Выражение лица Велиара не изменилось ни на йоту, но по его остановившимся
глазам я понял, что в этот раз наши победили. Как бы то ни было, войско моих
врагов возглавлял маньяк-оборотень,  и  вот  его  шкура  валяется  на  полу.
Анцифер перекрестился, Фармазон только присвистнул, а Наташа,  освободившись
наконец из своей одиночной камеры, бросилась ко мне. Она была так же одета в
футболку, фартук, бриджи и тапочки, только волосы прихвачены на  макушке  да
глаза красные от слез. Я обнял ее крепко-крепко, так, чтобы уже  никогда  от
себя не отпустить.
   - Ты пришел...
   - Конечно. А ты думала, не приду?
   - Угу... Видишь, сколько со мной хлопот. Зачем я тебе такая?
   - Любовь зла, - улыбнулся я.
   - Сейчас получишь! - тихо пообещала она, еще сильнее  прижимаясь  к  моей
груди. Анцифер,  глядя  на  нас,  утирал  умиленные  слезинки,  а  Фармазон,
подпевая сам себе, нахально пританцовывал в ритме парной  латиноамериканской
румбы.
   - Ну что ж... К  моему  глубокому  сожалению,  вынужден  признать  полное
поражение наших слуг. Для разнообразия я не буду изображать из себя дешевого
лжеца. Поверьте, мне ничего не стоит взять назад мое слово и уничтожить  вас
на месте, но... Это уж как-то слишком  пошло,  мелочно  и  явно  ниже  моего
достоинства, - криво улыбнулся Велиар, даже не  глядя  в  нашу  сторону.  Он
говорил очень дружелюбно, без угроз, но в самом тоне его  голоса  все  равно
сквозило что-то зловещее. - Я бы отпустил вас сию же минуту, однако тут есть
одно "но"...
   - Что еще? - напрягся я.
   - О, сущие пустяки, Сергей Александрович... Ты ведь сам  посоветовал  мне
снять  фильм.  Я  хочу  сделать  потрясающее  эпическое  полотно.  Тебя   не
предупреждали, на чем я специализируюсь? Вспомнил? Ну  тогда  посмотри  себе
под ноги, взгляни вокруг, обрати внимание на витражи и роспись стен.  Я  тут
подумал, а почему бы мне не предложить главную  роль  в  этом  фильме  твоей
жене? Так сказать, в благодарность за идею. - Демон  Зла  закинул  голову  и
гулко расхохотался. - Вы свободны! Идите... если  успеете.  Съемки  начнутся
через... пардон, тысяча извинений - они уже начались.
   То, что было потом, с трудом поддается описанию. Рисунки и витражи ожили!
Они приняли нужный размер, обрели плоть, кровь и страсть.  В  мгновение  ока
весь зал оказался набитым  разнообразно  совокупляющимися  парами.  Вся  эта
голая толпа стонала, визжала и двигалась как одно единое, страшное  в  своей
омерзительности существо. Наташу оторвало от меня. Она, крича, вырывалась из
чьих-то похотливых рук, и я  рвался  к  ней,  бешено  работая  кулаками.  На
какое-то мгновение мне удалось поймать  ее  руку.  Над  ужасающим  развратом
обезумевших людей и животных гордо пророкотал грозный голос Велиара:
   - Тебе не спасти ее, поэт. Она - ведьма и никогда не станет святой!
