говой площади возникло какое-то движение. Не договорив,  Элистэ
повернулась в ту сторону. Казалось,  толпа,  собравшаяся  вокруг  оратора,
бушует от ярости. Люди  гневно  выкрикивали  что-то  и  трясли  в  воздухе
сжатыми кулаками.
     - Это еще что?
     - Очередная свара, кому это интересно в наши дни? Кузина, моя  любовь
к Байелю - чрезвычайно важное событие, а ты просто несносна...
     - Шш... подожди минутку.
     Аврелия удивленно замолчала. Все остальные  посетители  кофейни  тоже
застыли   в   тревожном   напряжении.   Толпа   на   площади    продолжала
неистовствовать. Взметнулись пики, полетели камни, скорее  всего,  наугад.
По-видимому, народному гневу не хватало  объекта,  но  эта  нехватка  была
возмещена появлением большой и  богато  изукрашенной  кареты,  запряженной
шестеркой гнедых,  которая  направлялась  к  Новым  Аркадам  Когда  карета
въехала на Торговую площадь, толпа пришла в движение - что  уже  случалось
довольно часто. Раздался рев,  такой  жуткий,  что  Элистэ,  услышав  его,
вздрогнула. Одновременный вопль множества глоток  выражал  нечто  большее,
чем гнев, - в нем  слышалась  подлинная  ненависть.  Через  секунду  толпа
набросилась на карету с палками, камнями, ножами  и  прочими,  заменяющими
оружие, предметами. Громоздкая карета задрожала  под  ударами,  испуганные
лошади прянули назад. Не менее напуганные лакеи  спрыгнули  с  запяток,  а
кучер вынул пистолет, что было явной ошибкой.
     Лакеям, хотя и получившим свою долю  ударов  и  оскорблений,  все  же
позволили убежать.  Вместе  с  ними  место  действия  покинула  и  горстка
напуганных горожан. Кучера же, еще  до  того,  как  он  успел  выстрелить,
стащили с козел, и он исчез в мешанине мелькающих Кулаков  и  ног.  Дверца
кареты была сорвана с петель. Жадно протянувшиеся  руки  выволокли  наружу
двух женщин - красивую, богато одетую даму, темноволосую и  пышнотелую,  и
ее горничную, которая тут  же  исчезла  в  человеческом  водовороте.  Дама
сначала пыталась  сопротивляться,  цепляясь  за  карету,  но  жадные  руки
впились в ее волосы и одежду.  Плащ,  капюшон  и  кружевная  накидка  были
моментально сорваны и отброшены в сторону. Платье, разодранное от пояса до
шеи, выставило на всеобщее обозрение ее тело. Прижав руки  к  груди,  дама
отшатнулась, глаза ее вылезли из орбит, рот округлился. Чья-то пика попала
ей в висок, и  она  упала.  Затем  бурлящая  человеческая  масса  внезапно
сжалась, и толпа скрыла распростертое тело.
     В безмолвном ужасе Возвышенные смотрели с террасы на происходящее.
     - Кто это? - наконец прозвучал хриплый, сдавленный голос  кого-то  из
Возвышенных.
     - Гербы на карете  принадлежат  Феронту,  -  ответил  ему  испуганный
шепот. - Это герцогиня.
     - Нет. -  Элистэ  с  трудом  узнала  собственный  слабый  голос.  Она
чувствовала себя до странности отрешенной и  далекой.  Ее  вернуло  в  мир
ощущение легкой боли - Аврелия сильно  стиснула  ее  руку.  -  Это  не  ее
высочество. Думаю, это...  это  мадам  во  Бельсандр,  фаворитка  герцога.
Должно быть, он просто одолжил ей свою карету в качестве услуги. Услуги...
- Голос ее пресекся.
     - Животные, - произнес кто-то из Возвышенных. - Звери.
     Там, на площади, толпа методично разносила вдребезги  карету.  Лошади
были уже выпряжены и уведены  новыми  владельцами.  На  булыжной  мостовой
лежало три неподвижных тела. Несколько горожан  в  ужасе  бежали  к  Новым
Аркадам. Когда первый из  них  добежал  до  кофейни,  сидевшие  там  сразу
обступили его, отчаянно желая как можно скорее узнать что-нибудь.
