дамочки был большой  опыт
в таких делах. А тут еще в мой рукав вцепился подоспевший  Анцифер,  истошно
вопя:
   - Что вы делаете, греховодник  несчастный?!  Вставайте  скорее,  там  муж
идет!
   - Ольга Марк... овна! Да не... не надо, я сам...
   - Что ты хочешь, счастье мое?  Только  скажи,  -  томно  дышала  графиня,
активно пытаясь залезть пухлыми ручками мне под рясу. Вот когда я  припомнил
сетования ангела по поводу укороченного подола.
   - Я хотел сказать - муж идет!
   - Муж?!!
   За дверью раздались тяжелые шаги. Графиню с меня словно ветром сдуло! Миг
-  и  она  уже  сидела  за  роялем,  плавно  переворачивая  ноты.   Прическа
поправлена, платье приглажено, дыхание ровное... Барин вошел  без  стука,  я
как раз начал подниматься с пола.
   - Что за тип у тебя в  гостиной?!  -  рявкнул  он,  тыча  пальцем  в  мою
сторону.
   - Несчастный немец, ограбленный разбойниками,  -  спокойно  ответила  его
жена.
   - Немец?
   -  Я,  я...  Гутен  морген,  герр  Филатов,  доброго   здоровьичка,   как
говорится... -  выдавил  я,  поправляя  рясу.  Хозяин  обошел  меня  кругом,
оглядывая с чисто собачьим пристрастием. Он и сам был  похож  на  отставного
бульдога. Низкорослый, кривоногий, толстый, на  квадратной  голове  короткий
бобрик седых волос, густые бакенбарды и крепкие зубы в постоянном неприятном
оскале. Узкие глазки сверлили мою особу с явным недоверием.
   - Чего же ему здесь надо?
   - Я попросила герра Петрашевского дать мне несколько уроков французского.
   - Как это?! Ты же сказала, что он немец.
   - И что? Он превосходно владеет  языком...  -  Один  тон,  каким  графиня
произнесла эту интимную двусмысленность, должен был насторожить любого мужа,
но... Граф  либо  непроходимо  туп,  либо  настолько  уверен  в  собственной
неотразимости, что не в состоянии даже  предположить  во  мне  какого-нибудь
конкурента. В любом случае спорить с женой он не стал, а  грозно  повернулся
ко мне: - Вы дворянин?
   - Я? В смысле... О! Я, я... Я, дас  ист  потомственный  аристократ.  Майн
фаттер дас ист высокий чин в городском магистрате. Их бин...
   - Ясно, сколько вы хотите за урок? - перебил хозяин дома. - Больше двух с
полтиной я не дам!
   - Наин, найн, - в свою очередь уперся я. -  Данке  шен  за  такой  мизер!
Месье, ваша ля бель фам намерена парле ле франсе, а это стоит еще  труа  экю
или цвейн марк. Так что три сорок серебром, по рукам?
   - Запорю на  конюшне,  немчура  проклятая...  -  Зашипел  было  сволочной
супруг, но графиня быстро его успокоила:
   - Павлик, не волнуйся. Эти иностранцы всегда зарабатывают гораздо  меньше
русских. Герр Петрашевский забыл, что останется у нас на полном пансионе. Мы
вполне сможем выделить ему комнатку во флигеле, есть он  будет  на  кухне  с
прислугой, так что трех рублей за все его услуги будет более чем достаточно.
   Слово  "услуги"  она  произнесла  так,   что   я   покраснел.   В   целом
договоренность была достигнута...
   - Но а вдруг он много ест? - на всякий случай подстраховался граф.
   - Дорогой, я прослежу, чтобы его кормили согласно общему режиму. При  его
работе требуется отменное здоровье. Не стоит экономить на еде, это не в моих
интересах...