   - Граждане. Предъявите билеты! Таможенная служба, паспортный контроль,  -
громко раздалось у самого моего уха, и суровый Фармазон, бодаясь,  растолкал
окружавших нас извращенцев. Белый  ангел  неожиданно  легко  обнял  сияющими
крыльями нас с женой, и все стихло. Краем глаза  я  видел  дикую  оргию,  не
прекращающуюся   ни   на   мгновение,   но   мы   были    словно    отделены
звуконепроницаемой стеной неизреченной Божьей благодати.
   - Сереженька, сделайте что-нибудь... Я  не  смогу  держать  такую  защиту
слишком долго.
   - Ага, Серега, не тяни! Я, конечно, еще с часок  пободаюсь,  но  потом...
Тут такие телки! Меня же просто изнасилуют!
   - Сережа, - прошептала Наташа, - прости меня...
   - О чем ты, любимая?
   - Ни о чем... так получилось... это все из-за меня.
   - Я люблю тебя.
   - Я знаю. Все равно - прости... Я тоже безумно тебя люблю. Но... если они
со мной... что-нибудь сделают, я не смогу жить. Я не захочу такой  жить!  Он
прав. Я - ведьма... ты не сделаешь меня святой.
   Я прикрыл глаза. Строки рождались мгновенно, рифмы слагались без малейших
усилий, слова вплетались в общий ритм,  как  чеканный  узор  на  металле.  Я
чувствовал это  высшее  состояние  блаженства  и  боли,  когда  через  поэта
проходит светлая и чистая энергия неба. Нужно лишь открыть ей сердце и  дать
возможность вылиться в мир настоящими стихами.
   Храм мой... Тело твое белое,
   Вольно трактуя строку Писания -
   Господи, что я с собою делаю
   В явном соблазне непонимания.
   Читаю ладони твои, как Библию,
   Вглядываясь в каждую черточку пристально,
   Иду Израилем, прохожу Ливию,
   Возвращаюсь в Россию жадно, мысленно
   Лбом запыленным коснусь коленей,
   Так, припадая к порогу церковному,
   Раненый воин, бредущий из плена,
   Спешит к высокому и безусловному
   Слову. Наполненные смирением,
   Рвутся цветы из-под снежной скатерти,
   Или осенних лесов горение
   Огненной лавой стекает к паперти.
   Плечи твои... Не на них ли держится
   Весь этот свод, изукрашенный фресками?
   Не Богоматерь, не Самодержица,
   Не Баба степная с чертами резкими...
   Не нахожу для тебя сравнения.
   Сладко притронуться как к святыне...
   В каждой молитве - благодарение
   Древневозвышенной латыни!
   Дай мне войти, позабыв уклончивость
   Пришлых законов. Взгляни на шрамы.
   Время любого бессилия кончилось.
   Нужно держаться легко и прямо.
   Храм мой, прими меня сирого, серого...
   Не с плюсом, минусом - со знаком равенства.
   Губ твоих горних коснуться с верою
   И причаститься Святыми Таинствами...
   Потом не было ничего. Наташа по-прежнему прижималась к моей  груди,  и  я
чувствовал, как по ее щекам катятся слезы. На душе было удивительно легко  и
спокойно. Тихий голос Анцифера заставил меня открыть глаза:
   - Сергей Александрович, не возражаете, если я приготовлю вам обоим кофе?
