ем же мне грядущее скрывать?
Увы! нельзя мне вечным жить обманом
И счастья тень, забывшись, обнимать.
Вся жизнь моя - печальный мрак ненастья
Две-три весны, младенцем, может быть,
Я счастлив был, не понимая счастья;
Они прошли, но можно ль их забыть?
Они прошли, и скорбными глазами
Смотря на путь, оставленный навек, -
На краткий путь, усыпанный цветами,
Которым я так весело протек,
Я слезы лью, я трачу век напрасно,
Мучительным желанием горя.

   Твоя заря - заря весны прекрасной;
Моя ж, мой друг, - осенняя заря.
Я знал любовь, но не знавал надежды,
Страдал один, в безмолвии любил.
Безумный, сон покинул томны вежды,
Но мрачные я грезы не забыл.
Душа полна невольной, грустной думой:
Мне кажется: на жизненном пиру
Один с тоской явлюсь я, гость угрюмый,
Явлюсь на час - и одинок умру.
И не придет друг сердца незабвенный
В последний миг мой томный взор сомкнуть,
И не придет на холм уединенный
В последний раз с любовию вздохнуть!
Ужель моя пройдет пустынно младость?
Иль мне чужда счастливая любовь?
Ужель умру, не ведая, что радость?
Зачем же жизнь дана мне от богов?
Чего мне ждать? В рядах забытый воин,
Среди толпы затерянный певец,
Каких наград я в будущем достоин
И счастия какой возьму венец?

   Но что?.. Стыжусь!.. Нет, ропот - униженье.
Нет, праведно богов определенье!
Ужель лишь мне не ведать ясных дней?
Нет! и в слезах сокрыто наслажденье,
И в жизни сей мне будет утешенье:
Мой скромный дар и счастие друзей.



         В АЛЬБОМ.

Пройдет любовь, умрут желанья;
Разлучит нас холодный свет;
Кто вспомнит тайные свиданья,
Мечты, восторги прежних лет?..
Позволь в листах воспоминанья
Оставить им минутный след.



В АЛЬБОМ ИЛЛИЧЕВСКОМУ.

   Мой друг! неславный я поэт,
Хоть христианин православный.
Душа бессмертна, слова нет,
Моим стихам удел неравный -
И песни Музы своенравной,
Забавы резвых, юных лет,
Погибнут смертию забавной,
И нас не тронет здешний свет!

   Ах! ведает мой добрый гений,
Что предпочел бы я скорей
Бессмертию души моей
Бессмертие своих творений.

   Не властны мы в судьбе своей,
По крайней мере, нет сомненья,
Сей плод небрежный вдохновенья,
Без подписи, в твоих руках
На скромных дружества листках
Уйдет от общего забвенья...
Но пусть напрасен будет труд,
Твоею дружбой оживленный -
Мои стихи пускай умрут -
Глас сердца, чувства неизменны
Наверно их переживут!



         ТОВАРИЩАМ.

   Промчались годы заточенья
Недолго, мирные друзья,
Нам видеть кров уединенья
И Царскосельские поля.
Разлука ждет нас у порогу,
Зовет нас дальний света шум,
И каждый смотрит на дорогу
С волненьем гордых, юных дум.
Иной, под кивер спрятав ум,
Уже в воинственном наряде
Гусарской саблею махнул -
В крещенской утренней прохладе
Красиво мерзнет на параде,
А греться едет в караул;
Другой, рожденный быть вельможей,
Не честь, а почести любя,
У плута знатного в прихожей
Покорным плутом зрит себя;
Лишь я, судьбе во всем послушный,
Счастливой лени верный сын,
Душой беспечный, равнодушный,
Я тихо задремал один...
Равны мне писари, уланы,
Равны Законы, кивера,
Не рвусь я грудью в капитаны
И не ползу в ассесора:
Друзья! немного снисхожденья -
Оставьте красный мне колпак,
Пока его за прегрешенья
Не променял я на шишак,
Пока ленивому возможно,
Не опасаясь грозных бед,
Еще рукой неосторожной
В июле распахнуть жилет.