     - Герцог Феронтский сбежал из Вонара. - Говоривший -  опрятно  одетый
буржуа в очках с почтенной наружностью,  предполагавшей  в  нем  владельца
небольшой лавки, задыхался и  ловил  ртом  воздух.  -  Прошлой  ночью  ему
удалось ускользнуть из Бевиэра, говорят, к утру он добрался до границы,  а
сейчас  этот  экспр  вещал,  что  Феронт  собирается  поднять  против  них
иностранную  армию,  восстановить  абсолютизм,  перерезать   всех   членов
Конгресса, наложить контрибуцию на  Шеррин  и  так  далее.  Он  хорошенько
разогрел страсти толпы, и тут как раз едет карета с гербами герцога -  ну,
остальное вы видели. - Лицо человека посерело, словно он был болен.
     Его слушатели встретили это известие молчанием. Элистэ,  не  в  силах
поверить  в  то,  что  произошло,   расширенными   глазами   смотрела   на
растерзанное тело мадам во Бельсандр - безобидное существо, тщеславное, но
никому не причинившее вреда, убитое по единственной причине - нетерпимости
народа ко всему, что связано с  Возвышенными.  Элистэ  почувствовала,  как
внутри ее шевельнулся  холодный  ужас  и  ощутила  мрачную  безысходность,
которой она не испытывала даже во время штурма Бевиэра. Только теперь  она
впервые осознала, что ненависть властвовала  повсюду,  обступала  со  всех
сторон, захлестывала страну. Она и другие Возвышенные просто утонут в ней.
     Ярость убийц еще не излилась полностью, и теперь гнев их обратился на
новую мишень - элегантный,  сохранившийся  в  первозданном  виде  западный
фасад Новых Аркад. Аркады, с их  дорогими  лавками  и  богатыми  клиентами
являлись своего рода "оскорблением" демократии  и  сами  напрашивались  на
народное  мщение.  Толпа  на  той  стороне  Торговой  площади  взревела  и
двинулась к кофейне на террасе. На краткий,  но  длящийся  бесконечно  миг
Возвышенные застыли, глядя на приближающихся разъяренных  людей,  а  потом
все разом рассыпались в стороны. Самые проворные перескочили через кованую
ограду и разбежались по боковым аллеям, большинство же, не  сознавая,  что
делают, стали искать иллюзорной защиты под крытым портиком  Аркад.  Элистэ
пребывала в страхе и растерянности - жизнь еще не научила ее, что делать в
минуты всеобщего безумия. Возвышенные, отталкивая друг друга,  кинулись  к
выходу,  не  обращая  на  девушку  никакого  внимания.   Правила   этикета
предписывали  благородным  кавалерам  прежде  всего  позаботиться   о   ее
безопасности, и даже, если потребуют обстоятельства,  пожертвовать  жизнью
ради нее. Несколько секунд Элистэ  стояла  в  надежде,  что  ей  предложат
помощь. Но никто ничего  не  предлагал,  и  она  с  недоумением  озиралась
вокруг, пока не поняла, что дешевая коричневая накидка, призванная  скрыть
ее статус Возвышенной,  слишком  хорошо  служит  этой  цели.  Кавалеры  не
увидели в ней Возвышенную, которая имеет право рассчитывать на их помощь и
уважение. Они приняли ее за простолюдинку и убегали, оставляя защищаться в
одиночку. Она была сама по себе - невероятно, но факт.
     Видимо, то же самое поняла и  Аврелия,  быстро  сообразив,  что  надо
делать. Через секунду она уже сбросила накидку и обнажила голубые  разводы
на волосах и дорогие украшения. Теперь, когда  в  ней  можно  было  узнать
Возвышенную, она стремительно метнулась через кишевшую  людьми  террасу  и
повисла на руке вздрогнувшего от неожиданности Байеля во  Клариво.  Элистэ
последовала за ней, подоспев вовремя, чтобы услышать, как Аврелия говорит:
     - Мы ваши соседки, родственницы графини во Рувиньяк, мы  нуждаемся  в
вашей защите, Возвышенный кавалер. Ах, вот и моя  кузина,  чья  ненасытная
склонность к приключениям привела нас в это гибельное место!
     Возмущенный протест Элистэ утонул в криках ужаса и боли - на  террасу
обрушился град камней. Они летели с пугающим свистом, ударяясь о  стены  и
столики, предупреждая о скором приближении нападавших. Элистэ инстинктивно
подняла руки, чтобы прикрыть лицо, Аврелия отпрянула со слабым вскриком  и
прижалась к Байелю во Клариво. Юноша, испуганный и встревоженный,  все  же
не потерял присутствия духа.  Схватив  маленький  опрокинутый  столик,  он
использовал его как импровизированный щит для себя  и  двух  девушек.  Они
поспешно  отступали  под  этим  прикрытием.  Камни  продолжали  биться   о
столешницу, пока Байель не  вывел  девушек  с  террасы  за  угол  главного
здания, и они поспешили вдоль стены к главному входу в Новые  Аркады,  где
обычно ожидали фиакры.