   Мы находились... у нас на кухне. Чайник только-только начал насвистывать.
Неужели я забыл его выключить?
   - Сережка, я люблю тебя. - Я тоже тебя люблю.
   - А где ты был тогда так долго? - Наташа подняла на меня мокрые  ресницы.
- Я тут все переделала, жду тебя, жду, даже соскучиться успела.
   У меня начал ум  заходить  за  разум.  Подоспевший  Анцифер  успокаивающе
похлопал по плечу и объяснил:
   - Ей лучше ничего не  помнить.  Человеческая  психика  не  рассчитана  на
подобные стрессы в таких количествах за столь короткий  промежуток  времени.
Да и вы сами вспомните, разве что-нибудь было?!
   Я только улыбнулся в ответ. Потом сунул руку в карман  пиджака  и  достал
Наташин талисман. Супруга восторженно чмокнула меня в нос:
   - Где ты его нашел?!
   - У нас дома. Наверное... Сыч его как-то потерял. Теперь он вряд ли будет
нас беспокоить.
   - Пусть только появится - я сама ему такое устрою! - Она  надела  цепь  с
крестом на шею и удовлетворенно повернулась к зеркалу. - Мне идет?
   - Естественно! О! Звонят в дверь. Это, наверное, сэр Мэлори и...
   - Фрейя! Где ты, маленькая девочка?!  -  Наташа  вприпрыжку  бросилась  в
прихожую. Через минуту оттуда  донесся  смех,  счастливые  взвизги  и  звуки
поцелуев. Я безвольно опустился  на  табурет,  откинулся  назад,  прислонясь
спиной к прохладной стене.
   - Сергей Александрович, может... рюмочку? - заботливо предложил ангел.
   - Нет, спасибо... Анцифер, скажите честно - это все?
   - Кто знает... Мы лишь песчинки во Вселенной, на все воля Божья.  Старого
Сыча больше нет, вы ведь видели его шкуру? От Велиара  мы  ушли...  Как  вам
только взбрели в голову подобные строки? Вы отняли у него  жертву  буквально
изо рта. Не уверен, что ваша жена после таких стихов  плавно  вошла  в  ранг
святых, но сам факт того, что вы относитесь к женщине как к святому храму...
Боюсь даже решать, чего  здесь  больше  -  богохульства  или  всепоглощающей
любви.  А  любовь,  как  известно,  оправдывает  все...  Это  злобе,  мести,
ненависти и предательству нет оправдания. Нужно ли так  любить  женщину?  Не
мне судить... Вы - поэт, у вас другие  законы,  вас  будут  судить  по  иным
меркам. Так не желаете? А вот я, пожалуй, выпью...
   - Ради Бога... А, кстати, где наш рогатый друг?
   - Где ему и положено: в углу за холодильником, в обнимку с бутылкой.  Дай
сюда! Дай сюда, нечистый дух, тебе говорят!  Я  тоже  немного  налью.  Да...
здесь много уже и не нальешь.
   Из-за холодильника выглянула красная физиономия упившегося черта.
   - Сергунь... а что я? Мы от этого... В-ли-ара ушли. Как колобки  какие...
И от бабушки, и от дедушки, и от  внучки,  и  от  суч...  ой!  Жучки...  Все
довольны? А мне... н...чальство втюхает! З... что? За все!
   - Алкаш - он и есть  алкаш,  -  ласково  улыбнулся  Анцифер,  приподнимая
братца и вновь усаживая его в угол на  табурет.  -  К  утру  проспится,  как