   Боже, до этого бегемота ничего не доходит. Хоть прямым текстом бей в  лоб
- не почешется. Ладно, этой проблемой мы  займемся  чуть  позже,  а  пока  я
трудоустроен!  Итак,  следующий  пункт  плана  -  изучение  местности.  Надо
обследовать дом, сад, прилегающие строения и быстренько придумать что-нибудь
такое, после чего граф Филатов по гроб жизни заречется обижать медведей...
   * * *
   Близился вечер. Специально  приставленный  к  моей  особе  лакей  Парамон
доложил, что ужин будет через час "...и барыня приказала быть".
   -  Минуточку,  мне  ведь  вроде  было  сказано  столоваться  на  кухне  с
прислугой.
   - Барыня передумала.
   - А барин не возражает?
   - Немец ты и есть, -  ухмыльнулся  лакей,  -  совсем  языка  русского  не
понимаешь. Ольга Марковна что приказать изволит, то хозяин и сделает. Это он
с холопами да крепостными очень уж грозен, а так барыня на нем верхом  ездит
да веером погоняет.
   - А ты не слишком разговорчив? - прищурился я. - Вдруг  за  ужином  Павел
Аркадьевич все узнает, что ты о нем думаешь?
   - Не грозись зря... Хоть и немец ты, а все ж  человек.  Послушай  доброго
совета - беги без оглядки! Барынька-то наша глаз на  тебя  положила,  а  это
добром не кончится.
   - Почему?
   - Барин наш в  имение  свое  по  молодости  и  не  заглядывал,  -  охотно
поддержал разговор пожилой лакей, - а уж как женился, так с супругой молодой
сюда и пожаловали. Третий год здесь проживают, гостей не зовут,  с  соседями
не дружат. Хозяин медведей травит почем зря, барыня так только книжки читает
да мелодии на рояле разыгрывает. Все бы ничего... но люди пропадать стали. В
деревнях поговаривают, будто оборотень у нас бродит.
   - И все? Ну, вашего оборотня я отлично знаю, мы с  ним  давние  враги.  В
настоящий момент он  зализывает  три  пулевых  ранения  в  своей  избушке  и
ближайшее время никого беспокоить не будет.
   - Это кто ж?! - вытаращился Парамон.
   - Ваш лесничий - старый Сыч.
   - Ой ли? Про него давно дурная слава ходит,  но  вот  народ-то  последний
год-другой пропадать стал, а Сыч-то в наших краях давненько живет.  Вроде  с
зверьми лесными дружбу водит...
   - Он - волк-оборотень! - весомо подтвердил я. - Сегодня утром мы гонялись
друг за другом в яростной перестрелке. Я несколько  раз  его  ранил,  но  он
позвал на выручку всю стаю,  мне  пришлось  бежать.  Точно  вам  говорю:  он
оборотень!
   - Спаси Господи! - перекрестился напуганный бедняга. - А ты,  немец,  все
одно беги. Не дай Бог, барин про вас прознает...
   - Про кого это про нас?! - деланно возмутился  я.  -  Ты  говори,  да  не
заговаривайся! А не то - дранг нах хаузен и в зольдатн унд официрен...
   Но лакей лишь по-отечески похлопал меня по плечу и повернулся к дверям.
   Я был поселен в маленьком флигельке  на  втором  этаже  здания.  Комнатка
оказалась  настолько  крохотной,  что  в  ней  помещались  только   кровать,
умывальник да письменный стол. Стула и  то  не  было,  за  стол  я  садился,
расположившись на кровати. Зато два больших окна выходили  прямо  в  сад,  а
значит, можно было подать какой-нибудь знак моим друзьям. Причину  внезапной
"африканской страсти" Ольги Марковны долго искать не пришлось.  Все  дело  в
стихотворении. Я-то надеялся, что  после  него  меня  примут  за  настоящего
француза, а она взяла и влюбилась... Дура! Что мне  теперь  с  этим  делать?