     Там царил хаос. Переполошившиеся владельцы лавок и  хозяева  питейных
заведений, мастеровые и посетители - все кинулись сюда в  надежде  обрести
средства  передвижения.  Все  фиакры  были  моментально  разобраны.  Вновь
прибывшие экипажи осаждали переругивающиеся, дерущиеся между  собой  люди,
жаждущие уехать и заполнившие проезжую часть. Слышались  приказы,  мольбы,
упреки, проклятия, конское ржание, скрип колес  и  осей  карет,  неистовое
щелканье кнутов - но все перекрывалось глухим  грозным  гулом  голосов  на
Торговой площади.
     У Байеля хватило соображения не задерживаться в этой толпе. Он  повел
двух своих подопечных от Новых Аркад к улице Виомента, по  которой  фиакры
обычно возили пассажиров между магазинами и театром. Там им повезло. Забыв
о  своем  недавнем   презрении   к   общественным   экипажам,   Элистэ   с
благодарностью забралась в обшарпанную  коляску  и  опустилась  на  драное
сиденье  с  подавленным  вздохом  облегчения.  Она  вся  дрожала,   волосы
растрепались, болело запястье в том месте,  куда  попал  камень.  Напротив
сели  Байель  и  Аврелия,  крепко  вцепившаяся  ему  в  руку.  Байель  дал
распоряжение кучеру, и фиакр двинулся в сторону Парабо.
     Улица Виомента была заполнена встревоженными людьми,  собравшимися  в
группы; они чувствовали, что что-то происходит, но не  знали  еще,  в  чем
суть  дела.  Несмотря  на  смятение  на  улицах,  фиакр   беспрепятственно
продвигался  вперед,  от  улицы  Виомента   до   Кривого   проулка,   мимо
Королевского театра, оттуда к улице Черного Братца, где  пока  еще  царило
спокойствие. В мире снова возобладал  здравый  смысл,  и  Элистэ,  глубоко
вздохнув, откинулась  назад  и  закрыла  глаза.  Но  это  не  принесло  ей
облегчения - сквозь прикрытые веки она вновь в мельчайших подробностях и с
ужасающей ясностью увидела толпу, смыкающуюся  над  беспомощной  мадам  во
Бельсандр. Ей никак не удавалось отогнать жуткое видение и  справиться  со
страхом. Мир  был  вовсе  не  таким,  каким  она  представляла  его  себе.
Безопасность, принимавшаяся ею как должное, покоилась на  чересчур  зыбком
фундаменте, а вокруг рыскали  хищники,  жаждущие  ее  крови,  хотя  Элистэ
никогда сознательно не причиняла им никаких обид.  Истоки  ненависти  этих
негодяев виделись ей в их порочной природе.  О  возможных  оправданиях  их
действий она имела  весьма  смутное  представление  и  лишь,  как  никогда
прежде, чувствовала подавленность, страх, угнетение.
     Интересно, что испытывает Аврелия? Элистэ открыла  глаза  и  увидела,
что кузина, согнувшись, раскачивается на своем месте из стороны в сторону.
На секунду она поверила в искренность ее чувств, затем, заметив блеск глаз
и здоровый румянец девушки, распознала притворство.
     "Ее легкомыслие неисправимо".
     Аврелия вздохнула и, лишившись чувств,  припала  к  плечу  Байеля  во
Клариво. Глаза ее были закрыты, тело неподвижно, щеки предательски горели.
Однако Байель был ненаблюдателен или неопытен, или и то, и другое  вместе.
Встревожившись, он начал растирать ей руки и хлопать по щекам. Девушка  не
пошевелилась, и он взволнованно и неуверенно взглянул на ее спутницу.
     - Она скоро очнется, - сухо заверила его Элистэ. -  Не  беспокойтесь,
Возвышенный кавалер.
     Он кивнул, явно озадаченный ее хладнокровием, и снова принялся тереть
запястья Аврелии. Та задвигалась и пробормотала что-то.  Байель  нагнулся,
чтобы расслышать ее слова. Далее,  на  протяжении  всего  путешествия,  он
больше ни разу не обратился к Элистэ.
     Через полчаса фиакр  остановился  у  городского  дома  Рувиньяков,  и
Аврелия наконец решила полностью прийти в себя. Подрагивая ресницами,  она
открыла глаза и заметила слабым голосом:
     - Мы приехали. Вы спасли нас, кавалер, благодаря вашему  мужеству,  и
теперь мы перед вами в вечном долгу.