НАДПИСЬ НА СТЕНЕ БОЛЬНИЦЫ.

Вот здесь лежит больной студент;
Его судьба неумолима.
Несите прочь медикамент:
Болезнь любви неизлечима!



         В АЛЬБОМ ПУЩИНУ.

Взглянув когда-нибудь на тайный сей листок,
         Исписанный когда-то мною,
На-время улети в лицейский уголок
         Всесильной, сладостной мечтою.
Ты вспомни быстрые минуты первых дней,
Неволю мирную, шесть лет соединенья,
Печали, радости, мечты души твоей,
Размолвки дружества и сладость примиренья...
         Что было и не будет вновь...
         И с тихими тоски слезами
         Ты вспомни первую любовь.
Мой друг, она прошла... но с первыми друзьями
Не резвою мечтой союз твой заключен;
Пред грозным временем, пред грозными судьбами,
              О милый, вечен он!



              КЮХЕЛЬБЕКЕРУ.

         В последний раз, в тиши уединенья,
         Моим стихам внимает наш Пенат!
              Лицейской жизни милый брат,
         Делю с тобой последние мгновенья!
Итак, они прошли - лета соединенья; -
Итак, разорван он - наш братский верный круг!
              Прости!... хранимый тайным небом,
              Не разлучайся, милый друг,
              С фортуной, дружеством и Фебом, -
         Узнай любовь - неведомую мне -
         Любовь надежд, восторгов, упоенья:
         И дни твои полетом сновиденья
         Да пролетят в счастливой тишине!
Прости.... где б ни был я: в огне ли смертной битвы,
При мирных ли брегах родимого ручья,
              Святому братству верен я!
И пусть.... (услышит ли Судьба мои молитвы?)
Пусть будут счастливы все, все твои друзья!



         К ПОРТРЕТУ КАВЕРИНА.

В нем пунша и войны кипит всегдашний жар,
На Марсовых полях он грозный был воитель,
Друзьям он верный друг, красавицам мучитель,
              И всюду он гусар.



              К ПИСЬМУ.

В нем радости мои; когда померкну я,
Пускай оно груди бесчувственной коснется:
         Быть может, милые друзья,
         Быть может сердце вновь забьется.



              СНОВИДЕНИЕ.

Недавно, обольщен прелестным сновиденьем,
В венце сияющем, царем я зрел себя;
         Мечталось, я любил тебя -
         И сердце билось наслажденьем.
Я страсть у ног твоих в восторгах изъяснял.
Мечты! ах! отчего вы счастья не продлили?
Но боги не всего теперь меня лишили:
         Я только - царство потерял.



              ОНА.

"Печален ты: признайся, что с тобой".
- Люблю, мой друг! - "Но кто ж тебя пленила?"
- Она. - "Да кто ж? Глицера ль, Хлоя, Лила?"
- О, нет! - "Кому ж ты жертвуешь душой?"
- Ах! ей! - "Ты скромен, друг сердечный!
Но почему ж ты столько огорчен?
И кто виной? Супруг, отец, конечно..."
- Не то, мой друг! - "Но что ж?" - Я ей не он.



СТИХОТВОРЕНИЯ НЕИЗВЕСТНЫХ ГОДОВ (1813-1817)



         СТАРИК.
      (ИЗ МАРОТА).

Уж я не тот Философ страстный,
Что прежде так любить умел,
Моя весна и лето красно
Ушли - за тридевять земель!
Амур, свет возраста златого!
Богов тебя всех боле чтил:
Ах! естьли б я родился снова,
Уж так ли бы тебе служил.



         К ДЕЛИИ.

   О Делия драгая!
   Спеши, моя краса;
   Звезда любви златая
   Взошла на небеса;
Безмолвно месяц покатился;
Спеши, твой Аргус удалился,
И сон сомкнул его глаза.

   Под сенью потаенной
   Дубравной тишины,
   Где ток уединенный
   Сребристыя волны
Журчит с унылой Филомелой,
Готов приют любви веселый
И блеском освещен луны.