новенький будет.
   - Папа! - В кухню розовым облаком влетела счастливая Фрейя. Я  поймал  ее
обеими руками и усадил к себе на колени. - Мама сказала,  чтобы  ты  шел  за
стол. Она на всех накрыла в гостиной.
   - Девочка? - пьяно икнул Фармазон, пытаясь оттолкнуть ангела.  -  Ух  ты,
муси-пуси, маленькая моя... а че у дяди для тебя есть? - Он  сунул  руку  за
пазуху и выудил размякшую шоколадку.
   Фрейя немного удивилась шоколаду, возникшему ниоткуда, но,  посмотрев  на
меня, храбро цапнула  его  ладошками.  Вошел  сэр  Мэлори  и  тихим  шепотом
заговорщика доложил:
   - О Сыче больше не вспоминайте, мы сошлись один  на  один  и...  пивелеп!
Роткав игр пу фиркоп сик... Лябиртулет, григорфор ми  труп  деспонт,  но  он
сражался, как мужчина.
   - Я знаю.
   - Вы выглядите утомленным, с вами все в порядке?
   - Спасибо, просто устал...
   Был маленький семейный праздник, стол, ужин. Девочка  уснула  у  меня  на
руках. Фармазона с извинениями уволок Анцифер, а когда мы легли  в  постель,
Наташа сказала:
   - Я хочу показать  девочке  Петербург.  Как  ты  смотришь  на  то,  чтобы
отправиться завтра?
   - Это будет просто замечательно. Надеюсь, за наше отсутствие с  квартирой
ничего не случилось?
   - Сережка, я верну нас в тот же день и в тот же час, ну, может, минут  на
десять позже. Ты хочешь спать?
   - Наверное... сегодня был тяжелый день.
   - Тогда поцелуй меня... один раз, и все.
   - А я... я думал, что это ты устала.
   - Как хорошо, что мы оба... ошиблись. Любимый...
   ЭПИЛОГ
   (ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ В ПЕТЕРБУРГЕ)
   - Папа, мне тоже чаю!
   - Тебе - молоко, и не трогай больше конфеты, оставь нам с мамой.
   - Мама шоколадные не любит.
   - Зато я люблю, ты ведь со мной поделишься?
   - Поделюсь, - смилостивился неприступный ребенок, а моя жена уже выходила
из ванной в длинном махровом халате с полотенцем на голове.
   - Девочка моя, ты уже поела? Тогда беги играть.
   - Мам, я с вами... просто посижу.
   - Пусть посидит, - поддержал я и заметил клочок серой шерсти на Наташином
плече. - Слушай, у тебя опять какой-то мусор.
   - Рядом с халатом лежала серая кофта из ангорки. Выброси в ведро.
   - Я снял шерстинку, повернулся к горящей плите, замахнулся и...
   - Не-е-ет! - В мгновение ока  на  моей  руке  повисло  столько  народу...
Наташа, Фрейя, Анцифер, Фармазон!
   - Четверо на одного? - улыбнулся я. - Это  была  шутка!  Тихое  дружеское
заклинание, чтобы собрать вас всех вместе. Кому кофе?
   - Любимый, - сладко выдохнула Наташа, - еще одно такое  заклинание,  и  я
сама тебя задушу...
   Потом  она  рассмеялась  так,  что  тучи  за  окном  раздвинулись  и  над
адмиралтейским шпилем брызнуло солнце! Желтые  зайчики  запрыгали  в  глазах
моей жены. Да, она ведьма, но я ее люблю. Как же я люблю ее, Господи...