     - О нет, Возвышенная  дева,  любой  другой  поступил  бы  так  же.  -
Несмотря на это опровержение, юноша был доволен и  польщен,  его  открытое
искреннее лицо вспыхнуло румянцем.
     - Отнюдь не любой. Такого истинно благородного рыцаря, как вы,  нынче
редко встретишь. И я,  взывая  к  вашему  рыцарству,  обращаюсь  к  вам  с
просьбой - нет, с мольбой! - держать нашу встречу в абсолютной тайне.
     - В тайне? - Байель был явно заинтригован. - Но  почему,  Возвышенная
дева?
     - Из страха перед моей двоюродной бабушкой Цераленн, она  сейчас  моя
опекунша, - сообщила Аврелия. - Это женщина с крутым, тяжелым,  неумолимым
и деспотичным характером. Я целиком завишу от милости этого тирана, и она,
несомненно, подвергнет меня самому суровому наказанию, если обнаружит, что
я отправилась куда-то без ее разрешения - даже если  я  сделала  это  ради
моей дорогой упрямой кузины.
     - Вашей кузине следовало бы взять несколько  уроков  сдержанности.  -
Байель метнул неодобрительный взгляд  на  Элистэ.  -  Она  подвергает  вас
множеству неприятностей.
     Элистэ, не зная, смеяться ей или возмутиться, подавила в себе желание
ответить.
     - О, не упрекайте ее, Возвышенный кавалер. Она порывиста, может, даже
безрассудна, но у нее добрые намерения. И, как бы там  ни  было,  она  моя
родственница, и, значит, я должна была ей помочь.
     - У вас благородное сердце и  чуткая  совесть,  Возвышенная  дева,  -
заметил Байель.
     Элистэ прилежно смотрела в окно.
     - Кавалер, вы заставляете меня краснеть. - Аврелия  подняла  на  него
умоляющий взгляд. - Но вы  обещаете  мне  хранить  тайну?  Мои  несчастные
обстоятельства требуют полной  анонимности.  Положение  мое  таит  в  себе
угрозу, и я надеюсь на ваше благородство не менее, чем на  вашу  рыцарскую
доблесть. - Ее рано развившаяся пышная грудь бурно вздымалась и опадала. -
Вы ведь сохраните мою тайну?
     -  Безусловно,  Возвышенная  дева,  если  вы  этого  хотите.   Можете
положиться на мою честь.
     - Я полагаюсь, Возвышенный кавалер, воистину полагаюсь.  А  теперь  -
может быть, вы поможете мне?.. Я все еще чувствую некоторую слабость...
     - С радостью, Возвышенная дева.
     - Вероятно... - Аврелия устремила настойчивый  взгляд  на  Элистэ,  -
вероятно, если мы войдем в дом по отдельности, нам  легче  будет  остаться
незамеченными.  Я  полагаю,  дорогая  кузина,  принимая  во  внимание  все
обстоятельства, ты предпочтешь такой вариант?
     - О, разумеется, - согласилась Элистэ. Аврелия  хотела  на  некоторое
время остаться с юношей  наедине,  это  было  очевидно,  и  поскольку  она
затратила столько усилий на это предприятие, меньшего она не заслуживала.
     Было решено, что Аврелия войдет через черный ход, а Элистэ потихоньку
проскользнет боковым входом, через кладовую. Байель расплатился с возницей
и помог обеим девушкам  выйти  из  фиакра.  С  резковатой  поспешностью  и
отчужденностью на лице он вывел Элистэ на дорожку. Когда  он  вернулся  за
младшей из девушек, лицо его прояснилось, глаза вспыхнули  живым  блеском.
Байель предложил ей руку, в которую она тут же вцепилась. Неровными шагами
они направились к задней части дома, и Аврелия  все  время  демонстративно
искала поддержки своего спасителя. С кислой улыбкой Элистэ наблюдала,  как
парочка скрывается  из  виду,  после  чего  поспешила  к  боковому  входу,
пробралась через кладовую и прилегающие комнаты  и  очутилась  в  парадном
холле, где и остановилась.
     Из  гостиной  рядом  слышались  голоса:  низкий,   отчетливый,   чуть
хрипловатый  -  Цераленн  и  глубокий  по  тембру  -  кавалера  во  Мерея.
Застрявший в Шеррине, хотя, возможно, отчасти по  своей  воле,  но  следуя
предписаниям  Комитета  Народного   Благоденствия,   Мерей   стал   частым
посетителем дома Рувиньяков на протяжении этих мрачных месяцев.