   Накинут тени ночи
   Покровы нам свои,
   И дремлют сени рощи,
   И быстро миг любви
Летит, - я весь горю желаньем,
Спеши, о Делия! свиданьем,
Спеши в объятия мои.



        ДЕЛИЯ.

Ты ль передо мною,
Делия моя!
Разлучен с тобою -
Сколько плакал я!
Ты ль передо мною,
Или сон мечтою
Обольстил меня?

Ты узнала ль друга?
Он не то, что был:
Но тебя, подруга!
Всё ж не позабыл -
И твердит унылый:
"Я любим ли милой,
Как бывало был?"

Что теперь сравнится
С долею моей!
Вот слеза катится
По щеке твоей -
Делия стыдится?...
Что теперь сравнится
С долею моей!



ФАВН И ПАСТУШКА.
КАРТИНЫ.

С пятнадцатой весною,
Как лилия с зарею,
Красавица цветет;
И томное дыханье,
И взоров томный свет,
И груди трепетанье,
И розы нежный цвет -
Всё юность изменяет.
Уж Лилу не пленяет
Веселый хоровод:
Одна у сонных вод,
В лесах она таится,
Вздыхает и томится,
И с нею там Эрот.
Когда же ночью темной
Ее в постеле скромной
Застанет тихий сон,
С волшебницей мечтою;
И тихою тоскою
Исполнит сердце он -
И Лила в сновиденьи
Вкушает наслажденье
И шепчет "О Филон!"


         II.
Кто там, в пещере темной,
Вечернею порой,
Окован ленью томной
Покоится с тобой?
Итак, уж ты вкусила
Все радости любви;
Ты чувствуешь, о Лила,
Волнение в крови,
И с трепетом, смятеньем,
С пылающим лицом,
Ты дышешь упоеньем
Амура под крылом.
О жертва страсти нежной,
В безмолвии гори!
Покойтесь безмятежно
До пламенной зари.
Для вас поток игривый
Угрюмой тьмой одет,
И месяц молчаливый
Туманный свет лиет;
Здесь розы наклонились
Над вами в темный кров;
И ветры притаились,
Где царствует любовь...


         III.
Но кто там, близ пещеры
В густой траве лежит?
На жертвенник Венеры
С досадой он глядит;
Нагнулась меж цветами
Косматая нога;
Над грустными очами
Нависли два рога.
То Фавн, угрюмый житель
Лесов и гор крутых,
Докучливый гонитель
Пастушек молодых.
Любимца Купидона -
Прекрасного Филона
Давно соперник он....
В приюте сладострастья
Он слышит вздохи счастья
И неги томный стон.
В безмолвии несчастный
Страданья чашу пьет,
И в ревности напрасной
Горючи слезы льет.
Но вот ночей царица
Скатилась за леса,
И тихая денница
Румянит небеса;
Зефиры прошептали -
И фавн в дремучий бор
Бежит сокрыть печали
В ущельях диких гор.


         IV.
Одна поутру Лила
Нетвердою ногой
Средь рощицы густой
Задумчиво ходила.
"О, скоро ль, мрак ночной,
С прекрасною луной
Ты небом овладеешь?
О, скоро ль, темный лес,
В туманах засинеешь
На западе небес?"
Но шорох за кустами
Ей слышится глухой,
И вдруг - сверкнул очами
Пред нею бог лесной!
Как вешний ветерочек,
Летит она в лесочек:
Он гонится за ней.
И трепетная Лила
Все тайны обнажила
Младой красы своей;
И нежна грудь открылась
Лобзаньям ветерка,
И стройная нога
Невольно обнажилась.
Порхая над травой,
Пастушка робко дышет;
И Фавна за собой
Всё ближе, ближе слышит.
Уж чувствует она
Огонь его дыханья...
Напрасны все старанья:
Ты Фавну суждена!
Но шумная волна
Красавицу сокрыла:
Река - ее могила...
Нет! Лила спасена.


