему
разъяренной. Но чего он не рассмотрел, так это какой разбитой  она  себя
чувствовала, как долго молча плакала, когда он уехал, в  какое  отчаяние
она приходила при мысли, что больше никогда его не увидит.  Она  всерьез
подумывала о том, чтобы броситься с моста, но что-то ее останавливало, а
что - она сама  не  знала.  А  потом  каким-то  чудесным  образом  Гарри
почувствовал неладное, когда он звонил и звонил, а ему никто не отвечал.
Она-то думала, что это Дрю, лежала в гостиной  на  полу  и  всхлипывала,
вспоминая, как они на этом месте занимались любовью, как  он  сделал  ей
предложение. Вдруг в дверь заколотили, и Тана услышала голос Гарри.  Она
была похожа на  бродяжку,  когда  открыла  ему  дверь,  стоя  перед  ним
босиком, с залитым слезами лицом, в юбке, на которую налипли ворсинки от
ковра, в бесформенном свитере.
   - О боже, что случилось? -  Она  выглядела  так,  будто  неделю  пила
запоем, или была избита, или с ней произошло нечто  невероятно  ужасное.
Последнее было правдой. - Тана? - Под его взглядом  она  растворилась  в
слезах, а он прижал ее к себе, неуклюже  перекинув  через  свое  кресло,
затем усадил на диван, и она рассказала ему всю историю.
   - И вот теперь все кончено... Я никогда больше его не увижу...
   - Тебе лучше покончить с этим, - Гарри был беспощаден. - Ты не можешь
так дальше жить. Как же дерьмово ты выглядела последние полгода.  Ты  не
заслуживаешь такого, это несправедливо.
   - Я знаю... Но,  может  быть,  если  бы  я  еще  потерпела...  Думаю,
постепенно... - Ее  охватила  слабость,  она  была  близка  к  истерике.
Неожиданно она утратила всю свою решительность, а Гарри заорал на нее:
   - Нет! Прекрати! Он никогда не оставит жену, если не сделал этого  до
сих пор. Черт побери, Тэн, она вернулась к нему семь месяцев назад и все
еще там. Если бы он хотел освободиться, он за это время нашел бы  дверь,
через которую можно выйти. Не обманывай себя, не будь ребенком.
   - Я занималась этим полтора года.
   - Иногда и не такое случается. - Он пытался рассуждать философски, но
ему хотелось прикончить сукиного сына, так поступившего с  ней.  -  Тебе
просто надо собрать все силы и продолжать жить.
   -  О  да,  конечно...  -  Тана  снова  расплакалась,  забыв,  с   кем
разговаривает. - Тебе легко говорить...
   Гарри долго смотрел на нее тяжелым взглядом.
   - Ты помнишь, как сама зубами тащила меня, пытаясь вернуть к жизни, а
потом таким же образом - учиться на  юриста.  Помнишь  меня  тогдашнего?
Знаешь что, не суй мне под нос это дерьмо, Тэн. Если я смог,  сможешь  и
ты. Ты пройдешь через это.
   - Да я же никого никогда так не любила,  как  его,  -  она  безутешно
рыдала, и  это  разбивало  ему  сердце.  Она  смотрела  на  него  своими
огромными зелеными глазами и казалась ему двенадцатилетней девочкой; ему
так хотелось, чтобы у нее все было  хорошо,  но  не  в  его  силах  было
заставить жену Дрю исчезнуть, хотя он готов был сделать  для  Таны  даже
это. Все что угодно для Таны, его лучшего и самого дорогого друга.
   - Появится кто-нибудь еще. Даже лучше, чем он.
   - Я не хочу кого-нибудь другого. Никого не хочу... Больше всего Гарри
боялся именно этого. И весь следующий год  она  доказывала  именно  это.
Отказывалась встречаться с кем-либо, кроме коллег. Никуда не ходила,  ни
с кем не встречалась, а когда наступило Рождество, отказалась повидаться
даже с Гарри  и  Аверил.  В  свои  тридцать  два  она  тоже  вступила  в
одиночество, все ночи проводила одна, одна  съела  бы  индейку  на  День
Благодарения, если бы позаботилась купить и приготовить ее. Она работала
сверхурочно и вдвое против положенного, и в "золотое"  время,  и  вообще
все время, просиживая за  своим  столом  до  10  -  11  вечера,  беря  к
производству так много дел, как никогда раньше, и в течение года  у  нее
не было никаких  развлечений.  Тана  очень  редко  смеялась,  никому  не
звонила, не назначала свиданий и неделями не отвечала на звонки Гарри.