Наташа узнает, гадать о первопричинах не  будет,  выяснять,  кто  прав,  кто
виноват, - тоже, устроит мне скандал, а ее превратит...  да  хоть  в  корову
косорогую! Сыч, выходит, и  здесь  наследил.  Люди  пропадают...  Если  этот
маньяк неоднократно пытался меня загрызть, то,  значит,  на  его  совести  и
вправду немало загубленных христианских душ. Трудно ли поймать девчонку  или
мальчишку, ушедших в лес по грибы, ягоды да за  хворостом?  Вот  мерзавец...
только подумаю о нем, кулаки сами сжимаются! Так что,  когда  на  письменном
столе появились Анцифер и Фармазон, я встретил их не в  лучшем  расположении
духа.
   - Сергей Александрович, у вас большие  проблемы...  -  однообразно  начал
белый ангел. -  Думаю,  что  оставаться  в  этом  доме  чрезвычайно  опасно.
Предлагаю бежать сегодня же.
   - Почему?
   - Я чувствую здесь силы Зла.
   - Циля, принюхайся посильнее, это я пахну, -  вяло  пошутил  Фармазон.  -
Серега, ты мне друг, но белобрысый  прав,  чего-то  здесь  не  то.  Мажордом
местный тебя предупреждал, опять же... Сворачивай эту комедию и делай ноги.
   - Ерунда! Вот на этот раз мне абсолютно не хочется никуда  бежать.  Я  же
шпионус! Дайте хоть смеху ради попрактиковаться в законном ремесле.
   -  Вам  бы  все  развлекаться,  -  пожурил  Анцифер.  -   Поверьте   мне,
концентрация отрицательной энергии вокруг чрезвычайно  высока.  Если  вы  не
верите мне, вспомните  художественную  литературу:  сколько  разных  авторов
писало о страшных тайнах одиноких барских усадеб. Почему хозяева не  заводят
друзей? Почему у них нет детей? Почему барин травит именно медведей?  Почему
культурная женщина ни с того ни с сего бросается на вас с поцелуями?
   - А вот это не ваше дело! - покраснел я.
   - Точно, - поддержал черт. -  Если  хозяин  своими  стишками  любую  бабу
уломать может, то это дело его, личное и интимное. Он - поэт, ему все можно.
   - Да я вовсе не это имел в виду!
   - Какая разница,  -  отмахнулся  ангел.  -  О  вашей  мужской...  скажем,
легкодоступности мы поговорим позднее. Вы обратили внимание на ее глаза?
   - Ну... ничего особенного...
   - Они были полны любовью  и  страстью!  -  театрально  завывая,  пустился
издеваться темный дух. - Она не могла больше сдерживать  свой  пыл!  Женское
естество взяло верх, не  в  силах  противостоять  такому  яркому  мужчине  в
мини-юбке. Ее груди вздымались, губы увлажнились, подмышки  вспотели...  Она
хотела тебя! Ее...
   - Прекрати, балбес! - рявкнул гневный Анцифер. -  Ну  почему  вы  оба  не
видите ничего дальше собственного, извиняюсь, носа?! Я говорил о ее  глазах!
Вам ничего не показалось странным?
   - Да нет, - присмирели мы. - А что?
   - У милейшей барыни Ольги Марковны - вертикальные зрачки!
   - Не может быть...
   - Увы, это факт! От обильных поцелуев она потеряла над собой  контроль  и
показала вторую, истинную, сущность. Эта женщина принадлежит к тому же  виду
нечисти, что и старый Сыч.
   - Она оборотень?!
   - Несомненно. А самое неприятное, - безжалостно добил  суровый  ангел,  -
что она действительно вас хочет!
   - В каком смысле? - слабо выдавил я.
   - Боюсь, что во всех... Дамочки такого сорта  подобны  самкам  каракурта.
После бурной ночи она охотно подкрепит свои силы вашей теплой кровью.