    Андрей Белянин.
    Сестрђнка из преисподней.


Я хочу выразить мою огромную благодарность настоящей Банни Усаги Цукино из
Ростова-на-Дону, чья бескорыстная помощь в создании этого романа оказалась
для меня поистине бесценной.

Андрей Белянин

Я больше не буду прятаться от тарелок! Я не боюсь их, они лишь тупые и
бессловесные исполнители моих приказов... Я - муж ведьмы! Великий колдун,
поэт и... ой, мамочки! Тарелка с гороховым пюре и поджаренными сосисками
остановилась так резко, что почти всђ ее содержимое плюхнулось передо мной
на стол. Одна из сосисок, бросившись вниз, закатилась глубоко под
холодильник. Я страдальчески прикрыл глаза. Сосиска поспешно выползла на
свет божий и с места прыгнула назад в опустевшую тарелку. Видимо, у нее
проснулась совесть... Тарелка излишней совестью не страдала и потому нагло
придвинулась ко мне поближе, от души предлагая облепленный крошками и пылью
завтрак.

Вечером Наташа придет с работы, и я всђ ей расскажу. Нет... кого я
обманываю? Когда она вернется вечером, усталая и такая неуловимо родная, я
ни за что не позволю себе огорчать ее глупыми жалобами на непослушную
кухонную утварь. Фрейе тоже ничего не расскажешь: если Наташа начнет
вздыхать и называть меня "бедным зайчиком", то эта кроха будет хихикать
весь вечер. У нее нет проблем с посудой! Мама показала ей, как надо хмурить
бровки и топать ножкой - тарелки от нее теперь просто шугаются. В пролете
исключительно я... Прошу прощения, что не представился сразу - Гнедин
Сергей Александрович, питерский поэт, член Союза писателей России, редактор
маленькой литературной газеты "Хлебниковская веранда". Очень известный
человек, в определенных кругах... Я имею в виду Темные миры, куда мне
приходилось отправляться за моей женой ведьмой. Да, Наташа - ведьма. И
должен признать, она обладает всеми необходимыми достоинствами для
оправдания этого титула. Моя жена красива, умна, обаятельна, остроумна,
добра и... вам лучше не становиться ей поперек дороги. Когда она пропала
(кстати, по моей вине!), я без долгих размышлений отправился на ее поиски.
Правда, не один... Один я бы там ничего не сделал, со мной были Анцифер и
Фармазон. Это такие духи, эфирные субстанции, светлая и темная половины
моей мятущейся души. Или просто ангел и черт - кому как удобнее
воспринимать... Но если Анцифер, как и положено, радеет за приумножение
всего светлого, что во мне еще сохранилось, то уж Фармазон делает всђ для
обеспечения мне гарантированного места на сковороде в Преисподней. Борьба
ведется с переменным успехом, позволяя мне, таким образом, жить в подобии
относительной гармонии с самим собой. Из путешествия по Тђмным мирам мы
вернулись домой втроем: я, Наташа и Фрейя. Мы подобрали девочку в одном из
запущенных Темных миров, и теперь я убежден, что мне повезло не только с
женой, но и с дочерью...

События, о которых я хочу вам рассказать, начались в то самое утро, когда у
меня произошел очередной инцидент с сосиской. Когда над вами издевается
даже посуда, это о многом говорит... Так вот, я решил раз и навсегда
объяснить тарелкам и вилкам, кто хозяин в доме, но не успел - из прихожей
раздался звонок. Нам принесли телеграмму, если точнее, телеграмму для
Наташи. "Приезжаю восьмого августа тчк целую Банни тчк". Кто такая Банни, я
не представлял. Восьмое - это завтра. Как, где, на каком вокзале, во
сколько и надо ли идти встречать, не указано. У нас небольшая двухкомнатная
квартирка в старом фонде. На троих в принципе места хватает, хотя, конечно,
это не роскошные Наташины апартаменты в Городе. Там, если мне не изменяет
память, мы "ютились" на девятикомнатной жилплощади. В ней можно было бы
разместить практически любое количество гостей, здесь же придется
потесниться. С другой стороны, как раз послезавтра наша маленькая Фрейя
отправляется в загородный лагерь для детей с ослабленным здоровьем. Наташа
сочла, что у девочки все-таки слишком бледненький цвет лица и лесной воздух
пойдет ей на пользу. Поедет отдохнуть с ребятами на две недельки, по
субботам и воскресеньям мы будем ее навещать. Я сначала был против, но
потом признал, что ребенку необходим коллектив, у нее было не самое сладкое
детство, пусть... Простите, заболтался.

... Итак, Наташа пришла около шести, захватив Фрейю из детсада. Быстро
поцеловала меня, сунула в руки сумку с продуктами и шмыгнула в ванную. Я
сгрузил содержимое в холодильник, но на стол накрывать не стал - посуда всђ
сделает сама. О телеграмме вспомнил поздно, когда уже укладывали девочку.
Моя жена, не прерывая колыбельной, быстро пробежала глазами короткий текст,
кивнула и приложила палец к губам. Уже потом, на кухне за чаем, она
прояснила обстановку:

- Любимый, никакой Банни я знать не знаю. В переводе с английского - это,
кажется, зайка?

- Угу, и у тебя действительно нет ни одной знакомой зайчихи, которая может
вот так, без приглашения, приехать в гости, не утруждаясь нашим мнением на
этот счет?

- Сережка, ты у меня такой умны-ы-ый, что иногда даже нудный. - Наташа
уютно уселась мне на колени, осторожно подбираясь к уху. - На самом деле
всђ очень просто - телеграмма из Петрозаводска, там живет мамина сводная
сестра. У нее росла дочь Танюшка, скорее всего, это она и есть.