         V.
Эроты златокрылы
И нежный Купидон
На помощь юной Лилы
Летят со всех сторон;
Все бросили Цитеру,
И мирных сёл Венеру
По трепетным волнам
Несут они в пещеру -
Любви пустынный храм.
Счастливец был уж там.
И вот уже с Филоном
Веселье пьет она,
И страсти легким стоном
Прервалась тишина...
Спокойно дремлет Лила
На розах нег и сна,
И луч свой угасила
За облаком луна.


         VI.
Поникнув головою,
Несчастный бог лесов
Один с вечерней тьмою
Бродил у берегов:
"Прости, любовь и радость! -
Со вздохом молвил он: -
В печали тратить младость
Я роком осужден!"
Вдруг из лесу румяный,
Шатаясь, перед ним
Сатир явился пьяный
С кувшином круговым;
Он смутными глазами
Пути домой искал
И козьими ногами
Едва переступал;
Шел, шел и натолкнулся
На Фавна моего,
Со смехом отшатнулся,
Склонился на него....
"Ты ль это, брат любезный? -
Вскричал Сатир седой: -
В какой стране безвестной
Я встретился с тобой?"
"Ах! - молвил Фавн уныло:
Завяли дни мои!
Всё, всё мне изменило,
Несчастен я в любви".
"Что слышу? От Амура
Ты страждешь и грустишь,
Малютку-бедокура
И ты боготворишь?
Возможно ль? Так забвенье
В кувшине почерпай,
И чашу в утешенье
Наполни через край!"
И пена засверкала
И на краях шипит,
И с первого фиала
Амур уже забыт.


         VII.
Кто ж, дерзостный, владеет
Твоею красотой?
Неверная, кто смеет
Пылающей рукой
Бродить по груди страстной,
Томиться, воздыхать
И с Лилою прекрасной
В восторгах умирать?
Итак, ты изменила?
Красавица, пленяй,
Спеши любить, о Лила!
И снова изменяй.


         VIII.
Прошли восторги, счастье,
Как с утром легкий сон;
Где тайны сладострастья?
Где нежный Палемон?
О Лила! вянут розы
Минутныя любви:
Познай же грусть и слезы,
И ныне терны рви.
В губительном стремленьи
За годом год летит,
И старость в отдаленьи
Красавице грозит.
Амур уже с поклоном
Расстался с красотой,
И вслед за Купидоном
Веселья скрылся рой.
В лесу пастушка бродит
Печальна и одна:
Кого же там находит?
Вдруг Фавна зрит она.
Философ козлоногий
Под липою лежал
И пенистый фиал,
Венком украсив роги,
Лениво осушал.
Хоть Фавн и не находка
Для Лилы прежних дет,
Но вздумала красотка
Любви раскинуть сеть:
Подкралась, устремила
На Фавна томный взор
И, слышал я, клонила
К развязке разговор.
Нo Фавн с улыбкой злою,
Напеня свой фиал,
Качая головою,
Красавице сказал:
"Нет, Лила! я в покое -
Других, мой друг, лови;
Есть время для любви,
Для мудрости - другое.
Бывало я тобой
В безумии пленялся,
Бывало восхищался
Коварной красотой.
И сердце, тлея страстью,
К тебе меня влекло.
Бывало.... но, по счастью,
Что было - то прошло".



         ПОГРЕБ.

О сжальтесь надо мною,
Товарищи друзья!
Красоткой удалою
В конец измучен я.

Всечасно я тоскую,
Горька моя судьба,
Несите ж круговую,
Откройте погреба.

Там, там во льду хранится
Бутылок гордый строй,
И портера таится
Боченок выписной.

Нам Либер, заикаясь,
К нему покажет путь, -
Пойдемте все, шатаясь,
Под бочками заснуть!

В них сердца утешенье,
Награда для певцов,
И мук любви забвенье,
И жар моих стихов.



         * * *

И останешься с вопросом
На брегу замерзлых вод:
"Мамзель Шредер с красным носом
Милых Вельо не ведет?"