   Вот уж тут мы с  Фармазоном  впали  в  глубокую  депрессию.  Ах,  барыня,
барыня... После всего, что у нас произошло,  я,  конечно,  ожидал  некоторых
сложностей, но не до такой же степени?! Вот почему Сыч держится в лесу - два
оборотня не уживутся на одной территории. Вот почему  у  семейной  пары  нет
детей -  оборотень  никогда  не  родит  от  человека.  По  тем  же  причинам
становится понятным  и  отсутствие  друзей,  и  уединенный  образ  жизни,  и
исчезнувшие люди... Нет, чувствуя за своей спиной надежную помощь  Наташи  и
медведей, я не очень испугался, хотя спина все же покрылась холодным  потом.
Черт спрыгнул со стола,  мгновенно  увеличился  в  мой  рост  и  внимательно
осмотрел дверь.
   - Внутренних запоров никаких, даже банального крючка и.  то  нет...  Зато
ручка надежно привинчена, петли крупные, вставь стул между ручкой и косяком,
когда будешь укладываться. Не ах, но должно выдержать.
   - У меня нет стула.
   - Плохо, Циля, может достанешь ему небольшой чурбачок? Смотри, вот такого
размера...
   - Считаю бессмысленным в такое напряженное время  заниматься  допотопными
средствами охраны жилища! - отрезал белый ангел, сосредоточенно маршируя  по
столу туда-сюда. - Это стрельба из пушки по воробьям. Надо радикально решать
главную проблему, а не отвлекаться На мелочи.
   - Анцифер, я отсюда не побегу. Во-первых,  мне  некогда,  во-вторых,  моя
жена этого не оценит, в-третьих, дядя Миша тоже ничего не поймет. Раз  уж  я
начал изображать из себя отчаянного героя - надо идти до логического  конца.
Иначе все теряет смысл... Пообещал крысюкам разобраться с Сычом - не сделал.
Пошел убивать этого мерзопакостного старикашку - не застрелил. Трижды ранил,
а не убил! Медведи помогли мне, а  я  не  могу  избавить  их  от  постоянной
травли. Здесь, в барской усадьбе,  мне  говорят  об  оборотнях  и  пропавших
людях, я знаю виновного, а вы предлагаете бежать! Так нельзя... Я,  конечно,
не великий храбрец, но у меня все же есть совесть.
   - Сереженька... - растроганно всхлипнул ангел, увеличиваясь в размерах  и
прыгая ко мне на кровать, - у вас... чистая душа, я всегда это говорил!
   - Ага, еще и обнимитесь  для  полной  идиллии,  -  не  преминул  вставить
язвительный братец. -  Серега,  тебе  не  кажется,  что  в  последнее  время
златокудрый наш так  и  норовит  притулиться  к  тебе  под  бочок?  Он  что,
окончательно "разбелил свой ультрамарин"?
   - Тьфу,  Фармазон!  Вечно  вы  все  опошляете.  Это  на  вас  телевидение
действует. Если всему верить, то скоро даже  естественный  цвет  неба  будет
восприниматься чем-то неприличным.
   - Да ладно  тебе,  все  знают,  что  люди  искусства,  музыканты,  поэты,
художники всякие, так и лезут  побыть  не  только  творческим  меньшинством.
Вспомним Чайковского, Микеланджело, Фредди Меркьюри...
   - А давай я тебя тоже обниму! - неожиданно предложил Анцифер, отодвигаясь
от меня и фривольно потягиваясь на кровати. - Ну что же ты стоишь там  такой
робкий, такой одинокий...
   Я скорчился от хохота,  бедный  черт  аж  пятнами  пошел,  а  за  дверьми
раздались торопливые шаги старого Парамона.
   - Эй, немец, как тебя  там  по  батюшке-то?  Гансович?  Вот  платье  тебе
принес, барыня велела переодеться, чтоб к ужину при полном параде был.
   Лакей держал в руках большой плетеный короб.  Внутри  оказались  короткие
брюки в обтяжку, белые гольфы, сапоги из желтой кожи, рубашка  с  кружевами,
коричневый бант на шею, жилет и в тон к  нему  пиджак  с  глубоким  вырезом,
кажется, он называется сюртук или фрак,  не  помню.  Все  было  точно  моего
размера. Итак, охота началась...