   - Поздравляю, - наконец в феврале он поймал ее. Она уже  больше  года
оплакивала Дрю Лэндса и вдруг нечаянно узнала от общих друзей, что они с
Эйлин до сих пор вместе и только  что  купили  прелестный  новый  дом  в
Беверли-Хиллз. - Ну ладно, ты, задница, - Гарри устал гоняться за ней. -
Почему это ты не отвечаешь на мои звонки?
   - Я была так занята последние недели. Ты что, газет не читаешь? Я жду
вынесения приговора.
   - Да колебал я все, если тебя интересует мое мнение. Я еще  последние
тринадцать месяцев не считаю. Ты никогда не звонишь мне сама. Всегда  я.
Это что, из-за моего дыхания, или из-за ног, или из-за моего интеллекта?
   Тана рассмеялась: Гарри всегда оставался самим собой.
   - Все вместе и кое-что еще.
   - Задница. Ты собираешься жалеть себя всю  оставшуюся  жизнь?  Парень
того не стоит, Тэн. И целый год коту под хвост!
   - Здесь нет никакой связи.
   Но оба знали, что это не правда. Конечно же, все крутилось вокруг Дрю
Лэндса и его нежелания расстаться с женой.
   - Что-то новенькое. Раньше ты никогда мне не лгала.
   - Ну ладно, ладно. Просто мне было легче вообще никого не видеть.
   - Почему? Да ты должна торжествовать! Ты могла бы поступить, как твоя
мать, - сидеть в ожидании пятнадцать лет. А вместо  этого  ты  оказалась
достаточно  сообразительной,  чтобы  послать  все  к  черту.  И  что  ты
потеряла, Тэн? Невинность? Полтора года?  Ну,  что  же?  Другие  женщины
тратят по десятку лет на женатиков..,  растрачивают  свои  сердца,  умы,
время, свои жизни. А ты еще легко  отделалась,  если  хочешь  знать  мое
мнение.
   - Да-а, - в глубине души Тана понимала, что он прав, но все  равно  в
этом не было ничего хорошего. Может, это никогда и не  пройдет.  Она  до
сих пор разрывалась между тоской по нему  и  злостью  на  него.  Она  не
хотела, чтобы эти чувства сменило равнодушие, и  как-то  за  обедом,  на
который Гарри удалось ее затащить, призналась в этом ему.
   - На это нужно время, Тэн. И вода должна прорвать плотину. Тебе  надо
начать выходить в свет, встречаться с людьми. Да заполни ты  свои  мозги
чем угодно еще, не только им, им и им! И ты не можешь  работать  сутками
без перерыва, - он нежно улыбнулся ей. Он так любил ее и знал, что будет
любить всегда. Это было совсем другое чувство, не то, что к жене. Теперь
Тана была ему скорее сестрой, он все время помнил, какую давящую тяжесть
обрушил на нее в свое время, и сейчас напомнил ей об этом. - Я-то выжил.
   - Это было не то же самое. Черт, ведь Дрю сделал мне  предложение,  и
он был единственным мужчиной, которого я когда-либо хотела видеть  своим
мужем. Это тебе известно?
   - Да. - Он знал ее  лучше,  чем  кто-либо  на  свете.  -  Поэтому  он
ублюдок. Теперь мы это уже узнали. Правда, ты немного позже. Но ты снова
захочешь выйти замуж. Появится кто-нибудь.
   - Только этого мне и не хватало, - парировала она с отвращением. -  Я
слишком стара. Романтические чувства подростков больше не в моем  стиле.
Благодарю покорно!
   - Отлично.
   Тогда найди  какого-нибудь  старого  хрыча,  которому  ты  покажешься
милашкой, только не сиди вот так и не растрачивай зря свою жизнь.
   - Да она совсем и не пропала, моя жизнь, Гарри, -  мрачно  посмотрела
она на него. - У меня есть моя работа.
   - Этого недостаточно. Господи, ну ты и зануда!
   Он внимательно оглядел ее, покачал с сожалением головой  и  пригласил
на вечеринку, которую они устраивали на следующей неделе, но она  так  и
не появилась у них. Ему пришлось  разработать  целый  план  кампании  по
вытаскиванию Таны из раковины. Похоже, она чувствовала себя  так,  будто
ее опять изнасиловали. И  положение  еще  более  ухудшилось,  когда  она
проиграла важное дело и совсем впала в депрессию.