- Хм... если девочка не указывает вокзал, поезд и вагон, то, наверное, она
уже достаточно взросленькая и бывала в Петербурге.

- Да, два раза, еще когда я жила в общежитии института. Сейчас ей,
наверное-е... лет пятнадцать или даже шестнадцать. Мы не виделись уже года
четыре, но адрес она знает. Сережка, ты чем-то не доволен?

- Нет, почему? - Я пожал плечами. Если честно, то моя супруга будет
отдыхать на работе, а с гостьей наверняка придется возиться мне.

- Не бери в голову! - Наташа так сладко и нежно взялась за мое ухо, что я
едва не замурлыкал от удовольствия. - Тебе вовсе не придется сидеть с ней
дома или водить по музеям. Она милый и вполне самостоятельный подросток,
куда надо - сбегает сама.

- Ну... я как бы не совсем это имел в виду.

- Любимый, не обнимай меня так, иначе я совсем потеряю голову!

- Замечательно, а ты думала, чего я еще добиваюсь?

- Нет, - после долгого поцелуя она все-таки сумела от меня оторваться, -
сначала скажи, что тебя так напрягает?

- Солнце мое, тебе не кажется, что, на взгляд постороннего лица (пусть даже
твоей дальней родственницы), у нас... м-м... не совсем обычный дом? Тарелки
моются сами, кастрюли готовят без посторонней помощи, пылесос убирает через
день, и даже мусорное ведро выносит себя самостоятельно.

- Ну и что?! - бестрепетно удивилась Наташа. - Сережка, ты темнишь... У
тебя опять проблемы с посудой?!

- Ни в одном глазу! - внаглую соврал я. - У меня-то их давно нет, научился
в конце концов. Но ведь твоя Таня этого не знает и может не понять...
Поэтому всего один вопрос: она в курсе, что ты - ведьма?

Моя жена ответила долгим чарующим поцелуем, а потом отрицательно покачала
головой. С этого и начались все приключения...

* * *

Двоюродная сестренка Таня заявилась к вечеру, как мы, собственно, и
ожидали. Наташа отпросилась с работы пораньше, вместе с Фрейей накрыла
стол, и мы встретили гостью едва ли не фанфарами. В девочке оказалось под
два метра росту, грудь колесом, чуть мятый костюмчик матросского покроя с
коротенькой юбкой в складку, гольфы и туфельки, копна золотистых волос и
голубущие глаза размером с царские пятаки. Лично я надеялся на что-то менее
впечатляющее, так и хотелось спросить, на какой ферме ее так вырастили...
Шумно пообнимавшись с моей женой, она деловито протянула мне ладонь:

- Банни!

- Роджер! - автоматически брякнул я: недолюбливаю эмансипированную
молодежь.

- Не поняла... - Сестренка из Петрозаводска округлила и без того огромные
глазищи.

- Он намекает, что если ты Банни - зайка, то он Кролик Роджер! - деликатно
отпихивая меня, пояснила супруга. - Это шутка...

- Ха-ха! - деревянным голосом поддержала Фрейя, она всегда за меня
заступается.

- Я - Банни Цукино! Друзья называют меня только так, а для врагов я -
Сейлор Мун, борец со Злом и Несправедливостью! Во имя Луны...

- А-а... - словно догадавшись, о чђм речь, радостно переглянулись мои дамы.
Лично я так ничего и не понял...

- Сережка, это же популярный сериал для девочек "Воины в матросках"!
Точно-точно, главную героиню там зовут именно Банни, и вы с ней очень
похожи (это уже не мне, а сестрице)... Фрейя, правда же, Таня вылитая
Сейлор Мун? (Малышка на секунду оценивающе сощурилась и удовлетворенно
кивнула) Милый, ты обязательно д