   * * *
   - Серега, ты сногсшибательно элегантен!  -  удовлетворенно  констатировал
Фармазон, когда Парамон наконец закончил меня одевать. Зеркала в комнате  не
было, но я доверял вкусу черта. Мы отправились  вниз  в  столовую.  У  входа
стояли двое уже знакомых  лакеев,  те,  что  встречали  меня  у  ворот.  Они
подобострастно улыбнулись и, распахнув двери, хором доложили:
   - Господин Петрашевский прибыли-с...
   - Ну наконец-то... - Ко  мне  бодро  прыгнула  страстная  графиня.  Из-за
дверей раздались тяжелые шаги мужа. Ольга Марковна, едва не столкнувшись  со
мной лоб в лоб, с тем же пылом бросилась назад.
   Барин был мрачен. Он молча прошествовал мимо нас, сел во  главе  стола  и
рявкнул лакеям, чтобы подавали. Я смирно сел  на  указанное  место,  графиня
опустилась на высокий стул напротив. Стол был  большой,  сервирован  на  три
персоны и уставлен всевозможными закусками  в  русском  стиле.  Хозяин  дома
начал с водки. Просто опрокинул здоровый граненый стакан, захрустел  огурцом
и, ни на кого не глядя, руками начал рвать печеного гуся.
   Передо мной и графиней поставили блюда с рыбным пирогом.  Ольга  Марковна
двумя пальчиками подняла высокий фужер золотистого вина:
   - Бон аппетит, месье!
   - Бон аппетит, мадам. - Уж такие-то мелочи я помнил.
   Лакеи удалились" ножка хозяйки под столом мягко коснулась  моего  сапога.
Наверное, я покраснел...
   - Что-нибудь не так? Я надеялась, что наша кухня придется вам  по  вкусу.
Если нет, только скажите - и повара запорют на конюшне.
   - Нет! В смысле - но! Найн! Нихт! У вас чудесный  повар,  просто  шерман!
Хайль повар!
   - Вы так возбуждены, - интимно прошептала барыня.
   - Кто? Я? В... в... каком... что  вы  имеете  в  виду?  -  забормотал  я,
напряженно кося в сторону жующего хозяина.
   - Если бы что имела, то на вашем месте  давно  бы  ввела...  -  Еще  один
призывный взгляд и касание ножкой. - Не обращайте на  него  внимания,  когда
эта скотина ест, то ничего не видит и не слышит. А как  нажрется,  так  спит
без задних ног. Ну, говорите же, говорите, говорите...
   - Майн... как это? Их би шпрехен... а почему ваш  муж  все  время  травит
медведей?
   - Какой вы... странный, однако... Во-первых, их слишком много, во-вторых,
на медвежьи шкуры хороший спрос, а в-третьих, и это самое главное,  медвежий
нутряной жир - превосходное косметическое средство для ухода за кожей. Лично
я использую его в натуральном виде, без всяких добавок... Так у  меня  ТАКАЯ
кожа...
   - Вы уверены? - ошарашенно переспросил я.
   - Да. И вы сами будете  иметь  возможность  в  этом  убедиться,  -  томно
улыбнулась Ольга Марковна, демонстративно облизывая  позолоченную  ложку.  -
Она словно шелковая на ощупь, гладкая и упругая,  нежная  и  прозрачная,  на
всем теле - ни единого пятнышка!
   Я еще сильнее  смутился,  отхлебнул  из  фужера,  и  тут...  видимо,  мой
самоконтроль несколько ослаб, потому что я  с  веселым  ужасом  почувствовал
рвущийся с языка нахальный жаргон Фармазона:
   - Эй, ма петий фий! Мамзелька-а... Че делаем вечером? Супругу - бон суар,
подушку под ушко и одеяльцем с головой, нехай храпит боров недорезанный!  Я,
в смысле, у меня же не заперто... By компроне муа? Стульев, правда, нет,  но
постель удобная, вполне разместимся для партии в  триктрак.  Ферштейн,  майн
либен фройлен? По глазкам вижу, что ферштейн...