         * * *

От всенощной вечор идя домой,
Антипьевна с Марфушкою бранилась;
Антипьевна отменно горячилась.
"Постой, - кричит, - управлюсь я с тобой;
Ты думаешь, что я уж позабыла
Ту ночь, когда, забравшись в уголок,
Ты с крестником Ванюшкою шалила?
Постой, о всем узнает муженек!"
- Тебе ль грозить! - Марфушка отвечает:
Ванюша - что? Ведь он еще дитя;
А сват Трофим, который у тебя
И день, и ночь? Весь город это знает.
Молчи ж, кума: и ты, как я, грешна,
А всякого словами разобидишь;
В чужой.... соломинку ты видишь,
А у себя не видишь и бревна.



         * * *

Я сам в себе уверен,
Я умник из глупцов,
Я маленькой Каверин,
Лицейской Молоствов.



         * * *

         COUPLETS.

Quand un poиte en son extase
Vous lit son ode ou son bouquet,
Quand un conteur traоne sa phrase,
Quand on йcoute un perroquet,
Ne trouvant pas le mot pour rire,
On dort, on baille en son mouchoir,
On attend le moment de dire:
Jusqu'au plaisir de nous revoir.

Mais tкte-а-tкte avec sa belle,
Ou bien avec des gens d'esprit,
Le vrai bonheur se renouvelle,
On est content, l'on chante, on rit.
Prolongez vos paisibles veilles,
Et chantez vers la fin du soir
A vos amis, а vos bouteilles:
Jusqu'au plaisir de nous revoir.

Amis, la vie est un passage
Et tout s'йcoule avec le temps,
L'amour aussi n'est qu'un volage,
Un oiseau de notre printemps;
Trop tфt il fuit, riant sous cape  -
C'est pour toujours, adieu l'Espoir!
On ne dit pas dиs qu'il s'йchappe:
Jusqu'au plaisir de nous revoir.

Le temps s'enfuit triste et barbare
Et tфt ou tard on va  lа-hout.
Souvent - le cas n'est pas si rare  -
Hasard nous sauve du tombeau.
Des maux s'йloignent les cohortes
Et le squelette horrible et noir
S'en va frappant а d'autres portes:
Jusqu'au plaisir de nous revoir.

Mais quoi? je sens que je me lasse
En lassant mes chers auditeurs,
Allons, je descends du Parnasse -
Il n'est pas fait pour les chanteurs,
Pour des couplets mon feu s'allume,
Sur un refrain j'ai du pouvoir,
C'est bien assez  -  adieu, ma plume!
Jusqu'au plaisir de nous revoir.



ЭПИГРАММА.

         "Скажи, что нового". - Ни слова.
         "Не знаешь ли, где, как и кто?"
- О братец, отвяжись - я знаю только тo,
   Что ты дурак... но это уж не ново.



         * * *

"Больны вы, дядюшка? Нет мочи,
Как беспокоюсь я! три ночи,
Поверьте, глаз я не смыкал". -
"Да, слышал, слышал: в банк играл.



НАДПИСЬ К БЕСЕДКЕ.

С благоговейною душой
Приближься, путник молодой,
Любви к пустынному приюту.
Здесь ею счастлив был я раз -
В восторге пламенном погас.
И время самое для нас
Остановилось на минуту.



         * * *

Вот Виля - он любовью дышет,
         Он песни пишет зло,
Как Геркулес, сатиры пишет,
         Влюблен, как Буало.



НА ГР. А. К. РАЗУМОВСКОГО.

         Ах! боже мой, какую
         Я слышал весть смешную:
Разумник получил ведь ленту голубую.
   - Бог с ним! я недруг никому:
Дай бог и царствие небесное ему.



НА БАБОЛОВСКИЙ ДВОРЕЦ.

Прекрасная! пускай восторгом насладится
В объятиях твоих российский полубог.
         Что с участью твоей сравнится?
Весь мир у ног его - здесь у твоих он ног.