     Элистэ сделала шаг по направлению к гостиной  и  вновь  остановилась.
Следовало бы рассказать им о случившемся на Торговой площади,  но  сделать
это невозможно, не  раскрыв  причины  ухода  из  дома  Аврелии,  да  и  ее
собственного. Впрочем, бабушка и сама скоро  узнает  о  случившемся.  Пока
Элистэ стояла в нерешительности, до нее донеслись отчетливые слова Мерея:
     - ...не стоит обманываться  видимым  равновесием  -  это  всего  лишь
последняя краткая передышка перед невообразимым взрывом насилия.
     - Оставьте, Мерей, мы оба слишком стары, чтобы праздновать  труса.  -
Холодная ирония Цераленн, казалось, была искренней. - Где доказательства?
     - На лицах людей, которых можно встретить на любой улице и площади.
     - Ах, этот вечный ропот недовольства!
     -  Вы  недооцениваете  простонародье.  Сила  их  гнева  и  жестокость
переходят  все  границы.  А  теперь,  когда  их   привычка   к   смирению,
поддерживаемая страхом, в большей мере утрачена -  ведь  наша  Королевская
гвардия повержена, многие жандармы погибли. Чары внушают презрение  и  все
наши уязвимые места обнаружены, требуется лишь одно  мелкое  происшествие,
слово, вздох - и ярость толпы вырвется наружу.
     - По какой же причине? Они добились своего без особого кровопролития.
Его величество превратили в пленника. Их смехотворный Конгресс, стонущий в
творческих корчах, засел в Старой Ратуше, и  по  завершении  своих  трудов
этот плутовской конклав разродится  конституцией  -  чудовищным  отродьем,
которое мы должны приветствовать как  чудо-ребенка.  А  тем  временем  они
отменили  все  освященные  веками  привилегии  Возвышенных,  провозгласили
несуществующее  равенство,  противоречащее  законам  природы,   опрокинули
устои, обычаи и правила порядочности и,  несомненно,  превратили  Вонар  в
посмешище в глазах других стран. Всего этого они уже достигли, чего еще им
желать?
     - Мщения, - ответил Мерей. -  Графиня,  вы  не  понимаете,  ненависть
народа - это мощный источник силы,  который  теперь  подогревают  демагоги
всех мастей, и прежде всего экспроприационисты.
     -   Меня   не   волнует   злобное   пустозвонство   этих   фанатичных
крестьян-сквернословов.
     -  А  может  быть,  стоит  поволноваться.  Это  пустозвонство  теперь
преобразует наш мир.
     - Я полагаю, что это ненадолго.
     - Боюсь, что  ваш  оптимизм  безоснователен.  Перемены  часто  бывают
необратимы. Волны перемен несут нас дальше, хотим мы этого или нет, и если
мы не понимаем их направления, мы не можем отыскать средств к бегству  или
защите.
     - Защите? Разве мы преступники, что нам надо защищаться?
     - Именно так, в глазах большинства. Неужели вы еще не  осознали,  что
для экспроприационистов все Возвышенные без исключения -  враги  народа  и
предатели  Вонара?  Самые  мстительные  из  них  требуют  казни  короля  и
королевы.
     - Эта гнусность невозможна и не заслуживает внимания.
     - Вы снова обманываете себя. Это вполне возможно и заслуживает самого
пристального внимания. Я располагаю сведениями, которые,  вероятно,  стоят
того, чтобы вы приняли их в расчет. В частности, представляют интерес  два
факта. Во-первых, мои осведомители в Бевиэре  доложили  мне,  что  король,
которому удалось убедить своих тюремщиков в добрых намерениях,  охраняется
не  слишком  строго  и  пользуется  известной  свободой   передвижения   и
возможностью побыть одному в  пределах  дворца.  То  же  самое,  я  думаю,
относится и к королеве. Меня известили также  -  а  за  несколько  месяцев
расследования я убедился в правдивости этих  сведений,  -  что  существует
подземный тоннель, вероятно, плод трудов позабытых контрабандистов, идущий
под городской стеной и выходящий на берег Вира вниз по течению  далеко  от
городских ворот. Таким образом, средство для спасения короля напрашивается
само собой.
     Элистэ, подслушивавшая в передней,  непроизвольно  покачала  головой.
Теперь, когда его высочество Феронт бежал,  охрана  Дунуласа  и  Лаллазай,
безусловно, будет усилена. Мерей еще не знает этого, но надежды короля  на
бегство уже развеялись. Погруженная в собственные  мысли,  она  прослушала
ответ бабушки.
     - Вы недооцениваете лояльнос