   - Ничего, оказывается, ты тоже не всегда непогрешима. Ради бога,  дай
себе передышку. Сними с себя этот крест. Я знаю, это пасхальная  неделя,
но хватит уже с тебя. Неужели тебе нечем заняться, кроме как  есть  себя
поедом? Почему бы тебе не провести выходные в Тахо с нами? - Они недавно
арендовали дом, и Гарри любил ездить туда с детьми. - Все равно на более
долгое время мы не можем туда поехать.
   - А почему бы и нет? - Она смотрела, как Гарри оплачивает счет, а  он
улыбнулся  ей.  Тана  доставила  ему  много  беспокойства  за  последние
несколько месяцев, но уже начинала выходить из этого жуткого состояния.
   - Я не могу взять туда Аверил надолго. Знаешь, она опять беременна. -
Целую минуту Тана была в шоке,  а  он  рассмеялся  и  покраснел.  -  Это
случилось до того, как.., после всего.., я имею в виду, это не так уж  и
знаменательно...
   Но они оба знали, что на  самом  деле  это  было  очень  важно.  Тана
неожиданно лукаво усмехнулась ему. Что-то  случилось,  как  будто  жизнь
снова обрела смысл, вдруг Дрю Лэндс исчез, и  ей  захотелось  кричать  и
петь. Ощущение было такое, словно целый год тебя  мучила  жуткая  зубная
боль, а потом самым чудесным образом обнаруживается, что  больного  зуба
уже нет.
   - Отлично, черт меня побери! Вы, двое, когда-нибудь остановитесь?
   - Нет. А кроме того, мы решили дойти до четырех. Я хочу еще  девочку,
а Эйв - мальчика Тана смотрела на него с сияющей улыбкой, а  при  выходе
из ресторана крепко обняла.
   - Я опять буду тетушкой.
   - Плевое дело, если  ты  спросишь  меня,  Тэн.  Но  несправедливо  по
отношению к тебе.
   - Да меня это прекрасно устраивает.
   Единственное, что она знала наверняка, это  то,  что  она  не  хотела
детей, неважно, какой мужчина появится в ее жизни. У нее не было времени
на детей, к тому же она уже стара для них. Тана  приняла  такое  решение
очень давно, ее единственным ребенком была юриспруденция. А портить  она
могла детей Гарри, когда ей хотелось кого-нибудь подержать  на  коленях.
Оба ребенка были очаровательны, и Тана была счастлива, что и третий  уже
на подходе. Беременность у Аверил всегда протекала легко,  а  Гарри  так
гордился собой, и, конечно же, они могли позволить себе  столько  детей,
сколько захотят. Только ее мать не одобрила этого в разговоре с Таной.
   - Мне кажется, это очень неразумно.
   Она все  теперь  воспринимала  в  штыки:  детей,  путешествия,  новую
работу, новый дом.  Как  будто  она  хотела  особенно  осторожно  пройти
остаток жизни и ожидала того же от других.  Это  был  признак  старения,
который Тана замечала, но мать казалась ей слишком  молодой  для  этого.
Правда, она начала быстро стариться  с  тех  пор,  как  вышла  замуж  за
Артура. Все у нее складывалось мучительно, а когда она наконец  получила
то, к чему так долго стремилась, все оказалось совсем не то  и  не  так.
Артур был уже стар и очень болен.
   Тана была счастлива за Гарри и Эйв, а когда ребенок родился  двадцать
пятого ноября,  желание  Аверил  исполнилось.  Это  был  крупный  орущий
мальчишка. Назвали его  в  честь  прадедушки  Эндрю  Гаррисона.  Тана  с
улыбкой смотрела на него, лежащего в материнских руках, и слезы жгли  ей
глаза. На других детей она так  не  реагировала,  в  детской  невинности
этого ребенка было что-то нежное и трогательное, его совершенная розовая
плоть, большие  круглые  глаза,  крошечные  пальчики,  сжатые  в  нежные
беспомощные кулачки. Тана никогда не видела подобного  совершенства,  да
еще такого малюсенького. Они с Гарри  обменялись  улыбками,  думая,  как
далеко они продвинулись, а он был так горд, обняв одной  рукой  жену,  а
другой нежно прикасаяс