         * * *

Пожарский, Минин, Гермоген,
или Спасенная Россия.
Слог дурен, темен, напыщен -
И тяжки словеса пустые.



ЭПИГРАММА НA СМЕРТЬ СТИХОТВОРЦА.

Покойник Клит в раю не будет:
Творил он тяжкие грехи. -
Пусть бог дела его забудет,
Как свет забыл его стихи!



         ПОРТРЕТ.

Вот карапузик наш, монах,
   Поэт, писец и воин.
Всегда, за всё, во всех местах,
   Крапивы он достоин:
С Мартыном поп он записной,
   С Фроловым математик;
Вступает Энгельгардт-герой -
   И вмиг он дипломатик.



            СРАВНЕНИЕ.

      Не хочешь ли узнать, моя драгая,
Какая разница меж Буало и мной?
&_0003_164_039_1



         НА ПУЧКОВУ.

         Пучкова, право, не смешна:
         Пером содействует она
Благотворительным газет недельных видам,
Хоть в смех читателям, да в пользу инвалидам.



         ТВОЙ И МОЙ.

Бог весть, за что философы, пииты
На твой и мой давным-давно сердиты.
Не спорю я с ученой их толпой,
Но и бранить причины не имею
То. что дарит мне радость и покой.
Что, ежели б ты не была моею?
Что, ежели б я не был, Ниса, твой?



         * * *

Тошней идиллии и холодней чем ода,
От злости мизантроп, от глупости поэт -
Как страшно над тобой забавилась природа,
         Когда готовила на свет.
Боишься ты людей, как черного недуга,
О жалкой образец уродливой мечты!
Утешься, злой глупец! иметь не будешь ты
          Ввек ни любовницы ни друга.



ОТРЫВКИ


1814

***

Мы недавно от печали,
Пущин, Пушкин, я, барон,
По бокалу осушали
И Фому прогнали вон.


1816.


НОЭЛЬ НА ЛЕЙБ-ГУСАРСКИЙ ПОЛК. (1)

         В конюшнях Левашова
         Рождается Христос.
         Звезда сияет снова,
         Всё с шумом понеслось.
....................................................
   Иосиф отпер ворота:
   "........ потише, господа,
         Ведь вы здесь не в харчевне".

         Христос спросил косого:
         "...................................."
         ......................................
         "Из Голубцовых я!"
...... вскричал Спаситель удивленный:
   "........ его обнять готов.
   Он мне сказал: "я из глупцов",
         Вот малый откровенный".

         .......................................
         .......................................
         Изрек хлыстом махая
         Полковник филантроп.
         .......................................
   Я славной Пукаловой друг
   .............. - хоть тысячи услуг.
   ..............................................

              Вдруг сабля застучала,
              Сияет аксельбант,
              Лихого генерала
              Вбегает адъютант.
"..................... - мой генерал доволен,
   Что, здесь..................Христос живет?
   .........................а сам он не придет,
              От дев немного болен".



Примечания
(1)многоточиями обозначен несохранившийся текст



DUBIA.



ДВУМ АЛЕКСАНДРАМ ПАВЛОВИЧАМ.

Романов и Зернов лихой,
   Вы сходны меж собою:
Зернов! хромаешь ты ногой,
   Романов головою.
Но что, найду ль довольно сил
   Сравненье кончить шпицом?
Тот в кухне нос переломил,
   А тот под Австерлицом.



ГАРАЛЬ И ГАЛЬВИНА.

Взошла луна над дремлющим заливом,
В глухой туман окрестности легли;
Полночный ветр качает корабли
И в парусе шумит нетерпеливом.
Взойдет заря - далек их будет строй.
Остри свой меч, воитель молодой!

Где ты, Гараль? Печальная Гальвина
Ждет милого в пещерной темноте.
Спеши, Гараль, к унылой красоте!
Заря блеснет, - и гордая дружина
Умчится вдаль, грозящая войной.
Где ты, где ты, воитель молодой?

Гальвина с ним. О, сколько слез печали,