   - А... У... господин Петрашевский, вы... - От такой откровенной  наглости
у барыни перехватило голос. Похоже, она  еще  не  совсем  поверила  в  такое
счастье. А у меня страшно зачесалось в правом ухе,  и  с  языка  само  собой
полилось прямо противоположное:
   - Уважаемая Ольга Марковна, позвольте спросить вас прямо - верите ли вы в
Бога? Помните ли о семи смертных  грехах?  Не  боитесь  ли  суда  Страшного,
кругов адовых, геенны огненной? Обратите свой лик к Господу и  покайтесь  во
всем, пока не поздно... Внемлите голосу, молящему  о  спасении  души  вашей,
одумайтесь!
   - Вы... что?! С ума  сошли?  -  едва  смогла  выдавить  бледная  графиня,
округлив глаза по царскому пятаку. Я хлебнул еще и обрушился на  нее  уже  в
полный голос. Анцифер и Фармазон толклись  в  моей  голове,  перебивая  друг
друга:
   - А у меня там есть... стол! Ну,  табль  по-французски...  На  нем  такое
вытворять можно! Да разве приличествует женщине вашего возраста и  положения
столь явно заигрывать с посторонним мужчиной в присутствии живого мужа?! Вас
ведь венчали в церкви, пел хор, батюшка читал... Есть  такая  гранд-фолиант,
"Камасутра"  называется.  Древнеиндийский  трактат  для  настоящей  лямур  с
домашним учителем немецкого. А ведь  Господь  Бог  на  небесах  на  все  это
смотрит, смотрит... Он терпелив, справедлив  и  милосерден,  однако  это  не
причина, чтобы  его  так  бесстыдно  провоцировать!  Вы  только  представьте
себе... Ночь, звезды, мы вдвоем безо всего, я интимно поливаю вас  вареньем,
а потом его так медленно... Вот  тут-то  гнев  Божий  и  обрушится  на  вашу
беспечную голову, ибо грозен Господь наш к преступающим заповеди его!
   - Кхм... - неожиданно громко прокашлялся Павел Аркадьевич. Я повернулся в
его сторону, графиня продолжала  сидеть,  застыв,  как  кукла  деревянная  с
остекленевшим взглядом, сжимая в окаменевших ручках кусок пирога, так что  у
него выдавилась начинка.
   - Дас ис вас? - вежливо поинтересовался я.
   - Да...  ты  тут  че-то  про  Бога  нес,  -  лениво  заговорил  барин,  -
проповедник, что ли?
   - О, найн! Я нихт  ферштейн  в  вопросе  истинной  веры.  -  По  счастью,
близнецы выдохлись, и я вновь ощутил себя хозяином  положения.  -  Мы  всего
лишь коснулись айн, цвайн, драйн? Да, кажется,  драйн  день,  когда  Господь
сотворяет зверей и птиц. Я ничего не напутал?
   - Ах, звери... Вот тока утром  за  медведем  гналси!  -  оживился  хозяин
усадьбы. - Здоровущий такой зверюга, когти как чеченские  ножи,  а  зубы,  а
лапы... Уж я его и шашкой, и из револьвера, и конем  по-всякому...  Не  могу
одолеть! Уж так здоров, скотина! Напоследок схватился за плеть и  как  начал
охаживать... Убежал-таки, подлец!
   Перед моим мысленным взором встала Наташа, бережно  бинтующая  маленького
медвежонка, слезы в ее глазах, кровь на пушистой детской шерстке...  Похоже,
барин Павел Аркадьевич тоже,  смакуя,  перелистывал  свои  воспоминания,  он
довольно откинулся назад, хихикая и бормоча:
   - Медведи - они... как люди. В глаза тебе смотрят, только что не говорят.
Им же прямо в  лоб  ст